Читать книгу: «Комната. стихотворения», страница 2

«Юг выглядит не так, как острова…»

 
Юг выглядит не так, как острова
на Ладоге, увы, намного хуже —
печальный вид, засохшая трава…
Пейзаж, глядящийся в оставшуюся лужу —
от прежних лет —цветущая река,
плывущая в низ по теченью тина,
кувшинки, по привычке – к облакам,
но бесполезно – их движенье – мимо —
подальше от засушенной реки —
без отражения, без повода остаться
хотя б на миг и… мысли коротки
о возвращении – желание встречаться
отсутствует. Куда-то навсегда
исчезла зелень сказочного лета…
Глаз тычется в траву – кругом трава —
засохшая… лишь ветки бересклета —
хоть не на много – украшают вид —
картина Верещагина – пустыня —
со всех сторон… и облако глядит
на речку, чьё уже забыто имя.
 

июнь 30.2015 год.

Ещё один день рождения

 
Праздник начинается в полночь, когда все спят.
Ново-рождённый не плачет в своей кровати.
Колокола на церкви ещё молчат.
Только мать хлопочет на кухне в цветном халате,
чтобы успеть к рассвету. Пока темно.
Пол не скрипит. Без света не шевелятся тени.
Сквозь облако звёздочка маленькая в окно
что-то нашёптывает – важное – без сомненья…
и говорит, как будто – пора вставать,
но никого, кто мог бы её услышать —
на кухне гремит посуда – хлопочет мать…
да иногда в углу шепелявят мыши.
Ночь продолжается долго – почти, как день.
Медленно, как поездной разговор – душевный.
Тянется точно в полдень от башни тень —
водонапорной башни – почти волшебной…
только, увы, не сказка, а просто – ночь —
ночь дня рождения, что наступает в полночь,
как и любые сутки, как жизнь – точь в точь,
не предлагая, разве что, в этом помощь.
Стрелки слипаются в полночь на целый миг,
чтобы потом расстаться – уже до полдня,
то есть, когда почти что уже старик
и впереди – другое уже – сегодня…
не день рождения – просто дождливый день,
что для конца июня большая редкость
в этих краях… и, даже, от башни тень
не наколдует лучше, спасая местность.
Время почти кончается… мягкий свет
греет уже подушку своим вниманьем…
дом, просыпаясь, как будто ему в ответ,
сводит на «нет» ночные переживанья.
И наступает пора прокричат – Ура! —
ново-рождённому и подарить подарки…
только звезда уже полчаса как ушла,
скрывшись за облаком, точно прохожий в арке.
 

июнь 30. 2015 год.

Июль, 1. 5.13. утра

 
Только на кухне имеет смысл читать стихи —
под шум конфорки, под шёпот воды из крана,
под вороны хриплое карканье, под шаги —
за окном, хотя ещё очень рано
для пешей прогулки… да и для любой другой —
время ещё не лучшее для прогулки —
лишь для стихов, наверное, что с тобой
облачным утром плодит на окне окурки,
на подоконнике, то есть. Стекает дым
по занавеске цвета кофейной гущи…
от того всё выглядит – будто бы стал седым,
то есть, вполне возможно, что даже лучше,
тем самым давая зеркалу лишний шанс —
не ужаснуться – как быстро проходит время —
в том его варианте – здесь и сейчас,
когда на лице следы, но не факт старенья.
Кухня спасает наличием кофе, тепла, еды…
сигаретного дыма, смешанного с азартом
литературы… какой-то ещё ерунды,
вдруг возникающей перед глазами внезапно —
всё это тянет на вымысел или бред
умалишённого! – только спасает рифма,
вовремя найденная и… через штору свет,
вылитый в чашки – с гущей кофейной слитно —
как бы уже – не ночь, но ещё не день —
«между собакой и волком» – в другом раскладе —
время уходит… кухня, стихи… сирень,
но без цветов… под окнами прорастает.
 

июль 1. 2015 год.

