Читать книгу: «Цена ошибки», страница 4

Глава 11
Иванна

Гордей сбавил скорость заезжая в какой-то загородный поселок. И резко остановился у одного дома.

– Идем! – Скомандовал он, и я тут же вылезла из машины и зашагала по дорожке, аккуратно выложенной тротуарной плиткой.

Из дома навстречу нам вышла высокая и очень пожилая женщина.

– Гордейка! – Облегченно вздохнула она и обняла его. – Ты прости меня старую, что тревожу тебя.

– Марго, не говори глупостей! – Сразу же возразил он. – Где она?

Теперь я знала, кто такая Марго, точнее, не знала, но имела представление, но вот кто такая загадочная «она»…

– Заперлась в ванной и уже 2 часа не выходит и не отвечает мне. Я хотела спасателей вызывать, но решила сначала тебе позвонить, – взволнованно затараторила она, пропуская нас в дом.

– Все правильно! Вот сейчас я ее вытащу оттуда, и мы решим, что с ней делать. – Ответил Гордей, стремительным шагом поднимаясь на второй этаж, а Марго поспешила за ним следом.

Я хотела остаться внизу, но ко мне подбежала огромная овчарка и начала обнюхивать, тычась в меня своим большим влажным носом. Собак я побаивалась и сразу поспешила подняться по лестнице вслед за остальными.

Возле одной из дверей Гордей остановился и несколько раз с силой постучал:

– Маришка, открой немедленно! – Несмотря на весь гнев, которым буквально дышала вся его фигура, голос его был абсолютно спокоен.

Тишина…

Гордей прижался лбом к двери и заговорил снова:

– Маришка, ну прекрати, выходи уже. – Ласково позвал он. – Маргарита испугалась не на шутку, и ей надо накапать успокоительного. Я с работы сорвался, притащил своего босса сюда к вам. Мне дико неловко… Выходи…А?

Тишина…

Гордей опустился на одно колено и внимательно осмотрел дверную ручку.

– Я сейчас, – бросил он на ходу нам, а сам побежал вниз по лестнице.

– Маришка – это кто? – Спросила я у Марго, которая от волнения заламывала себе руки.

– Это его сестра, и моя внучка. – Ответила она мне и посмотрела, будто впервые увидела.

Я подошла к двери и откашлялась:

– Эй, ты там в норме? – Строго спросила я, не поддаваясь общей панике.

– Кто это? – Вдруг ответил девичий голос из-за двери.

– Это тот самый босс твоего брата, которого он повез на обед, а вместо этого притащил сюда, – отозвалась я.

– Врешь ты все! – Донесся возмущенный голос из-за двери. – У Гордея автомастерская, он сам себе хозяин.

– Я знаю, – подтвердила я. – Но в данный момент он помогает Климу. Так что если ты сейчас же не впустишь меня к себе, то обещаю, что устрою проблемы им обоим! – Конечно же, я обманывала, но надеялась, что она окажется не в курсе рабочих отношений двух друзей.

Через секунду раздался щелчок отпирающегося замка, и я решительно проскользнула за дверь и прикрыла ее за собой, а когда обернулась, увидела хрупкую девушку, сидящую прямо на полу. На ней были рваные джинсы, небесно-голубая толстовка, огненно-рыжие длинные кудрявые волосы и выразительные серые глаза, явно припухшие и покрасневшие от слез.

Она с любопытством смотрела на меня, а я, не стесняясь, разглядывала ее. А потом шагнула к ней, стянула туфли, которые в спешке даже забыла снять, и присела точно так же на пол, рядом с ней, вытянув перед собой ноги.

– Ну? – Строго спросила я ее, глядя перед собой. – По какому поводу слезы льем?

– Гордей сильно злой? – Проигнорировав мой вопрос, спросила она.

– А ты сама как думаешь?

