Живая игра: Вход

– Закрой все отверстия и во время выдоха попробуй вложить в звук любую эмоцию, всё то, что ты хотел бы сказать мирозданию, создавшему человека, и в частности тебя самого.

И я попробовал. Лишь через полчаса у меня стали получаться хоть какие-то звуки, нестабильно, но всё же это были ноты, а не шипения воздушной струи, рассечённой срезом бамбуковой палки. Всё это время монах, молча и невозмутимо, наблюдал за моими попытками. Когда появились первые ноты, он произнёс:

– Это наилучший результат, который мне доводилось видеть за всю свою жизнь. Обычно новичку требуется два-три дня только на то, чтобы научиться извлекать хоть какие-то звуки.

Ещё через несколько часов, этим же вечером, я уже свободно играл интуитивные мелодии. Монахи, Юрий и Алексей, который тоже на моё удивление оказался нашим соотечественником, поражались прогрессу, а я как зачарованный продолжал играть всё новые и новые импровизации. И ощущение чуда не покидало меня на протяжение всей этой практики. Уже на следующий день я стал для монахов этого монастыря чем-то вроде феномена или знамения свыше. Хотя сам я пока относился ко всему скептически. Но, тем не менее, чудесная практика игры на флейте продолжала радовать меня день за днём. Моё дыхание, проходя через бамбуковую трубку, становилось дыханием самой жизни. А в комнате, которую мне отвели при монастыре, на небольшой деревянной дощечке была вырезана цитата одного известного японского монаха, художника и поэта, жившего в средние века:

«Играя на сякухати, видишь невидимые сферы, во всей Вселенной – только одна песня».

Иккю Содзюн

Собственно, кроме Юрия, что отворил мне ворота и повара Алексея, я был единственным русскоязычным обитателем монастыря. Все остальные монахи говорили на китайском, японском, и лишь небольшая часть – на английском языке.

Повар Алексей оказался ко всему прочему ещё и православным священнослужителем. Правда сейчас, разумеется, служб он не проводил, но молиться не переставал. И, так же как и я был большим поклонником творчества Виктора Цоя.

– В песнях Виктора простой и доходчивый смысл – говорил он мне за ужином, – а именно – живи и радуйся. Это всё христианские идеи и традиции.

– Но я слышал, что Цой не был крещён, так как по национальности кореец, и мать решила его не крестить.

– Не имеет значения, обряд крещения лишь условность. – Махнул рукой Алексей.

– Странно слышать это от батюшки.

– И, тем не менее, это так. – Он улыбнулся, – К тому же от батюшки, который практикует дзэн, чередуя это с православными молитвами, не так уж и странно, не находишь?

– Хм, действительно. – Я улыбнулся в ответ. – А как ты понимаешь дзэн? Что это такое по твоему, религия или философия?

– Дзэн не является ни религией, ни философией в равной мере. Но в нём заключён дух всех религий, именно поэтому его может практиковать каждый. Будь то адепт любой веры или полностью нерелигиозный человек, дзэн в равной степени принимает всех. Он является самим духом человека, духом природы, растворённым в бесконечной пустоте, которой наполнена Вселенная. Дзэн в каждом, везде и повсюду. Нужно только научиться пользоваться тем, что мы имеем, тогда всё встанет на свои места, человек познает истину и достигнет высшего просветления. Существует множество разных путей. Самоограничение и медитация. Соблюдение заповедей и молитва. Добрые дела и чистая совесть. И через всё это проходит дзэн, являясь необъятным духом самой Вселенной. Вот так я это понимаю.

Все эти мысли заставили меня глубоко задуматься и заглянуть в себя уже под другим углом.

