Девушка не нашего круга

На курорте он недавно – об этом свидетельствуют красные, обгорелые на солнце лицо и руки.

Дядя попивает коньячок, но очень умеренно – цедит вот уже полчаса напролет единственный бокал.

В отношении девиц он принимает решение довольно быстро и не церемонится – через официанта отправляет к ним на столик бутылку шампанского. Не французского, конечно, такового в заведении не водится, а «Абрау» – однако мужик, совершив даже подобную, весьма умеренную трату, преисполняется важности. Официант церемонно открывает для девушек бутылку шипучки, разливает по бокалам. В ответ на немой вопрос Насти выразительно указывает столик, откуда пришел дар. А когда удаляется, младшенькая (не только по возрасту, но и по роли), Юля, мимоходом спрашивает, загородив рот, одними губами:

– Не мент?

– Не похож, – также безмолвно отвечает Настя, – а там посмотрим.

А спустя минуту мужчина решает совершить кардинальный шаг: подходит к таперу, что-то шепчет ему в ухо – тот кивает – и сует ему пару сторублевых купюр в нотную тетрадь. Музыкант начинает наигрывать древнюю, как он сам, мелодию Джо Дассена.

Кадрящийся мужик лихо преодолевает дистанцию до столика девушек и приглашает – разумеется, Настю, которая сильнее, чем подруга, поднаторела в искусстве кокетства.

Из-за столиков на них смотрит публика: мужчины – с нескрываемой завистью по отношению к ловеласу, женщины – с ненавистью по части девушки. До Насти доносится шипение: «Женатый ведь наверняка человек!»

Танцует ухажер плохо. И ростом он даже на пару пальцев ниже девушки – если бы она каблуки надела, вообще был бы на полголовы, – но ей с него воду не пить.

Она вообще надеется, что танцует с ним первый и последний раз в жизни.

И ухаживает он в стиле дурно переваренных советов, что дают пикаперам мужские журналы – Настя их почитывает, чтобы, так сказать, знать врага в лицо. Вопросы, адресуемые ей, он ставит в открытой форме, чтобы девушка не могла с ходу выпалить «да» или «нет». А вот руки у него властные и требовательные – как положил одну лапищу на талию, а другую на бедро, так хрен когда отпустит.

– Как вам нравится здесь осенью?

– Неплохо.

Девушка не расположена откровенничать: много говорить – невольно выдавать лишнюю информацию.

– Вы в санатории остановились или в частном секторе? – напирает мужик. А вот этот вопрос – уже не в бровь, а в глаз. Подразумевается: а могу ли я к тебе, крошка, наведаться?

Настя глуповато хихикает и отвечает вопросом:

– А вы?

– Я в санатории. Совсем один.

Санаторий тут, в курортном местечке, единственный. Девушки заранее пробили-прокачали его по Интернету. Слава богу, ведомственная принадлежность всероссийской здравницы – никакая не ФСБ, или налоговая полиция, или МВД. Силовиками не пахнет. Отдыхают тут госслужащие среднего ранга, для них путевки раздаются с огромной скидкой, за двадцать процентов цены, а то и вовсе бесплатно – и это при том, что они и так нашу кровь пьют и как сыр в масле катаются.

Девушка снова хихикает. Молчать, кокетничать, смеяться: что еще нужно, чтобы заполучить мужика, тем более на курорте?

– Ну, так скажи: где ты обретаешься? – напирает он. – Что-то я тебя в нашей богадельне не видел.

– Мы с подружкой отдыхаем в частном секторе, – отвечает Настя и тут же добавляет, якобы безо всякого умысла: – Только у нас хозяйка страшно строгая, сразу сказала: никаких гостей, тем более мужчин.

От прозвучавшего в ее речи завуалированного как бы предложения самец немедленно воспаляется, нечто твердое упирается Насте в бедро. Но это шалишь – не время пока, не место. Она отодвигается.

– Я приду к вам. В смысле – для начала за столик.

И он впрямь провожает, как джентльмен, красотку на место и усаживается рядом.

Недопитый бокал с его стола незамедлительно притаскивает официант, быстро оценивший смену диспозиции, – видно, хорошо мужик его подогрел или посулил.