 И тут, словно в подтверждение моих слов, распахнулась дверь, и в проеме возник Гордей с суровым выражением лица, который тут же подошел к нам и сел по другую сторону от нее. Благо ванная комната была просто огромная.

Мы сидели, какое-то время в полной тишине, которую первым решился нарушить Гордей:

– Мариш, что происходит? – Устало и тихо спросил он, обернувшись к сестре.

Та несколько секунд, молча, глотала слезы, которые снова заструились по ее бледным щекам, а потом уткнулась ему в грудь и зарыдала:

– Годя, мне так ее не хватает!

Мы переглянулись поверх ее головы, и Гордей сильнее обнял ее за плечи:

– Я знаю, малыш, я тоже ужасно скучаю по ним… – А потом рассеянно добавил. – Что ж сегодня за день такой – сплошные девичьи слезы!

– Мне даже поговорить не с кем! – Продолжала рыдать Марьяна.

– А как же я? – Недоумевая, спросил он.

– Ты – мужчина. А мне порой нужен женский совет. – Хлюпала носом та.

– А Рита? – Снова спросил ее брат.

– Блин, Гордей, она, конечно, огонь, но она человек совершенно другого времени! – Пробормотала она, высвобождаясь из его объятий.

– Это точно! – Подтвердила Марго, появляясь в пороге со стаканом воды в руках, из которого отпила глоток, и до меня донесся запах успокоительных капель. – А еще у меня возраст, давление и меня надо беречь! – Проворчала она. – Чего расселись! – Уже бодрее скомандовала она. – Идемте на кухню, буду вас кормить.

Мы все дружно поднялись с прохладного кафеля и поплелись по лестнице вниз. Войдя в кухню, я нерешительно остановилась в пороге и, заметив это, Гордей слегка подтолкнул меня:

– С Ритой в таком настроении лучше не спорить, – тихо сказал он, положив руку мне на плечо и подводя к одному из мягких стульев, которые были расставлены вокруг большого стола.

Я уселась и начала оглядывать кухню – она была просто великолепной. Деревянные стены были покрыты белой краской, которая не скрывала причудливые узоры, а лишь слегка выбеливала их. Мебель была разных оттенков, но невероятно гармонично смотрелась: огромный буфет был выкрашен в темно-бежевый цвет, а через его стеклянные дверцы можно было увидеть красивейшую прованскую посуду; от него тянулся длинный стол морского зеленого цвета, все пространство под которым занимало множество выдвижных ящиков, а над ним на стене висели белые полки, на которых были расставлены тарелки, видимо, привезенные из путешествий, такие разные, но чем-то похожие между собой; далее прямо напротив окна расположилась большая белая мойка с причудливым краном под старину, а под ней шкафчик, где, скорее всего, располагались различные моющие средства, прикрытый шторкой, на которой были вышиты цветы; еще один стол с полками внизу, на которых стояли квадратные плетеные корзины, а за ним большая печь идеально подходящая под стиль этой кухни, вытяжка над которой была спрятана под деревянный короб. Все пространство было заполнено: на полках была расставлена посуда, на столах и подоконниках стояли керамические расписные горшки с цветами, корзиночки и милые безделушки, на стене висели картины, выполненные акварелью. Вся кухня пестрила многообразием красок, но они были так хорошо подобраны, что ни в коем случае не раздражали, а наоборот захватывали.

– Нравится? – Тихо спросил Гордей, и я поняла, что пока я разглядывала кухню, он следил за мной.

– Она просто потрясающая, – выдохнула я.

– Это мама ее сделала такой, – улыбнулся он. – Не хотела заказывать сюда какую-либо стандартную мебель. Выискивала ее на распродажах и по объявлениям. Мы с отчимом забирали шкафы, столы, полки в ужаснейшем состоянии, – он улыбнулся, погрузившись в свои воспоминания. – Говорили, что не станем, есть в кухне, где будет стоять «это». Но она просила занести все в мастерскую во дворе и выгоняла нас оттуда, начиная долгий процесс очистки, восстановления и покраски. И через какое-то время эту мебель было просто невозможно узнать.

