Читать книгу: «Посредник», страница 3

Глава вторая
Короткое замыкание

12 января 2009 – 14 сентября 1939

Санкт-Петербург—Ленинград

Поленившись разыскивать ключи в карманах пуховика, Славик позвонил в домофон, но ответа не получил – надо думать, Алёны дома нет. В аэропорту не встретила, набрал в маршрутке номер сотового – трубку не берет. Не случилось ли чего? Впрочем, прошлым вечером созванивались, все было в полном порядке.

Спит? Наверное.

Открыл дверь контактным ключом, начал подниматься по лестнице. На пролете между первым и вторым этажом наткнулся на улыбчивую парочку – чистенькая бабуля и молодой человек в плаще и при галстучке. В руках цветастые журнальчики.

– Можно к вам обратиться? – проворковала бабуля.

– Ну?

– Что вы думаете об отношениях человека с Богом?

Понятно. Свидетели Иеговы – ходят по квартирам, охмуряют. Не первый раз уже. Какой идиот им парадную открыл?

Такого рода публику Славик терпеть не мог, номинально считая себя православным, а потому выбрал наиболее действенный способ борьбы с надоедливыми сектантами, всегда работающий безотказно. Сдвинул брови, изобразил на лице самое зверское выражение и процедил:

– Аллах акбар!

Свидетели, не произнеся больше и звука, скатились вниз чуть не кубарем. Мелочь, а приятно.

В квартире тихо. Алёнины сапоги, куртка и дурацкая вязаная шапочка с помпоном и канадским кленовым листом на месте, значит, и впрямь спит, несмотря на половину четвертого дня.

– Ау? – провозгласил Славик, повернувшись в сторону спальной. – Есть кто живой?

Тишина. Быстро расшнуровал ботинки, сбросил рюкзак в угол. В комнатах пусто, ванная не занята. На кухне никого, хотя чайник теплый – его кипятили около получаса назад. Что за чепуха?

Батюшки. Дверь!

Ринулся в коридор и чуть не сбил с ног искомую Алёну – она как раз вышла с той стороны. Легкомысленный халатик с лондонским Биг-Бэном и овечками, под халатом купальное бикини. В руках – серегин карабин «Сайга». Сюрреализм.

– Ты что там делала? – выдохнул Славик.

– Во-первых, здравствуй.

– Привет. Ходила за Дверь? Зачем?

– Загорала.

– ЧТО?? – Славик поперхнулся воздухом. – За… Загорала?

– Именно. Погода стоит шикарнейшая, середина лета как-никак. Надоел промозглый январь.

Славик вытер выступивший на лбу пот ладонью, матюгнулся под нос и бессильно опустился на кухонный табурет.

– Одно радует: я не обнаружил там твой белый скелет, начисто обглоданный какой-нибудь зубастой тварью. Блин, ну надо же головой думать! Ты что, каждый день туда ходила?

– Представь себе, – обиженно ответила Алёна. – Что может случиться? Оружие под рукой, от Двери я не удалялась, поляна прекрасно просматривается. При любом подозрении на опасность – мигом домой.

– Не замечал за тобой раньше тяги к суициду! Ты понимаешь, что…

– Понимаю. И не надо на меня гавкать! Считай, я выполняла работу наблюдателя, а не только валялась на солнышке! Не целыми же днями в квартире сидеть?

– Извини… – Славик вздохнул. – В любом случае риск совершенно неоправданный. Нельзя в одиночку соваться на ту сторону! Нельзя и точка! Мне в Париже таких ужасов нарассказывали про Двери!

– Вот и просветишь потом. Обожаю страшилки, а Стивен Кинг так и вообще любимый писатель. Обедать будешь? Я голубцы утром сделала.

– Нет, попозже. Кофе свари. И отдай карабин, спички детям не игрушка… Господи, ты бы его хоть на предохранитель ставила! Удивляюсь еще, что за эти пять дней от дома груды дымящихся развалин не осталось!

– Не преувеличивай мои скромные возможности. Кое-что занятное, однако, я там приметила. И услышала. Тебе интересно?