Расписание

 
Колокол отмеряет время после полудня,
оставшееся до ужина, до кружки пива,
до свежего хлеба, что подают обязательно к студню
в данной местности… и выглядит очень мило,
как «святое семейство», собравшееся на ужин —
милые люди, с глазами, как утром небо,
но только вечером, когда отраженье в луже —
выглядит так, как должно быть после обеда…
то есть не так, как выглядят рано утром,
после бессонной ночи с женой в постели…
и только колокол напоминает гулом,
что пора на работу – ещё не конец недели.
И так продолжается на протяжении жизни —
колокол бьёт, люди глядятся в лужу —
никто не в накладе… голуби только капризны —
не едят старый хлеб – он никому не нужен.
И нищий на паперти кладёт до земли поклоны,
благодаря прохожего за вниманье —
карман его пуст, но взгляд благодарности полон…
Маленький город, чьё даже забыл названье.
 

июль 2. 2015 год.

«Достоверно известно место, где хоронили…»

 
Достоверно известно место, где хоронили,
но теперь не найти даже номер его могилы —
всё заросло бессмертником и полынью…
а говорят, что бабы его любили.
Видимо так любили, что стёрлось место
проникновения мысли, откуда память…
и теперь только ветер в траве сторожит окрестность,
чтобы хоть это осталось, раз спёрли камень.
И от ворот стоптали совсем дорожку…
ни указателя, ни записи в книге мёртвых —
был человек, как будто бы – понарошку…
в синей рубашке и в пиджаке потёртом —
очень любил его, даже когда подкладка
стала, как сито… но сохранила форму.
Жизнь оказалась, увы, не настолько сладкой,
даже, когда иногда приходила в норму,
то есть, когда с утра не болело сердце
и выпитый кофе не вызывал удушье,
то есть, желание заново переодеться
и утопиться снова лицом в подушке…
и отогнать все мысли – туда-обратно,
к той, что любила, да так и не вышла замуж,
но родила, говорят – от него. Вероятно…
и тянет по речке, как старый погонщик баржу
до этого места, откуда другие дали
более-менее видимы на рассвете…
Только ни кофе, ни сигарет не дали —
знал бы он раньше – как его после встретят —
не согласился бы, точно, идти в могилу —
без указателя даже, в траву по пояс…
Бог с ними всеми – знали кого любили!
Кто-нибудь после напишет об этом повесть.
 

июль 2. 2015 год.

«Воздух после дождя прилипает к рукам…»

 
Воздух после дождя прилипает к рукам.
Голуби пьют из лужи, как после пьянки,
жадно глотая воду. То тут, то там
слышится дворник, метущий пустые банки —
после вчерашнего – это его «улов» —
в металлолом и… будет портвейн на завтрак,
благо приёмщик не далеко – за углом
и в двух шагах с портвейном стоит палатка.
Раннее утро. Начало июля дождь —
будто в награду за долгое ожиданье
и, даже, прохлада, что вызывает дрожь —
лишь дополнение, чтобы привлечь вниманье
к происходящему. Голуби воду пьют
безостановочно, как до конца полёта…
будто бы в небе птицам воды не дают,
будто бы в небе – засуха, или что-то
очень похожее… дворник уже хорош —
завтрак окончен – работа осталась в прошлом —
воспоминанием, то есть. Июльский дождь
тоже остался в прошлом – чуть-чуть… хорошем.
 

июль 2. 2015 год.

«Под камнем сим, сказал бы аноним…»

 
Под камнем сим, сказал бы аноним,
мы все, состарившись – и раб, и господин.
 

2015 год.

Предпоследнее путешествие

 
Вода под ногами плещется круглые сутки…
корабль плывёт, не взирая на шторм и холод —
сверху и снизу. Мачта скрипит, как будто
с парусом вместе свалится скоро в воду
и… не услышать тогда крика местных чаек,
то есть корабль опять не дождутся дома —
третий ха год – это уже не случайно —
видимо кто-то из местных не чтит законы…
но это – после, пока только шторм и слякоть
в каждом углу, в каждой укромной щели —
хочется выть, но получается – только плакать,
засыпая под утро в мокрой от брызг постели.
И никакая страховка не возвращает
тех, кому утром было – от силы – двадцать…
ветер в, слепых от соли, глазах читает —
лучше бы было дома ему остаться —
были бы чайки сыты и рыбы целы…
но так не бывает, когда за порогом осень…
Чайка кричит, но имени не называет…
да и с кого за убытки по факту спросишь —
разве что – с Бога! – но он не по этой части —
во имя Отца и Сына… и… будь спокоен.
Ветер полощет новых страдальцев снасти…
жизнь продолжается – как бы сама собою.
 