– Я даже ничего не переставляла, – подхватила разговор Маргарита, устанавливая на стол расписную форму с запеченной фаршированной рыбой.

Через мгновенье к ней присоединилось блюдо с отварным картофелем, щедро посыпанным укропом и с кусочками масла, которые медленно таяли, отдавая ему свой неповторимый сливочный аромат, а также блюдо с нарезанными овощами и зеленью, плетеная корзиночка с хлебом трех сортов и большой кувшин с домашним клюквенным морсом.

– Представляю, сколько вы тратите времени на поддержание чистоты здесь, – задумчиво проговорила я, разглядывая кружки, висящие на крючках.

– Да, это занятие довольно хлопотное, но у меня каждый раз сердце радуется, когда я захожу сюда, – добродушно улыбнулась Маргарита, усаживаясь на мягкий стул.

Все начали наполнять тарелки и стаканы, когда она внезапно спросила:

– Гордейка, а почему мы с Маришкой не знали, что у тебя появилась такая красивая девушка?

От неожиданности я выронила вилку, и она со звоном упала на стол, а Гордей закашлялся, очевидно, подавившись едой, на которую он тут же набросился с большим аппетитом.

– Я не его девушка, – отрицательно закачала я головой, слыша, как испуганно взлетел вверх мой голос, а прочистив горло уже более спокойно добавила. – Я работаю у Клима.

– А я ее водитель, – согласно кивнул Гордей.

– Водитель? – Удивленно округлила глаза Маргарита. – Гордейка, что случилось? У тебя какие-то проблемы с мастерской?

– Нет нет нет, все в полном порядке, заказов хоть отбавляй, – тут же принялся ее успокаивать внук. – Это Вадим хотел подработать у Клима, но повредил руку и на время выбыл из строя. Вот я и подстраховал их обоих.

– А кем вы работаете у Клима? – Обратилась ко мне Рита.

– Меня наняли как специалиста по антикризисному управлению. Я приехала, чтобы сделать анализ текущего финансового состояния его фирмы и разработать для него концепцию по выведению ее на более доходный уровень, – скороговоркой протараторила я.

– Ого! – Воскликнула Маришка. – Мне бы такие мозги!

– То есть, вы не живете в этом городе? – Снова спросила Марго.

– Я жила здесь с рождения, но 4 года назад переехала. И вот, спустя несколько лет пригодилась опять, – улыбнулась я им.

– А ты замужем? – Спросила девушка с набитым ртом.

– Марьяна! – Строгим голосом одернул ее брат.

–Что? – Недоумевая, произнесла она его, приподняв одну бровь. – Обычный вопрос!

– Нет, я не замужем, – примирительно ответила я, не желая становиться поводом для их размолвки.

– Гордейка, сходим в сад после обеда? Там требуются твои сильные руки. – Ловко сменила тему Рита, улыбаясь уголками губ, и остаток трапезы мы провели в пустой болтовне.

После вкусного домашнего обеда она выпроводила нас из кухни, не позволив даже помочь убрать со стола, и мы вышли на крыльцо, где развалился пес, с которым я уже встретилась ранее.

– Не бойся его, – весело сказала Марьяна, заметив, что я остановилась в нерешительности. – Это самая добрая собака на Земле. Он же пес Гордея. Эй, Чаппи! – Позвала девушка его, и тот сразу же приподнялся, глядя на нее и виляя хвостом. – Идем гулять! – Крикнула она ему, сбегая по лесенкам, и тот рванул за ней следом.

Я прошлась босыми ногами по деревянному полу веранды, который нагрелся на солнышке, и присела на летний диван, а Гордей расположился в кресле рядом, дожидаясь пока освободится Рита.

