Читать книгу: «Собачье дело 152515»

Предисловие

«Собачье дело № 152515» – история о большой любви. Я посвящаю эту книгу своим собакам, у которых быстрые виляющие хвостики, добрые души, преданные глаза.

Мои собаки – это часть меня. Каждый собачник знает: один раз впустив в свою жизнь собаку, получаешь зависимость, взаимную привязанность. Они лучшие друзья: верные, весёлые, всепрощающие, добрые, ласковые, умные – это можно перечислять бесконечно, но какой смысл петь дифирамбы, когда стоит просто взять домой преданного друга – тогда всё станет понятно без слов.

«Собачье дело № 152515» – квинтэссенция из любви, переживаний, нежности и осознанности. Собака не игрушка, это живое существо. Хозяин ответственен за судьбу своего питомца. В жизни с собакой есть много плюсов, но встречаются и нюансы. Заядлые собачники, прочитав эту книгу, увидят знакомые черты, а люди, подумывающие впервые завести четвероного питомца, узнают некоторые стороны жизни с собакой. Ежедневные прогулки, обработка от паразитов, вовремя купленный корм – это ещё цветочки, а вот ягодки впереди. Но цена всему – верность, мягкое пузико и безмерная, непрекращающаяся любовь.

Номер дела выбран не просто так – здесь зашифрованы даты дней рождений моих шерстяных друзей. 15 октября родился Френчик, 25 августа – Сармат, 15 августа – Астра. Числа в названии расположила в порядке появления питомцев в нашем доме.

В этой повести характеры, поведение, внешний вид Фрая, Азара, Эстреллы списаны с Френка, Сармата, Астры. Все остальные образы выдуманные, совпадения случайны.

Выражаю благодарность Школе бесконфликтной дрессировки Ульяны Мальцевой и Алекса Вяткина. Обучаясь в их школе, я смогла смягчить общение с моим Сарматом, учитывая его болезненные состояния, создала для него более комфортные жизненные условия, а с Френькой мы познали новые грани взаимодействия. С Астрой, благодаря приёмчикам, у нас своя девчачья атмосфера. Я гуляю с ней редко, но прогулки получаются с взаимопониманием.

Сердечное спасибо моему любимому мужу. Собаки объединили нас на новом уровне, мы много общаемся на тему дрессировки, спорим, ищем истину, выручаем друг друга в жизненных реалиях. Это тот человек, который знает мои тексты исключительно тогда, когда я ему их читаю, но при этом он всегда за меня горой и поддерживает все мои творческие идеи.

Выражаю благодарность моему другу Асеевой Ларисе, которая поддерживала мой писательский дух на каждом этапе написания книги, а после стала первым читателем, внимательно отследила текст, помогла исправить шероховатости, нашла нужные слова, приободрила, вдохновила, вселила уверенность.

Книга «Собачье дело № 152515» – мой личный мотиватор. Я не занимаюсь с собаками каждый день – ленюсь. Но уже попробовала много разных упражнений и точно знаю, что если делать, то результат будет, причём ошеломительный. Главное, без фанатизма. Для себя я выделила четыре правила, которых лично стараюсь придерживаться. 1) Действия в отношении собаки должны быть последовательны. Если есть правило, то оно соблюдается и сегодня, и завтра, и через месяц. 2) Разная продолжительность в упражнении. Собаки – ещё те хитрованы. Если это упражнение на выдержку, то продолжительность ожидания перед вкусняшкой должна быть разной: 2 сек, 5 сек, 1 сек. 7 сек (это примерный рандом). 3) Сначала команда голосом, только потом движение рукой. 4) Пока собака на тебя не смотрит – можешь даже не начинать.

Приятного прочтения, друзья мои! Буду рада откликам на моём сайте www.schitay-mgnoveniya.ru . Эту книгу я написала на одном дыхании, исключительно по любви. Впервые за свой писательский опыт создала достаточно объёмное произведение и при этом уложилась в две недели.* Однозначно мне помогли в этом мои драгоценные собачки, которые навсегда поселились в моём сердце.

Примечание. Значение фраз под звёздочкой (*) можно прочесть в конце книги. В первой части книги вторая, четвёртая, шестая и восьмая главы написаны от лица того героя, с кем в данный момент ведёт беседу судья.

Часть 1

Глава 1. Начало

– Итак, начнём.

Судья поправил указательным пальцем на переносице очки, посмотрел на присутствующих в зале. Они сидели скромно, в ожидании.

