Это просто дождь

***

Здравствуй, понедельник. Я тебе не рада, да так, что чуть не проехала нужную станцию. Я даже зевнула и потянулась, как после сна. Слишком глубоко ушла в мир Акили. «…ажаемые пассажиры, пожалуйста, побыстрее производите…». Да слышу, слышу. Выхожу. Впереди очередной день на скучной работе.

Другие скажут: «Если ничего не меняешь, значит, тебя всё устраивает». Ну, знаете ли… Не сказала бы, что я карьеристка. Меня устраивает, что работа не слишком напряжённая, на жизнь хватает, а если дел немного, я могу читать книги. За несколько месяцев на этой работе, я прочитала столько, сколько, пожалуй, за предыдущие пару лет.

Сейчас меня в рабочем компьютере дожидаются последние двадцать страниц «Элджернона»²³ – история о том, как парень с очень ограниченными умственными способностями участвует в эксперименте по улучшению интеллекта, но уж больно не стабильны оказались результаты…

В общем, я рада, что мне удаётся читать, а что касается скучных обязанностей, то более интересные мне никто не предлагал.

– Привет.

– Привееет.

– Доброе утро.

– Ага.

Коронной фразы альфы «лови документ» не было, значит, работы пока нет. Мне, конечно, ещё и SMM-щик что-то присылает, и дизайнер кидает на проверку текст для картинок, и внештатные фрилансеры, но с этим я управляюсь быстрей, чем с «творчеством» альфы. О, сообщение от начальства – директора этого агентства, менеджера по продажам и ещё кого-то в одном лице, которое появляется тут примерно раз-два в месяц. Пишет, что получил крупный заказ на рекламу, и нам всем надо хорошенько поработать.

«Помогите копирайтеру с объёмом текстов» – приписка лично мне. Что? Это значит, мне ещё её (альфы) работу выполнять? С чего бы?

«В этом месяце будет премия» – а, с этого и надо было начинать. Хотя, если премия, то её все получат, так почему за ту же цену я должна делать больше?

*Ты само трудолюбие

Ну, разумеется. Так меня труднее использовать. Что ж, похоже, в ближайшее время я не узнаю, чем закончилась история Чарли²⁴. Эх, там совсем чуть-чуть осталось, а после работы я не желаю видеть никакие тексты, а то мне везде начинают мерещиться запятые не в тех местах.

Последующую неделю весь производимый текстовый контент сыпался на меня в надежде на скорейшую проверку. Не только с нашего офиса. Начальник нашёл на это дело ещё пару-тройку дополнительных фрилансеров, поэтому и их тексты доставались тоже мне по электронной почте. Да столько, что под конец рабочего дня я уже не была уверена в правописании и обособлении самых простых слов. Курсор на мониторе то и дело перемещался между «окнами» текстов и электронный словарей. Кучи несвязных слов застряли в моей голове и тяжелели с каждой прочитанной строчкой. Ещё и альфа гонится за количеством, а не качеством, так что на мне ещё и переделка её текстов («помогите копирайтеру»! ). Она хоть видит разницу между своим черновиком и чистовиком после меня? Лучше не буду спрашивать, себе дороже… Чёрт, не туда слово вставила. Ох, трудовые будни!

*Давай-давай, не отлынивай. Думай о премии

Я сейчас, кроме как о премудростях родного языка и проверке цифр и имён, вообще ни о чём думать не могу!

– Всё! Перерыв! – объявила альфа, громко стукнув по клавиатуре.

В кои-то веки я с ней согласна. Свернула все «окна».

Дизайнер тоже согласился с порывом альфы передохнуть и налил себе из термоса свежую порцию мате. Я обойдусь водой. Залпом выпила целый стакан.

Фух, жива

*Всё, перерыв окончен!

Ни за что.

– Там дождь или снег? – спросила альфа, выглядывая в окно.

– И дождь, и снег, – отозвался программист и отодвинул от края стола клавиатуру.

– Лучше снег. Дождь дурацкий, – альфа потянулась как после сна и направилась к кулеру за горячей водой к чаю.

– Да ладно. Это же просто дождь, – вдруг подала голос я.

