Кусок сыра в…

– А умно.

– Чего тебе там – «умно»? Забыл, что ли, что у деревьев нет мозгов?

– Мозгов, возможно, и нет. Зато есть приспособляемость. Смотри: все корни ориентированы точно так же, как «грядки» – с севера на юг! И я готов поспорить на свою шляпу против сгоревшей спички, те деревья, что пытаются раскинуть корни во все стороны – гибнут! Ну, когда трещины в почве раскрываются по-полной. Впрочем, как раз из-за того, что деревья удерживают какую-то часть почвы корнями, здесь трещины так широко, как на равнинах, не раскрываются. Максимум – на пару метров – метр. Поскольку расстояние между «рядами» около пяти метров.

– Спорить не буду. Это понятно и ежу.

– Ежу оно, может, и понятно. А вот мне не понятно, как тут выживают кроты и мыши!

На сканнере Джо действительно были видны в виде красных чёрточек тельца явно теплокровных существ: и правда похожих на упомянутых млекопитающих. Весьма резво они перемещались по невидимым тоннелям, проложенным сквозь толщу корней.

– А чего тут непонятного, – напарник пожал плечами, утирая пот предплечьем, и повёл рукой, – вон же они. Фруктовые деревья. Плоды, стало быть, зреют, и к местной осени опадают. Вот их они и запасают, как и семена злаков с равнин. И «зимой» жрут! А вон и «сосны». Ну, точнее – вечнозелёные хвойные с шишками. Так что есть и орешки!

– Мать. Ты сказала – сто шестьдесят шесть дней. Для прохождения полного круга-цикла. Получается, как на Земле – в приполярных регионах? Полгода яркого – ну, относительно! – дня, и полгода – кромешной тьмы?

– Да. Однако, в отличии от Земных условий, тут особо холодно не бывает. Очень толстая атмосфера, (Масса бублика в полтора раза больше Земной, и может её удерживать!) и большая влажность. Поэтому условным «летом» тут среднесуточная – плюс пятьдесят пять, а ночью, то есть, зимой – плюс двадцать.

– То есть, вода на планете никогда не превращается в лёд?

– Абсолютно верно. И, судя по всему, это и было главным условием терраформации. И именно поэтому планета расположена к местному солнцу чуть ближе, чем наша Земля – к Солнцу. Нулевых и отрицательных температур здесь принципиально не бывает.

– Что за дурь, – Джо пожал плечами, – ведь точно такого же результата можно было добиться с обычной, шарообразной, планетой, просто запустив её вращаться медленнее – ну, чтоб сутки пробегали за те же сто шестьдесят суток! Как на Венере.

– Э-э, не-ет! Тогда обязательно остались бы непрогретые и неосвещённые зоны! У полюсов. А тут – всё гарантированно равномерно. Справедливо. По отношению ко всем живым организмам.

– Ага. – Пол ехидно ухмыльнулся, – Уже кое-что! Так, глядишь, мы про местный биоценоз ещё что-то полезное и выудим!

– Смотрю, нахватался ты умных слов из биологического справочника, и руководства по этологии, – Джо смотрел на напарника весьма иронично, – И применяешь почти осмыслено. Глядишь, тебе и докторскую степень профессионального экзобиолога скоро дадут.

– Дадут её только в случае, если док Натан составит нам протекцию! Правда, толку с этого… У нас ведь нет зарплаты, чтоб к ней доплачивали за учёную степень.

Джо вздохнул. Учёная степень, как и пенсия, авантюристам-скрапперам не светит. Что, как говорится, нарыли и продали – то и их. И как мало они знают (Кроме себя!) других коллег, которые реально обеспечили бы себе безбедную старость! Гораздо, гораздо больше безымянных трупов и разрушенных скрапперских кораблей носится по космосу в поисках последнего приюта в недрах какого-нибудь солнца, или на орбите у какой-нибудь планеты…

Или хотя бы в ожидании обнаружения.

Но здесь им поживиться, чтоб продать, явно нечем. И Джо действительно не видел других причин, по которым они приземлились, кроме банальной прогулки на природе, чтоб вырваться из обрыдшей тесноты пространства корабля. Сменить, так сказать, обстановку.

Ну, разве что ещё – купание в местной речке.

Местная «речка», к которой их направила Мать, следящая за напарниками и окрестностями с помощью всё того же зонда, отличалась поистине крохотной шириной – не более тех же двух метров! – и была чертовски мелкой: по колено. Вода в ней имела цвет кофе – от размытого слоя перегноя.

– Ну и куда она потом несёт всё это размытое добро?

– В океан. Если только добирается до него. А не исчезает в очередной трещине на равнинах. Не передумал купаться?