– Кто из вас на кого похож из родителей? – Спросила я, наблюдая, как девушка бросает палку псу и тот с радостью ей приносит ее.

– Я похож на маму. А Маришка… – Он задумался. – Пожалуй, ни на кого.

Я удивленно уставилась на него.

– Она приемная, – сказал Гордей, так же как и я, глядя на девушку. – У мамы с отчимом никак не получались дети. Сколько они обошли специалистов, сколько сдали анализов, сколько она пролила слез. – Он невесело покачал головой. – С обоими все в порядке, но детей нет. Я уже вырос к тому времени, и видел, как каждый месяц она надеялась, но зря… Ее начало затягивать отчаяние. Отчим предложил ей взять приемного малыша, но она еще несколько лет не то сомневалась, не то боялась, что не сможет принять чужого ребенка. Я вернулся с очередной командировки к ним, когда они сообщили мне, что, наконец, решили взять новорожденную девочку, от которой отказалась ее родная мать. Они забрали ее на следующий день, и этот дом сразу наполнился нежностью и любовью. Мы были невероятно счастливой семьей… Когда их не стало, Марьяну хотели забрать. Я был военным, у меня не было жены и опеку над ней мне бы, естественно, не отдали. Рита мне неродная бабушка, она мать моего отчима. Когда все случилось, она оформила опеку над Маришкой на себя и переехала жить в этот дом. Мы не могли потерять эту девочку, она стала наша. Спустя несколько лет я подал рапорт. Мне не хотелось заканчивать свою военную карьеру, но я был нужен здесь. Дела в автомастерской отчима шли все хуже, этому дому и саду требовались мужские руки, а Маришке нужно было помогать с учебой, возить ее в разные секции. Вот, – подвел итог он улыбаясь. – Как-то так. Почти вся жизнь в трех словах.

Я тоже улыбнулась, глядя на него:

– Местами трагичная и невероятно печальная, но чудесная жизнь, – задумчиво сказала я. – В ней столько любви и тепла.

– Да, это точно, – согласился он. – А что насчет нашего сегодняшнего разговора?

– Боюсь, что не могу похвастаться такой же историей, – сказала я, подбирая одну ногу под себя. – Мои родители живы и здоровы, но я с ними практически не общаюсь.

– Почему?

– Боюсь тебе не понять, – вздохнула я.

– Это еще почему? – Сразу спросил Гордей, заглядывая своими невероятно серыми глазами не только мне в глаза, но и, кажется, прямо в душу.

Какое-то время мы просто смотрели так друг на друга. И я почувствовала, что та стена, которую я возвела вокруг себя, дает трещину.

– Потому что моя семья противоположность твоей, – задумчиво изрекла я.

Да…

Полная противоположность…

Глава 12
Гордей

Иванна сидела полубоком, поджав под себя одну ногу. Рукой она облокотилась на спинку дивана, запустив пальцы в свои короткие волосы, и снова задумалась. Со стороны казалось, что она смотрит на меня, но вот только я видел ее взгляд, Иванна не замечала сейчас ничего, она погрузилась в свои воспоминания.

Что же такого страшного произошло в ее жизни? Я и хотел, и боялся узнать ответ на этот вопрос.

– Я родилась в довольно обеспеченной семье, у меня было все, что только можно было пожелать: море дорогих игрушек, брендовая одежда и обувь, техника последних моделей, путешествия. Казалось, ну о чем можно еще мечтать!? – Ее губы искривила горькая усмешка. – Да я бы все отдала, за простую любовь родителей. Для них я не была их любимой девочкой, зайчиком, солнышком. Для них я всегда была объектом вложения средств для дальнейшего извлечения выгод. Я должна была учиться в самой престижной школе и университете и, естественно, на «отлично», у меня была куча репетиторов. Я изучала языки, ездила на стажировки «по обмену». Также я обучалась игре на фортепьяно и верховой езде. – Она рассмеялась. – Как в долбанных романах прошлого века!