Эх, вроде бы взрослая девица, а иногда ведет себя хуже самого избалованного ребенка, уверенного в том, что жизнь вечна, и даже если сунешь палец в розетку, ничего особенно страшного не случится! Эти взрослые всё врут про какое-то электричество – электричество оно в лампочке или в телевизоре… Скучно ей было, видите ли!

Если вкратце: Алёна, как человек физически не способный долго предаваться праздности, решила, что схема времяпровождения современной обеспеченной домохозяйки – сериалы, спа-салоны, парикмахер, бутик, солярий – ей глубоко противна, а потому надо занять себя чем-то полезным. Дверь в качестве основного объекта приложения усилий безусловно оставалась на первом месте списка приоритетов, но тут как нельзя кстати Алёне вспомнилось клятвенное обещание Славика однажды взять ее с собой, в Альдейгьюборг, погостить у Трюггви в датской слободе. Без надлежащей экипировки туда не сунешься – не поймут, ибо как выяснилось, даниры обладают весьма тонкой душевной организацией: благочиние для них прежде всего. Внешнего облика человека это тоже касается в полной мере.

…– Сколько это все стоит? – охнул Славик, когда Алена отвела его в спальную. На диване были разложены несколько женских костюмов из льна и тонкой шерсти, и платья один в один напоминали те, что носили обитательницы Альдейгьюборга. Здесь же матово посверкивали серебром гривны и серьги, фибулы, нитки с разноцветными стеклянными бусами и бронзовыми подвесками, пояски. – Откуда?

– Покопалась в Интернете, нашла на сайте «Мир древностей» мастеров из историко-реконструкторских клубов, занимающихся восстановлением материальной культуры, предложила за готовые изделия хорошую цену – считай, в полтора раза сверх исходной, только бы доставили на дом. Не поверишь, один парнишка-ювелир аж из Москвы примчался, я оптом взяла. Шикарную лекцию о древней Скандинавии мне прочитал, пока кофе пили. Знай он, куда ведет Дверь в коридоре – кондрашка бы хватил… И одежда, и украшения точно соответствуют копаным образцам девятого-десятого веков, никакой самодеятельности и фантазии. Платья пошиты на руках, машинных швов нет. Тебе тоже несколько вещиц купила, пригодятся – Трюггви считает тебя местным жрецом, выглядеть ты должен соответственно.

– Сколько? – повторил Славик.

– За все вместе – чуть больше пяти тысяч долларов.

– Моя зарплата в цеху за полгода, – задумчиво протянул Славик. – Сильно.

– Не дергайся, я со своей карточки деньги сняла – Грау ведь вернули всё до последнего пенни.

– До копейки, – машинально поправил Славик. – Отучайся от буржуинского жаргона.

– Ты что же, не рад?

– Почему, рад. В Старую Ладогу нам обязательно следует наведаться, но не сейчас, а когда Ваня приедет…

– Ваня? А, это тот мужик, который тебя в Париже принимал? Серый? Ты упоминал по телефону вроде бы…

– Он. Расскажу. А ты давай колись, зачем полезла за Дверь?

– Пойдем на кухню.

Оказывается, Алёна проводила на той стороне по три-четыре часа ежедневно – купила шезлонг, поставила в полутора метрах от невидимой границы, отделявшей «историческую реальность» от реальности нынешнего Питера, взяла с собой такие полезные предметы, как видеокамера, карабин и крем для загара. Совмещала приятное с полезным.

Цель была поставлена… Скажем прямо: неопределенная цель. Алёна знала, что на той стороне иногда можно стать свидетелем неких престранных явлений – взять хоть «Тень», о которой Славик все уши прожужжал. Ну а раз так, надо попытаться зафиксировать аномалию с помощью камеры. Почему бы и нет, в конце концов? Лишние свидетельства не помешают.

– И? – Славик вздернул правую бровь. – Получилось?

– Получилось, да не совсем то, – серьезно ответила Алёна. – Сам знаешь, в мистику я не верю, любые необычности рассматриваю с точки зрения незамутненного прагматизма. Подожди минутку, заберу камеру оттуда…

– Давай вместе.