– Дзэн полностью абстрагируется от всевозможных теорий, канонов и писаний, – Продолжил Алексей, – он не утверждает и не отрицает существование Бога. В разнообразных словарях и справочниках ты найдёшь лишь краткую информацию о дзэне. Это учение о просветление, школа мистического созерцания. Созерцание – и есть основа дзэн-буддийской практики. Заглянуть в себя, сосредоточится на «здесь и сейчас». Существуют разные формы дзэн-медитации. Большинство монахов в нашем монастыре практикуют медитацию на звуке сякухати, как я уже упоминал ранее, эта техника называется суйдзэн, буквально в переводе с японского – духовой дзэн, или – дующий дзэн. Я думаю, ты уже успел почувствовать всю прелесть подобных занятий.

Монах улыбнулся, сделал глоток чая и взял в руки флейту. Она была больше моей и считалась стандартной, пятьдесят четыре с половиной сантиметра, сделана из трёх колен корневого бамбука разделённого на две равные части. Три колена есть Небо, Земля и Человек. В целом играть на такой сякухати было сложнее, чем на моей, особенно в подвижном темпе, но высокие ноты верхнего регистра брались легче.

– Играют в ней не ноты, это поёт ветер. – Сказал монах и заиграл самое первое произведение когда-либо написанное для сякухати. Называлось оно «Колокольчик Пустоты». В этой пьесе не было размерностей и ритма, а точнее они были не европейские. Пьеса призвана погрузить сознание человека в состояние колокольчика, который зазвучит бесконечным числом высот и тональностей. Это ещё один способ познать себя и вселенную на более тонком и высоком уровне восприятия.

Монах Юрий, что работал здесь привратником, как-то рассказал мне удивительную историю, в честь героя которой и была написана данная пьеса. В далёкие времена первого тысячелетия один буддийских монах сидел у дороги и просил милостыню, в это время мимо проходил другой монах, который звонил в деревянный колокольчик, звук которого очищал сознание и успокаивал мысли. Первый монах был настолько впечатлен необычным медитативным звучанием, что его постигло озарение, а затем и просветление. Он вскочил, побежал к реке, срезал там бамбуковую палку и стал дуть на место среза, вызывая тем самым похожий медитативный звук, звук деревянного колокольчика, колокольчика пустоты, космической пустоты вселенной. Уже потом в бамбуке проделали пять дырок, и назвали инструмент – сякухати. Впрочем, многие считают, что это всего лишь красивая легенда, а флейта сякухати проделала долгий путь из Египта в Индию, затем в Китай и уже потом через Корею пришла в Японию. Упоминание о Корее ещё больше укрепило мою индивидуальную параллель между голосом Виктора Цоя и звуком сякухати, ведь он был корейцем. Вот и сейчас, слушая божественный «Колокольчик пустоты» в исполнении Алексея, я невольно вспоминал мои состояния, при прослушивании некоторых песен группы «Кино». Медитативное погружение в себя и растворение в пространстве, свобода духа и осознание чего-то важного, какой-то недоступной ранее истины, звучащей бесконечным числом различных тональностей. Созерцание себя внутри себя и окружающий мир с высоты какого-то вселенского полёта. Вот что такое для меня дзэн-медитация через звук и не только через него.

Монастырь был окружен небольшой рощицей лиственных деревьев, через которую протекал холодный горный ручей. Я любил там прогуливаться в одиночестве в жаркий июньский полдень. Умывался из ручья, слушал пение птиц, играл на флейте, иногда брал с собой и гитару. Первые дни и даже недели меня почти не нагружали работой, разве что по мелочи, подмести пол или помочь наколоть дров, это занимало совсем немного времени, и у меня всегда была возможность поиграть на флейте и спокойно медитировать в тишине и на природе. Кормили тоже весьма неплохо, хотя из белковой пищи было только мясо птицы и очень редко – рыба. Ближайшие озёра располагались достаточно далеко от монастыря, поэтому порыбачить монахи выходили не часто.

