Нулевые. Рассказы про эпоху двухтысячных

CИЛА ИСКУССТВА

В детстве у меня было много друзей во дворе. Тогда мы жили без интернета и всё свободное время проводили на улице. Одним из друзей был Паша.

Мы учились во втором классе и нам было по семь лет. Паша жил с бабушкой, ходил на секцию тэйквондо и уже носил синий пояс. Времена были простые и я как сейчас помню его вечно спешащими на тренировку с обычным чёрным пакетом с рынка, в котором лежало немного мятое кимоно и сверху аккуратно свёрнутый пояс.

Однажды после школы мы как обычно гуляли по дворам нашего района и забрели в соседний двор. Старенькие панельки пятиэтажек украшали заросли виноградников и лещины, растущие перед подъездами. Жаркое солнце отражалось в намытых окнах квартир. Проходя мимо одного подъезда, к нам подошли трое незнакомых мальчишек.

– А вы откуда сюда пришли? – спросил самый старший из них, на вид пяти или даже шестиклассник.

– С соседнего двора – ответил робко я.

– Зачем пришли сюда? – не унимался вожак соседних парней.

И тут произошло то, что спустя двадцать пять лет твёрдо отпечаталось у меня перед глазами и до сих пор заставляет верить в силу искусства.

Пашка стоял рядом с задирой и его корпус мягко наклонился в сторону, правая нога в повисшей тишине взметнулась выше наших голов как в роликах из Ютуба и со всего размаха ударила по уху старшего. Спустя две секунды он принял обычное положение. Выражение его лица не изменилось.

Мальчик заплакал от неожиданности и боли, трогая своё ухо.

Не помню, о чем мы дальше говорили с ребятами, но беседа продолжилась как ни в чем не бывало. Вскоре мы попрощались и пошли обратно в наш двор.

МУЖСКАЯ СОЛИДАРНОСТЬ

Однажды летом не помню точно какого двухтысячного года нам с другом понравилась одна и та же девчонка.

Каждое лето мы с друзьями проводили на даче. Наши бабушки были настоящими ударницами воспитательного труда. В самом начале июня нас вывозили из города в наши деревянные домики и мы жили там до последних дней августа, считая дни до начала занятий.

У нас всегда был полноценный рацион и душевная компания вечером на веранде с чаем и весёлыми разговорами. Совсем другим делом было то, что в силу юношеского возраста и бунтарского духа обед довольно часто так и оставался на тарелках на столе, а ночной сон заменялся на прогулки по нашей местности под сенью вековых елей и под погасший фонарями.

В одну из таких ночей у нас с другом произошёл серьёзный разговор. Та девочка, с которой мы всегда здоровались и за которой изо дня в день наблюдали со стороны, наконец-то стала с нами общаться. И все упиралось в то, что она понравилась сразу нам обоим. Мы влюбились в неё. В её нежные голубые глаза, всегда подведенные чёрной тушью, в её джинсы и кофту с капюшоном и в то, что она всегда гуляла вместе со своей маленькой сестрёнкой.

– Андрюх, слушай. Ну ты же старше нее. Точно говорю. Ну может я попробую. – с мольбой начал мой друг часа в три ночи.

Чёрное августовское небо было осыпано мириадами ярких звёзд. Среди большого разнообразия созвездий проглядывалась белесая пелена Млечного Пути. Уже холодный воздух заставлял застегивать куртку на все пуговицы. Мы делали круг по до боли знакомым улицам посёлка.

– Послушай, я первый с ней познакомился. – думая, что отвечаю мудро, произнёс я.

– Ну Андрюх, ты видел, как она смотрела на меня всегда.

– Это не показатель. Она всегда так смотрит. И вообще мы одного с ней роста.

Впереди показался перекрёсток, за которым был как раз дом нашей особы. Погружённый в ночную мглу, он тихо стоял за невысоким деревянным забором. Тихо стрекотали ночные насекомые. По железной дороге прогрохотал длинный товарный состав в сторону Выборга.

– А давай сначала я попробую, а потом ты. – не унимался мой отчаявшийся друг.

– Ну это совсем не реально же.

– Ну Андрюх, ну хочешь, я тебе плеер подарю дисковый, а ты мне уступишь. А? – со слезами проговорил тихо друг.

– Что?. – я удивлённо остановился и мы посмотрели друг на друга в ночной темноте.

Через минуту мы хохотали , согнувшись пополам.

А с девушкой решили просто дружить, так как она сама не захотела с нами встречаться.