Ой, зря я это сказала. Альфа набрала в лёгкие побольше воздуха, и понеслось:

– Если б ты хоть когда-нибудь делала укладку волос, то поняла бы всю дурацкость дождя, – (слово-то какое «дурацкость»). – Я по полчаса их укладываю, чтоб хоть какой-то объём был, а выйдешь на улицу в такую сырость, и через пять минут, как мокрая курица. Никакой зонт не спасает. У меня дома уже целый набор лаков. Все перепробовала: двойная фиксация, тройная, экстра-фиксация, мега-, ультра-, супер- – и хоть бы что…

Мне это неинтересно хотя бы потому, что я не имею понятия, в чём отличие между этими ультра- и мегафиксациями.

– А чем они отличаются-то? – озвучил мою мысль дизайнер.

– Не знаю! – хмыкнула альфа, – Одни сильнее склеивают, другие мягче.

Вот-вот, и я не представляю.

*Зато ты знаешь, чем различаются тактика и стратегия, помнишь пять основных элементов войны по Сунь-цзы и год конструирования пистолета Макаровым

Да уж, эти знания для современной девушки – самое оно.

Альфа всё ещё перечисляла тягчайшие преступления дождя, я уже даже перестала делать вид, что слушаю её. Да-да, нижайше прошу прощения за то, что не оценила масштаб твоей трагедии, только прошу: прекрати этот словесный поток, а то я уже в нём мысленно буду ставить знаки препинания. И почему только мне приходится каждый раз лезть за словом в карман? Жаль, не умею на одном дыхании нести полную ахинею, которая заставит любого оппонента в словесном поединке отозвать все свои аргументы, лишь бы я просто заткнулась. Очень полезный навык. Полагаю, талант альфы в этом.

Снежинки за окном прилипают на мгновение к стеклу и тают, сливаясь с дождевыми дорожками. Неоновые вывески кофеен и магазинов отражаются в лужах цветными причудливыми фигурами – гораздо более интересными, чем их оригиналы. Так вот оно какой – зеркальный город, изменяющееся рябью с каждой падающей каплей, каждой проезжающей машиной и каждым шагом прохожего. Эти переменчивые огоньки очаровывают. Вот они манящие огни большого города, потонувшего в серо-снежной дымке буднего вечера.

Прохожие бредут в этой дымке, держа в мыслях свои сиюминутные дела. Ходят с цветами, сумками, большими пакетами. Хм, вижу у входа в метро попрошайку. Он там каждую неделю сидит, причём в одни и те же дни. Постоянно прохожу мимо него. Нет, ничего не дам, потому что вас слишком много таких на ступеньках, обочинах, у церквей и торговых центров. Как оправдать перед собой выбор именно этого человека, а не того? Да никак. Я скорее склонна верить, что просиживание здесь с протянутой рукой – их обычная работа, чем нужда. Как-то раз я стояла у входа в метро и ждала человека. Через пять минут на меня прикрикнула старушка, что стояла в четырёх метрах от меня с табличкой с очередной жалостливой надписью. Она крикнула что-то вроде: «Стой в другом месте! Не загораживай меня». «Поможем всем миром», как часто пишут в интернете, да? Мир не хочет вам помогать. Он себе-то помочь не может.

Бывает, я даю деньги тем, кто подходит ко мне на улице. Не знаю, лицо у меня, что ли, такое добродушное? Редко даю, но бывает, когда есть настрой. Обычно их истории похожи: украли кошелёк – нужно на проезд, не хватает денег, чтобы купить себе и ребёнку поесть, или нужно накопить на билет аж до другого города. Даже если их истории местами кажутся странными, каких-то людей мне действительно хотелось порадовать. Но это случается настолько редко, что данное желание скорее результат прихоти, чем доброты. Все они обещали за меня помолиться, кто-то записал мой телефон и поклялся всё вернуть. Кстати, ни один не вернул. Я и не жду.

– Бета, я вообще с тобой говорю.

Ах да, альфа. Стоит со скрещенными руками, опершись на стол, и чего-то ждёт от меня. Я не слышала, что она спросила и спрашивала ли.

– Не знаю. По-моему, в метро все укладки бесполезны, – бросила я наобум и изобразила беспокойство. – Блин, у меня уже два сообщения от фрилансеров.

Конец трудовой недели. Свободна. Это была последняя порция текстов. Премию обещали скоро доставить, и пусть только этот начальник не сдержит слова!

*И что ты сделаешь?