– Я жду от вас чистосердечного признания. Вы должны говорить правду и только правду.

В главных ролях:

Алиса Иванова, тридцать лет, мать семейства и собак, решительная и нерешительная, заботливая, ответственная, весёлая. Цветовод, флорист, обожает свою работу, в доме всегда есть цветы. Кареглазая брюнетка, длинные волнистые волосы, курносая, одевается в одежду тёплых оттенков.

Иван Иванов, отец семейства, тридцать шесть лет, спокойный, с оригинальным чувством юмора, каменная стена семьи. Программист, часто в своих мыслях. Светловолосый, синеглазый, имеет чёткие черты лица, римский нос и тонкие губы, предпочитает спортивный стиль одежды.

Дети. Изюминка семьи. Три изюминки.

Варя. Одиннадцать лет. Бойкая, подвижная, чуткая. Отличница. Занимается спортивными танцами, обожает наряжаться. Русоволосая, кареглазая, со вздёрнутым носом, тоненькая, стройная, изящная, любит носить платья.

Лев. Девять лет. Добрый, увлечённый, основательный. Изучает иностранные языки, хорошо владеет английским, увлёкся латинским языком. Брюнет с широкой открытой улыбкой, имеет немного лишний вес, но полнота его красит. Синие глаза смотрят прямо и смело.

Игорёк. Три года. Славный пухлячок. При разном освещении цвет глаз меняется: от серо-голубого до карего. У него золотистые кудряшки и пухлые губы. Напористый, наблюдающий. Любит детские площадки. Строит песочные замки.

Собаки. Семейные мотиваторы и манипуляторы.

Фрай, метис, мальчик, семь лет. Шумный, трусливый, милый. Чёрный окрас, грудка рыжая. Подпалые так же щёчки и брови, что придаёт ему милое выражение мордочки. Рыжие лапки и коленочки, окрас симметричный. Хвост крючком, походка бодрая, виляющая. Зубки острые, реакции быстрые. Кажется, что давно познал смысл жизни.

Эстрелла или просто Эсти, боксёр, девочка, два года. Звезда. Ласковая хитрюга, не церемонится ни с кем, привлекательная. Тигровый окрас, маска на морде иссиня-чёрная, что добавляет магического тона образу. Глаза бездонные. Лапки аккуратные, как будто напедикюренные. Грудка белая. Шерсть бархатная, блестящая. Всегда за любой кипиш.

Азар, боксёр, мальчик, два года. Большой, добрый дома, боязливый на улице, красивый. Маска на морде с белым узором. Уши торчком – всегда готов. Взгляд человеческий, осознанный, грудка и передние лапы – белые. Мышцы развитые, кобель мощный. Добрый, доверчивый, трогательный.

Все собаки семейства Ивановых – брахицефалы. Курносые, эмоциональные, активные.

***

Прошёл всего год, как в городе № ввели новое постановление: проводить ежегодные собрания для семей, владельцев животных, и самих этих животных в присутствии судьи, ответственного за данные встречи.

Перед собранием животным вкалывают сыворотку речи. У питомцев появляется возможность рассказать о том, о чём их хозяева умалчивают. По результатам заседания судья выносит решение на следующий год: остаются ли животные в семье или их изымают. По постановлению Центр помощи животным отдаёт изъятых питомцев на передержку, либо устраивает в приют, либо находит новых хозяев. Судебные заседания подобного рода проводятся в Центре защиты животных. Для таких мероприятий выделили в здании целый этаж и назвали отдел «Ведомство по содержанию питомцев». Судьи приглашаются извне. К заседаниям подобного рода допускаются только те судьи, которые прошли переподготовку по теме содержания и воспитания домашних животных.

Семья Ивановых к подобной встрече не готовилась. «Будь как будет, мы живём эту жизнь» – таково было решение семейства. Судья ударил молоточком по столу, и заседание началось.

– Кто хочет высказаться первым?

Глава 2. Азар

– Отпустите нас!

Я гавкнул довольно громко, и сам испугался такого своего нового лая. Судья посмотрел на меня с подозрением, хотя я искренне думал, что так будет лучше для всех. Чужая обстановка меня нервирует. Моя Алиса теребит кромку платья, не люблю, когда хозяйка волнуется. Варя, хулиганка, протащила жвачку, вот если судья увидит… Лев просит у Вари тоже жвачку, а та не даёт. Нет, мол, ты нас сдашь, жди окончания, теперь и Лев со мной заодно: ждёт конца того, что ещё даже не началось. Только Ивану и Игорьку спокойно, но, я думаю, они меня поддержат, наверняка, им тоже хочется отсюда поскорее свалить.