– Почему ты занималась этим, если не хотела? – Начал спрашивать я, не давая ей снова уйти в себя. Разматывая клубок ее эмоций, аккуратно потягивая за ниточку воспоминаний.

– А меня не спрашивали, – грустно сказала она. – Меня с детства скорее не любили, а дрессировали. Отец не допускал жалости. Он мне всегда твердил, что ноют только трусы и слабаки, а я не могу быть ими, если я его дочь. – Она снова глубоко вздохнула. – Помню, как няня учила меня кататься на велосипеде и вот я, кажется, поймала чувство равновесия и мчалась по двору, когда его автомобиль въехал в главные ворота. Я растерялась, участок шел немного под скос, велосипед уже разогнался и, чтобы не въехать в машину я упала. Хорошенько приложилась о тротуарную плитку, содрав себе кожу на боку, разбила коленку и локоть. Няня побежала ко мне, а отец вышел из машины и, остановив ее своим тяжелым взглядом, подошел ко мне. Знаешь, что он мне сказал?

Я отрицательно покачал головой.

– Он сказал мне: «Все верно, никогда не вставай у меня на пути»! Мне тогда было 6 лет.

Я почувствовал, как эти слова придавили меня, что говорить о маленькой девочке, которая услышала их от того, кто должен был быть ее опорой и защитником. Кто должен был вытирать ей слезы и дуть на разбитое колено. Кто должен был ее приласкать и пожалеть, и, хотя бы так попытаться забрать немного ее физической боли себе. Вместо этого он ранил ее маленькое сердечко своими жестокими словами.

– И это неединичный случай. Ими наполнено все мое детство и юность. Мама, конечно, была мягче и нежность, и ласка были ей не чужды, но она всегда поддерживала во всех вопросах касающихся моего образования и воспитания отца. В 13 лет меня перевели в новую гимназию, где я повстречалась с Валентином. – В этот же момент ее лицо смягчилось, складочка между бровями исчезла, и она тепло улыбнулась. – Валька потрясающий! Каждый день я приходила на учебу, садилась к нему за парту, он мне улыбался, и я согревалась. Я буквально оттаивала в его компании. Друг никогда ни о чем меня не спрашивал, буквально чувствовал мое настроение и либо сжимал мою руку под партой, и мы просто молчали, либо принимался болтать без умолку обо всем подряд, отвлекая и развлекая меня одновременно… Я стала часто бывать у него дома, под предлогами каких-то совместных работ, проектов, конкурсов… Вот где мне всегда были рады. Его семья тепло относились ко мне и относятся так по сей день.

– Если он влюблен в тебя, и ты с такой теплотой отзываешься о нем… – Начал я в полном замешательстве. – Если вам всегда было так хорошо, то почему вы не вместе? – Спросил я, и она сразу же скрестила руки на груди, таким знакомым жестом. – Назар… – догадался я.

– Возможно, – немного погодя согласилась она. – Хотя, по правде говоря, Валентин никогда мне ничего не предлагал и не обещал. Он был лишь моим близким другом: в школе, в университете, да вообще всегда.

– Значит, ты была влюблена в Назара?

– Я познакомилась с ним, когда мне только исполнилось 22 года. Я недавно окончила университет и трудилась в фирме отца – жизни совсем не стало, – сокрушенно покачала головой она. –  Теперь мне приходилось терпеть его вечное недовольство не только дома, но и на работе. Мы повстречались с Назаром на переговорах наших отцов, откуда я ушла в порванном платье, но с расправленными плечами и гордо поднятой головой.

– Что? – Ничего не понимая, спросил я.

– Мой отец всегда требовал, чтобы на переговоры я была одета по «высшему разряду». В его понимании наряд должен был быть элегантным и сексуальным. Он говорил, что я обязана помогать ему на встречах как юрист и отвлекать внимание его партнеров. Представляешь, как я себя чувствовала? Я была словно товар.

