Зона Севера. Хакер

Глава 4

Домой Андрей вернулся поздно – работа отвлекала, заставляла на какое-то время приглушить тревожные мысли. Но стоило остаться наедине с собой, как на него снова нахлынуло. Не сбрасывая совсем уж со счетов последствий своего бывшего «объединения» с Ломом, он все-таки почти не сомневался, что случившееся с ним – это происки конкурентов. А может, и не только с ним, и тогда уж Лом тут точно ни при чем. Андрей вспомнил, что рассказала утром Лана Горюнова: о возникающем странном чувстве, будто рядом с ней кто-то есть. Скорее всего, это случайность, последствия усталости, ведь работают они и впрямь очень много, а работа у них умственная, так что ничего удивительного, если мозг порой начинает «подглючивать». Вообще-то, молодой женщине не стоило доводить себя до такой степени, и будь его воля, он бы запретил ей столько работать. Но у него нет таких прав, чтобы запрещать что-то Лане: ни административных – он ей не начальник; ни личных – он ей не муж, не любовник, а всего лишь коллега.

«А хотел бы? – спросил вдруг себя Кожухов. – Хотел бы, чтобы Лана стала для тебя чем-то бо́льшим, чем просто коллега?» И столь же неожиданно для себя самого ответил: «Хотел бы». Это признание себе самому хоть и вырвалось почти случайно, но совсем уж неожиданным его вряд ли можно было назвать. Андрей и раньше при встречах с Горюновой – сугубо рабочих, вне лаборатории они не пересекались – отмечал, что она ему нравится. Но это были мимолетные мысли, не подталкивающие к каким-либо конкретным действиям. Да по правде говоря, с такой напряженной работой особо и некогда было совершать эти действия. Хотя, конечно, если бы это были не просто мысли, а еще и чувства, пусть даже не вполне определившиеся… «Ага! – поймал он себя. – Похоже, что-то и начало определяться. Признайся, сегодня тебе было приятно разговаривать с Ланой, ты любовался ее улыбкой, а когда она ушла, даже расстроился. Ведь было же? Было! Так, может?..» Но что именно «может», он еще не знал. И решил пока об этом не думать, хотя прекрасно понимал, что заставить себя о чем-то не думать – невозможно; как правило, получается наоборот. Лучший и, пожалуй, единственный способ – это переключиться на другие мысли.

Но «другие мысли» далеко от Горюновой не ушли. Андрей вспомнил, что та говорила о медкомиссии и флюорографии, и подумал вдруг, что, возможно, и впрямь она чувствует чье-то незримое присутствие не из-за переутомления, а потому что… Ну да, он же сам пришел к выводу, что враг действует именно из клиники, посредством псевдомедицинских процедур. Значит, Лану он тоже обработал. И то, что она не умеет читать чужие мысли и мозг ее не стал работать быстрее, еще ни о чем не говорит. Главное для шпионов любых мастей не «модернизация» соперника, а получение от него информации. С ним самим у них вышло, скорее всего, случайно. Может, сотрясение мозга внесло свою незапланированную лепту или те самые остаточные ломовские эффекты – вот «программа» обработки и выполнила свою функцию в нечаянно расширенном режиме. Лана же была абсолютно здоровой и никогда ни с чьим разумом свой не объединяла, потому с ней все и вышло как надо: доступ к мозгу получили – и порядок. В смысле, порядок для тех, кто это сделал, но уж совсем не порядок, а беда и даже катастрофа как для сотрудников научного городка, по крайней мере для двоих – Андрея Кожухова и Ланы Горюновой, – так и для организации в целом. И для главной цели их проекта, для ИРы, это тоже может обернуться бедой; кто знает, что намерен делать, получив информацию, враг?

Нет, нужно было непременно что-то предпринимать, Андрей в этом больше не сомневался. И начинать придется все-таки с Мончегорска, с бывшего одноклассника Сашки Хопчина. Получив доказательства его причастности, пусть и опосредованной, к промышленному шпионажу, он, Кожухов, уже сможет идти к руководству – его подозрения не будут выглядеть параноидальным бредом.

