Читать книгу: «Отчим. Эта девочка только моя», страница 5

Глава 6

Не знаю, как Царский отрегировал на мой презент, я так и не решилась подойти к нему и лично поблагодарить за помощь. Мы вообще с ним больше не виделись с того утра. Касьян Брониславович больше нас с Эльвирой не ждал, вместо него теперь рядом со мной везде был Демид, что не оставлял меня одну даже внутри университета, дожидаясь меня с пар в коридоре. О том, как на нас с ним смотрели при этом все остальные, я старалась не думать. Хотя женскую половину нашей альма-матер будоражило не столько само его присутствие в ней, сколько симпатичное личико и большие габариты. Чего мужик только не наслушался за прошедшие дни… Мне его в какой-то момент даже жалко стало. Но моё предложение, дожидаться меня в машине или в ближайшей кофейне, Демид сразу отверг.

– Мне даны чёткие указания не оставлять вас нигде одну, – пояснил следом.

Ничего не оставалось, как заткнуться и идти на следующую пару.

Всё-таки Царский очень странный мужчина. Сперва велит смириться с неизбежным, а потом приставляет ко мне охрану, как у президента. Даром что она всего из одного человека.

Но я не жаловалась. Что угодно, если это поможет мне быть вдали от Караджа. С Демидом я вернулась к нормальной жизни. Мне не нужно было больше бояться и оборачиваться на чужие шаги, можно было расслабиться и как прежде наслаждаться жизнью, учёбой и спокойствием.

Всего три дня, но они того стоили. Я не смирилась, но приняла ситуацию. И да, всё ещё искала выход. Но к сожалению достойного так и не нашла. Чего только не перебрала в уме. Даже почти и впрямь решилась пойти и скомпрометировать себя в глазах Караджа. Остановило от этого опрометчивого шага понимание, что на моём месте тут же окажется Эльвира. Пусть сестра и говорила, что готова, но… Кто в шестнадцать лет полноценно может сказать, что знает, чего хочет? Да ей и шестнадцати ещё нет, только исполнится через несколько недель. И сегодня она может и хочет, а в будущем? Что будет потом? Сестра об этом в силу молодости просто не думала. Или скорее верила, что это не важно. Но это важно. Я не хочу, чтобы она однажды проснулась и поняла, что совершила ошибку. А Дженгиз Караджа – это огромная ошибка. Не верила я, что если ему дать невероятно послушную жену, он сразу же перестанет быть таким мудаком. Не перестанет. И кто знает, что будет, когда Эльвире надоест роль послушной жены, и она захочет выйти за пределы своей клетки. А ей надоест! Её гиперактивная натура не продержится долго в статусе покорной супруги. У неё же на уме сплошные подружки, киношки, кафешки, шмотки, косметика и прочая чушь. Какая, нафиг, семейная жизнь? А если ребёнок будет? Это же не игрушка, с которой побыл и забыл. Ему нужно очень много внимания. Или она планирует поступить, как мама: бросить его на нянечек и забыть об его существовании? Уверена, она ни о чём подобном тоже не думала, когда вносила то своё предложение. Нет. Пусть ещё подрастёт.

Обо всём этом я размышляла, стоя на кухне и вколачивая кулаки в небольшой кусок теста под нежную мелодию Поля де Сенневиля «Брак по любви». Рядом стоял наполовину полный бокал красного вина, и оно единственное, что не было в муке. В остальном на рабочей поверхности царил настоящий бедлам. Но самая беда была с тестом. Оно постоянно липло к рукам, и у меня никак не получалось это исправить. В инете советовали мочить руки водой или наоборот, высушить их той же мукой, но в итоге ничего не помогало.

Вообще мне эту успокаивающую терапию посоветовала Ульяна, но в моём случае она приобрела оттенок настоящей катастрофы, которая грозила в скором времени перерасти в буйство и пьянство. Вроде ничего сложного в рецепте не было, и я всё делала, как девушка расписала, но по факту где-то что-то пошло не так. И я не понимала, где и что именно.

Муку я просеяла, яйцо, воду с молоком, соль, сухие дрожжи, разрыхлитель добавила. Всё в нужных пропорциях. Тогда почему оно такое липкое? Где ошиблась? Или так и должно быть, а я зря переживала? Не понимала.