– Нет! Иначе для чего же я надевал эти чёртовы плавки?!

Джо, присев на зелёную кочку, и не собираясь ничего с себя снимать, с интересом наблюдал, как Пол, чертыхаясь, скачет на одной ноге, пытаясь стащить с ног штанины комбеза. Сам он в «неизведанные» тёмные воды с температурой тридцать с лишним градусов лезть не спешил. Пусть-ка напарничек докажет, что это безопасно!

Правда, «доказалось» совершенно обратное. Когда Пол, осторожно вошедший по колено в поток, и затем осторожно же прилегший, лицом кверху, держась за дно руками, заорал было:

– А хорошо! Ты – балда перепуганная! Хоть и немного горя!.. А-а-а!!!

Фраза тут же сменилась диким воплем!

Пол выскочил из воды гораздо резвей, чем даже когда они спасались от гиено-пауков. Джо ухмыльнулся: чего-то такого и ждал.

За спиной – а, точнее, за местом, куда крепились ноги напарника, что-то болталось. Похожее на кусок бесформенной тряпки. Но отвисало оно до колена. Пол, не прекращавший воплей, заорал:

– Ну?! Чего ты расселся, как дятел?! Давай, сними с меня эту дрянь!

«Дрянь» оказалась местным аналогом рака. И уж в ягодицу Пола вцепилась от души – благо, та была в плавках. Джо, чтоб не усугубить страдания партнёра попытками «отодрать», как тот сгоряча предлагал, пришлось клешню располовинить лучом плазменного пистолета на малой мощности. И только тогда стальная хватка чёртового ракообразного исчезла, и обе половинки клешни вместе с её обладателем шмякнулись наземь.

Матерящийся Пол поторопился «гнусную гадину» отправить обратно в реку пинком босой ноги. Джо же предложил напарнику повернуться к нему задом, снять плавки, и нагнуться.

Полу болевой шок, похоже, блокировал его обычное остроумие, и он даже не прикололся на счёт этой пикантной ситуации.

Кровь текла. Джо, прямо пальцами расширив щель от укуса, пшикнул в рану из баллончика с антисептиком и коагулянтом. После чего обработал обезбаливающей мазью неглубокий, в-принципе, но длинный укус. После чего на всякий случай всё равно вонзил рядом с раной шприц с антидотом. И наконец налепил на шрам полоску псевдокожи:

– Теперь никакая зар-раза в тебя не проникнет! А проникнет – так подохнет первой!

– Вот уж утешил, так утешил! – Пол всё ещё задыхался, и его колотила крупная дрожь, – А что?! Предупредить нельзя было?!

– Ну, во-первых, я и не мог тебя предупредить. Поскольку не знал. Что там нечто подобное водится. Его и Мать не могла увидеть – «холоднокровный» же. А во-вторых, кто-то же должен быть «грибным человеком». То есть – тем, кто своим примером покажет, что грибы не… В-смысле – ручей – безопасен!

– Свинья ты, напарничек! И был, и есть, и будешь!

– Не вижу смысла спорить. И вообще, наш корабль населяют одни животные: попугайчики, крыса, свинья и баран. Тупой и беззаботный.

Теперь уже Пол промолчал. Но уж так сверлил Джо взглядом, что тот не удержался: прыснул!

– Хватит издеваться над укушенным «грибным человеком»! Говори – что дальше-то делать будем?

– Обсохни. Одень комбез. И двинемся, как и намечали, вон туда, – Джо махнул рукой, – Это же там Мать показала нам поселение «обезьян». Пусть материальных предметов и ценностей у них нет, но хоть отснимем видео. На память. Или для того же дока Натана.

Нет. Комбез, будь любезен, на ширинке застегни. А то мне за тебя стыдно. Да и аборигеночек будешь смущать. Своим неординарным «достоинством».

Пол снова «прожёг» напарника взором. Но Джо не прожёгся.

Чтоб добраться до «поселения», пришлось всё же перебираться через речку-ручей вброд. Джо, быстро перейдя поток в чуть более широком и мелком месте, снова присел на кочку – чтоб вылить воду из армейских тяжёлых полусапог. Пол, выбравший для «прогулки» лёгкие кроссовки, последовал его примеру. Большую пиявку, попытавшуюся цапнуть его за язычок обуви, просто оторвал за хвост, бросив назад в ручей. Даже не прокомментировав.

– А почему, как ты думаешь, они – ну, аборигены! – предпочитают селиться в глубине леса, а не на опушке? – они двинулись дальше.