В то время, когда мужчина подходит и усаживается, Юлька тайком делает на свой телефон не меньше десяти фотографий: рука у нее наметанная, много раз они с Настькой тренировались, да и трижды на дело выходили – один раз, правда, в итоге сорвалось, но и слава богу.

Они знакомятся.

Дядьку зовут Слава. Немолодой и некрасивый, с залысинами. Интересно, он понимает, что за любовь надо платить, или искренне считает, что девушки ведутся на его могучий ум и неземную красоту?

Выпивают за знакомство – того шампанского, что преподнес им минутой ранее кавалер. Внимательный наблюдатель, повторимся, оценил бы, что молодицы алкоголь лишь пригубляют, – но мужик, вставший на путь гона, прозорливостью не отличается.

Теперь надо выяснить то главное, что девушек в клиенте интересует. После этого станет ясно, стоит ли вообще иметь с ним дело.

– А вы откуда, Слава, к нам прибыли? – Кокетство, с каким Настя задает вопросы, легко искупает их личный характер, и собеседники обычно не замечают подвоха, они слышат лишь ее нежный голос, видят тонкие пальчики, игриво теребящие собственные локоны, и потому теряют осторожность. Да и вопросы выглядят невинными.

– Из N. – Он называет областной город в Центральной России. Слава богу, что не Москва. С москвичами девушки стараются дел не иметь. Слишком много гонору, связей и возможностей.

– На самолете к нам прилетели?

– На машине.

Вот это то, что нужно.

– Покатаешь?

Вопрос не в бровь, а в глаз, поэтому Слава сразу воспламеняется:

– Поехали!

– Ну, подожди, еще не вечер, мы недопили, к тому же вон Хачик как старается, – кивок в сторону музыканта, – пошли лучше еще потанцуем.

И она выскальзывает из-за столика и тянет вялую тушку танцевать.

Черненькая Юля, вторая скрипка, в диалоге не участвует. Сейчас она и вовсе подхватывает свою сумочку и идет в сторону туалета – обычное дело, поправить, так сказать, прическу, – правда, девушки обычно удаляются вместе, но нынче не тот случай.

Борсетка нового знакомца остается лежать на столе, и мужчина, вальсируя с Анастасией, на нее нет-нет, а ревниво посматривает.

Юля закрывается в кабинке, вытаскивает из сумки лэптоп, подключает к нему телефон, а потом открывает вай-фай. Сигнал в кафе хороший, а пароль они разузнали еще вчера, когда только приехали в городок и осматривались.

Девушка загружает в компьютер со своего телефона фотки нового знакомого, которые только что сделала. Три из них вышли смазанные, зато остальные ничего.

Юля включает программу распознавания лиц. Не может быть, чтобы, по нынешним цифровым временам, чувак нигде не засветил свое изображение в Интернете – не совсем старый ведь и вроде не силовик.

Программа ищет. С дикой скоростью мелькают на экране сотни лиц.

И вот, кажется, оно. Вылетает пара десятков почти совпадений, с экрана смотрят мужчинки, чем-то похожие на клиента, но когда девушка задает критерий поиска – «город N», тогда появляется одна-единственная физиономия. Он самый, Славик, только лучше качество, снимок парадный: в костюме и при галстуке – наверное, на пропуск фотографировался. Вот и фамилия: Вячеслав Порфеев.

Юля продолжает поиск. Взломанных и загруженных баз данных в ее компьютере полно. Ориентируется она в них, как в своей собственной комнате. Поэтому довольно скоро отыскивает всю возможную информацию о гражданине Порфееве.

Работает тот в городе N начальником отдела в земельном комитете. А автомобиль у него совсем не соответствует скромной должности госчиновника – в личной собственности джип «Лексус» последней модели, купленный два года назад. Очень хорошо. Надо надеяться, он прибыл из города N сюда, на отдых, именно на «Лексусе».

Лет клиенту исполнилось, согласно Интернету, тридцать девять, но в жизни он выглядит старше – вот что значит нездоровое питание и отсутствие спортивных нагрузок. И разумеется, Славик женат. Он-то в своем аккаунте молчит по-партизански, но супруга не удержалась, вставила его в соцсети два года назад, вместе с активной ссылкой: на отдыхе в Турции. Он, весь такой пузатый, а она, можно сказать, красотка, так и льнет к нему. Зашквар! Что же за бабы-дуры! Да еще и детишек двое: девочке одиннадцать, мальчику восемь, прям образцовая российская семья. Что ж ты взялся, Славик, на курорте кобелировать!