– Нужно больше муки, – вдруг раздался голос от входа на кухню.

Вздрогнув, я подняла взгляд и столкнулась с пристальным вниманием Касьяна. Он стоял на пороге и смотрел на меня с какой-то странной задумчивостью в жгуче-чёрных глазах. Как всегда одетый с иголочки в чёрный костюм с белой рубашкой, он выглядел шикарно и совершенно неуместно в данном помещении.

– Что? – переспросила, не особо поняв его реплику.

– Муки, говорю, нужно больше, – повторил мужчина, шагнув навстречу, – чтобы тесто к рукам так не прилипало.

– Да я уже… – отозвалась я, не особо разумно.

Просто он в этот момент вдруг зачем-то начал раздеваться. Скинул с себя пиджак, пристроив его на ближайшей чистой поверхности у входа. Затем взялся за запонки на манжетах рубашки.

– Вы что делаете? – опешила от такой непосредственности.

Вместо ответа Касьян лишь ухмыльнулся и продолжил раздеваться. Точнее, сняв запонки, он положил их прямо на пиджак, после чего направился ко мне, по пути закатывая рукава до самых локтей.

– Всего лишь собираюсь тебе помочь, – заявил, вставая позади меня.

Помочь? Мне? Он? Не надо!

Собралась отстраниться, но мужчина не позволил, прижавшись ко мне со спины и уложив руки на столешницу. И я снова вспыхнула как факел из-за него. Просто невозможно оставаться равнодушной ко всем его выходкам. А в последние два дня он будто специально испытывал мои нервы на прочность зачем-то. И я даже не желала задумываться, почему он так поступал. Пусть просто уйдёт и оставит меня в покое на этот вечер. И без того едва сдерживалась, чтобы не психануть из-за завтрашней помолвки.

– Вы не могли бы отойти? – попросила негромко я его.

– Мог бы, – легко согласился Царский, а после добавил совсем нагло: – Но так будет удобнее.

– Не сказала бы. И вы руки не помыли, – нашлась с первым пришедшим на ум, что помогло бы избавиться от столь близкого присутствия мужчины.

Новый смешок опалил мою шею, но руки Касьян Царский убрал, пошёл и правда мыть. Но едва ли я успела по-настоящему выдохнуть, а он уже вернулся обратно, снова встав позади меня.

– А это обязательно? – не выдержала я.

– Что именно, Белоснежка?

– Стоять вот так? И хватит называть меня этим идиотским прозвищем.

– А как мне тебя тогда называть?

– Ну я даже не знаю, как насчёт имени?

– Ну раз не знаешь, значит я и дальше буду называть тебя, как нравится мне. Белоснежка.

– Знаете, что?.. – обернулась я к нему, опять вся кипя от возмущения.

– Что? – как-то излишне заинтересованно спросил он с улыбкой.

И я сдулась. Вся злость куда-то испарилась. Я просто поняла, что, даже если я выскажу ему сейчас всю нелепость его поведения, это ничего не изменит, он так и продолжит делать и говорить, что хочет. А я слишком устала. И вообще у меня завтра помолвка. Жизнь, можно сказать, будет кончена. Так смысл переживать из-за таких пустяков? Вот и развернулась обратно к нему спиной.

К чёрту всё!

– Вы что-то про муку говорили, – напомнила, оставив при себе все свои эмоции.

Ответом мне стал новый смешок. А следом сдержанное:

– Верно, её нужно больше, – зачерпнул обозначенное ладонью и тут же всё это ссыпал мне на руки.

Белоснежная пыльца облепила мою светлую кожу подобно прозрачным шёлковым перчаткам, что стало особенно заметно, когда её накрыла мужская ладонь. Гораздо темнее моей, отчего я сама себе показалась чересчур бледной. И я впервые задумалась, почему Касьян Царский выбрал мне именно такое прозвище. Потому что моя кожа белее снега?

Как подумала, так и забыла, когда мужские пальцы легко пробежались по моим, пробудив странное щекочущее ощущение внизу живота. И возможно, я бы задумалась о том полнее, но следом мужчина опять потянулся, уже вместе со мной, к муке, и я отвлеклась на то, чтобы самостоятельно зачерпнуть её ещё немного. Сперва зачерпнуть, затем рассыпать по тесту. И так несколько раз, после чего, всё так же вместе со мной, он принялся вымешивать тесто заново. И с лёгкостью поймал другую мою ладонь своей второй при первой же моей попытке помешать этому безобразию.