Я лишь шумно вздохнул. Это все было просто омерзительно.

– На одну встречу я приехала сразу после работы в офисе, и он тут же высказался по поводу моего скромного платья. И вот тут чаша терпения наконец-то была переполнена. Я схватила нож со стола и обкромсала себе платье. – Иванна озорно улыбнулась. – Оно даже не прикрывало моих чулок. А потом я сказала, что больше не работаю на него и уже собиралась уходить, когда отец спросил меня, где же я теперь буду работать? Если честно, я тогда ужасно испугалась. Я знала, что он сделает так, что меня в нашем городе не возьмет на работу никто. Но я больше не могла жить в его доме, работать под его руководством. Я задыхалась, мне не хватало воздуха рядом с ними. И здесь мне помог Назар. Он просто сказал, что теперь я буду работать на него, а потом взял за руку и, не говоря больше ни слова, отвез меня к себе домой. Я поселилась в его маленькой квартире, где он отдал мне свою спальню. На следующее утро я съездила в банк. Естественно, мой родитель сразу заблокировал мне все счета, но только я уже давно хотела сбежать и предвидела это. Часть своих накоплений я к тому моменту вложила в ценные бумаги, а часть хранила наличными в ячейке. К тому же Назар действительно взял меня к себе на работу, у него тогда была юридическая контора, где я начала оттачивать свои знания и умения. Через месяц я, не желая больше стеснять Назара, приступила к поиску съемной квартиры, а через 2 месяца мы поженились.

Меня словно гром поразила данная новость, и я ошарашенно уставился на нее.

– Да, – подтвердила она, заметив немой вопрос. – Назар – мой бывший муж. Мы недолго прожили вместе, всего 4 года. Этого срока мне хватило, чтобы понять, что он за человек.

Я увидел, как в ее глазах блеснули слезы, но Иванна не хотела давать им волю, поэтому тихо заговорила.

– Послушай, Гордей, все, что я рассказала тебе – лишь верхушка айсберга. Ты не представляешь, сколько еще в моей жизни было грязи, лжи и боли. А я не хочу погружаться во все это снова, даже в своих воспоминаниях.

Я смотрел на нее, и боролся с желанием коснуться ее. Во мне боролись два сильнейших чувства. Мне ужасно захотелось оберегать ее. Нежно… трепетно. А еще мне захотелось наказать всех ее обидчиков за каждую пролитую ею слезинку, за каждую рану, за то, что они сделали ее такой. Она была как снежная королева – холодная и неприступная. Но я чувствовал, что внутри нее, когда-то горело пламя, которое могло обжечь, могло согреть, а в итоге остались лишь тлеющие угольки…

– Ну что, идем? – Спросила меня Рита, выходя из дома, и я с готовностью подскочил, чтобы не наделать сейчас глупостей. – В этом году небывалый урожай яблок, и ветки настолько прогнулись под их тяжестью, что я боюсь, как бы они ни обломились.

Она вручила мне 2 огромных корзины и пошла в сад, чтобы показать, с каких яблонь нужно снимать урожай первым. Некоторое время мы работали молча. Я с удовольствием вдыхал аромат прелых яблок, которыми была усыпана земля.

– Она очень милая, – как бы, между прочим, сказала Марго, словно прочитав по моему лицу, кем заняты мои мысли.

Я украдкой взглянул на крыльцо где, сидела Иванна и о чем-то разговаривала с Марьяной.

– Да-а-а, – вздохнул я.

– Так чего же ты ждешь? – Я оглянулся на Риту, которая как ни в чем не бывало продолжала собирать яблоки, и заметил ее улыбку. – Гордей, тебе 40 лет! Большая часть жизни уже позади. И что ты построил за эти годы? Что ты видел хорошего?