Другое дело, что Копчик, хоть и кажется простоватым и недалеким, вряд ли просто так признается во всем. Ему наверняка и хорошо заплатили, и пригрозили серьезными карами за разглашение информации. А возможно, его даже охраняют, на всякий случай следят за его действиями. Или наоборот – вдруг Сашка и в самом деле только автомеханик и владелец мастерской? Тогда наезжать на него с обвинениями будет не просто глупо, но и противозаконно. Так что горячку пороть в любом случае не стоило и следовало за Хопчиным сначала только проследить. А когда станет ясно, что он действительно с кем-то тайно сотрудничает, тогда и… Тогда и будет ясно, что именно делать.

Вот только осуществлять задуманное в одиночку было не то чтобы боязно, но… неуютно. Да и вообще, помощник точно не помешал бы. Взять ту же слежку. Андрей не причислял себя, конечно, к специалистам в этой области, полагаясь лишь на знания, полученные из книг и фильмов, но пусть даже так. Даже если обратиться к элементарной логике, то возможен такой случай – кстати, очень даже возможный и уж тем более очень важный, – когда Копчик встретится с кем-нибудь из хозяев. Или с сообщником. Или в принципе с кем-нибудь, кто может оказаться замешанным в этом деле. И тут все та же логика подсказывает, что дальше надо бы следить уже как минимум за двумя персонами. И как в этом случае быть? Переключиться на второго, оставив без внимания Хопчина? Но ведь и тот после важной встречи тоже вряд ли отправится домой спать. Напарник тут просто необходим! А посоветоваться, обменяться мнениями, устроить «мозговой штурм»? Одна голова, как известно, хорошо, но две – определенно лучше. И четыре ноги вместо двух. А еще неплохо бы две тачки вместо одной. Тем более его-то машину Хопчин уже знает, так что для слежки за ним «Север» точно не годится.

Но к кому же тогда обратиться с таким необычным делом? Кому можно довериться на все сто, а лучше на двести, на триста процентов? Вариант лишь один – Михаил Кочергин. Но…

Андрей от досады ударил кулаком по колену. Совсем недавно же думал про Мишку! По другому поводу, но суть-то все равно та же самая! Кочергин честный и правильный, но чересчур мнительный. Узнав про то, что их проект стал целью промышленного шпионажа, Мишка на попе ровно сидеть не будет. Он и не захочет, а проговорится. Скорее же всего, помчится бить тревогу. Пусть даже не в прямом смысле – железным ломом по рельсу, – но по начальству, что называется, доложит. Разумеется, не с целью заложить друга. Правда, как, не упомянув о нем, он свяжет в этой истории концы с концами? Да если вдруг и получится, дело-то ведь не только в том, что пострадает лично он, Андрюха Кожухов. Пострадает в первую очередь сам Михаил, которым займутся медики или спецслужбы. И нормальная жизнь которого на этом закончится. А также пострадает и сам проект… Положа руку на сердце, Андрей не смог бы с полной уверенностью сказать, что ему в данном случае важнее. Вроде должно быть понятно: дружба превыше всего, но… Уж сам-то с собой Кожухов мог быть откровенным. Во-первых, дружбой их отношения с Мишкой можно было назвать лишь условно. Скорее, приятели – люди, которые сошлись благодаря совместной работе, неким общим интересам и дефициту общения в принципе. Может, и неприятно такое говорить о человеке, которого хочется назвать другом, зато честно. А во-вторых, и это все равно перевешивало остальное, в этот проект Андрей вложил не только свои знания и умения, не только уйму времени и сил, но и душу, пусть это и звучало слишком выспренне. ИРа была ему по-настоящему дорога. Навредить ей, совершив необдуманный шаг, значит корить себя потом до конца жизни. И собственно, этот шаг уже и ни к чему было обдумывать. И без того ясно: его нельзя совершать. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Михаил Кочергин что-нибудь заподозрил. Он хороший человек. Но в данном конкретном случае «хорошо» и «плохо» легко могли поменяться местами.

Так ничего и не придумав, Кожухов наскоро перекусил: вспомнил, благодаря заурчавшему желудку, что время ужина не подошло даже, а давно уже прошло – часы показывали полночь. Можно было лечь спать и натощак, но Андрей знал, что все равно сейчас не уснет, а голод этому лишь поспособствует.