Во время очередной такой прогулки в роще я услышал звук сякухати, играли какую-то знакомую пьесу хонкёку. За те дни, что я провёл в монастыре, мне уже не раз приходилось бывать на совместных сеансах медитации, где звучали подобные пьесы. Сам же я на данный момент разучивал и практиковал «Колокольчик Пустоты», с неё обычно все и начинают. Та пьеса, что звучала в роще, была иной, но всё же смутно знакомой. Я пошёл на звук, который всегда зачаровывал меня своей глубиной и пронзительностью.

Выйдя на небольшую зелёную поляну, освещённую жарким полуденным солнцем, я увидел человека с флейтой, сидящего в тени большого дерева на краю этой самой поляны. Даже издалека было хорошо заметно, что монах медитирует и полностью отрешён от всего окружающего мира, погружён в себя и вечность. Я осторожно подошёл ближе. Достигнув середины поляны, моему взору открылось невиданное доселе чудо. Как выяснилось, этот монах не просто медитировал, играя на сякухати, но ещё и парил при этом в воздухе, оторвавшись от земли сантиметров на двадцать-тридцать. Левитация в позе лотоса под звуки волшебной флейты выглядела настолько магически, что у меня захватило дух, как при катании с высокой горы на лыжах или санях. Несмотря на то, что я всегда по жизни был мистически настроен, подобное зрелище поразило меня настолько сильно, как ни случалось никогда за всю историю, сколько себя помню. Незнакомый монах тем временем продолжал играть мелодию, зовущую вслед за собой в глубины космического пространства. Казалось, что он даже приподнялся ещё на пять сантиметров над травой. Птицы и шум ветра создавали чудесный фон для мелодии, музыка небес окутывала нас со всех сторон, открывая нечто больше, чем просто звук и настроение. Это было похоже не путешествие в другой мир, где нет никаких преград, а расстояние и сила гравитации, не более, чем нелепая условность.

Спустя минуту, я, будто вспомнив что-то важное, автоматически достал смартфон и включил запись на камеру. Затем положил телефон в верхний карман рубашки камерой наружу и подошёл к незнакомцу ближе. Доиграв пьесу, монах открыл глаза и произнёс, с улыбкой глядя на меня, и всё так же паря в воздухе:

– Кусаби буки.

– Что?

– Ити он дзё буцу.

После этого он протянул мне свою сякухати. Флейта поплыла по воздуху и плавно опустилась мне в руки, это было похоже на невесомость, которая на этой поляне явно отсутствовала, гравитация оставалась прежней, и я плотно стоял на земле, в полной мере ощущая всю силу земного притяжения. Затем, не успел я сказать и слова, как незнакомый монах восточной наружности просто растаял в воздухе, как будто его и не было вовсе.

Я остановил режим записи на смартфоне и сразу же просмотрел видео. Всё записалось идеально, хоть сейчас отправляй в интернет или на телевидение. Но с этим лучше не торопиться.

Убрав смартфон обратно в карман, я сел на траву в том месте, где несколько секунд назад находился монах. Флейта, что он мне передал, в отличие от него самого, никуда не делась. Я попробовал издать самый низкий звук, заткнув, как полагается все отверстия. По виду это была стандартная бамбуковая сякухати в тональности Ре. Звук, как и следовало ожидать, с первого раза не получился, но спустя несколько минут что-то начало выходить, нестабильно, с перебоями, но звук шел, казалось из самых глубин космоса. Поупражнявшись ещё некоторое время, я поднялся и пошёл назад в монастырь. От земли оторваться мне так и не удалось, впрочем, я на это особо и не рассчитывал, в первую очередь хотелось освоить эту волшебную флейту, что досталась мне таким мистическим образом.

У ворот я, как уже не раз случалось, встретил Юрия.

– Привет, не подскажешь, где сейчас можно найти Алексея?

– Скорее всего, он у себя в келье, молится. – Ответил монах.

– Ага, спасибо.