– Знаешь, после всего того, что мне поведала Иванна, я могу сделать вывод, что у меня не жизнь, а сказка. – Возразил я, дотягиваясь и снимая крупные плоды, стоя на лестнице, с самой высокой ветки и передавая их Маргарите.

– Ты понял, о чем я, – ответила она, принимая у меня яблоки и складывая их в корзину. – Ты сам через многое прошел: ты видел много ужасов войны, видел, как гибнут твои товарищи, потерял родителей. Но ты «прожил» это, смирился, хоть воспоминания и болезненные до сих пор. Уж не знаю, что случилось в жизни Иванны, но она словно пружина, заведена и натянута до предела и не ясно где «стрельнет». Ей нужен тот, кто поможет ей прожить все это, примириться со всем и отпустить.

– Марго, ей не нужен, такой как я, – сокрушенно признался я. – Взгляни на меня! – Я повернулся к ней и раскинул руки. – Я бывший вояка и простой работяга. Она слишком молодая, слишком образованная, слишком утонченная… Ей явно нужен кто-то другой. – В моей памяти сразу же всплыл образ Назара, который и, правда, идеально ей подходил.

– Эх, Гордейка-Гордейка, ничего ты не понимаешь, – улыбнулась Рита, качая головой. – Ты можешь дать ей все, о чем мечтает женщина.

– Да? – Удивился я и откусил яблоко, замерев на лестнице. – И что же это?

– Любовь! – Просто ответила она, и я вопросительно приподнял брови.

– Это могут ей дать многие мужчины! – Не согласился я.

– Знаешь, это трахнуть могут многие, а на настоящие чувства способны единицы! – Рассмеялась она. – А ты бы не только согрел ее ночью в постели, но и сделал так, что ее сердечко, скованное льдом, оттаяло.

От этих слов я выронил яблоко.

– Марго! – Воскликнул я. – Ты, что такое говоришь! Бабушкам нельзя говорить подобные вещи внукам!

– Бабушкам не только можно, но и нужно говорить такое внукам! – Возразила она. – Как сегодня подметила Маришка, я и правда человек другого времени, но я тоже, когда-то была молодой женщиной.

– Да, невероятно красивой. У тебя и сейчас шеренга кавалеров! – Улыбнулся я.

– Послушай, я встречалась с разными мужчинами до того как вышла замуж и после того, как стала вдовой. Но ни с кем я не испытывала таких чувств, что подарил мне мой супруг. Все удивлялись, как я такая видная и при высокой должности выбрала себе в спутники простого автомеханика. А нам было хорошо вместе. – Лицо Марго тут же озарила улыбка, а ее небесно-голубые глаза засветились любовью и нежностью, как всякий раз, когда она вспоминала о муже. – Он никогда не завидовал моему положению, никогда не интересовался доходами. Он просто трудился каждый день, чтобы обеспечивать семью, а когда у меня что-то не получалось, то у него всегда было готово доброе слово для меня. Я знала, что рядом есть крепкое плечо, на которое я могу опереться, что есть широкая спина, за которой я могу спрятаться и есть теплые объятия, в которых я могу согреться. Вот что важно для женщины, а все остальное – мишура. – Задумчиво сказала она, склонив голову набок. – Ты военный в душе, и тебе свойственно спасать и оберегать. Так действуй, солнце мое! Маме бы она понравилась.

Я улыбнулся, услышав знакомое с детства обращение. Когда зимой мы приехали к ней в гости впервые, мне было 10 лет, и я ужасно переживал, что могу не понравиться, пожалуй, как и все дети. Марго сняла с меня теплую шапку, забрала мою куртку, крепко взяла за руку и потянула за собой по коридору. Она тогда сказала мне:

– Солнце мое, надеюсь, что твои родители оставят тебя у меня на пару дней. Потому что у меня куча сладостей, мультиков и мне нужен отличный помощник, чтобы справиться со всем этим!

Сейчас мне 40, а она, как и прежде ласково зовет меня Гордейкой.

И это невероятно приятно.