– Почему вы хотите уйти? – спросил меня судья, не отрывая своего пристального взгляда от моей курносой морды.

– Дома уютно, спокойно, я прижмусь к Алисе бочком, и мне будет хорошо.

– Он всегда прижимается к ноге боком, – поддакнула Алиса.

Судья сердито повернулся к ней:

– Сейчас не ваша очередь. Не перебивайте.

– Извините, – проблеяла Алиса и посмотрела на меня жалобно, а я подумал, что, может быть, укусить этого судью, чего он хамит моей хозяйке? Но Алиса умоляюще посмотрела на меня, даже не думай, мол, кусаться. Я тяжело вздохнул. Потом лёг. Ноги от волнения не держат, знаете ли.

– Как вы появились в этой семье?

Я только хотел ответить, но тут услышал нервный смешок Фрая. Ишь какой, не сдержался. Хорошо ему жилось одному, понятное дело. Все косточки ему, все вкусняшки, гладят, опять же, только его. А тут мы появились, сначала я, потом Эстрелла. Она, конечно, появилась, как самая настоящая звезда. Я тогда был ошарашен. Только вроде с Фраем договорились, кто главный, у кого какие плюшки, и тут, опа! Явилась, не запылилась. Я стоял в коридоре и смотрел на дверь. Входная дверь открылась, и появилась морда, как у меня, только без белых полос. Манящая, интригующая чёрная маска. Хороша девка! Только это я и успел подумать, как она в тот же миг кинулась на меня и стала грызть. А я что? Я так-то не из драчливых был, но защищаться же тоже нужно. Я и ответил, сначала одной правой, потом одной левой. Кстати, без зубов, заметьте, боксёры не грызут, они боксируют. Эсти у нас исключение. Любит меня, наверное, поэтому кусается, все уши мне подрала, пока я ходил с пластырями. Хозяева мотали уши пластырем – устраивали мне на голове из ушных палочек хитрую конструкцию, чтобы купированные уши смотрели вверх стрелой. Вот Эсти эти пластыри и сдирала. Потом она мне правду сказала, что бросилась в тот вечер, когда мы знакомились, от страха. Привезли, говорит, незнамо куда, прихожу, а тут два перца меня встречают, пусть знают, кто я такая! Ха! Мы с ней долго договаривались, год понадобился, но постановили, что главный я, а решает она. Так и живём. Я посмотрел снова на Фрая: он с Эсти предпочитает не связываться вообще, когда она к нему подходит, он замирает. Смотрю на Фрая и только тут понимаю, что все глядят на меня с ожиданием. Ой, кажется, я задумался, как говорит Алиса, завис или залип. Мне же вопрос задали, а какой вопрос, повторите, пожалуйста…

– Вы слышали вопрос? – спросил меня строго судья.

Я смотрел на него не мигая. Что тут ответить? Всё, что я вспоминал, не надо ему знать. Надо иначе сказать.

– Как вы появились в этой семье – повторяю вопрос!

– Радостно, – ответил я и замолчал.

Все, кроме судьи, засмеялись, особенно мой ответ понравился Алисе.

– Меня везли в машине с клетками. Там я обделался. Я вообще не понимал, куда меня везут, зачем. Но когда узнал, понял, что зря волновался. Алиса меня обнимала, а я её лизал. Иван тоже радовался. Он видел, как радовались мы. Я ехал на ручках у Алисы, потом мы зашли в квартиру. На меня лаял чёрный вепрь.

– Вепрь? – глаза судьи выпучились, как два апельсина.

– Ну я так назвал доброго братца Фрая. Чужая собака зашла в дом, он дом охранял – посмотрите, какой тут бравый охранник.

Все посмотрели на Фрая. Он задорно вилял хвостиком, одно ухо вывернулось, делая его ещё более забавным. Вепрь с ним никак не вязался. Судья насупил брови. Я продолжил говорить:

– Шучу я так. Собаки лают вообще-то! Так они выражают разные эмоции, это не всегда агрессия, иногда радость, иногда волнение, просьба, жалоба, страх. А вы что, не знали?