Дверь широко распахнулась, в лицо Славику ударил яркий солнечный свет – ощущение самое фантастическое, жаркое летнее солнце посреди зимы.

Поляна ничуть не изменилась. Ледниковые валуны, цветущий клевер, боярышник на краю лужайки, старая сосна, березы. В полутора сотнях метров к северу поднимается стена мрачноватого елового леса. Пахнет сеном и пыльцой. Шмель жужжит.

Красотища.

– Вот это ты зря, – Славик нагнулся и поднял валявшуюся у разложенного шезлонга пластиковую бутылочку из-под минеральной воды. – Нельзя оставлять здесь современные артефакты из стойких материалов.

– Прости, не доглядела, – Алена подобрала лежавшую в тени правого темно-красного гранитного каменюки, являвшегося одной из «створок» Двери, небольшую цифровую видеокамеру. – Все окурки, кстати, я выбрасывала, возвращаясь в квартиру, старалась не сорить. Хватай шезлонг, возвращаемся. Если ты против, эксперимент я прекращаю.

Славик пропустил верную подругу вперед, шагнул в дом, дважды провернул ключ, подергал Дверь. Заперто. Все-таки в ХХI веке чувствуешь себя куда увереннее.

Вытащив из камеры карту памяти, Алена вставила ее в слот обитавшего на кухне ноутбука. Три записи, одна длиной в одиннадцать минут, две других по пять-семь. Негусто, объем информации мизерный.

– Позавчерашняя съемка, – Алёна открыла видео. – Около полудня местного времени, солнце стояло в зените. За такие кадры мне Пулитцеровская премия полагается. И долгое лечение в неврологической клинике где-нибудь в Швейцарии. Профинансируешь?

– Да в чем дело-то? – нахмурился Славик. – Давай снимай с паузы!

Обычная любительская съемка – профессионализмом тут и не пахнет. Изображение подергивается, плюс Алёна злоупотребляет зумом – то ближе, то дальше.

Первые кадры: неумелая панорама насквозь знакомой полянки. В динамиках ноута возник Алёнин голос:

– Что за ерунда?.. Оно где-то тут, но я его не вижу…

Отдаленный хруст веток, будто кто-то тяжелый и крупнотелый продирается сквозь кусты. Судя по движению, снимающий отступил на шаг к Двери, виден краешек шезлонга и часть серого валуна справа.

– Лучше бы это был медведь… – голос Алёны трехдневной давности слегка подрагивал. – Тут же водятся медведи, верно?

Щелкнула клавиша мышки, изображение на мониторе застыло. Алёна сегодняшняя как ни в чем не бывало откомментировала:

– Минут за семь до начала съемки я расслышала непонятную возню в лесу – белки застрекотали как оглашенные, сороки разорались. Ничего необычного, вдруг рысь? Зверья там несчитано, на поляну однажды лось забрел, а потом олениха с детенышем. Я уже и не удивлялась.

– Дальше?

– Оно приближалось, судя по звукам. Я взяла камеру, включила. До последнего надеялась, что это мишка или тур. Дверь-то вот она, один шаг – сразу сбегу и закрою с нашей стороны… Гляди.

На видеозаписи обозначилось нечто курьезное: у края лужайки появилась размытая тень, полупрозрачное создание, которое, имея хорошее воображение, можно было бы принять и за человека, только очень уж здорового: метра три с половиной от пяток до макушки – это Славик вычислил по высоте березы, на которой когда-то закреплял радиопередатчик. Но во-первых, сквозь людей окружающий пейзаж не просвечивает, а во-вторых, походка у призрачного существа была дерганой, будто у курицы. Так человек не ходит.

Алёна снова поставила паузу. Взяла чайную ложку, черенком коснулась экрана ноутбука.

– Вот вроде бы удачный кадр. Силуэт оценил? На первый взгляд – две ноги, две руки, и даже голова есть. Только это не голова. Слишком маленькая, несоразмерная, бугорок над плечами…

– Не разглядеть, – Славик помотал головой. – Желе какое-то двуногое. Что-то вроде Хищника из фильма, когда Хищник поляризующий камуфляж включал. Может, это он и есть?

– Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие. Вот еще: оно ходило примерно в пятидесяти-шестидесяти метрах от меня. Но я все равно почувствовала холод. Волнами накатывал… На меня скотина никакого внимания не обратила, но я мигом собралась обратиться в позорное бегство. Смотри дальше, сейчас будет самое интересное!

Нечто, подергиваясь и приседая (было очень плохо видно), прогулялось по краю лужайки, ткнулось в молодой ельник, будто слепой щенок, отошло назад, развернулось (создалось впечатление, что по линии леса нанесли мазок кисточки с акварельной краской), шагнуло прочь от Двери. Динамики донесли тоненький скулеж, ни дать ни взять – голодный щенок. Изображение увеличилось до максимума.

Существо проковыляло в сторону сосновой рощицы по восточной стороне, толкнуло одно из деревьев, сосенка с треском повалилась. Спустя полминуты призрак исчез – ушел в чащобу.

– Оно живое, – констатировала Алёна. – Это не морок, не призрак и не компьютерная графика. Это та самая чертовщина, о которой нам говорили Трюггви с Кетилем. Порча, наведенная на приладожские земли незнамо кем и незнамо как.

– Почему же «незнамо»?.. Можешь прямо сейчас переслать файл по электронной почте на определенный адрес?

– Кому?

– Грау. Их боссу. Серые определили вероятный источник «порчи», и я склонен им верить. Пришлось рассказать о приключениях возле бабушкиной дачи…

– Неужто?

– Мсье Жоффр уверяет, что гадость лезет из Двери под Репино. Она и тогда, тысячу двести лет назад, существовала…

– Забавно… Славик, давай решать проблемы по очереди: ты сейчас переоденешься и пойдешь в душ, я подогрею голубцы, а уж потом в подробностях объяснишь, кто такой этот самый Жоффр и как ты вообще выжил в кошмарной Франции, куда так боялся ехать. Поднимайся, приводи себя в порядок! Вещи оставь у стиральной машины, ими я займусь вечером!

«Хозяйка в доме, – усмехнулся про себя Славик. – Очень хорошо, когда о тебе заботятся. А прежде всего – разделяют твои интересы».

– О’кей. Я мыться. Ключ от Двери оставлю где обычно, в книжном шкафу…

* * *

Правила техники безопасности при работе с «червоточинами» прямо указывали: если на той стороне (вне зависимости от эпохи и направления) наблюдаются угрожающие события или явления, аргусу следует воздержаться от походов в «историческую реальность» и тем более запретить своим помощникам-ассистентам пользоваться Дверью.

Степень угрозы аргус определяет самостоятельно – война, природная катастрофа, массовая эпидемия, разгуливающие в окрестностях Двери хищные животные (или, к примеру, разбойники-люди) – да всё что угодно! Можно пострадать самим и подставить под удар других, ничего не стоит занести оттуда в наш век натуральную оспу, прививки от которой перестали делать в 1980 году – неожиданная вспышка оспы может убить тысячи людей и в XXI веке.

Ну а если за Дверью происходит откровеннейшая чертовщина, до прибытия специалиста лучше бы вообще ничего не предпринимать. В этом смысле Славик и высказался, заново пересмотрев ролик с «призраком» и два оставшихся коротких файла – в последнем случае странных существ Алёна не зафиксировала, зато сумела записать неприятный звук, так потрясший Славика во время первого длительного путешествия в невскую дельту образца тысячедвухсотлетней давности.

– Кто может так жутко орать? – Славик озадаченно потер подбородок, когда в колонках ноутбука отзвучали последние всхлипы и стенания невидимой твари, оглашавшей прибрежные леса наводящим дрожь плачем, перемежающимся низким гулом, смахивающим на выброс пара ТЭЦ. – Удивляюсь, что ты не бросила всё и не сбежала домой… Я едва в штаны не наложил, когда первый раз услышал!

– Страшновато, споров нет, – кивнула Алёна. – Ты случайно не замечаешь в этих завываниях некую неестественность?