– Ещё недостаточно, – произнёс, укладывая обе наши незанятые тестом руки на гладкую поверхность стола.

Мужская ладонь накрыла мою поверху надёжно и бескомпромиссно. Теперь, если б и захотела ещё сильнее, всё равно не сумела бы освободиться. Ну а то, о чём он сказал… почему-то уже не уверена, что речь шла по-прежнему о муке. По крайней мере у меня в голове уже точно ничего похожего не было. Там как на повторе крутились мысли о том, что он слишком близко ко мне, и то, с какой лёгкостью я могу прочувствовать, как поднимается и опускается его грудь в такт дыханию. Какой же он горячий. Как пламя. И такой же непокорный и бескомпромиссный, сжигающий всё на своём пути, что ему мешает. Как, например, моё недавнее сопротивление.

– Сильнее, Белоснежка.

Его дыхание опалило шею, мои пальцы глубже впились в тесто, сминая его, ведомые им. Касьян подался вперёд, плотнее вжимая меня в стол, и я, урывками хватая раскалившийся до предела воздух, старательно изображала послушание, заставляя себя не думать о том, насколько происходящее нелепо, неуместно и неправильно. Хорошо, на часах уже давно за полночь, и дома никого нет. Точнее, мама уже давно спит под своим снотворным, сестра на ночь уехала к подружке, а служащие ушли ещё в десять. Но менее неловко не становилось. Я будто грех какой-то совершала, а не пирог лепила. Хотя надо сказать, мужчина знал своё дело, как если бы не в первый раз занимался этим, тесто и впрямь перестало липнуть к рукам. И чем дольше мы его мяли, периодически посыпая мукой, тем больше я об этом задумывалась. И в итоге не выдержала, поинтересовалась:

– Откуда вы знаете, как надо?

– Когда я был маленький, мама часто пекла что-нибудь, а я сидел рядом и наблюдал. Тогда мне казалось это интересным.

Надо сказать, у меня неожиданно легко получилось представить Царского маленьким, сидящим на высокой табуретке и махающего ножками, с интересом следящего за действиями Екатерины Николаевны. Я даже улыбнулась такой милой картинке. Хотя раньше не представляла эту строгую женщину в подобном амплуа. Царские в принципе производили впечатление холодных и расчётливых людей. Да что уж там, до недавнего времени я и Касьяна видела таким же бездушным роботом, и лишь в последние дни начала подозревать, что это у него всего лишь такая защитная маска. Чтобы не доставали лишний раз.

– Наверное, это здорово, когда мама что-то готовит тебе, – призналась я негромко.

Нам с Эльвирой мама вот никогда ничего не готовила. Для этого у нас всегда были служащие. Даже воду и ту нам обычно заранее приносили в кувшинах в комнаты, чтобы мы не ходили на кухню сами. Отец считал ниже своего достоинства что-то делать самому, если это могли сделать другие. Маме тоже передалась эта привычка. Собственно, поэтому я и находилась здесь ночью, когда никого нет и никто не мог мне помешать. Или упрекнуть в том, что негоже такой, как я, заниматься подобным делом.

– Она готовила не мне, – ухмыльнулся Касьян. – Она так стресс снимает. Если её кто-то очень расстраивает или злит – десять яблочных пирогов, и самообладание Екатерины Царской вновь непробиваемо.

– Вот и мне посоветовали таким образом стресс унять, – призналась я. – Но пока я только ещё больше стрессую, – хмыкнула.

И уже даже не уверена, из-за чего больше: из-за готовки или из-за того, в насколько неправильном положении мы оба сейчас пребывали.

– Начала бы с чего-то попроще, – отозвался он. – Что это должно быть в итоге, кстати?

– Пирог с мясом и картошкой. Начинку я уже сделала. И даже не спрашивайте, как я училась чистить картошку. Скажу только, что для этого пришлось открыть бутылку вина. Без него всё было совсем плохо.