Судья вновь постучал молоточком:

– Говорите в рамках допустимого! Что вы мне тут умничаете!

Иван склонился к жене и шепнул:

– А чего они хотели от бесед с животными? Уроки этикета сначала надо ввести, потом уже заседания подобные. А то вводят инъекцию разговора за час до встречи, а на заседании затыкают их.

– Тише, – встрепенулась Алиса – судья смотрел на них. – Давай потом, – взмолилась девушка.

Иван пожал плечами и сполз на стуле пониже. Встреча обещает быть долгой. Не стоит сидеть по струнке, спина устанет. Подмигнул Льву, тот сидел с таким лицом, будто лягушку съел. Детям особенно тяжело всё это выдерживать, им бы побегать да попрыгать, причём вместе со своими собаками. Вот счастье настоящее, а тут сиди, доказывай, что ты собак своих любишь… Как тут докажешь, когда людям рты затыкают? Собакам, когда они вдруг говорящими оказываются, тоже затыкают…

Я лениво зевнул.

– Вас водили к кинологу? – судья снова обратился ко мне.

– Да. К нескольким. Говорят, я безнадёжен, поэтому хозяйка сама стала учиться на курсах для кинологов и проводников.

Судье, видимо, мой ответ понравился. Он аж заёрзал на стуле, руки потёр, приготовился, наверное, слушать, но я вспоминать это не хочу, пусть Алиса рассказывает. Или Фрай. Ему тоже тогда досталось, там уроки были, а потом надо было видео занятий записать, и попыток сто, не меньше. Когда я объявлял Алисе бойкот, она Фрая брала. Спасибо ему, конечно, выручил. Иначе бы не закончила она тогда эти курсы. Ученик я так себе… Но, не потому что ленивый или вредный, просто не совсем здоровый. С желудком у меня проблемы. Пищевая мотивация явно не для меня. Я посмотрел на судью, тот всё ёрзал, ждал. Наверное, он уже понял, что я тугодум. Я продолжил:

– Ну, мы занимались, долго, по-разному… Иногда успешно. Моя хозяйка – молодец.

– А вы можете сказать, что вы молодец? – спросил судья и при этом хитро сощурился.

– Нет, я был не всегда молодцом, – честно ответил я и даже вздохнул тяжело.

– Ага! – воскликнул судья. – Значит, и ваша хозяйка не всегда молодец?

Я рассердился и зарычал. Алиса испуганно вжалась в стул. Я притих. Чего они добиваются? Мои хозяева – молодцы, я люблю свою семью, чего ещё им надо. Зачем все эти подковырки? Что ковыряют?

– Ваша собака рычит на судью. Это возмутительно! – он повернулся к Алисе и заметал стрелы колючими глазами. Она подскочила со стула.

– Он разволновался, но уже перестал. Извините его, – она запнулась: – Нас, – добавила и села.

– Если такое ещё раз повторится, я буду вынужден удалить с процесса эту собаку! – он взметнул руку и протянул указательный палец в сторону двери.

Алиса встала, промямлила: «Разрешите?» – и быстро подошла ко мне, присела на корточки. Я завилял хвостом и прижался мордой к её коленке. Алиса прошептала мне:

– Азарчик, тише. Веди себя нормально. Ты хороший мальчик. Пожалуйста, прошу тебя.

Напоследок она сдвинула брови и погрозила мне пальчиком.

– Почему вы ходите по залу? – вновь возмутился судья, он уже походил на чайник: готов закипеть.

– Это моя собака, я дала ей команду.

– Я слышал, никакая это была не команда, – на лбу у судьи появилась испарина.

– Так ведь и собака сейчас не совсем собака, она же говорящая!.. Значит, можно договориться по-человечески что ли… Если бы это был Азар в обычном своём обличье, я бы ему сказала: «Лежать. Тихо». Но опять же, команду надо давать в моменте. В моменте на рык я могла бы сказать «нет», но вы не разрешаете встревать. Как я тогда должна влиять на поведение собаки?

– Ваша собака изначально должна понимать, где она находится и с кем говорит!

– Извините, – встрял Иван. – Наша собака для двухгодовалого пса изъясняется весьма сносно. Зарычал он, посчитав, что вы задеваете честь его хозяйки! Вы допрашиваете нас, будто мы совершили какое-то преступление, между тем, мы тут собрались, чтобы стало понятно, достойные ли мы хозяева, продолжат ли наши собаки жить с нами? Наша собака отвечает, что ей живётся с нами хорошо. Что не так?