Впрочем, наличие семьи для Насти с Юлей большой плюс – как вот он будет объяснять своей блондиночке и деточкам, что с ним на курорте приключилось?

Ладно, пора возвращаться за столик.

Юля сворачивается.

Из кафе все посетители разошлись – сказывается осень. Остались лишь Настя с клиентом. Да музыкант-армянин наигрывает тихонько нечто томное. Если присмотреться, видно, что он сильно набрался, однако многолетняя выучка сказывается, и он почти всегда попадает в ноты.

А за столом господин-товарищ Порфеев по-хозяйски приобнимает Настю, другой рукой тянется к ее груди. Девушка хихикает и вырывается.

– Музыкант! Свадебный марш! – кричит мужчина и швыряет в сторону Хачика тысячную бумажку.

Тот ловит ее на лету и урезает Мендельсона.

Славик кричит «Горько!» и старается поцеловать ухажерку в губы. Она, хохоча, отталкивает его.

Юля садится третьей к ним за столик. Настя исподволь устремляет на нее вопросительный взгляд. Черненькая едва заметно кивает.

Этот обмен сигналами означает: «Все в порядке, можно работать». И тогда Настя обращается к мужчинке: «Ты обещал нас покатать». И хоть тот еще ничего не обещал – она сама к нему напрашивалась, – Славик орет на все кафе: «Поехали! Человек, счет!»

Когда он расплачивается и они встают, Настя слегка виснет на нем и что-то шепчет прямо в ухо.

Мужчине ее интимное предложение очень нравится. Он осматривает сальными глазками невысокую, но ладную фигурку Юли и вопит: «Конечно, хочу обеих!»

Все трое покидают кафе, причем Славик в центре, он держит обеих девушек за талии и пытается по ходу дела добраться до грудей.

Музыкант Хачик (это его настоящее имя) импровизирует, на ход ноги, на основе свадебного марша, и как-то едва заметно мелодия превращается под его перстами сначала в канкан, а потом – в похоронный марш.

Официант, пересчитывая чаевые, беззвучно аплодирует приятелю-музыканту.

* * *

А троица не слышит музыкальных трансформаций, она уже сидит в машине, припаркованной неподалеку. Славик – за рулем. Рядом, естественно, Анастасия. Юля – сзади.

Машина та самая, что отыскала в Интернете брюнетка: «Лексус»-джип, с номером N-ской области.

– Мы знаем тут, на берегу, чудесное местечко, – говорит Настя. – Очень интимное. Будем купаться.

– Голыми! – ревет мужчина.

Девушки хихикают.

* * *

Через пару минут авто подруливает к круглосуточному поселковому магазину.

Внутрь заходит Славик в сопровождении обеих виснущих на нем девиц.

Сонная продавщица, которая смотрит сериал на маленьком старом телевизоре с выдвинутыми антеннами, злобно говорит:

– Чем вам помочь? – В ее исполнении это звучит как «шли бы вы куда подальше».

– Хочу шампанского, – капризно тянет Настя.

– Три бутылки шампанского, – командует мужчина. – Полусладкого! И коньяк. И конфет коробку, самых лучших!

– И три одноразовых бокала, – подсказывает старшая из девушек. – Мы ведь не звери из горла шипучку тянуть.

– Одноразовых бокалов нет.

– Давайте любые другие, пусть многоразовые.

Продавщица с ненавистью лезет на верхнюю полку и достает оттуда коробку с настоящими бокалами из прессованного стекла.

Для девушек почему-то наличие бокалов – настолько принципиальный момент, что, если бы их в сельпо не нашлось, у запасливой Юли в объемистой сумке припасено, на всякий случай, три одноразовых пластиковых стаканчика.

* * *

Троица заезжает на полянку рядом с морем.

Славик глушит двигатель.

Темно, тихо, только слышно, как слегка, очень интимно, накатывается на берег водная гладь, шипит, мурлычет, откатывается и снова накатывается: пшшш, шух, пшшш, шух.

– Ну, давайте, девчонки, по рюмочке выпьем – и купаться!