…Сильно обижусь! А пока впереди выходные. Не надо думать, что я перемещаюсь только из дома на работу и обратно. Я выхожу гулять… нет, не только по недрам своей фантазии. Я иногда хожу в кино и театры, правда, здешние цены ввергают в ужас. Это должно быть действительно что-то выдающееся и любимое, чтобы мне захотелось настолько облегчить свой кошелёк. Но подобные походы бывают редко. Обычно мой досуг составляют менее дорогостоящие развлечения…

*Компьютер

…например, какие-нибудь фестивали и прочие мероприятия чаще всего в парках. Благо, в этом городе они происходят так часто, что можно взять любой день и наткнуться в афише на событие. Правда, я давно заметила великую разницу между анонсом в интернете и реальным мероприятием. Если в интернете пишут, что будут песни, танцы, конкурсы, ярмарка (а это содержание 80% афиш), то на деле ты увидишь что-то в духе кружка школьной самодеятельности. На что я и наткнулась в этот раз. К какой сцене ни приди…

«Давайте поаплодируем» – не хочу.

«Выступает (тот-то), встречайте!» – не знаю такого.

«Я не вижу ваших рук» – они там же, где и у тебя

«Я вас не слышу. Где вы?» – протри уши.

Скука. Что ж, раз уж никто меня не развеселил и не порадовал, то остаётся порадовать себя самой! Я вижу блинную. Там обычно готовят вкусные блинчики с бананом и шоколадом. Вот теперь выходной удался… куплю ещё один, за эту неделю я заслужила.

***

За эту кампанию мы захватили пятнадцать крепостей.

Меня и Идаира в этой войне временно возвели в ранг командующих тремя сотнями. Ряды наши отрядов пополнились людьми из сотен, чьи командиры погибли в бою. И я по-прежнему в качестве приветственной речи несла какую-то ерунду. Воины, что были со мной в первый день битвы за холмы, едва сдерживали свои улыбки, слушая меня. Внутри я нахмурилась на это, но, похоже, смущение и недовольство ни капли не отразились на выражении моего лица, поэтому благополучно остались незамеченными. Впоследствии я просто вздыхала и улыбалась на это вместе со всеми. Публичные импровизированные речи никогда не являлись моей сильной стороной. Но солдаты знали, что в сражении я кардинально меняюсь, поэтому они шли за мной.

Мы бросались в бой, добывая славу и имя. Воины привыкли к оглушающему рёву битв и набрались опыта. Поле боя словно стало игровой доской, где мы проворачивали различные военные тактики. Я почти перестала обращать внимание на лица врагов и вместо этого высматривала в суматохе выгодные позиции для атаки, а рука с мечом, подчиняясь рефлексам, отражала направленное на меня оружие. Я мыслила уже не как Акили, а как целый отряд «Ли», и такая позиция в бою приносила свои плоды. Задавая общее направление действий, я поощряла инициативность солдат, и они стремились к своим собственным подвигам. Хотя наши усилия не более чем капли в огромном и мощном море армии, но только благодаря общим стараниям таких капель, враги увидели величие нашей силы и стремление победить.

Несколько мелких крепостей сдались без боя, другие отчаянно сопротивлялись. Некоторые вражеские командиры выводили бой за пределы крепостных стен. Признаюсь, возможность столкнуться с ними в открытом поле радовала меня куда больше, чем стучаться в закрытые ворота, ибо осаждать крепости, мягко говоря, крайне неудобно. Так прошёл не один месяц.

Несмотря на утомительные походы, я чувствовала себя прекрасно, будто у меня за спиной выросли крылья из трёхсот перьев. Что будет, когда их станет тысяча, две, пять тысяч? Воздух поля битвы всё ещё душит и пропитан запахом крови, но сейчас я делю его с товарищами. Я сражаюсь вместе с ними, выживаю с ними и наслаждаюсь заслуженным отдыхом в лагере. И как же мне льстит, когда они называют меня командиром и следуют за мной по моему слову.

Конечно, кого-то мы теряем. Многие говорят, что поле боя – это смерть, и те, кто вступают в битву, должны быть готовы к тому, что сегодня видели последний рассвет. Не скажу, что они неправы, но я вижу там не только потери, но и приобретаю что-то важное.

– Отряд «Ли»! Вы с авангардом. Приказ: атаковать фланг противника.

– Есть!

Я верхом на лошади веду за собой людей. Авангард противника также составляет пехота. Они не делают ничего оригинального, похоже, это будет простое столкновение грубой силы. Нет, постойте… Как только пыль, поднятая вражеской пехотой осела… конные лучники. Это паршиво. Не подумала бы, что в гарнизоне крепости есть такие отряды, скорее всего, они прибыли туда как подкрепление, когда мы застряли меж двух холмов.