Судья помолчал с полминуты, потом снова обратился ко мне:

– У вас есть своё место?

– О да, у меня любимая клеточка возле кровати хозяев, сплю со стороны Алисы. Во сне храплю. Говорят, им это не мешает.

– Клетка?! Как вы относитесь к клетке? – судья смотрел в свою тетрадь, при этом делал пометки карандашом.

– Хорошо отношусь. Это мой домик. Я там в безопасности. Так повелось, что я там обычно сплю. Если хозяева уходят из дома, я иду в клетку. Когда ещё не было клетки, я метался по квартире, изодрал обои, погрыз дверь. Хорошо, хоть не добрался до проводов, иначе совсем худо было бы. Я и так психанутый.

– Что значит «психанутый»? – судья снова чиркнул в тетради.

– У меня с рождения проблемы с желудком. А ещё я всего боюсь на улице, шарахаюсь. Мужчина с сумкой для меня опасен. От детей на велосипедах хочется убежать на другую планету. Раньше я боялся людей с зонтиками, но хозяйка научила меня не бояться. А хозяин показал, что стоячий самокат не кусается. Он даже научил меня через этот ужасный самокат перепрыгивать. Если летит пустой пакет по дороге, я, скорее всего, забьюсь под дальний куст. Но самое страшное для меня – это люди в оранжевых жилетках. А если эти люди ещё и рядом с самосвалами, то всё. Могу и руки оторвать хозяйке, так бегу, что не остановить меня. Мы пробовали сидеть и смотреть, я колыхался от страха из стороны в сторону. Я могу бесконечно рассказывать вам про мои страхи, вы точно этого хотите?

– Странно, почему ваши хозяева считают, что это норма: такое ваше поведение.

– Почему же? Они так не считают, мы ходили к разным кинологам, слушали много лекций и вебинаров, применяли на практике. Мне уже даже успокоительные таблетки дают, был и ошейник специальный, на травах, но сейчас его, к сожалению, нет в продаже. Гуляем в безлюдных местах, клетку вот переставили из коридора в спальню… Главное, дойти до поляны, потом можно выдохнуть, а вот путь от квартиры до поляны сложный. Нам всем в этот момент тяжело: и мне, и хозяевам. Они меня очень любят и заботятся обо мне. Знаете, я такое вижу на прогулках, мои хозяева – самые чуткие! Любая другая собака пожелала бы жить у таких хозяев, но повезло мне, Эстрелле и Фраю. Я оглянулся на своих сородичей и улыбнулся им по-собачьи.

– Какие у вас отношения с другими собаками? Не с вашими, эм, сожителями, а на улице, с чужими собаками?

Я сразу вспомнил соседа-маламута. Ух, вот бы наконец уже посчитаться с ним за все обиды, которые он нанёс и Фраю, и Эсте, и мне! Так, об этом тут нельзя, я неагрессивный товарищ. Потом я вспомнил мопса. Милый он, конечно, но дурачок. Нарывался на неприятности поначалу, а теперь, как увидит меня, так и молчит, выпучив глазёнки. А я сам хочу теперь с ним поздороваться. По-мужски. Естественно, хозяева не дают. Боятся, что я, шебутной, мощной лапой могу задеть. Вспомнил и самоеда-крикуна. Вечно орёт горластый, хозяин хоть бы раз ему замечание сделал. Нет, идёт, как будто хвастается, что у него такой шумный пёс. Я был мелким, тот пользовался случаем, что я ещё дитё. Дедовщину устраивал. А потом мы долго не виделись. Спустя примерно год мы идём с хозяйкой по лесу, и тут этот Снежок орёт. Я холку взъерошил и направился приземистым шагом к нему. Ну чего ты мне, мол, скажешь сейчас? Смотри, как я вырос! А дедок увидел, что я как будто недобрый, и поспешил скорее от нас подальше, теперь этот самоед не орёт больше в мою сторону. Кого ещё могу вспомнить… Грач тут гуляет. Красивый, но, кажется, на голову ещё более отбитый, нежели я. Во-первых, он кидается на собак, злой как чёрт, ещё же и чёрный такой. Во-вторых, на курьеров кидается. Хозяин его еле удерживает, пыхтит, выпячивая губы трубочкой. Вот такие дела. Вернёмся к маламуту. Хотя нет, про него пусть Фрай рассказывает, он больше всех натерпелся. Ой, что же вслух сказать, даже не знаю. Надо же порядочным быть, чтобы не подумал ничего плохого судья про хозяев моих. Он к каждому слову придирается. Жарко тут. Пить хочется. Дышу глубоко, волнуюсь, уже обнажил пасть, смотрите, мол, какая красивая. Мне Алиса зубки чистит. А вы чистите зубы? Смешно – вот бы так спросить у судьи.