Вячеслав раскрывает коробку с бокалами, откупоривает шампанское. Пробка улетает по дуге, пена стекает по стенкам бутылки.

Мужчина разливает, все трое чокаются.

Порфеев выпивает залпом.

– Ты, Слава, дорожной полиции не боишься – назад в санаторий ехать? – спрашивает Юля.

– А мы здесь и заночуем, – пьяно смеется он.

– Ну, я купаться, – говорит Настя. Она отходит в сторонку, быстренько снимает с себя совершенно всю одежду и бросается в море.

Обуреваемый похотью мужчина тоже скидывает с себя одеяние и в шуме брызг кидается на встречу с девушкой – ее головка белеет довольно далеко от берега.

Теперь – выход Юли. Она не теряется и время не теряет. Сначала достает из машины борсетку Вячеслава. Просматривает. Денег у того немного, тысяч семь. Она забирает их себе. Еще есть кредитки – их девушка не трогает. Просматривает документы: права, паспорт. Да, с программой распознания лиц она не ошиблась, с базами данных тоже. Их клиент действительно Вячеслав Порфеев, прописан в городе N, женат, двое детей. И машина «Лексус» принадлежит ему.

Со стороны моря, темнеющего вблизи, слышится заливистый смех Анастасии. Юля оставляет борсетку в покое. Достает из своей сумки небольшой пузырек с какой-то жидкостью и выливает его содержимое в один из бокалов.

В море Славик настигает Настю, она бурно смеется и кричит:

– Ой, осторожней! Ты меня утопишь!

Девушка вырывается из объятий мужчины и бросается к берегу. Плавает она явно лучше его. Мужик кричит:

– Стой! Ты куда? Русалка!

А потом, видя, что не догонит, адресуется к сидящей на берегу Юле:

– Давай ты теперь ко мне плыви!

Она отвечает:

– Я позже!

А вылезающая на берег Настя кричит мужчине:

– Давай лучше выпьем!

Когда она выбирается, Юля заботливо протягивает ей полотенце и, в ответ на вопросительный взгляд товарки, чуть заметно кивает.

Настя вытирается, заворачивается в полотенце, а другое швыряет выходящему из воды Славику:

– На, прикрой свой срам!

– Никакой у меня не срам, а ого-го!

Он вылезает, вытирается – и тут Настя преподносит ему бокал, тот самый, со снадобьем.

– Ух! Хороший у вас тут сервис! – Он залпом опорожняет содержимое. Потом отшвыривает сосуд, полотенце и начинает жадно обнимать и целовать обнаженную Настю. Та отбивается:

– Давай подожди! Мы же тебе обещали втроем! Давай Юльку позовем, она же обидится! Сидит, бедненькая, в одиночку! – И кричит подруге: – Юлька, Юлька, раздевайся, давай к нам!

Юля никакого желания присоединяться к парочке не выказывает.

А Славик не унимается, наседает на первую жертву.

– Перестань! – вдруг зло кричит она, отступает и резко бьет мужчину прямо под дых.

Тот изумленно сипит:

– За что?

– Говорю тебе, подожди!

Тот снова приступает к ней, опять начинает обниматься – но вдруг руки и ноги его слабеют, заплетаются.

– Что за черт… – бормочет он, а потом вдруг что-то понимает. Орет: – Ты отравила меня! Отравила! – и бросается на девушку уже отнюдь не с любовными намерениями.

Настя отскакивает. Но мужчина совсем слабеет. Падает, голый, навзничь на траву. Глаза его закрываются. Он еще пару раз дергается, но вскоре замирает.

* * *

Голый мужчина лежит у ног девушек.

Настя заботливо считает ему пульс.

– Ударов сорок в минуту, но наполнение хорошее. Выживет. Будем надеяться, проспит до утра.

Юля прикрывает полотенцем лежащее тело мужика.

– Не надо, – качает головой старшая подруга.

– Что так?

– Если останется голый, сложнее ему будет полицию искать.

Обе хохочут.

Настя одевается.

– Давай его борсетку.

– Деньги я забрала. Кредитных карт полно. Посмотрим, может, он где пин-код записал?

– Не такой же он идиот! И потом, полиция сейчас кредитки на раз отслеживает. Лучше не связываться.