Но и успокоив желудок разогретыми в микроволновке сосисками и кружкой молока, он все равно не спешил в постель. Нужно было успокоиться, если не выбросить совсем, то хотя бы притупить взрывающие мозг мысли. Смотреть видео не хотелось, нужно было что-то спокойное, расслабляющее. Обычно ему помогали в таком случае книги. Растянув пленку ридера до размера стандартного книжного листа, Кожухов опустился в кресло, настроив его «набивку» на минимальную упругость. Теперь ему было уютно и мягко, оставалось выбрать для чтения что-нибудь подобное – легкое и непритязательное. К примеру, вот – сборник юмористической поэзии. Самое то! Андрей коснулся пальцем названия, но вспомнил вдруг, что читает теперь, глотая текст страницами. Вряд ли это могло успокоить взбудораженный мозг. Чертыхнувшись, Кожухов собрался уже отложить ридер, но случайно ухватил взглядом открывшийся текст:

 
Если ночью вам не спится,
То не стоит и стремиться —
Лучше уж возьмите спицы
И свяжите пистолет.
Потому что застрелиться,
Если вам никак не спится
(В этом просто убедиться) —
Самый верный вам совет.^[1]
 

Андрей сначала хмыкнул, потом рассмеялся в голос. Невольно вспомнился Васюта с его частушками-садюшками, подходящими к любой жизненной ситуации. Так и этот стих – попал прямо в точку! Жаль, что ни вязальных спиц, ни готового пистолета у него не было. А может, и к счастью…

Тут Кожухов нахмурился вдруг, не осознавая еще, что именно его насторожило. Он еще раз перечитал стишок, прочел следующий, потом еще один. Те были даже смешнее первого, но смеяться Андрею уже расхотелось. Что-то было не так, а что – до него не доходило. И это несмотря на суперспособности мозга!..

И лишь тогда он все понял. Никаких особых способностей у него больше не было. Он читал книгу, как делал это и раньше, не проглатывая текст в один миг! Впрочем… Андрей прочел следующую страницу, еще одну, еще… Нет, скорость чтения все-таки увеличилась, но не была столь мгновенной, как вчера, как сегодня днем. То есть нежданный подарок и впрямь оказался всего лишь вре´менной случайностью? Но тогда, быть может, случайностью были и те ощущения, что кто-то копается в его мозгу?.. По крайней мере, в данный момент ничего похожего он не чувствовал.

Получается, все его «шпионские теории» – и в самом деле всего лишь параноидальный бред? Значит, можно забыть обо всех тревогах и страхах и жить дальше как прежде, посвящая себя любимой работе? От радости он едва не бросился в пляс. Но вместо этого, почувствовав дичайшую усталость – что называется, «отпустило», – он не раздеваясь рухнул в постель и мгновенно заснул.

* * *

А вот проснулся он все равно очень рано, но, вспомнив случившееся, разом забыл про сон, вскочил, сменил мятую рубаху и, сжигаемый восторженным энтузиазмом, помчался на работу.

Ворвавшись в комнату отдыха, чтобы прочистить мозги крепким кофе – дома у него на это не хватило терпения, – Андрей остолбенел, застав сидящую там Лану.

– Привет! – взмахнул он руками. – Ты чего в такую рань? Полседьмого всего!

– Да я уже час тут сижу, – вздохнула коллега. – Ой, привет, Андрюша, прости.

– Час? Но почему? Тебе-то чего не спится? – сказал и тут же вспомнил стишок про вязаный пистолет. Хотел процитировать, но постеснялся.

– Да я все думала про наш разговор. Ну, про то, что с тобой случилось. И со мной… Но с тобой больше. И эта твоя авария, после которой ты попал в клинику. А там МРТ, а потом эти твои способности… И я подумала: а вдруг эта авария была не просто так? Не сама по себе? Вдруг ее кто-то подстроил? Как раз для того, чтобы ты оказался в клинике… Чтобы получить доступ к твоему мозгу. И вот теперь…

– Погоди, Лан, погоди, – улыбнувшись, замахал руками Андрей. – Ты сейчас повторила то, что я и сам уже думал. Но что-то придумывать уже ни к чему. Всё, чудеса кончились!

– Как это? – насупилась Лана.

– Да вот так, – подошел к столу Кожухов, открыл кофеварку, взял банку с молотым кофе… – На тебя варить?