– Думаю, им как раз плевать на зерно из луговых и полевых злаков. Сам знаешь: земледелия и хлебопечения нет, а в сыром виде зерно слишком жёсткое. И неудобоваримое. И они ориентируются только на плоды деревьев. Орехи. Ну и, возможно, на кого-то здесь охотятся. А ещё они должны находиться на своей территории. Которую охраняют и защищают от других племён-конкурентов. За пищевые ресурсы. Не шуми. Вон, я что-то вижу.

Действительно, шагах в ста, на деревьях, ближе к их макушкам, замаячили некие тёмные пятна – похоже, гнёзда из ветвей и травы.

Однако приблизиться просто так не удалось: с макушек деревьев вокруг них вдруг словно пошёл дождь из воинов: поселение явно охранялось! Волосатые тела, повинуясь «начальственному» окрику обезьяны покрупней, кинулись к напарникам, попытавшись свалить тех наземь, и связать лианами, которые уже были приготовлены.

Джо, убедившись, что даже пинками подкованных сталью сапог и ударами кулаков отбиться от миниатюрных и вёртких тел, пусть и ему по пояс, не удаётся, выхватил пистолет. Едва успел в последний момент поставить луч на широкую зону поражения, и мощность – на минимум! И вообще: пистолет чуть не вырвали из рук!

Зато треск палёной шерсти на груди и конечностях, и дикие вопли полудюжины оказавшихся в зоне действия теплового излучателя воинов быстро успокоили и «вразумили» остальных нападавших! И те, и «подпаленные», поспешили покинуть поле боя, скрывшись вновь в ветвях и кронах могучих деревьев, буквально усыпанных спелыми, оранжевыми и красными, крупными плодами!

– Ну вот. Теперь на нашей совести ещё и членовредительство и ожоги потенциально разумных местных аборигенов!

– Ничего принципиально страшного не вижу. Ты же сам сказал, что они – обезьяны! А агрессивных обезьян люди никогда не стеснялись даже отстреливать! Хотя те тоже – похожи на нас. Местами. Отдельными.

– Ладно, ладно: согласен, что особо выбирать не приходилось. И ожоги кожи – не дыры в телах. Но страшно подумать, что произошло бы, сумей они нас связать! Как пить дать, пришлось бы в лучшем случае улучшать местный генофонд с аборигеночками… А в худшем – стать банальным обедом. Ну, или, точнее – завтраком!

– Смотрю, пора нам этот рейс заканчивать. Вон какие фривольные мысли у тебя возникают, даже глядя на волосатых макак. – действительно, по мере того как они, уже беспрепятственно, если не считать предупреждающих криков из крон деревьев, подходили к поселению, самки и детёныши начали выглядывать из горловин странных как бы кувшинов, сплетённых по всем правилам ткацкого и бондарного искусства из лиан и ветвей. Джо поглядел в бинокль.

Надо же. Все щели были аккуратно забиты сухой травой, и даже обмазаны глиной: действительно, те ещё «кувшины». Крытые сверху огромными листьями какого-то дерева. Похоже, от дождей.

– Думаю, ближе подходить не нужно. В самок и детей я предпочёл бы всё-таки не стрелять. Другое дело – воины! Они наверняка гибнут в стычках с соседними племенами, и на охоте.

– А на кого же они здесь охотятся?

– Мать! Чего ты там нарыла с помощью зонда?

Джо откинул на предплечьи планку портативного сканнера-экрана, и Мать вывела туда… Страшных монстров! Нет: действительно страшных!

Первый оказался похож, разумеется, на некрупного тигра: тот ещё клыкастый и когтистый хищник! Что доказало, что форма и повадки кошачьих позволяют им приспособиться к маскировке и хищническому образу жизни на любой планете. Второй оказался банальным питоном. Если только можно «банальной» назвать тварь десяти шагов в длину. И тоже – в «защитной» окраске. Третий монстр, обитавший на поверхности земли, оказался похож на самого привычного дикобраза. Только в холке достигал почти до пояса Джо. Имелись тут и животные, похожие на медведя, и на волка, и на лисицу. И даже аналог белок присутствовал. Судя по зубам, как раз «орешками» те и питались. Пол, пошкребя подбородок с отросшей щетиной, буркнул:

– И как же они на этих монстров охотятся? Ведь дикобраз весит не менее полутонны! А тигр – такого же размера, как наши леопарды. А леопард может, как известно, затащить на дерево антилопу, весом под триста кило. А эти крохи – всего-то нам по пояс! И весят… Ну, килограмм по тридцать максимум. А с верёвочками из лиан не больно-то повоюешь! У них нет даже луков!

– У них есть копья. С наконечниками из осколков камней.

– А почему они не использовали их против нас?!