И карточки летят в море. Туда же отправляется и паспорт мужика, Порфеева Вячеслава Тимофеевича, уроженца N, восьмидесятого года рождения.

– Цепуру снимем с него? – предлагает Юля.

Настя морщится:

– Что мы с тобой, мародеры?!

А вот документы на машину Настя сует себе в сумку.

Потом девушки тщательно убирают место преступления. Протирают бутылку от возможных отпечатков пальцев. Ту же операцию проделывают с бокалами. А потом со словами «Прости нас, Черное море!» Настя зашвыривает и то и другое в воду.

Затем, посмеиваясь, закидывает в море телефон гостя, а следом – всю его одежду.

– Вот тебе, парниша, курортное приключение с легкодоступными биксами!

– Причем сразу с двумя!

Совершенно голый мужчина (с одной только золотой цепью на шее) спит, развалясь, на мелкой гальке.

* * *

Шикарный джип «Лексус» несется по пустынному шоссе.

Светает.

За рулем – белокурая бестия Настя. Рядом с нею – черноглазая красотка-казачка Юля. Настроение у обеих самое приподнятое. Они сделали, что хотели.

Сделали – снова. И никто им не смог помешать, и сам черт обеим девахам не брат.

Они наслаждаются дорогой и шикарной машиной. Подпевают песне, которая несется из дорогущей аудиосистемы.

Юля спрашивает товарку:

– Скажи, вот откуда у простого начальника отдела какого-то вонючего земельного комитета может быть такая крутая тачка?

– Ты сама знаешь откуда, – усмехается шоферша.

– Ворует?

– Эщкере! ^[5] А мы, получается, как тот чувак… Помнишь, фильм был старинный. Еще советский… Как мужик у разных богатеев и торгашей тачки воровал?

– «Берегись автомобиля»?

– Во-во.

– Помню, конечно. Режиссер Эльдар Рязанов, в главной роли Иннокентий Смоктуновский, релиз шестьдесят шестого года.

– Все-то ты на свете знаешь, Юлька.

– Не все, но то, что мне реально интересно, знаю.

– Так мы тоже, как Смоктуновский, у всяких скотов и жуликов воруем машины.

– Только он обычно деньги, что за машины выручал, в детские дома перечислял. А мы?

– А я сирота, – смеется Настя. – Только чудом в детдоме не оказалась. И ты тоже безотцовщина. Вот мы и помогаем обездоленному молодому поколению – в своем собственном лице.

* * *

Совсем рассвело, но еще рано.

На безлюдном шоссе – засада ДПС. У обочины припаркована, как водится, машина. Двое полицейских. Один сидит внутри патрульного авто, второй скучает на обочине. Помахивает палочкой.

Навстречу несется джип «Лексус» с номерами N-ской области. Гаишник оживляется. Берет палочку наперевес и преграждает автомобилю путь.

Внутри чужой, угнанной тачки – две красавицы. Лицо водительницы, Насти, мертвеет. Юля закрывает глаза от страха и шепчет:

– О господи, ну все. Попались!

Настя с ненавистью командует:

– Сиди тихо! Хозяин машины, этот Славик, сто пудов, еще к людям не выбрался. А выбрался – все равно тачку не успели в розыск подать. Поэтому ровно сиди и улыбайся!

Полицейский неторопливо, вразвалочку подходит к водительской дверце. Нет, это совершенно не тот радушный и незатейливый служака, которого в фильме, только что упомянутом девушками, сыграл Георгий Жженов.

Теперешний мент, нынешней российской складки – улыбчивый, непробиваемый, хитрый, пузатый, – кажется родным братом ограбленного чиновника. Он знает, зачем каждый день тянет свою лямку. Ему надо хорошо жить – сейчас. Обеспечить семью, построить добротный дом, выучить и удачно женить дочку. А какими средствами будет благоденствие достигаться: законными, полузаконными, вовсе не законными – дело десятое. Он здесь, на шоссе, поставлен – кормиться. И чтобы нарушители боялись – скорость снижали, не носились пьяными. Он ведь не враг себе, своей семье, однополчанам, соседям и однокашникам – преступников за рулем наказывает. Если они, конечно, не в состоянии откупиться. Впрочем, когда они откупаются, это ведь тоже наказание, разве нет? В другой раз трижды подумают, как сесть за руль пьяными или скорость превысить.