июль 3. 2015 год.

Извещение из географического общества

 
С прискорбием сообщаем, что ваш сын и ваш муж
бесследно исчез, когда собирал бутылки
на северном полюсе – провалился в одну из луж —
ей будет дано его имя и статус могилки…
ОТ себя добавлю – что был он ни так, ни сяк —
много пил, проигрывал в карты обед и ужин,
воровал на шашлык подопытных поросят…
Как вы с ним жили – с сыном таким и мужем!..
Пенсия будет выплачиваться точно в срок.
Дата. Подпись – начальник станции – Иван Сурок.
 

июль 3. 2015 год.

«Глядишь в колодец и не видишь дна —…»

 
Глядишь в колодец и не видишь дна —
черно в колодце, точно в преисподней,
но кто там был, кто знает имена
вернувшихся с рассказами?.. Сегодня
ненастный день и, видно, потому —
черно в колодце, как в глухой пещере.
Сказать Сезам?.. Но было бы кому…
Кто открывает запертые двери?
Кто свет включает? Лампочка горит —
не в этом месте, где темно и сыро…
и глаз колодезный, не двигаясь. глядит —
но без зрачка – глядит, как будто мимо —
в другую ночь, что где-то за плечом
уже стоит… и в свой глядит колодец,
и шепчет на ухо, как будто ни о чём,
как опоздавший к битве миротворец,
не разобравшийся – куда ему… Куда?…
Вода в колодце вслух – не отвечает,
но дышит, кажется… Безмолвствует вода.
Колодец снова темнотой встречает.
 

июль 3. 2015 год.

«Быть человеком – слишком не легко…»

 
Быть человеком – слишком не легко.
Идёшь куда-то, но глядишь обратно,
туда, в детстве с пенкой молоко
и… будущее в чём-то, вероятно,
уже маячит… и глядишь туда,
чтобы увидеть, что с тобой, возможно,
здесь и сейчас. Какая ерунда
вокруг творится – зло, но осторожно —
и это жизнь, которая подчас
не так прекрасно, как того хотелось…
От раздраженья дёргается глаз
и иногда в жару немеет тело,
и ноет сердце иногда в жару…
и выручает лишь таблетка глицерина,
чтобы продолжить длинную игру,
что оказалась – бесконечно – длинной —
длиннее даже, чем сама жара —
её присутствие уже не огорчает,
но убивает – странная игра,
в которой правила никто не понимает —
не знает даже, но спешит узнать,
чтоб как-то оправдаться за потери
в течении всей жизни, чтоб сказать,
в конце концов, кому-нибудь – не верю —
что так должно быть… Или не должно?
Погода не способствует прогрессу,
что проникает в дом через окно,
не проявляя, впрочем интереса
к происходящему. К тому, что есть внутри…
Ладони ищут, как всегда опору —
хотя бы табуретку, что стоит
который год у ржавого забора
между участками… Под солнцем и дождём —
в любое время года, время суток…
с торчащим в центе маленьким гвоздём —
для предостережения, как будто.
Взгляд растворяется в пейзаже за окном…
прохожий удаляется из виду —
поспешно как-то… Кружка с молоком
смывает с губ вчерашнюю обиду,
не оставляя даже и следа —
улыбку только и… ещё морщины,
что ровными бороздками вдоль лба
прокладывают путь через седины —
к не скромным мыслям о добре и зле…
о том, что человек вполне способен
не просто сгнить в назначенной земле,
но победить в сраженьи в чистом поле —
один за всех… и тем черней листы —
в перечислении – награда не в комплекте —
для победителей – наверно с высоты
не так заметны подвиги и смерти
их совершивших… и скрипит перо,
отодвигая вариант забвенья
немного дальше, где не так светло,
возможно… но не так доступно тленью,
как в этой местности, где коротаю век
меж двух великих рек, в столице хана…
черню бумагу мыслями о тех,
кому досталось сгинуть слишком рано —
в других краях – не здесь и не сейчас,
не в это утро, точно, воскресенья…
продавливаю задницей матрас,
чтобы уснуть – хотя бы на мгновенье.
 

июль 4—5. 2015 год.