– Так нас они, как ещё не знакомых тварей, да ещё и возможно, их далёких собратьев, явно хотели захватить в плен. Живыми. А ты говоришь – «неразумные обезьяны!»

– Всё равно – неразумные. Иначе они после того, как ты их подпалил, уж точно надумали бы отомстить. Утыкав нас теми самыми копьями, словно булавочные подушечки!

Джо хотел было ответить: «Видишь, балда такая, почему я всегда предпочитаю быть в скафандре?!», но решил придержать и без того понятную мысль. Вместо этого сказал:

– Нет. Разумные. Как раз потому, что не спешат, несмотря на боль и страх, стараться убить нас. У какого человека, или отряда, хватило бы на это мозгов и терпения?

– Хм-м… А ты, пожалуй, прав. У человека – точно не хватило бы!

– Вот и я о том же. Поэтому. Мы не пойдём туда, к самкам и детёнышам. Вместо этого мы отойдём назад, а сюда Мать с зонда спустит микропа. И он сможет ночью разведать: что тут и как!

– Ночью?!

– Тьфу ты. Забылся. Ну, значит, после того, как мы уберёмся на челнок и улетим, и они успокоятся. И утратят бдительность.

– Ну, бдительности, думаю, они никогда не утратят. Есть же и хищники. И другие племена. Словом – первобытнообщинный строй!

– Ладно. Мы на них посмотрели. Убедились в том, что за себя они постоять умеют. А так же в том, что их самки для нас интереса не представляют, – Джо кинул ироничный взгляд на напарника. Тот возмущённо пораскрывал рот, но промолчал, – Значит, не будем искушать судьбу. И терпение мужской части племени.

Двинули к челноку.

Только приняв душ, и позволив автодоктору капитально обработать его «боевую рану», Пол более-менее успокоился. Но вот сидеть в своём штурманском кресле и на стуле за обедом мог только половиной «торца». Джо даже не прикалывался на этот счёт – понимал, что его «оптимистичному и беззаботному» компаньону действительно больно. Несмотря на обезболивающее.

На обед Мать с помощью автоповара приготовила им отличный борщ, салат из крабов, и котлеты из молотой говядины. Натуральной. (Всё-таки приятно осознавать, как неплохие доходы сказываются на разнообразии рациона!) Джо салат из крабов узнал, но тоже промолчал. Зато Пол отреагировал:

– Молодец Мать. Хоть так я этому гаду, ну, или его сородичам, отомщу!

Джо посопел. Сказал:

– Мать. Ты зонд с микропом уже спустила на опушке?

– Да. И он даже уже проник в поселение. У них, конечно, долгий день, но через каждые десять часов они впадают в спячку – на пять.

– И… Чем обусловлен такой цикл?

– Вероятно, очень быстрым обменом веществ. Им постоянно нужно или собирать и есть фрукты-овощи, или уж – охотиться.

– А мясо они… Сырым едят? Или освоили пользование огнём?

– Нет. Огня они ещё не «освоили», и боятся. Хотя грозы с ливнями, и даже молнии тут бывают часто. И бьют прямо в деревья, раскалывая те на половинки, или куски. Только вот гореть тут нечему. Поскольку почти вся древесина и даже старая трава мокрым-мокра от постоянных ливней.

– И как часто тут поливает?

– Здесь, у терминатора – примерно каждые тридцать – тридцать пять часов. У экватора – каждые десять. И льёт там – уж будьте здоровы. Как из ведра. И подолгу. Зато ночью, на теневой стороне – раз в неделю. Но влажность и ночью всё равно – почти стопроцентная.

– Своеобразно. Впрочем, как и всё здесь. Вот я, например, считал, что зверушки на этой планете будут… Ну, как-то более… специализированы и приспособлены к «вывертам».

– Ты о чём? – Джо взглянул на напарника недоумённо.

– Вспомнил вот одну старую хохму. – Пол криво ухмыльнулся, – Её в каком-то первоапрельском номере научного журнала «Сайнс» опубликовали. Что якобы на горе Монблан в Швейцарии учёные открыли нового травоядного зверька – вольпертингера. Там даже его фотка была: этакий кролик с рогами оленя! Ну так вот. Он, якобы, был так хорошо приспособлен к движению по наклонным склонам этой горы, потому что у него правые передняя и задняя лапа были короче, чем, соответственно, левые. И поэтому он был обречён всё время двигаться по склонам, наматывая круги вокруг этой горы, и питаясь выросшей травой. Его поэтому, по направлению движения, и назвали – правосторонний вольпертингер. Потому что ходил только направо – по часовой, стало быть, стрелке. А были ещё и левосторонние – они двигались в противоположную сторону, против часовой.