Настя опускает стекло со своей стороны.

Полицейский хмуро козыряет, бубнит:

– Старший лейтенант Баранов, ваши документы.

Настя лучезарно улыбается. Протягивает собственные права плюс документы на машину, зарегистрированную на Вячеслава Порфеева. Дэпээсник внимательно и хмуро рассматривает удостоверения.

– Кому принадлежит данное транспортное средство?

– Славику, папику моему. Покататься дал.

– Из самой N-ской области катаетесь?

– Нет, мы с ним здесь, в санатории «Южные дали», отдыхаем.

– Полис ОСАГО, будьте любезны.

Вот здесь, конечно, прокол. Никакая Настя в полис Порфеева, разумеется, не вписана. И нет в нем, увы, специальной пометки, что машиной разрешается управлять кому угодно. Поэтому девушка заранее, еще на морском берегу, подготовилась: вложила в свернутую страховку пятитысячную купюру.

Мент берет полис – и вместе со всеми документами неторопливо удаляется к «расписной» ^[6] машине.

– Ну все, конец, – шепчет Юля.

Настя цыкает на нее:

– Сиди спокойно и молись!

– Может, бросим тачилу? Выскочим и смоемся? Лес кругом. Не догонят.

– Молчи, дура.

– Или задушим ментов. Обоих.

– Ты совсем ума лишилась? Как ты их задушишь? Двое здоровенных мужиков, с оружием!

– Соблазним. Предложим сексом заняться. А потом, когда они расслабятся…

– Тихо сиди, идиотка. Не паникуй. Все будет хорошо.

Наконец, через несколько минут – показавшихся девицам вечностью – старший лейтенант Баранов возвращается. Не меняя выражения хмурого лица, отдает Насте документы:

– Можете продолжать движение.

* * *

Тем временем рассвет над морем будит наконец Славика, любителя сексуальных утех.

Голый, с больной головой, он нетвердо встает на ноги.

Покачиваясь, осматривает и обходит уединенную бухту.

Он лишился всего. Нет ни брюк, ни документов, ни того, чем прикрыть наготу.

Нет и машины.

Загородившись спереди потертым, рваным полиэтиленовым пакетом, который выбросило море, он шлепает, пошатываясь, в сторону дороги.

* * *

А девушки в тот же самый момент достигли места назначения.

Это захолустные полузаброшенные гаражи где-то на окраине провинциального то ли города, то ли поселка.

Настя и Юля подруливают на джипе к хорошо знакомому боксу.

Выходит нервный длинноволосый парень в шлепанцах на босу ногу, замечает девчонок на машине, осматривается – не видит ли кто – и безо всяких слов и приветствий распахивает ворота: заезжай, мол.

Анастасия загоняет «Лексус».

С чувством облегчения обе девушки вылезают из машины.

– Документы имеются? – спрашивает мужчина.

Настя протягивает ему свидетельство о регистрации авто.

Тот берет, внимательно изучает. Потом спрашивает:

– Ключи?

– Деньги сначала давай, – парирует Настя.

Мужик нехотя и неспешно лезет в ящик старого письменного стола, стоящего в углу гаражного бокса (все пространство завалено инструментами, банками с маслом и присадками, старой ветошью). Достает стопку стодолларовых купюр, перехваченных резинкой.

Настя недоверчиво взвешивает пачку в руке, потом принимается считать. Когда пересчет закончен, заявляет:

– Здесь всего шесть. Где еще четыре?

– Богом клянусь, не успел собрать. Через три дня будет.

– Давай, открывай ворота. Мы уезжаем. Прощай!

– Настька! Ну я разве когда тебя кидал?! Ну поверь мне! Отдам я тебе все деньги!

– Открывай ворота, чудило!

– Куда ты поедешь? Машина наверняка в розыске.

Тут вступает Юля – не на Настиной стороне:

– И впрямь, Насть, куда мы теперь поедем?..

– Залезай в машину, чучело! – рычит на нее Анастасия. А потом хватает со стола разводной ключ и приступает к хозяину гаража: – Открывай давай! Да я лучше тачку в Черном море утоплю, чем позволю, чтоб меня кинули!