– Можно попить? – спросил я и подошёл к миске.

Даже если не разрешат, всё равно успею попить. Судья ничего не ответил, просто молча наблюдал за мной, впрочем, как и все остальные. Я попил, встряхнулся, кажется, капельки долетели до судьи. Тот приподнялся и стал смахивать мокрые следы с ткани.

Иван раскинул руки:

– Это боксёр, они все слюнявые. У них брыли.

Судья бурчал себе под нос что-то из серии, как это может нравиться. Зачем заводят таких собак, и вообще вся идея с собраниями – полная чушь, но что делать, надо дальше заседать. Уселся снова на своё место и с внимание уставился на меня:

– Ну так как у вас там обстоят дела с другими собаками?

– Всё отлично, – ответил я. Вода хорошенько меня взбодрила. – Очень люблю общаться. Другие собаки – это целый мир. Особенно люблю с девочками играть.

И тут зарычала Эсти. Прости, Эсти, но ты не единственная сука на свете. Это я так подумал, но, конечно, никогда ей не скажу. Её сердить нельзя, она ж в фурию превращается.

– Да что ж они у вас рычат, окаянные!

Иван поднялся:

– Понимаете, вы им вкололи инъекцию, и они как бы … очеловечились что ли. Всё стали чутко воспринимать. Простите, а у вас что, первое заседание подобного рода? Мы просто наслышаны, что такое бывает, когда собаки всё равно рычат после сыворотки. Так что наши собаки ведут себя очень даже благовоспитанно.

Судья встряхнулся, повёл подбородком.

– Да, первое, – потом осёкся и сказал приглушённо: – Разве это важно? Важно, что я на такое вряд ли ещё подпишусь. Напридумывают всякую всячину, а как реализовывать, нас в кипяток бросают. Ладно, мы ушли от сути. Я вот думаю, может, на них намордники надеть или посадить за решётку.

– Как за решётку?! – вскричал Фрай. В отличие от нас с Эсти он не приучен к клеточке и приучаться, видимо, не собирается до седых шерстинок. Клетка вызывает у него панику.

– Какой намордник? Как мы тогда будем говорить? – вспыхнула Эсти. Она до этого сидела неподвижно и лишь изредка поводила из стороны в сторону длинным упругим полосатым хвостом.

Я представил, как будет весело, когда беседа начнётся у судьи с Эсти. Похоже, мы тут не до ночи, а до утра просидим или пролежим, катаясь на спине от хохота.

– Они большие у вас такие. Когда рычат, я их боюсь, – обратился судья к Ивану.

Иван покачал головой.

– Не переживайте, они добрые. Не кусаются.

– Вы мне тут зубы не заговаривайте! – пресёк судья. – У меня тут в деле написано, что вы свою боксёршу на занятия по защите возили! А говорите, не кусается!

– Она там по команде кусала. И что кусала-то? Рукав. Эх! – Иван махнул рукой и сел на стул. Вытянул ноги, положил одну на другую, мол, ладно, вам всё равно ничего не докажешь, тёмный лес!

Мне надоело лежать в центре зала. Захотелось поближе к Алисе. Я сел, попереминался с лапы на лапу, снова вздохнул. Боксёры сопят очень громко, вздыхают звучно, поэтому судья моментально вспомнил обо мне. Он просёк уже, что нами можно манипулировать, поэтому спросил в лоб:

– А чего это она так расхорохорилась? – он мотнул головой в сторону Эстреллы. – Любовь у вас, что ли? Щенятки будут?