Алексей действительно молился, стоя у двери, я хорошо слышал слова «Отче наш». Подождав, когда монах закончит обряд, я осторожно постучался и только после утвердительного ответа вошёл в келью. Здесь всё было очень скромно и уютно. Несколько икон с изображениями православных святых, одно католическое распятие и та же самая деревянная дощечка с надписью, что висела и в моей комнате. Цитата Иккю Содзюна о флейте сякухати.

– Здравствуй, Андрей, рад тебя видеть. – Приветствовал меня монах.

– Добрый день, Алексей. Я к тебе по делу.

– Чем смогу помогу, присаживайся.

Я сел на деревянную табуретку возле окна и достал смартфон.

– О! Давно не видел таких штук в нашем монастыре. Это последняя модель?

– Не знаю, я в них не особенно разбираюсь, подарили в прошлом году на день рождения. Но суть не в этом…

Далее я подробно рассказал Алексею о своей сегодняшней прогулке в роще, а затем продемонстрировал видеозапись на смартфоне.

– А вот и та самая флейта, – сказал я, потягивая монаху сякухати.

– Познай себя через звук, сякухати откроет все дороги. – Отрешённо произнёс Алексей, обращаясь неизвестно к кому. Затем перекрестился, взял флейту в руки и сходу заиграл «Боже, Царя храни». Это было настолько чудесно и удивительно, что я недолго думая, достал свою гитару и быстренько подстроившись, начал ему аккомпанировать. Далее пошла уже какая-то джазовая импровизация. Так мы играли минут пятнадцать, полностью отгородившись от остального мира и отдавшись во власть музыки.

– Замечательная флейта. – Сказал Алексей, по завершении нашего импровизированного концерта, – Судя по всему ей уже несколько сотен лет, а чем флейта старше, тем прекраснее и богаче у неё тембр, воздушная струя отшлифовывает всё изнутри и доводит бамбуковый канал до идеального состояния. Но пятьдесят процентов звука зависит от человека, играющий на сякухати является половиной музыкального инструмента, а флейта его продолжением, на это тоже требуется немало времени. Опытный музыкант флейтист сможет многое сказать о человеке, только лишь услышав, как он играет на сякухати. Могут потребоваться годы тренировок, прежде чем флейта раскроет весь свой потенциал. И тогда происходят чудеса… Открывается истина в её первоначальной форме, все преграды исчезают и человек становится всемогущ и подобен Богу. Не забывай, что по христианской вере, Бог создал человека по своему подобию.

– Да, это я помню. Кстати, а ты не знаешь, что сказал тот монах перед тем, как отдать мне флейту? И вообще, на каком языке это было?

– Японский. – Ответил Алексей. – Кусаби буки – есть принцип извлечения звука на сякухати. Переводиться как – одно дыхание – один звук. Ити он дзё буцу – это основополагающий принцип игры медитативных пьес хонкёку, в переводе означает – одним единственным звуком достичь просветления.

– Так что это было, и кто тот монах? Есть какие-то мысли по этому поводу?

– На видео запечатлена левитация с последующей телепортацией. Сторонники мистики утверждают, что в истории уже были подобные случаи и что есть документальные факты, подтверждающие реальность подобных событий. Вот, как видимо, у тебя в смартфоне ещё один такой факт. Но я бы не советовал всё это обнародовать. Ведь любая мистика – это тайна. И флейту ты получил не просто так, во всём этом есть некий высший смысл, который тебе ещё предстоит разгадать.

Потом Алексей положил флейту на стол и со словами:

– Бери её, она твоя.

Одним лишь взглядом подкатил сякухати к моему краю столешницы.

– Как ты это сделал? – Я смотрел на своего собеседника широко раскрытыми глазами, пытаясь понять и принять ещё одно чудо, количество которых с тех пор, как я переступил порог этого монастыря, превысило все допустимые лимиты. Впрочем, у чудес не должно быть лимитов, на то они и чудеса.