– Пальцы хоть целые остались? – усмехнулся мужчина и тут же перевернул мою ладонь, поднося ближе, чтобы тщательно рассмотреть на предмет возможных повреждений.

– Как видите, – смутилась отчего-то.

Просто он так смотрел… будто ему и впрямь не всё равно было.

– Да ты не настолько безнадёжна, оказывается, – выдал по итогу.

– Сама в шоке, – снова не сдержала я улыбки.

– А вино-то в распечатанной бутылке ещё осталось? – в его голосе тоже слышалась улыбка.

– Ну-у… половина, кажется, – призналась стыдливо.

Просто я первый бокал сразу залпом выпила, а уже потом цедить начала потихоньку. Но я как знала, самое слабое выбрала из запасов, а то бы сдулась ещё, наверное, в самом начале.

– Вторую половину, пожалуй, уничтожу сам, – решил Царский.

И… наконец отстранился. Вот только вопреки всему разумному вместе с облегчением я испытала и долю разочарования. За эти минуты я привыкла к его теплу и поддержке за спиной, и в одиночестве ощущала себя теперь несколько уязвимо.

Зато у самого Касьяна таких проблем не возникало. Как ни в чём ни бывало, уселся на ближайший стул и подтянул к себе ту самую бутылку. В отличие от меня, бокал ему был не нужен, пригубил прямо из горла. И было в этом что-то такое… что снова заставило меня улыбнуться ему. Такой он сейчас был развязный, и… домашний что ли? В брюках, с закатанными рукавами и бутылкой вина в руке. Как будто так и должно. Не в плане выпивки, а вообще.

– Мне вернуться? – полюбопытствовал Касьян, заметив мою реакцию.

И я поспешила покачать головой и отвернуться.

Чего и правда зависла? Ну, мужик, ну, красивый, так он всегда таким был. Я его если не каждый день, то всё равно часто видела. Но в том и дело, что видеть его, проходя мимо, это одно, а узнавать его, как он раскрывается при близком общении – совсем другое. Он ведь и правда будто другим сейчас был. Совершенно не похожим на себя. Ни грамма холодности и сдержанности, весь такой расслабленный, открытый и тепло улыбающийся. Мне улыбающийся! С ума сойти можно.

Пожалуй, недопитый бокал вина стоило тоже ему отдать…

Так, на всякий…

А то и без него мысли странные в голову вдруг полезли.

Свят-свят-свят!

Не придумала ничего лучше, как вернуться к пирогу.

Что у нас там по рецепту?

Ага, надо разделить тесто на две части и раскатать их в тонкие блины.

Ну-с, приступим!..

На самом деле под внимательным мужским взглядом готовить стало ещё нервнее, чем раньше. Постоянно казалось, что я всё делаю не так. Приходилось кусать губы то и дело, чтоб сдержать желание выгнать его с кухни, чтобы избавиться уже наконец от его пристального внимания.

Вот зачем так смотреть?

Я ж не его мама, пусть и тоже блондинка.

– А вы не хотите пойти переодеться? – не выдержала я всё-таки.

– Зачем? – искренне удивился он.

И, кажется, что-то начал подозревать, потому что следующий его глоток вина из горла вышел неспешным и тягучим, при этом мужчина так и не перестал пристально и немного насмешливо смотреть на меня.

Зараза!

– Ну, вы же с работы, устали, наверное, отдохнуть хотите, душ там принять, одежду на попроще сменить.

И, господи, заткните меня уже кто-нибудь! Опять я бред несу какой-то…

– Думаю, я вполне могу немного потерпеть это маленькое неудобство, зато так точно буду знать, что наш дом не сгорит по моему недосмотру, – заявил он встречно.

– До этого же не сгорел, пока я начинку делала, – пробурчала, чувствуя, как снова краснею от его намёка на мою кухонную несостоятельность.

Да, мне не приходилось до этого готовить. Но разве я виновата, что не нуждалась никогда раньше в подобном? Что родилась в семье, где за меня по дому всё делали другие? К тому же, разве он сам не в такой же семье вырос?