– Еще бы не заметить! Нечасто в повседневной жизни слышишь саундтрек к низкобюджетному фильму ужасов!

– Ты не понял. Помнишь, в ноябре ты уверял, будто этот звук порожден не живым существом, а неким механизмом?

– Исключено. В девятом веке нет и быть не может таких устройств! А версия о природном происхождении не прокатывает. Перемещение водных пластов в болотах? Чепуха! Что-нибудь необычное в атмосфере? Маловероятно. «Неестественность», однако, очевидна: слишком громко, низкие ноты почти на пределе инфразвука, цикличность – гудение-рыдания, потом снова… А если попробовать прогнать на более высокой или низкой скорости?

– Я не специалист-акустик. Наверное, и впрямь следует отослать записи твоим парижским знакомцам, вдруг опознают? Есть у меня одна догадка, которая полностью соотносится с выкладками о Двери в Репино. Раз она нестабильна и «прорывы» с той стороны – дело обычное, следует предположить, что очередной «прорыв» сопровождается подобными эффектами. Вдруг в мире за репинской Дверью другое атмосферное давление? При открытии возникает мощный воздушный поток, отсюда и рев…

– Без понятия, – отрекся Славик. – Сомнительно. Расстояние – почти полсотни километров, мы бы ничего не услышали. Но за неимением других версий примем за основную. Сейчас я найду адрес, отправь все наработки. Пускай у мсье Жоффра голова болит…

– Сейчас сделаем. А ты пока рассказывай, как съездил. Небось масса впечатлений?

– Не без этого… Ой, я же подарки привез! Где рюкзачок? В прихожей?

– Только не говори, что купил мне «Шанель № 5», я этого не переживу!

– Ну что за пошлятина? Иван помог выбрать…

– Надеюсь, хоть у него есть вкус.

Подарочная эпопея действительно оказалась сущим мучением – выбрать хороший презент для Алёны, значительную часть сознательной жизни проведшей в европах, было почти нереально – что она не видела из здешнего ассортимента? Это для Сереги можно притащить стандартный набор сувениров и он останется доволен!

Затруднения решил Ваня, как обычно просто и изящно. Чем подруга увлекается? Лингвист-филолог? Германские языки? Понял, поехали к букинистам, есть у меня на примете один магазинчик.

Потратили чудовищную (по мнению Славика) сумму, но Алёна, вскрыв плотную пергаментную упаковку, взвизгнула от восторга: издание «Круга Земного» Снорри Стурлусона от 1783 года, Копенгаген. С переводом на датский и латынь. Раритет, оценить который способен лишь истинный ценитель. И в довесок фундаментальное исследование по теме, вышедшее в 1910 году. Украшение любой серьезной библиотеки!

– Кажется, этот Иван всерьез разбирается в исторической литературе, – заключила довольная филологесса. – Ценный кадр, хоть и бывший военный. Хотелось бы познакомиться.

– Ждать осталось недолго, – ответил Славик. – Его включили в «мою» бригаду, будет оказывать любую посильную помощь. Приедет в конце зимы, взглянуть на нашу Дверь. Ну а летом начнется самое веселье…

– Подробности?

* * *

…– Начало четырнадцатого века, – задумчиво сказала Алёна, выслушав историю о парижских приключениях Славика и бегло просмотрев список рекомендованных к изучению книг. – Здесь я не профи, но сразу возникают некоторые предположения. Грау нацелились на крупную добычу, верно?

– Если только подготовка к операции занимает около года, то слова «крупная добыча» являются преуменьшением. Жоффр намекал, что при удачном стечении обстоятельств выручка окажется колоссальной.

– Но старый хрен не раскрыл место действия? И не назвал точные даты?

– Западная Европа, до 1310 года. В подробности меня посвятят, когда будет реализована техническая часть проекта, и на ту сторону забросят первые две спецгруппы.

– Ну и лексика, как в романе Тома Клэнси про шпионов! Что тогда происходило, давай припомним? Началось Авиньонское пленение пап. Идет война за независимость Шотландии – помнишь Уильяма Уоллеса из «Храброго сердца»? Как раз те времена, Уоллеса казнили в 1305-м.