Я вспомнил, как ухаживал за Эсти, когда она только приехала в дом. Я уже целый месяц тут жил, знал каждый уголок, у меня были насиженные и налёжанные места, мне так хотелось ей понравиться, я мечтал к её лапам положить весь мир. Но она вертела хвостом и усами, притягивала и отталкивала. А ещё даже подставляла меня. Когда я только приехал, хозяйка положила в мою лежанку подушечку, на которой было написано «Мой дом». Это было так мило! Я валялся на этой подушке, клал разные свои точки – уютная штука! И вот я показал эту подушку Эсте. Я ей доверил самое любимое, самое дорогое, а она!.. Она разодрала её в клочья, пока я был с Алисой на кухне. Я пошёл посмотреть, что же там происходит, где же Эсти, выхожу в коридор, а она меня зовёт, мол, Ази, иди сюда, что покажу. Я, наивный дурень такой, всё ближе и ближе подхожу к лежанке, вижу повсюду вату, пушистую и белую, словно облачка. Ничего не понимаю, откуда облачка взялись, и в этот момент слышатся шаги хозяйки. Эсти – юрк, и уже в другой комнате сидит, а я возле этой ваты, опешивший, поворачиваюсь, и на меня Алиса смотрит. Но надо сказать, что Алиса всё видела, во-первых, в зеркало из коридора, во-вторых, она знала, что я ничем подобным никогда не занимался и заниматься не собираюсь, ну и видела, как Эсти убегала. Так что не ругалась она, смеялась, называя Эсти хитрой засранкой, а меня наивным лошком. Но это она всё любя. Ах, да. Любовь ли у нас с Эсти? Однозначно вязать нас не будут, так что мы просто дружим.

Иногда и не дружим. Эсти часто учиняет разборки: хочет быть главной. А я ж мужик, как я ей уступлю? Я и не против подчиниться ей, но природа мне моя не позволяет. Вот и выясняем постоянно. Однажды получилось чересчур рьяно. А началось всё с игрушки. Эсти всегда забирает у меня все игрушки. По её мнению, я не должен ни с кем и ни с чем играть, только с ней. Дома наши разборки хозяева очень быстро пресекают, а вот на площадке дают оторваться вволю. Очередная игрушка была у меня отобрана – я подружке намекнул, чтоб не борщила, а она кинулась драться. Причём Эсти ни с кем больше себя так не ведёт, только со мной. Ну тут уже дело принципа было. Я крупнее, силы больше, и вообще: я главный, понятно? В общем, схлестнулись мы не на шутку. Я её под себя подмял, кто сверху, тот и прав. Такое правило у нас, у собак. Боролись мы на задних лапах, в стойке. Боксировали передними лапами, в конце концов я оказался сзади и нежно, но крепко сжал в своих объятиях, повалил на землю, она брыкалась, а потом сдалась, перестала сопротивляться. Я отпустил. И что вы думаете? Она встала и гордо прошла к той игрушке, из-за которой был бой. Я обалдел, но виду не подал. Зачем на мелочи обращать внимание, согласитесь? С той поры Эстрелла стала задираться меньше. Потом я заболел и еле передвигался, был похож на скелет, Эсти, видимо, решила переиграть тот наш бой. Болел я жёстко более полугода, хозяева меня оберегали от задиры, я не претендовал на главенство. Чувствовал себя неважно, основной задачей было выжить. С того момента она изменилась, хоть я и поправился. Недавно была стычка на кухне, я снова оказался сверху, но она скалилась, и мне было не по себе, поэтому я предусмотрительно отвернулся. Алиса шутила про меня, называя мой статус так: «Молчать! Я тут главный! Как страшно быть главным». Эх, Эсти, Эсти. Что же мне про тебя сказать судье?

– Им нельзя. Они родственники, – не выдержал Иван. – Могут родиться уроды.

Судья замер. Видно было: хотел снова возмутиться тем, что говорит не тот, кому положено сейчас, потом удивился как будто, что родственники, затем задумался над уродами. А ещё было заметно, что он уже устал, а ведь всё только-только началось и вообще набирает лишь обороты.

– О чём вы мечтаете? – повернулся он ко мне.

– Сейчас или вообще? – задал я резонный вопрос.

– Азар, – с рисованной сдержанностью сказал судья, – с вами становится всё интереснее и интереснее беседовать. Кажется, я могу догадываться, о чём мечтаете сейчас, тем более вы сказали об этом в самом начале. А вот вообще – это более ценно для меня.

А я и не знаю, если честно. Слышал, как Алиса говорила Ивану, что я был бы самым счастливым, если бы жил за городом, в доме, где есть свой участок, и где не надо каждый раз преодолевать полосу препятствий с моими страхами. Но сказать о загородном доме я не могу, иначе меня точно заберут от хозяев.