– Я уже упилась. Но ты погоди с кофе! Объясни сначала, в чем дело? Почему ни к чему? Что кончилось?

– Все кончилось, – развел руками Андрей. – Вся эта чудодейная муть. Я снова нормальный человек, а то, что было, – это, видать, и правда последствия сотрясения. Но вот я полностью здоров и…

«А ведешь себя, как больной клоун», – услышал он вдруг мысли надувшей губы Ланы. Услышал и, едва не уронив банку с кофе, медленно опустился на диван.

– Ты чего? – испуганно подалась к нему Лана. – Ты чего побледнел? Тебе плохо?.. – Она вскинула руку с бруном: – Я звоню медикам!

– Не надо, – накрыл Андрей ее руку своей. – Никуда не надо звонить. Просто я… Просто все, что я до этого сказал, неправда.

– Неправда, что ты читал мысли? Но я же сама…

– Неправда, что это кончилось, – вздохнул Андрей. – Вчера я, видимо, просто сильно устал, вот и…

– Не понимаю, о чем ты, – снова нахмурилась Лана.

– Вчера перед сном я решил почитать, – пояснил Кожухов. – И… все было нормально. Почти нормально. Я и решил, что все кончилось. Что это случайность. Но сейчас все снова вернулось.

– Знаешь, о чем это говорит? – широко распахнула глаза Лана, и Андрей только сейчас увидел, какие они голубые.

– О чем? – продолжал он смотреть в эти озерного цвета глаза.

– О том, что я права. Нас кто-то использует. Кто-то к нам… ну, подключается, что ли. Как мы к ИРе. Потому что если бы это с тобой вышло случайно, ты бы постоянно это чувствовал. А так они делают это, когда им нужно.

– Нужно, чтобы я читал твои мысли?

– Чтобы они читали твои. И мои. И еще чьи-нибудь… Наверное. Но твои – точно. А значит, их нужно найти и обезвредить!

– Связать пистолет и застрелить, – пробормотал Андрей.

– Чего?.. – заморгала Лана.

– Да это я так, начитался всякого на ночь. Не обращай внимания. А насчет найти и обезвредить – я уже думал. Точнее, найти – и доложить куда следует.

– Ну пусть так.

Андрей поднялся и все же зарядил наконец кофеварку – мозгам срочно требовалась «промывка». И пока кофе готовился, пока Андрей наливал его и пил, они с Ланой молчали. А потом она продолжила, будто и не было этого пятиминутного перерыва:

– Пусть так, пусть доложить. Но сначала нужно найти. И я вот что подумала. Ты, когда ездил в Мончегорск, никому машину не давал?

– Давал, – сказал Кожухов. – И я уже понял, кто это подстроил. Но этот человек – пешка, шестерка. Нужно как-то через него выйти на… – Тут он опомнился и оборвал себя: – Только тебе забивать этим голову незачем! Я сам в выходные туда съезжу и попытаюсь все выяснить.

«Ага, съездишь!.. Фиг я тебя одного отпущу!» – прочел он мысли прищурившейся Ланы.

Это можно было понять двояко. Наверняка ей всего лишь хочется приключений, да пусть и просто размяться, сменить обстановку, в городе побывать. И Андрей был почти уверен, что отпускать его одного Лана не хочет именно поэтому. Хотя, разумеется, хотелось надеяться на другое… Он невольно прислушался к ее мыслям, но разобрать ничего не смог. Вообще, его телепатия оказалась не совсем такой, как о ней обычно думают, начитавшись и насмотревшись материалов о «чудесах». Он не мог ею управлять. Мысли находившегося рядом человека то читались, то нет, то он слышал слова и даже целые фразы четко, то улавливал некое неразборчивое шептанье-бормотанье. Чаще же не слышал вообще ничего. И он все-таки подумал, что этот приобретенный «подарок» наряду со скорочтением и быстротой мышления оказался всего лишь побочным эффектом. Главным для неведомых конкурентов было получить доступ к его мыслям, его памяти. Но результат – как основной, так и незапланированные побочные, – оказался «плавающим». И дело тут было не в том, как сказала Горюнова, что к нему подключаются, когда нужно, и только тогда проявляются его возможности. Скорее всего, все зависело от каких-то иных причин. От той же усталости, от общего его состояния, возможно даже, от окружающих его электромагнитных полей, радиационного фона, вспышек на Солнце, в конце концов… И это давало шанс. Ведь иначе противник узнает все его задумки и планы, и тогда нет никакого смысла рыпаться вообще. Но падать на спину, задрав кверху лапки, Андрей не хотел. Не был приучен к такому. Родители, особенно отец, с раннего детства учили его не сдаваться, какими бы трудными, а то и непреодолимыми ни казались обстоятельства.