– Телекинез. – Улыбнулся Алексей. – Между прочем, вполне научно и документально подтверждённый факт, даже в такой атеистической стране, как СССР.

– Как он у тебя получается? Особый дар?

– Я всегда это умел, как и ты, как и все мы. Главное – научиться правильно пользоваться своими способностями.

– И как это сделать?

– Ты сам поймёшь, если познаешь свою суть до конца. И эта флейта поможет тебе.

В дверь кельи постучали.

– Да-да, входите. – Негромко произнёс монах, после чего дверь открылась, и на пороге возник человек в красном балахоне. Он сказал что-то на китайском. Алексей кивнул, поднялся и направился к выходу.

– Мне пора. Ещё увидимся.

– Ага, спасибо за консультацию и прекрасно проведённое время. – Я тоже встал и вместе с ним вышел из комнаты.

Прогуливаясь во дворе среди зелёных деревьев, золотых статуй Будд и белокаменных стен монастыря, я размышлял о собственном предназначении и роли в этом волшебном мире. Волшебным я стал его считать с тех пор, как вышел на солнечную поляну в роще неподалёку от монастыря и увидел левитирующего монаха, играющего на сякухати.

Алексей не раз отмечал, что я обучаюсь техникам игры значительно быстрее других адептов, и эта так внезапно и чудесным образом подаренная мне флейта явно какой-то знак свыше. Главное не упустить суть медитативной практики.

Спустя месяц моего пребывания в монастыре, во время очередной медитации на звуке, я вдруг очень чётко и ясно осознал, чего хочу и что для этого необходимо сделать. То есть у меня в голове практически моментально появился подробный план действий. Я понял, что мне нужны деньги, чтобы получить возможности, и понял, как эти деньги заработать. Бизнес-план был прям и прост, как волшебный мост между мирами нищих, середнячков и богатых.

Поблагодарив монахов и в особенности Алексея и Юрия, я отбыл в Москву. Предварительно одолжив денег на дорогу и оставив свои координаты. К тому времени я уже заслужил достаточное доверие, а своей игрой на сякухати – уважение и восхищение, и накануне перед вылетом в Москву, во время чайной церемонии был торжественно посвящён в Монахи Пустоты. Теперь великая Пустота была во мне, и я был её частью. И оттуда, из глубин вселенной, я мог с лёгкостью черпать любые идеи и находить пути выхода из многих трудных жизненных ситуаций.

Прилетев домой в свою заброшенную однушку на окраине города, я первым делом дал объявление о продаже гаража. Всё равно машины у меня не было, а гараж остался в наследство от дедушки. На вырученные деньги я купил 3D-принтер, а на остаток заказал сделать сайт и вывести его в топ поиска по запросу «купить сякухати». Один знакомый компьютерный художник за пару вечеров и в знак благодарности за уроки игры на флейте нарисовал мне трёхмерные модели пластиковых сякухати, которые я теперь быстро мог распечатывать на 3D-принтере и продавать через свой интернет магазин. Сначала заказов было немного, но после того, как я разместил статью о целебных свойствах данной флейты, количество клиентов значительно увеличилось, реклама тоже сделала своё дело. Почти каждый день кто-нибудь заказывал флейту, а стоила она раз в десять дороже той суммы, что я в день тратил на своё скромное существование и поддержание маленького бизнеса. Но, как известно, в бизнесе всегда хочется заработать больше, даже самые богатые люди мира не упускают случай стать ещё богаче. Я же через пару месяцев после возвращения из монастыря уже имел статус среднеобеспеченного москвича. Но мне хотелось уже сейчас купить себе двухэтажную дачу и хороший немецкий автомобиль. А продажей пластиковых флейт и уроках игры на сякухати мне придется копить годы, чтобы осуществить все эти свои материальные желания. И тогда во время очередного сеанса игры и медитации я пришёл к новому бизнес-плану, который позволит существенно расширить мои возможности. Это было похоже, как будто протянуть руку в пустоту вселенной и достать оттуда именно то, что нужно тебе в данный момент.