– Ладно! Тихо ты, бешеная!

Нервный человек лезет за пазуху и протягивает Насте еще одну пачку американской валюты, на этот раз ничем не перевязанную и разлохмаченную.

Девушка пересчитывает:

– Здесь три шестьсот. Итого девять шестьсот. Четыре сотни все-таки зажал, крохобор!

– Клянусь! Нету! И так весь в долгах!

– Ладно, держи, убоище! – Настя кидает ему ключи от джипа. Мужик ловит их на лету.

Настя бросает доллары в свою сумку. Девушки открывают калитку в воротах гаражного бокса и выскальзывают наружу.

Вокруг занимается жаркий день, и они, повесив на плечи свои объемистые сумочки (которые одновременно, как мы знаем, являются их дорожной поклажей), вышагивают по территории гаражного кооператива, направляясь куда-то к центру городка.

– Ну что? – смеется Настя. – Мы опять сделали это!

Они хохочут и обнимаются.

Настроение у девиц самое безоблачное.

* * *

В то же самое время голый Славик Порфеев, прикрыв старым полиэтиленом свой срам и сверкая обнаженной пятой точкой, мечется на полузаброшенной приморской дороге, пытаясь остановить хоть какую-то машину.

Первая тачка огибает его и панически уезжает.

Так же поступает и вторая.

– Маньяк какой-то! – комментирует женщина внутри авто. – Вадик, поехали! – Водитель прибавляет газу, и авто обдает несчастного дорожным песком и пылью.

И только третья, когда Порфеев чуть ни бросается к ней на капот, останавливается.

Любитель легких приключений кидается к водителю:

– Спасите, бога ради! Меня обокрали! Все забрали, одежду, документы, машину! Довезите, ради Христа, к санаторию «Южные дали»! Я вам заплачу! – Он срывает со своей шеи цепуру и тычет ею в окно.

– Садись давай, мужик, – говорит водитель. – И цепь свою прибери. С голых денег не беру, я тебе не проститутка! Там у меня на заднем сиденье женино старое пальто валяется, прикройся им хотя бы, яйцами своими тут не тряси.

* * *

– Криминологи утверждают, что самые первые преступления в серии обычно совершаются на примерно равном удалении от того места, где проживает преступник. Первое произошло здесь, – и карандаш пометил на карте морского побережья первый курортный поселок, – второе – тут, – стило уперлось в другое название – Каравайное. – Ну, с одной стороны у нас – Черное море, и это нам дело сильно облегчает, потому как в водной глади наши милые крошки, совершенно понятно, проживать не могут. Зато вот здесь – сколько угодно.

Мужчина берет циркуль, раскрывает его так, чтобы оба места преступления оказались внутри него, а потом выписывает полукруг, захватывающий изрядный кусок берега плюс значительное пространство материка. Потом аккуратными линиями заштриховывает это пространство. Внутри полукруга оказываются отстоящие от берега моря на несколько десятков километров городки, поселки и станицы: Дефановка, Молдовановка, Горячий Ключ, Пшада, Текос, Красивая…

* * *

Именно в последнем городе – точнее, в станице – и проживают наши преступницы.

Жаркий день, однако солнце не очень высоко и не шпарит по-летнему, обжигая, а греет ласково, по-осеннему. Обе хорошо знакомые нам девушки трудятся на участке. Но сад и огород здесь, на российском Юге, в отличие от средней полосы означает далеко не только картофель, свеклу или яблоки. Тут произрастает и такая экзотика, как инжир, орехи (земляные и грецкие), виноград. И все это великолепие тоже следует убирать. Осенью как раз самый урожай.

Девушки ножницами срезают тяжелые черные кисти винограда «Изабелла», складывают в корзины. От работы жарко. Пот струится по их лицам. Привлеченные виноградом, жужжат полосатые пчелы и осы.

– Мы как миллионер Корейко, – ворчит черненькая, Юля. – Сидим на деньгах, а сами надрываемся на глупой работе.

– А что ты предлагаешь? Пойти и прогулять все, что у нас есть, в каком-нибудь еще более глупом ресторане?

– Нет, зачем? В Москву поедем. А лучше – в круиз.

– Подожди, Юлька. Потерпи. Ну, сколько мы там бабла собрали? За месяц прокутим. А надо ведь и мамке что-то оставить.