И Кожухов вдруг взял и поделился с Ланой этой мыслью. И добавил в конце:

– Так что если меня и правда «читают», когда захотят, то они слышат и этот наш разговор. И ехать со мной, если ты права, не только бессмысленно, но и опасно. Очень опасно, возможно, смертельно. Если прав я – опасно тоже, но…

– Считаем, что прав ты, – не дав ему закончить мысль, сказала Лана, – и они не в курсе, что мы задумали. Потому что иначе смертельно опасно уже. Ведь тогда они знают, что мы догадались, и нам заткнут рот. И ехать никуда не надо – здесь ведь тоже есть их люди.

Кожухов думал недолго – тут не понадобились даже его сверхспособности. Сказанное Ланой было абсолютно логичным. И он кивнул:

– Хорошо, едем.

– На твоей машине или на моей?

У Горюновой была «Лада Норд» – не внедорожник, но модель, тоже специально разработанная для экстремальных, в первую очередь северных районов.

– Лучше каждый на своей, – неохотно сказал Кожухов. Конечно, ему было бы гораздо спокойней, если бы Лана постоянно находилась рядом, но… И он пояснил: – Если агент, за которым мы будем следить, встретится с кем-то, и у нас возникнет подозрение, что этот «кто-то» – тоже агент, а то и представитель хозяев…

– …тогда нам придется разделиться и вести слежку раздельно, – легко догадалась Лана, что хотел сказать Андрей.

– Да, – кивнул он. – Я отправлюсь с «хозяевами», ты с «агентом». Очень важно узнать следующее задание. Но будь осторожней! Не привлекай ничье внимание, в том числе полиции. Если полицейские тебя в чем-то заподозрят и задержат, говори что угодно, только не правду. Что человек показался знакомым, что влюбилась в него с первого взгляда!..

– Ты тоже скажешь, что влюбился?

– Ну… – отвел взгляд Кожухов и попытался пошутить: – Может, хозяйкой окажется женщина.

– Тогда все, слив секретной информации обеспечен. Знакомьтесь: Андрей Кожухов, промышленный шпион.

– А ты – моя пособница, – улыбнулся Андрей. И добавил нарочито серьезным тоном: – И не вздумай меня заложить! Мы теперь повязаны, а мои способности ты знаешь – найду где угодно. – Тут он вспомнил нечто действительно важное и все так же серьезно, только уже не притворяясь, сказал: – Да, Лана, вот еще что. Ни в коем случае здесь никто не должен догадаться, зачем мы едем. Не проговорись никому, даже в шутку.

– Так а чего проговариваться? Ты к родителям едешь, я – просто за компанию.

– Тоже к моим родителям? – ляпнул, не подумав, Андрей и лишь после этого до него дошло, как двусмысленно это вышло.

– А вот даже и да, – посмотрела ему прямо в глаза Лана. – А что, ты против?

– Нет, но…

– Не бойся ты так, я шучу. Хотя это было бы стопудовой отмазкой.

– Да я не против! – почти выкрикнул Кожухов. – Наоборот, я очень даже за. И мы на самом деле к ним заскочим, если… если получится. Но проблема еще вот в чем. Я ведь недавно у них был. А езжу обычно не чаще раза в два-три месяца. Могут что-нибудь заподозрить.

– Кто?.. – прыснула Лана. – Кто вообще знает, как часто ты навещаешь родителей?

– Кочергин, – понизив голос, сказал Андрей. – Он хорошо это знает. И он… Может, ты и сама замечала: Михаил очень мнительный человек. И дотошный. Его может заинтересовать, почему я зачастил в Мончегорск. И он может спросить. А узнав, что едешь и ты, может спросить и тебя.

– Тогда ничего не останется, как сказать, что едем знакомить меня с твоими родителями, – вновь уставилась Лана голубыми озерами глаз на Андрея.