– Точно-точно, Жоффр сказал, будто работать придется и в Шотландии!

– Дальше думаем. Столетняя война начнется через тридцать лет, отпадает. Фламандские восстания и поражение французов – граф д’Артуа погибает в битве при Куртре, вместе с ним убито больше семисот рыцарей, для тех времен это поражение уровня Сталинграда.

– Всего семьсот? – удивился Славик.

– Не «всего семьсот», а «целых семьсот». У каждого рыцаря – свой отряд минимум в десять-пятнадцать человек, а то и больше. Вот и считай. После поражения в Куртрской битве Французское королевство потеряло Фландрию, одну из самых доходных провинций, и надолго увязло в приграничном конфликте. Может быть, Серые нацелились на казну французского войска? Сомнительно, заваруха была серьезнейшая, риск огромен. Может быть, их интересует переезд папского двора из Рима в Авиньон? Папа римский был очень обеспеченным человеком, Святой престол обладал колоссальными средствами – могли и потерять что-нибудь по дороге…

– Не уверен, – покачал головой Славик. – Ваня старался подробно рассказать мне о тогдашнем Париже, следовательно основное место действия – Иль-де-Франс.

– Иль-де-Франс, – задумчиво повторила Алёна. – Ничего эдакого не припоминаю. Филипп Красивый был неплохим королем – умным и жестким, – социальных потрясений в его царствование не отмечено, премьер-министр Ги де Ногарэ считался одним из самых успешных канцлеров Франции за последние сто лет и преданнейшим слугой монарха, начавшего искоренять феодальную раздробленность и вводить очень прогрессивный для той эпохи абсолютизм… Есть! Поняла! Конечно же Ногарэ!

– Объяснишь?

– Что тут объяснять, сразу можно было догадаться! 1307 год, разгром тамплиеров! Могучего, неприкосновенного и богатейшего Ордена Храма! Считай, личной папской гвардии, не подчинявшейся никому, кроме римского понтифика! После изгнания из Палестины руководство Ордена во главе с Великим Магистром обосновалось во Франции, их официальная резиденция, Тампль, находилась в Париже! Храмовники умудрились так достать короля своими претензиями, что Филипп решился на отчаянный шаг – уничтожить Орден любой ценой… Вот оно что! Я начинаю невольно уважать Серых – работают с размахом, решили получить свою долю! А ведь значительная часть сокровищ тамплиеров исчезла незнамо куда, никаких следов!

– Тише, – Славик вытянул руку. – Меньше эмоций. Допустим, твоя теория верна. И что же, рыцари Храма на самом деле были очень богатыми?

– Не то слово! Крупнейшая банкирская сеть Европы – именно тамплиеры изобрели банки в современном понимании этого термина! Недвижимость, связи с арабами, контроль над экспортом с Ближнего Востока, огромные землевладения!..

– Ты говоришь о них так, словно Орден был не рыцарским союзом, а транснациональной корпорацией.

– Они таковой корпорацией и являлись! В полной мере. Ты даже не представляешь себе, насколько мощной, разветвленной и жизнеспособной! Ни до появления на исторической сцене тамплиеров, ни после них – вплоть до создания британской Ост-Индской компании четыреста лет спустя, – мир не видывал такого финансового монстра! Давай попробую объяснить…

* * *

Ровно 890 лет назад, в захваченном крестоносцами Иерусалиме, восемь французских рыцарей, возглавляемых небогатым дворянином Хью де Пейном, сеньором Монтиньи, образовали братство, обязанное защищать пилигримов, направлявшихся в паломничество к святыням Палестины и Гробу Господню.

Дело нужное и полезное – на дорогах бесчинствовали разбойные шайки, местные племена относились к незваным гостям из Европы с враждебностью, а король Балдуин Иерусалимский, владыка первого христианского королевства Святой земли, пока был не в силах навести порядок в новых владениях.