Мысль пришла тоже из области звука и музыкальных инструментов. Помимо сякухати, гитары и клавишных, я ещё иногда играл на губной гармошке, язычки которой были изготовлены из латуни или стали. Гребёнка деревянная или пластиковая, а крышка обычно металлическая. И вот играя в очередной раз на флейте «Колокольчик пустоты», я вспомнил о легенде с ним связанной и подумал, что деревянный колокольчик – это прекрасно, а звук металлических язычков губной гармошки порою режет слух, он достаточно специфичен и нравится далеко не всем. Хотя сам этот инструмент – замечательный и очень удобный, помещается в кармане и на ладони. Многих людей привлекает именно эта компактность вкупе с достаточно большими возможностями в плане диапазона звучания. И было бы очень здорово, если бы губная гармошка, включая язычки и крышки, тоже была бы сделана из бамбука. То есть целиком и полностью, а не только одна гребёнка, как это уже применялось разработчиками, чтобы избежать разбухания от слюны, ведь спрессованный бамбук почти не боится влаги, в отличие от дерева, а пластик и металл всё же не дают того самого, теплого и бархатистого звучания.

Я сразу знал, что и как мне делать. Составив подробный чертеж новой, полностью бамбуковой модели губной гармоники, я написал письмо в крупнейшую компанию по производству музыкальных инструментов. Предварительно, разумеется, получив патент на свою полезную модель, это заняло определенное время, но результат того стоил. Ответ пришёл только через два месяца, и он был полностью положителен, мою модель одобрили и внедрили в производство. Звук новой бамбуковой гармоники был мягким и бархатистым, и совсем не резал слух, в отличие от своих металлических предшественников. Теперь с каждой проданной гармошки я получал свой законный процент. На всё про всё ушло полтора года, но уже через два, я стал очень богатым и состоятельным человеком. Конечно, место в Forbes мне не светило, но денег хватало абсолютно на все мои нужды, включая путешествия по всему миру и номера в шикарных пятизвездочных отелях.

Поначалу я наслаждался жизнью, повидал разные города и страны, познакомился со многими интересными и хорошими людьми, заводил романы с красивыми женщинами, но потом всё это стало надоедать, и я уединился на своей подмосковной даче. Играл на сякухати, прогуливался в местном лесу, ловил рыбу, собирал грибы. И всё это время, даже включая самые яркие периоды путешествий, я ни на один день не забывал того монаха, что подарил мне флейту на солнечной поляне у монастыря, а затем растворился в воздухе. Это было настоящее чудо, то самое, что нельзя купить за деньги и потрогать руками. Видео, снятое на смартфон, надёжно хранилось на флешке, и я частенько его пересматривал. Всё было по настоящему, не фокус и не галлюцинация. И что это было, я так до сих пор и не мог понять и объяснить логически.

Однажды летом, сидя в лесу на поваленном дереве, я играл «Боже Царя храни» и размышлял о том, что теперь эта мелодия имеет совсем другую ценность и значимость, чем тогда, когда она была написана. Монархия в России ушла в пустоту, но осталась мелодия и память о былых временах. Одно перетекает в другое и получается третье, то, что тогда имело значение, сейчас – ничто. Всё вокруг – ничто, важен лишь момент здесь и сейчас. И деньги и бизнес, всё это та же пустота, как это поваленное дерево, на котором я сижу и старый гимн Российской Империи, который я играю. И по этой пустоте можно легко путешествовать, если самому стать пустотой. Стать ветром, играющим в бамбуковой трубке. Мне представился переход в метрополитене, как давно я уже не ездил на метро? Очень давно, несколько лет. Интересно, как там сейчас? Открыв глаза, я услышал звук приближающегося поезда и несколько удивленных возгласов. Мое тело с бамбуковой сякухати в руках, той самой, что мне передал монах, парило в позе лотоса в полутора метрах над скамейкой для пассажиров.