– О чём я могу мечтать? У меня всё есть! Но если уж совсем волшебное, то выздороветь хотел бы, чтоб не болел желудок. Но я пью по три препарата трижды в день, наверное, скоро и поправлюсь, хоть и пить мне их теперь пожизненно. На диете сижу, а хотелось бы всяких косточек, ушей пожамкать, но нельзя. Из-за желудка. Без диеты и лекарств я чуть не помер, причём дважды. Спасибо моим хозяевам, что не кинули меня, а лечили. На капельницы возили, уколы ставили, убирали за мной по пять раз на дню и даже гуляли в критический период по семь раз в сутки.

Вроде нормально ответил. Я посмотрел на Алису. Она сидела грустная. Что её так расстроило? Наверное, тоже вспомнила тот сложный период. Она очень переживала за меня, обнимала и плакала. Плакала и обнимала, просила меня держаться и скорее выздоравливать. Я держался из последних сил. Помню, как она волновалась, когда Иван повёз меня на гастроскопию. Предварительно мне делали ЭКГ сердца, так как гастроскопия делается под наркозом. Алиса очень боялась за этот наркоз. Я долго приходил в себя. Не думал, конечно, что меня кинули, я вообще тогда был сам не свой. Когда меня привели в зал, где ожидали хозяева, я как шальной кинулся прочь мимо них. Потом очухался, учуял Алису и Ивана по запаху. Был взбудораженный, но радовался их присутствию. Кстати, даже на гастроскопии не нашли причину моих проблем. Тут доктор, правда, основательно подошёл к лечению, не так, как в другой клинике. До этого в течение семи месяцев меня таскали по врачам, переводили из одного кабинета в другой, назначали одни и те же процедуры и обследования, но не говорили, что со мной. Как будто бы тянули и время, и деньги, и жилы из моих хозяев. К сожалению, такая история часто случается в ветеринарных клиниках. Хозяева ради своих питомцев соглашаются на дорогостоящее лечение, но чаще всего животное всё равно погибает. Может быть, теперь, когда появилась возможность выслушать нас, что-то изменится в ветеринарной индустрии. Очень сложно найти хорошую клинику и добросовестных ветеринаров. Хотя, я вот уже миллион раз подумал, что сказать судье, а что нет, потому что тебе самому же может боком выйти какая-то очевидная фраза.

– Как у вас складываются отношения с другой собакой, с Фраем? Два кобеля… Территорию не делите?

Я посмотрел на Фрая. Притёрлись уже друг к другу. Мы с Эсти решили, что раз он старший, значит, надо его уважать. Хоть и мельче по размеру значительно, но строит нас хорошо, особенно старался, когда мы были мелкими. Если лапы на стол ставили или грызли запрещённое, то сразу лаял, звал Алису, мол, гляди, хулиганят ироды! Фрай вообще прикольный, он всегда за любой кипиш, шумный только. Нет, чтобы тихонько веселиться, сдаёт сразу, сам того не понимая. Вот что мне в нём не нравится, так это когда он лает на домофон. Заливается что есть мочи, я раньше молчал, просто подходил и ждал, кто ж там пришёл к нам. Потом как будто поддался на провокации и стал тоже лаять, но Алиса меня быстро от этого отучила. Я ж понятливый, хоть и реакцию выдаю долго. А теперь меня сильно раздражает, когда Фрай слепо облаивает звонок домофона. Бывает, что ошиблись квартирой, либо сам домофон глючит, вот чего на пустом месте шуметь тогда? Мы же в многоквартирном доме живём, надо уважать соседей, поэтому я стал объяснять Фраю, что он не прав. Подпрыгиваю к нему и рычу, но он своё продолжает. Бесстрашный Фрайчик. Фрай-огненное сердце, вот так надо его прозвать. Хотя, нет, подождите, огненный – это ж я. Так вроде переводится моя кличка. Азар – «огонь», а ещё есть версия: «сиять» или «поддержка». Это всё-всё про меня. Я такой и есть, очень чувствую свою хозяйку, если ей грустно, всегда утешу, буду рядом, подставлю свой хребет (ну это раньше, когда я дрищом был, а теперь я значительно так набрал вес) или мягкие бочка, чтоб гладила и успокаивалась. Сияю от счастья, когда мне внимание уделяют, весь дрожу от удовольствия. Впрочем, я очень, как говорят кинологи, сензитивный, от страха тоже дрожу, и от волнения, и от восторга. Какие же у нас отношения с Фраем? Думаю, деликатные, да.