Благочестивым братьям-рыцарям выделили резиденцию в юго-восточном крыле храма Иерусалимского, там где теперь мечеть Аль-Акса, и соратники де Пейна стали кем-то наподобие вооруженной охраны Святого Гроба в прямом подчинении католического патриарха Палестины. Тогда же появилось и название братства – «Дом бедных рыцарей Храма Соломонова».

За последующие десять лет новый Орден ничем особенным себя не проявил – видимо, храмовники смиренно занимались рутинными делами: защищали паломников от арабов и бандитов, принимали участие в военных операциях против Фатимидского халифата и вели скромный образ жизни: о громких свершениях летописи не упоминают. Однако ситуация резко меняется в 1128 году после церковного собора в Труа, столице графства Шампань.

– На собор приехал магистр храмовников Хью де Пейн в сопровождении пяти братьев, – рассказывала Алёна. – Никаких сверхзадач перед собой они не ставили: утвердить краткий устав да выбить финансирование, поскольку на то время Орден действительно был бедным, не спасали и земли, отданные рыцарям в аренду Иерусалимским патриархом. Но тут с братьями де Пейна познакомился настоятель монастыря Клерво, будущий святой Бернар, и как талантливый пропагандист и идеолог он сразу понял, что набрел на золотое дно.

– Пропагандист? – усмехнулся Славик. – В двенадцатом веке?

– А ты думал! По тем временам – первейший церковный авторитет, философ с блестящим образованием, командовавший королями и римскими папами, будто рекрутами! Я думаю, самый влиятельный человек своей эпохи. Бернар, выступавший за папский абсолютизм и примат церкви над светской властью, воспринял идею создания духовно-рыцарского монашеского братства с восторгом. Сам подумай: церковь получает собственную армию, независимую от буйных феодалов и своенравных монархов! Отлично вооруженное войско, подчиняющееся исключительно Риму! Мысль можно развить: вступающие в Орден рыцари передают ему, а следовательно церкви, свое имущество, что означает расширение церковных владений, сеть командорств, разбросанных по всей Европе и Палестине, позволит Ватикану контролировать огромные территории, а при нужде – использовать вооруженную силу… И так далее!

– Золотое дно, верно, – присвистнул Славик. – Аббат Бернар дураком явно не был.

– Дураки в святые не выбиваются, разве что в блаженные. Теперь понимаешь, почему Бернар Клервосский вцепился в идею всеми конечностями и сделал Орден Храма своим главнейшим детищем и самой любимой игрушкой? Уже через десять лет после собора в Труа численность Тампля возросла многократно, папа Иннокентий издал буллу, в соответствии с которой рыцари Храма имели право беспрепятственно пересекать любую границу, освобождались от налогов во всех католических королевствах и подчинялись исключительно Святому Престолу. Кроме этого, они обладали множеством других привилегий, бедному дворянину было куда проще вступить в братство и оказаться под защитой могучей организации и церкви, чем воевать самостоятельно или под знаменами своего сеньора. Единственное ограничение – монашеские обеты.

– «Пьет и ругается, как тамплиер», – припомнил Славик цитату из школьного учебника истории. – Подозреваю, что с благочестием у монахов-рыцарей дело обстояло далеко не лучшим образом.

– В позднейшие времена – да. Сам понимаешь, закрытый коллектив – будь он мужской или женский – всегда змеюшник. Но первые десятилетия Орден держал марку: строжайшая дисциплина, устав, неугасимое пламя искренней веры. Это и было привлекательно, постоянно находясь на войне, по-другому нельзя. А когда мусульмане выбили европейцев из Палестины, храмовники остались не у дел. Конечно, была Реконкиста в Испании, натиск турок на Византию, но масштаб другой, да и главное потеряно – Святой Гроб и Иерусалим. Идеологический стержень выпал. Что оставалось делать?

– И что же?

– Как сказали бы в наше время, система остановилась в развитии, став работать лишь на поддержание имеющегося статуса. Эволюция прекратилась, началась фаза стазиса, а потом и разложения. Высокие цели остались в прошлом, победил меркантилизм. Больше денег. Больше земель. Больше влияния. Титул великого магистра стал равен по статусу королевскому. Теперь представь, что сейчас в России появляется многочисленная, абсолютно независимая от власти и придерживающаяся своих взглядов на политику военизированная структура с собственной разветвленной банкирской сетью и претензиями на влияние в светском государстве? Причем интересов такового государства зачастую не разделяющая?