Тот даже не смог ничего сказать – перехватило дыхание, – только кивнул.

Глава 5

Лев Львович Лебедев чувствовал себя отвратительно, он бы даже сказал: премерзко. Во-первых, разболелось вывихнутое три дня назад плечо, а во-вторых он проснулся в пять утра от премерзкого – вот тут уж иначе и не скажешь! – ощущения, что кто-то роется у него в голове. Самоубеждение, что это всего лишь приснившийся кошмар, не помогло, слишком уж явным было ощущение. Да еще, будь оно неладно, плечо! Что вообще эти медики могут? Начальство говорит, что набрали самых лучших. Ага, как же! Так и поедут лучшие в эту промерзлую глушь, пусть даже из-за денег! Да, он тоже поехал. Потому что работа чертовски интересная, где еще такую предложат? А врачи везде нужны. И денег в столичных частных клиниках хорошие врачи куда больше здешних получают – это и к бабке не ходи! А значит, набрали сюда кого попало. Ну хорошо, лучших из тех, кого попало. Или кто попался – на каких-нибудь грешках. Вот и устроили им что-то вроде ссылки. Да ссылка и есть. На Крайнем Севере, в лесу, за колючей проволокой – как это еще назвать? И эти чертовы ссыльные врачи не могут вылечить простейший вывих! А может, и не вывих. Он, когда ту чертову штангу не удержал и она набок поехала, даже слышал, как в плече что-то хрустнуло. А эти – вывих! Рентген им, видишь ли, никаких переломов и трещин не показал. А вы хоть знаете, куда смотреть? Плечо с чем другим не перепутали? Но вправляли вроде плечо. Больно, твою ж кочергу, вправляли! И что, вправили? А почему оно опять болит? А самое главное, кто рылся ночью в его чертовой голове?!

Взбудораженный до состояния больного голодного льва, Лев Лебедев пришел на работу рано. И первым делом направился в комнату отдыха, «догнаться» большой кружкой крепкого кофе – той, что выпил дома, ему не хватило. Но еще не доходя до нужной двери, которая оказалась приоткрытой, услышал из-за нее голоса.

«Надо же, кто-то еще раньше приперся!» – раздраженно подумал Лебедев и невольно прислушался: кто именно приперся?

– На твоей машине или на моей? – услышал он голос своей подчиненной, техника-программиста Горюновой.

«С кем это она кататься намылилась?» – остановился Лев Львович и стал слушать дальше уже внимательно. Но то, что услышал, оказалось вовсе не тем, о чем он подумал. Это оказалось… Лебедев даже головой потряс: уж не мерещится ли ему с недосыпа? Или он что-то не так понял? Но то, что донеслось из за двери голосом Андрея Кожухова, не оставило место сомнениям:

– Я отправлюсь с «хозяевами», ты с «агентом». Очень важно узнать следующее задание. Но будь осторожней! Не привлекай ничье внимание, в том числе полиции.

Мать честная!.. Лебедев забыл и о больном плече, и уж тем более о кофе. Вот это да! Куда же вляпались эти двое?.. Да нет, никуда они не вляпались, они, судя по всему, изначально этим тут и занимались. Ну да, вот, послушайте только, что говорит эта «техник-программист»:

– … слив секретной информации обеспечен. Знакомьтесь: Андрей Кожухов, промышленный шпион.

А что отвечает этот «умник»?.. Это же вообще караул! Шпионский боевик наяву:

– А ты – моя пособница. И не вздумай меня заложить! Мы теперь повязаны, а мои способности ты знаешь – найду где угодно.

«Это я, похоже, вляпался! – ужаснулся Лев. – Если они меня сейчас заметят, то уроют ведь, к бабке не ходи!» И он осторожно, медленно попятился от опасной двери, но сказанное из-за нее далее заставило его замереть на месте:

– Кочергин…

«Кочергин?! Михаил Кочергин?! – мысленно ахнул Лебедев. – Этот добродушный толстяк тоже с ними?! Как ему удается так притворяться?..» Но то, что Лев услышал дальше, сняло с Кочергина все подозрения:

– Михаил очень мнительный человек. И дотошный. Его может заинтересовать, почему я зачастил в Мончегорск. И он может спросить… А узнав, что едешь и ты, может спросить и тебя.