– Отряд «Ли», уклон влево!

Совсем небольшой. Если нам удастся быстро прорвать фланг противника, то мы доберёмся до этих лучников до того, как они развернут лошадей. Теперь вперёд. Только вперёд. Сердце по-прежнему замирает в последние секунды перед столкновением, но крылья за моей спиной поднимают меня выше земли, словно я атакую с высоты небес. Ха, теперь не придётся нырять под копья, рискуя быть раздавленной собственными союзниками!

Три секунды до столкновения. Небо пронзила тысяча стрел, словно взлетела стая птиц и пикирует на наши головы. Щит. В бою на земле он для меня слишком тяжёл, но конь позволяет мне возить его. Две секунды до столкновения. Стрелы звонким градом стучат по бронзе. До чего неудобно – чтобы атаковать мечом и одновременно вести лошадь, мне нужны обе руки. Одна секунда до столкновения. Я вдыхаю пыль, во рту скопилось много слюны. По вискам к макушке пробегает дрожь и застывает лёгким напряжением. Чувствую ауру противников, что стеной выстроились передо мной. Я должна разбить эту стену, войти в неё как нож! Бросаю им в головы щит (такого они не ожидали) и пробиваю строй своим мечом и конскими копытами. За мной в эту брешь устремляются воины.

Проклятье! Мы встали. У них очень плотные построения. Меня пытаются сбросить с лошади, так громко кричат, конь нервничает. Мы это уже отработали, и мне на помощь по правую и левую руку тут же встала моя пехота. Мне нужно лишь не углубляться слишком далеко, а за тылы можно не беспокоиться.

– Кою! – я слезла с лошади и позвала мальчишку из своего отряда, вручила ему поводья – Уведи пока коня, он мне ещё понадобится.

На лошади нельзя останавливаться в окружении врагов, а идти вперёд, оставляя позади пехоту, тоже нельзя. На меня как на единственного всадника в этом отряде летит большинство ударов. Мне нужно синхронизировать свою скорость с остальными. Мне нельзя умирать или этому отряду конец. Закон войны: убей командира, и обезглавленный отряд теряется и гибнет. Нет, я выживу здесь вместе со всеми. Сейчас я не имею права умирать.

В битве, если приглядеться внимательней, становится ясно, действия какой части отряда наиболее скоординированы и, где находится его командир. К тому же… он обычно самый шумный даже для поля битвы.

– Ахаха, гляньте на них! Они сражаются так плохо, как будто ими командуют девчонки, – вдруг засмеялся один из вражеских воинов, что стоял рядом с командиром в шлеме с белыми конскими волосами.

Что. Ты. Сейчас. Сказал?

– Командир Акили? – моих людей насторожила моя резкая остановка.

– Я нашла цель. Вон тот, – с дёргающимся глазом я указала на того шутника.

– Вы уверены? – замялись остальные. – Командир – тот, что правее…

Я повернулась к своим людям и лучезарно улыбнулась:

– А-мне-пле-вать. Я хочу его голову. А там и командир поблизости, – и скомандовала тихо, но серьёзно. – Вперёд.

Я ему покажу, что нет никого страшнее оскорблённой женщины.

Сквозь ряды противника мы прорвались. Мне показалось это куда более лёгким делом, чем вначале. Мы даже уничтожили малую часть отряда конных лучников. Им тогда скомандовали отступать и продолжать обстрел. Один из дротиков глубоко впился мне в голень, пришлось снова сесть на лошадь, чтобы не замедлять темп. Стрела поцарапала щёку. Вторая волна противника выдвинулась вслед за отступлением лучников, но наш авангард уже снёс вражеский и приготовился к атаке новых противников. В итоге вторая волна наших воинов выдвинулась только с третьей вражеской и разбила её. Ослабевший противник отступил в крепость, но мы преследовали его до самых ворот и, не дав передышки, начали штурм. Четырнадцатая крепость пала.

Ночью в лагере царило веселье. Все разговоры были о том, что поход скоро завершится. Оставалась последняя пятнадцатая крепость, в комплекс которой и входили остальные четырнадцать. От господства в этом районе нас отделяла лишь она.