– ЮКОС, – моментально провел ассоциацию Славик. – Ходорковский и компания.

– Близко, но все равно не то. Не сравнивай зарвавшегося нувориша-бизнесмена, пусть и обладающего своей маленькой армией в виде службы безопасности корпорации, и насквозь милитаризованное сообщество с двухсотлетними традициями, способное при мобилизации немедленно выставить многотысячное войско и попутно придушить неугодное правительство экономическими методами. Впрочем, господин Ходорковский теперь там же, где и тамплиеры. Разве что не сожгли, эпоха излишне гуманная.

– Главное я понял, – кивнул Славик. – Как всегда разногласия возникли из-за денег и собственности.

– Не только. Следует учитывать религиозный и мистический менталитет эпохи. Тогда каждый – подчеркиваю, каждый, от короля до распоследнего прокаженного! – был искренне и глубоко верующим человеком. Мир делился на две части – христиане и неверные. Принадлежность к христианской общности являлась своего рода цивилизационной идентификацией. Кодом доступа в общество. Любое отступление от христианской идеологической доктрины беспощадно каралось по вполне понятным причинам: это расценивалось не только как преступление против религии, но и как покушение на основы цивилизации. А про храмовников уже давно начали ходить нехорошие слухи…

– Действительно так много пили и ругались?

– Всё куда сложнее. Тамплиеры долгое время тесно контактировали с арабами и жителями Центральной Азии. Возможно, рыцари переняли у них основы восточной мистики. Познакомились с зороастризмом, манихейством, исмаилизмом Хасана ас-Саббаха, некоторыми тайными культами, которых в том регионе отродясь было великое множество. Тайное знание привлекает, заставляет считать собственное положение куда более высоким… Менталитет средневековья. Магия и колдовство существуют a priori? Отлично, почему бы не освоить это искусство?

– Ты разве всерьез веришь в магию?

– Нет, – твердо ответила Алёна. – Я прожженная материалистка. А они верили. Глубокая вера способна порождать нечто материальное. Индукция, понимаешь? Предыдущие поколения храмовников, нахватавшись черт-те чего в Палестине и Египте, индуцировали тех, кто пришел им на смену. Эти знания со временем трансформировались, приняв совсем уж экзотические формы. Не верю я в то, что процесс над храмовниками и все показания были полностью сфабрикованы! Не верю, хоть тресни! В инквизиции работали серьезные, образованные люди – могли бы пришить тамплиерам более правдоподобные обвинения. Значит, и впрямь что-то было.

– А конкретнее?

– О, полный набор для костра! От колдовства и отречения от креста до запрещенного ростовщичества и сексуальной распущенности. За отдельными замками и командорствами тянулась нехорошая слава – крестьяне жаловались на похищения девушек и мальчиков, сам понимаешь в каких целях… Гомосексуальные контакты между братьями-рыцарями на этом фоне выглядят невинными забавами, хотя за такое по средневековым законам полагалась смертная казнь. Кроме того, я подозреваю, что тамплиеры – имеются в виду рыцари, стоящие на высших ступенях иерархической лестницы Ордена, – создали собственный особый культ, не похожий ни на один другой. Странные ритуалы, новые символы, не имеющие никакого отношения к католицизму, тайное знание, передаваемое лишь избранным.

– Закрытая структура, – повторил Славик алёнины слова. – Собственные ритуалы есть в любом профессиональном сообществе, от студентов до космонавтов. Воображаю, сколько могли навыдумывать храмовники за двести лет!

– Столько, что даже у видавших виды инквизиторов глаза на лоб полезли, – согласно кивнула филологесса. – Поклонялись идолу Бафомету, клятвы на крови, извращение текста мессы, отказ от святых даров и так далее, и так далее. Я тебе скачаю книгу Марион Мельвиль, «История Ордена Храма», почитаешь в подробностях.