– Тогда ничего не останется, как… – начала говорить Лана, но дослушивать Лев Львович не стал, и так все было ясно. Мало того, что их проект оказался под угрозой промышленного шпионажа – настоящая, смертельная опасность дамокловым мечом нависла над одним из сотрудников!

Забыв про осторожность и страх за себя, Лебедев помчался встречать Кочергина. Он должен был перехватить его первым и обо всем предупредить! А вот ставить в известность руководство Лев решил погодить. Он кое о чем стал догадываться, но еще не был уверен.

Михаил Кочергин заявился на работу, как и всегда, почти впритык. Раздраженный Лебедев встретил его у дверей лифта:

– Ты почему так поздно?!

– А ты п-почему т-такой злой? – удивился Мишка. – И я не оп-поздал. Я еще к-кофе г-глотнуть успею.

– Сейчас ты кое-чего другого глотнешь, – взяв за рукав, потащил его в сторону Лев.

Видно было, как Михаил, наморщив лоб, лихорадочно пытается вспомнить, чем он мог провиниться перед начальством. Потом вскинул брови и неуверенно произнес:

– Это из-за з-забора?..

– Из-за какого еще забора? – раздраженно скривился Лев Львович. – Что ты несешь?!

– Н-ну… я к-когда ходил з-за г-грибами, ви-идел, что в одном м-месте плита з-забора н-накренилась. С п-полкилометра восточнее К-КПП. М-медведь н-не п-пролезет, а ч-человек м-может п-протиснуться. Н-надо б-было д-доложить, д-да? Но т-там же к-камеры в-везде по пе-ериметру. И я м-многим ра-ас-сказывал… К-кто-то н-настучал?.. Ч-что я п-про забор…

– Да какой забор? Какой забор?! – еще сильней дернул его рукав начальник. – Плевал я на твой забор!

– А что т-тогда? Ты к-куда меня т-тащишь? – начал вырываться Кочергин. И вырвался бы, он был куда сильнее да и просто массивнее Лебедева, но тот вдруг прошипел, вращая глазами:

– А ты жить хочешь? Если хочешь, иди и не рыпайся.

В итоге Лев Львович завел Михаила в подсобку, где хранился неподотчетный хлам вроде пустых, но добротных коробок, обрезков пластиковых панелей: вроде и мусор, а выбросить жалко, вдруг куда пригодится – в тех же коробках удобно всякую мелочовку переносить при смене рабочего места. Главным достоинством этой подсобки было то, что заглядывали сюда крайне редко, что и было сейчас важным для Лебедева.

– П-погоди, – замотал головой Кочергин. – П-ри чем тут моя ж-жизнь? У меня с-сейчас рабочий день начнется, м-между п-прочим. И у т-тебя, к-кстати. Го-орбатов устроит н-нам жизнь, если опо-оздаем.

– Твоя жизнь при том, что… – возбужденно замахал руками Лебедев, но понял, что насчет рабочего дня коллега прав, а потому проговорил в универсальный браслет: – Горбатов. – И через пару-тройку секунд, услышав «да»: – Анатолий Федорович, мы тут с Кочергиным у лифта пересеклись, алгоритм один интересный обсуждаем, не теряйте нас.

– А на рабочем месте обсудить не можете? – послышалось из бруна недовольное.

– Да мысль уйдет, пока до места доберемся… Мы недолго, минут десять-пятнадцать.

– Детский сад какой-то! – проворчал начальник, но все-таки буркнул: – Десять. И сразу сюда! Мысль у них уйдет!.. Мыслители…

– Короче, дело хреновое, – закончив с Горбатовым, переключился на Кочергина Лебедев. – На нашу контору сели. И сели крепко.

– Ч-что значит «с-сели»? Кто с-сел? – ошалело заморгал Мишка.

– Конкуренты. Может, наши, может – из-за бугра. Но инфу сливают. И сливают так… – Лев, будто не в силах подобрать слова, покрутил поднятыми руками, показывая крутость слива.

– К-как?

– Прямо вот отсюда, – постучал по лбу согнутым пальцем Лев.

– А! Т-ты меня х-хочешь разыграть! – заулыбался Кочергин.