Подъехал поезд, открылись двери, я зашёл в вагон, сел в кресло и заиграл новую мелодию.

Глава 12

– Удивительно… – Прошептала Алиса, заворожено глядя на длинноволосого музыканта.

Как ни странно, но я почему-то ощутил лёгкий укол ревности. Всё-таки эта девушка начинала мне нравиться.

– Это ещё не всё. – Сказал Андрей, наливая нам очередную порцию чая.

Вскоре появилась его молодая жена, на вид ей было лет тридцать, и предложила к чаю достаточно аппетитные рулетики с кремом, которые испекла сама. Мы поблагодарили её за гостеприимство и с удовольствием отведали угощение. Рулеты действительно оказались необычайно вкусными и лёгкими, почти воздушными.

– Так что же было дальше? – Спросил я Андрея, когда его жена Марта (странное имя для русского человека, но, тем не менее) удалилась к детям.

– А дальше было вот что…

      * * *

Через год я женился, и у меня родилась дочь. Чудесная девочка с голубыми глазами, больше похожая на мать, хотя нос и подбородок были моими. Как ни странно, но с тех самых пор телепортация с флейтой больше ни разу не повторялась, а левитировать удавалось лишь изредка, во время наиболее сильной эмоциональной импровизации, либо глубокой медитации на звуке, да и то, тело отрывалось от поверхности всего на несколько сантиметров. Жена об этом ничего не знала, рассказывать не было желания, а при игре на людях чудес не случалось, на то они и чудеса, что крайне редки и порою весьма эксклюзивны. Хотя мои ученики не раз отмечали особую магическую атмосферу во время мастер-классов, которые я проводил раз в неделю в небольшом московском клубе недалеко от центра. Большинство этих учеников просто хотели освоить новый и необычный инструмент, но были и такие, что желали практиковать суйдзэн и всецело посвятить свою жизнь данной японской традиции. Я с радостью обучал и тому и другому, хотя всегда подчёркивал, что не являюсь мастером дзэн в привычном понимании, но кое какие основы данной практики мог преподать на любительских началах. Занятия были бесплатные, так как теперь, имея постоянный пассивный доход в виде отчислений с продажи бамбуковых гармошек, а так же полупассивный в плане продажи пластиковых сякухати, распечатанных на 3D-принтере, я мог себе позволить заниматься любимым делом бескорыстно, не думая о привычной монетизации данного процесса. Всё это приносило определённую духовную пользу, как мне самому, так и моим ученикам. С каждым месяцем желающих было всё больше, поэтому приходилось составлять расписание и делить учеников на группы. Не смотря на всё это, я иногда продолжал играть на сякухати в переходах и на улицах города и охотно брал деньги, что кидали мне проходящие мимо люди. Это было приятно, когда кто-то остаётся неравнодушным к тому, что ты делаешь, или же к тебе лично, неравнодушным в хорошем смысле, разумеется. Уличные музыканты – это особая каста, и коль я занимался этим почти всю свою взрослую сознательную жизнь, то по привычке продолжал иногда ностальгировать по тем временам, мне нравилось окунаться в потоки людских масс и вносить в жизнь некоторых проходящих мимо людей такое вот специфическое разнообразие. Это бодрило и успокаивало одновременно. Кстати, именно так я и познакомился со своей женой, играя в переходе на флейте одну из популярных песен группы «Кино».

Алексей, православный монах из тибетского монастыря, тоже теперь вернулся в Москву. Он занимался строительством нового храма. Это была протестантская церковь новейшего типа, как он выражался – для прогрессивных православных христиан. Конечно, многие из московского патриархата сочли это ересью и выступали против модернистского движения батюшки Алексея, но никакие юридические законы здесь не нарушались, и свободу вероисповедания пока никто в России не отменял, так что храм успешно строился и новые адепты православного дзэна постепенно прибывали, формируя основной костяк паствы.