Тут как раз, по принципу «легок на помине», к калитке усадьбы, где надрываются девчонки, подъезжает старый, раздолбанный велосипед советского еще производства, а на нем – немолодая женщина в заношенном сарафане и стоптанных домашних тапочках. Она похожа на актрису Рязанову – только, может, на пару-тройку лет моложе. И еще заметно, что они с Юлей родственницы. Точнее, чернявая девушка представляет собой словно исправленное и улучшенное издание матери: более молодая, свежая, с тонкими, а не расплывшимися чертами лица. Вторая сестренка, худенькая и светленькая Настя, нисколько на грузную, приземистую почтальоншу не похожа.

– Приветики, мамуля, – говорит Юля со всей снисходительностью, что испытывает молодость по отношению к «отжившему классу».

– Здравствуйте, тетя Ира, – приветствует женщину Анастасия с несколько бо́льшим, чем подруга, пиететом.

– Как дела, девчонки? Много собрали?

Юля указывает на огромные берестяные короба.

– Маловато, – констатирует женщина. Она изо всех сил пытается казаться (а может, и быть) строгой, однако природная ее доброта и радушие не позволяют слишком преуспеть в этом. – Ладно, пошлите уже ужинать.

* * *

Трапезничают в летней кухне. Это небольшая постройка, которая, как принято на российском Юге, находится в стороне от основного дома. Здесь все, «как у людей»: плитка на баллонном газу, электрочайник, небольшой телевизор, холодильник, и даже стиральная машина имеется. Однако видно, что все или старое, древнее, или дешевое настолько, что дальше некуда. Если электрочайник – то неизвестной миру китайской фирмы. Если телевизор – то прошлого поколения, с кинескопом. Ну а холодильник – пузатый «ЗиЛ», что старше Юли и Насти, вместе взятых. Еда на столе – тоже самая простая: тушеные кабачки со своего огорода.

Женщина, которую Юля именовала мамой, а Настя – «тетей Ирой», достает из холодильника два трехлитровых баллона. Щедро плещет себе в бокал домашнего вина.

– Устала я, – как бы извиняясь, говорит «тетя Ира», – к тому ж не среда, не пятница. Денек не постный – почему б не выпить…

К баллону тянется Юля.

– Куда? – одергивает мать. И наливает ей из другого сосуда виноградного сока – такого же красивого, но, увы, совершенно безалкогольного.

– Мам, ну я совершеннолетняя давно! А Настька тем более. А ты нам выпить запрещаешь.

– Сказано тебе: будешь пить, лучше я тебя своими руками прибью. Не слыхала разве – алкоголизм по наследству передается? А у тебя, слава богу, наследия хватает: и папаша покойный запойным был, и отец его Савелий, и мой папаша, дед твой Максим. Хватит! Женский алкоголизм не вылечивается!

– Ага, я вижу, – фыркает Юля, совершенно понятно намекая на мать.

– Что ты видишь? Что? Стакан сухого виноградного вечером?

– А почему Настьке нельзя? Ее папаня, дядь Миша, говорят, не пил. Кроме того, наследственные болезни как раз передаются ходом шахматного коня – от дяди к племяннику или племяннице… Как в «Мастере и Маргарите» говорится? – И она цитирует близко к тексту: – «Ивану приходилось рассказывать всякую чушь про дядю Федора, пившего в Вологде запоем». А ее папаша, мой дядя Миша, он, ты сама говорила, выпивал умеренно.

– Хватит уже умничать, Юлия Батьковна, – поморщилась мать. – Скажи спасибо, я вам гонять на курорты не запрещаю. Можно подумать, вы там тверезые сидите.

– Это не «курорты», а экспедиции, – важно заявляет Юля. – В поисках перспективной работы или влиятельных женихов.

– То-то вы из последней «экспедиции» через три дня вернулись.

– А что делать, если работодатель сволочь оказался?

– Ага, и женихов влиятельных вы много нашли. Глядите, как бы в подоле чего не привезли. Или трепак.

– Фу, мамаша! – высокомерно морщится Юля. – Как вы грубы!

* * *

Ночью того же дня девушки лежат в своих кроватях в доме – скромной беленькой мазанке.