– Они совершили ошибку, когда вышли за пределы крепости сегодня. За стенами у них был бы шанс. Сколько вон мы провозились с каким-то холмом, – рассуждал Идаир, когда мы бродили по лагерю, переваривая ужин и изнывая от безделья.

– Они рассчитывали на мощь конницы. У них её было куда больше нашей. Сколько пехоты погибло под её копытами…

– Просчитались. В итоге всё равно заперлись в крепости, но уже побитые. Им даже не стоило пытаться! Они проиграли, когда наша пехота с конницей смели их третью волну. Как твоя нога?

– Заживёт. А что бы ты сделал на их месте?

– Хм, – Идаир ненадолго задумался. – Защищал бы крепость с самого начала. Если у них такие умелые лучники, то продержались бы на стенах. Ветер для них дул попутный.

– И сколько бы держались? Вряд ли кто-то расщедрился бы на подкрепление в ближайшее время. Мы разбили все их отряды в этом районе. До соседнего далеко.

– Рано или поздно что-то да произошло бы. Длительная осада глубоко на чужой территории нам не выгодна. А ты бы что сделала, будь ты командиром этой крепости?

– Я? Ну… Мне на ум приходит лишь один трюк, – я уселась у костра, протянула к нему ладони и, вдыхая ароматный запах поленьев, смотрела, как пляшут в темноте языки пламени. – В древности один полководец оказался перед лицом противника, многократно превосходящего его по численности, и стремительно отступил в крепость. Он прекрасно понимал, что таким малым числом не удержит её стены. И тогда он приказал распахнуть городские ворота, велел воинам отложить оружие, взять мётлы и подметать дороги…

– Что сделать?! – брови Идаира поползли вверх.

– …а сам сел на городской стене и стал играть на флейте. Пришёл враг и остановился в замешательстве. По логике вещей тот полководец должен был запереться в крепости и выставить воинов на стены, но он поступил и вовсе наоборот.

– И что противник? – мой нетерпеливый товарищ подался вперёд.

– Заместитель вражеского генерала усмехнулся: «Ага! Они смирились со своей судьбой и сами открыли нам ворота. Войдём же в них!». Генерал нахмурился: «Что-то не так. Посмотри, почему, когда враг на пороге, жители подметают улицы, а их командир предаётся искусствам? Это очевидная ловушка. Если мы войдём туда, нас разобьют». И он скомандовал армии отступать²⁵.

– Во даёт! – рассмеялся Идаир. – Думаешь, этот трюк спас бы наших врагов? Мы бы ушли?

– Если бы мы не ушли, то и впрямь бы попали в их ловушку. Вспомни про конницу. На улицах города, она вполне могла бы развернуться, а в узком проходе ворот нас бы обстреляли их лучники. Я не знаю, спасло бы это их, но наши потери были бы больше, чем сейчас.

– Я смотрю, в моём подразделении любитель хитроумных трюков, – мы с Идаиром вскочили и отсалютовали командиру Кон Кею, чьё лицо и запах говорили об изрядной доле выпитого алкоголя, – Верно говорят, что женщины – страшный враг, они хитры и коварны!

Трёхтысячник громко рассмеялся и прошёл мимо. Когда он уже не мог нас слышать, я скрестила руки на груди и изобразила обиду:

– Пф! Что это он так любезен сегодня?

– Говорят, Кон Кей очень любезен с теми, кто хорошо отличился перед ним.

– Ага, и крайне не любезен со всеми остальными. Прозвучало так, будто, кроме коварства, у меня ничего нет!

Идаир тепло улыбнулся.

– Кстати, об этом. Что ты сегодня сделала со своим отрядом?

– А? Что ты имеешь в виду?

– Я сейчас проходил мимо него и слышал, как кто-то сказал, – он понизил голос и передразнил, – «Командир Акили сегодня была страшной!»

– Что? – мои брови поползли вверх. – Я что-то не пойму, это был комплимент или как? Ну-ка выдай мне этого невежу.

Идаир начал отступление и помахал рукой:

– Эм, пока.

– Эй!

Последнюю крепость мы взяли неожиданно и быстро. Нас подняли в безлунную ночь, велели зажечь факелы, взять максимальное количество знамён, окружить крепость и издавать как можно более громкие боевые кличи. В первых рядах стояли люди. Позади нас пригнали всех быков, что ранее везли поклажу, и привязали к их рогам факелы. Поразительно. Один взгляд назад и кажется, будто нас втрое больше. Так мы обманули глаза врага, а дикий шум, что мы издавали, обманул и уши. Коменданту крепости предложили сдаться и дали час на размышление. Спустя назначенное время городские ворота открылись.