Христианский крест в центре круга стал символом новой секты. Дзэн-медитация и традиционные православные молитвы были основой духовной практики, ведущей к просветлению.

Я тоже внёс свой посильный вклад в строительство этого храма. Каждый месяц я переводил часть полученных мною роялти с продажи губных гармошек на счёт церкви отца Алексея. Не то чтобы я стал таким уж убеждённым последователем его учения, но любые подобные новшества, если они бескорыстны и от чистого сердца, поощрялись моим внутренним голосом. Было какое-то тихое чувство правильности и естественности всего этого процесса, связанного с возведением нового храма и созданием отдельного духовного течения. И не смотря на это, мы с Алексеем изредка наведывались и в обычную православную церковь, то есть никакого такого отречения или отлучения не было, всегда можно было зайти, помолиться у иконы, перекреститься и поставить свечу, а порою и постоять на службе. «Благодать, она в любой форме – благодать», говорил мне батюшка Алексей. «У каждого свой путь, а Бог подобен Интернету. Господь един, всегда, везде и всюду, но провайдеры и скорость потока – разные».

Когда строительство церкви было завершено, Алексей пригласил на открытие всех своих друзей и тех, кто помогал ему в возведении нового храма. В числе приглашённых, разумеется, был и я. Жена осталась дома с дочкой, всё-таки трёхмесячный возраст ребёнка – не самый подходящий для подобных мероприятий.

Людей оказалось не очень много, но и не мало, около двадцати человек. Был будний день, два часа пополудни. Храм сиял белизною утреннего снега и золотом пяти огромных куполов, каждый из которых венчал восьмиконечный Православный крест внутри Круга полной Луны.

На открытом пространстве уютного дворика росли недавно посаженные деревца, которым только предстояло проделать свой долгий путь под крышу неба. Как и всем пришедшим сегодня на первую службу, лишь предстояло пройти нелёгкий путь к просветлению. В храме находились всё те же иконы православных святых, которые изредка чередовались рисунками и цитатами восточный мудрецов и мастеров дзэн. Были здесь и флейты сякухати, каждый желающий мог попробовать в храме практиковать суйдзэн на дорогом японском инструменте, изготовленным великими мастерами. Батюшка Алексей не без моей помощи скупал эти флейты по всему дальнему востоку. При церкви так же был организован магазин, в котором можно было приобрести всяческую православную утварь и заказать настоящие бамбуковые сякухати. Там же продавались и мои флейты из пластика, которые уступали бамбуку звучанием, но для начинающих были вполне приличным инструментом, а некоторым они нравились даже больше японских ученических флейт, которые тоже делали из пластика. В любом случаи мои сякухати, распечатанные на 3D-принтере, звучали значительно лучше самодельных флейт из труб ПВХ, что изготавливали некоторые народные умельцы.

На территории храма находился бассейн под стеклянным куполом, так что купаться можно было в любое время года. Медленно погрузившись в чуть теплую воду, я переплыл бассейн по диагонали и остановился в углу перевести дух.

Из раздевалки вышел Алексей в простых семейных трусах и массивным золотым крестом на груди, висящим на такой же золотой цепочке. Он сходу занырнул в воду со специального мостика, проплыл под водой несколько метров и, вынырнув наружу, бодро замахал сажёнками через весь бассейн в мою сторону. Пришвартовав своё массивное тело у бортика, он спросил:

– А ты чего крест не носишь?

– Я вообще не люблю носить что-либо на теле, кроме одежды, ни крестов, ни колец, ни часов. Считаешь, это неправильно?

– Да нет, почему же неправильно, каждый волен носить то, что считает нужным. Ношение креста, я считаю такой же условностью, как и многие церковные обряды. Главное – что внутри, а не снаружи. Но свой крест ношу ещё с семинарии, это подарок митрополита Кирилла, моего первого духовного наставника.