– На кой мне тебя разыгрывать?! – начал злиться Лебедев. – Мне что, делать больше нечего? Я лично чувствовал, как в моих мозгах рылись. И это после того, как мне в клинике сделали рентген. Они там что-то делают с нашими мозгами.

– А т-ты… н-ну, это… здоров? – осторожно спросил Мишка, который уже не улыбался.

– Ты что, думаешь, у меня крыша поехала?! Да твою ж кочергу!.. В смысле, я не про фамилию, прости… – поморщился Лев и раздраженно ударил кулаком по ладони. – Короче, ладно, мозги-хренозги, это не важно. То есть важно, но сейчас не это главное. А главное то, что враги среди нас. Настоящие, это уже не мои фантазии и домыслы. Я только что слышал, как они планировали встречу с «хозяевами» в эти выходные в Мончегорске. Но даже и не поэтому я тебя сюда затащил. Самая хреновая хрень, что они опасаются тебя. Ну, что ты их сдашь. А потому собираются тебя грохнуть. Усек?

– М-меня? Г-грохнуть? – заморгал пуще прежнего Мишка. – Н-но п-почему? Я ведь н-не знаю н-никаких врагов…

– В том-то и дело, что знаешь! – горячо зашептал Лебедев. – И знаешь очень хорошо.

– Г-глупости какие… – отер вспотевший лоб Кочергин. – П-по-моему, ты п-просто переработал, Лев. П-прости…

Михаил сделал шаг к двери, но Лев дернул его за рукав с такой силой, что затрещала ткань.

– А ну стой! Я не хочу, чтобы твой труп оказался на моей совести! И я могу тебе руку… да что руку – башку дать на отсечение, что я только что своими ушами слышал, как Кожухов с Горюновой решали, что делать с тобой, если ты начнешь задавать вопросы.

– Кожухов?! – едва не подпрыгнул Кочергин. – Андрюха Кожухов?.. И Ланка?.. Да это же п-полная ч-чушь! Лев, т-ты чего?

– Я и сам никогда бы не поверил, если бы не слышал…

– Д-да что, что т-ты с-слышал?!

– Что они… – засопел Лебедев, еле сдерживаясь, чтобы не заорать во весь голос. – Что они собираются ехать в выходные в Мончегорск. Чтобы встретиться с агентом и с хозяевами. Чтобы получить следующее задание! – все-таки выкрикнул он, но тут же перешел на шепот: – Горюнову Кожухов назвал пособницей и тоже угрожал ей… ну, если она его заложит. В общем, из них двоих он главный, но сколько их вообще – понятия не имею. Наверняка кто-то есть в клинике, потому что я не шучу – после того как я там побывал, у меня бывает чувство… Только не вздумай меня за идиота держать, я говорю как есть!

– Ладно, не б-буду, – понуро проговорил Михаил. – Но Андрюха…

– Да погоди ты со своим Андрюхой! Я тебе сейчас про клинику. И про то, что у меня чувство, будто кто-то залезает в мозги. Я сегодня проснулся из-за этого! Вот ты сам давно у медиков был?

– Д-давно, – кивнул Кочергин и встрепенулся вдруг. – П-погоди! Моя К-катюха там недавно з-зуб лечила…

Тут Мишкины глаза полезли, что называется, на лоб. И рот открылся. Лебедеву даже не по себе стало – коллега будто на глазах превратился в идиота. Или он так попридуриваться решил?.. Лев хотел уже порычать, но Кочергин объяснил свое невольное перевоплощение:

– К-катюха ведь тоже мне ж-жаловалась, что у нее к-кто-то м-мысли ч-читает. Н-ну как ж-жаловалась – т-так, вроде п-прикола. Н-но она это не п-просто так. П-просто так у нее н-ничего не б-бывает.

– Вот видишь! – торжественно поднял палец Лев Львович. – Вот тебе и еще одно доказательство. Но этого мало. С этим к руководству не пойдешь.

– П-почему?

– А сам-то подумай. Придем мы к главному и скажем: у нас проблема, Даниил Артемьевич, у Катюши Рядкиной кто-то мысли читает. И у меня тоже, знаете ли. Вот рентген сделали – и читают, паразиты. А Мишу нашего и вовсе убить хотят, чтобы не раскусил злыдней. Давайте их в полицию сдадим. Или сами их… того самого. Вам решать, Даниил Артемьевич, вы главный.