Едва ли решение командования было спонтанным. Возможно, оно ещё до нападения дезинформировало врага, пуская слухи о прибытии к нам подкрепления. Кто-то из амбициозных командующих остался недоволен, предпочитая грубую силу тактическим уловкам. Не сказать, что они совсем не правы. Прямое нападение куда надежнее и порой эффективнее, чем хитрости, которым необходима доля удачи. Но «война – искусство обмана», «лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь»²⁶, верно? Этому учат в школах стратегов, под окнами которых я любила сидеть часы напролёт, тамошние учителя знают, что говорят. И эту битву мы выиграли без боя, не потеряв и не убив ни одного человека.

Часть регулярного войска оставили для охраны завоеванных земель. Мы вернули исторические территории, открыли себе ворота на северо-восток и теперь могли вернуться домой. Кого-то там ждали любимые, мне же хотелось просто рухнуть на кровать и перевести дух.

На церемонию награждения в царский дворец подобных мне, конечно, не пустили. Но командование устроило нам собственную церемонию на столичной площади в присутствии старших офицеров. На такое событие солдаты, не мывшиеся абы сколько, предстали чистыми, разодетыми и причёсанными. Я же явилась туда преображённая ещё более, чем они. Мой вице-командир меня едва признал. Остальные командующие смотрели на меня такими странными взглядами, в которых явно читалось «что здесь делает эта женщина?». Это и льстило, и напрягало. Я, поддавшись самолюбию, хотела им всем показать себя. Простое, но красивое бирюзовое платье, уложенные волосы и макияж – я решила предстать перед всеми как женщина, ибо знала, что я там не для украшения и мои военные заслуги будут озвучены.

Любопытные горожане, что собрались поглядеть на зрелище, начали перешёптываться, когда я встала в ряды сотников. Солдаты же всё ещё были в замешательстве.

– Начинаем церемонию награждения! – объявил церемониймейстер под удары гонга.

Высшее командование было награждено ещё во время официальной церемонии во дворце, так что сейчас настала очередь мелких должностей: от командующих двумя тысячами до сотников. Начали с высших по чину имён, постепенно спускаясь вниз. Основной пункт похвального списка звучал как «за доблесть на поле боя». В награду же они получали монеты, оружие, иногда боевых коней.

Идаир тоже присутствовал. Он получил меч, должность командующего пятью сотнями, имя и изумрудно-чёрное знамя для своего отряда – «Ида».

– Командир-сотник отряда «Ли» Акили!

Через всю площадь я гордо шла вперёд, постукивая каблуками, мимо стройных рядов военных, искренне наслаждаясь тем, что заслужила право быть здесь.

– За проникновение во вражеский лагерь и дезинформацию врага, что способствовало нашей победе в битве, и за доблесть, проявленную на поле боя командир-сотник Акили становиться полноправным командующим пятью сотнями. Командование благодарит вас за службу!

Я преклонила колено и приняла из рук генерала железный меч, лазурный плащ и лазурно-чёрное знамя «Ли».

– Благодарю, – произнесла положенную фразу и гордо вернулась на своё место не в силах сдержать лёгкую, но счастливую улыбку.

– Если б они знали, что всё произошедшее на холмах было твоей идеей, – шепнул мне Идаир, – возможно, награда была бы внушительней.

– Не сказала бы, что они совсем не в курсе, – шире улыбнулась я.

– А? То есть?

– Я пришла к Кон Кею, когда у него были все офицеры, и в их присутствии изложила свой план. Хоть я и пообещала подарить ему авторство этой затеи, из-за того, что он не потрудился выставить наружу дюжину свидетелей, истинное положение дел не могло не распространиться по лагерю. К тому же стараниями Ратмира мой собственный отряд также был в курсе всего. А солдаты, когда не заняты боем, сплетничают не хуже базарных баб!

– Т-ты что, рассчитывала на это с самого начала? – тихо и неуверенно спросил Идаир.

– Конечно! – я продемонстрировала свою самую лучистую и довольную улыбку. – Я же не настолько добрая, чтобы так просто отдать свои лавры кому-то другому.

Идаир сглотнул и пробормотал:

– Воистину командир Акили страшна и коварна…