Как плюс, я так разозлилась, что раскатать тесто получилось быстро и как надо с первого раза. Дальше оставалось только смазать противень для выпечки маслом и постелить на него один из блинов, выложить начинку и накрыть вторым слоем теста. Про дырочки я тоже не забыла. Как и смазать верхний лист яйцом. Зачем нужно было последнее, я так и не поняла, но игнорировать этот пункт рецепта не стала. Выставила температуру и таймер на духовом шкафу, как было указано в найденной к нему в интернете инструкции и принялась ждать результата.

Получится, нет?

Наверное, я даже на экзаменах так никогда не волновалась, как сейчас. Экзамены вообще мне всегда казались простой ерундой. Пройти их не составляло труда. А вот готовка далась тяжело. Поэтому, чтобы занять себя ожиданием, я принялась убирать весь бардак, что устроила за эти часы. А пока занималась приведением в порядок рабочего места, Царский не только допил моё вино в бутылке, но и за новой сходил, и теперь сидел и потягивал из пузатого бокала креплёную мадеру, продолжая наблюдать за мной.

– Ты ведь в курсе, что тебе не обязательно этим заниматься? – прокомментировал он мой порыв наведения чистоты. – Утром и так кто-нибудь уберёт здесь.

– Во-первых, я виновата, значит мне и исправлять. Во-вторых, так проще пережить ожидание.

– А его надо переживать? – вдруг развеселился Царский.

– Я на этот пирог два часа убила! – возмутилась, хватаясь за свой бокал с остатками вина. – Если он ещё и не получится…

Не договорила, запивая остатки мыслей одним долгим глотком. Заодно появился повод отвлечься ещё немного. На то, чтобы бокал сполоснуть. Ручками, да. Как до этого всю посуду. Просто посудомойкой я тоже пользоваться не умела, да и такое это себе отвлечение, если просто закинуть и сидеть ждать. Хотя ждать всё равно пришлось.

– Тогда сделаем другой, – договорил за меня мужчина, беззаботно пожав плечами.

– Тогда я точно сопьюсь здесь с вами, – усмехнулась я, усаживаясь на соседний стул и подставляя ему чистый бокал.

– Звучит не так уж и плохо, – по-своему согласился он со мной, заботливо наполняя его из своей бутылки.

Я аж забыла, что выпить с ним собралась, уставившись на него в замешательстве.

– А разве вам не положено по статусу отговаривать меня от такой утопии?

– С чего бы? – вопросительно выгнул он бровь. – Я не твой отец и даже не опекун. И ты уже три года подряд как совершеннолетняя.

– Ну вы же типа муж моей матери и всё такое, а я её дочь.

– У всех свои недостатки, – неопределённо хмыкнул он, делая очередной глоток.

– И мой – это вы, я поняла, – фыркнула в бокал.

И тут же язык себе прикусила, когда он вкрадчиво переспросил:

– Я?

Вот же, блин…

Кажется, пора завязывать с алкоголем.

– Звучит… интересно, – добавил Касьян, чуть прищурившись, разглядывая меня по-новой.

Хорошо, что именно в этот момент раздался звук закончившего свой отсчёт таймера, и я тут же поспешила соскочить со стула и отвернуться от него, делая вид, что нашего разговора вовсе не случалось.

Боже, зачем я вообще ему это сказала?

Чёрт за язык дёрнул, не иначе.

Нет, нам с ним точно нельзя общаться. Каждый раз ерундой оборачивается. Причём любая беседа: серьёзная и нет. Как будто и вправду проклял кто.

Но справедливости ради, я его сюда и не звала. С чего вдруг вообще решил зайти на кухню? Не припомню, чтобы он её раньше посещал. Музыка привлекла? Значит музыку тоже пора переставать слушать так громко. Хотя я думала, что в холле её не было как раз слышно.

Ай, да какая разница, как он здесь оказался? Пусть уже уйдёт поскорее. Но он, как назло, не только оставался, но и опять помогать надумал с тем, чтобы достать противень из шкафа. Пришлось отступать и освобождать ему место.

Ещё через миг я позабыла обо всех своих смущении и возмущении, когда, отрезав кусочек, попробовала пирог на готовность. На языке отразился чуть островатый вкус запечённого картофеля с мясом, а тесто оказалось таким воздушным и мягким, что я не сдержала стона удовольствия.

Получилось! У меня получилось! Даже не верилось.

– Получилось, – выразила и вслух всю свою радость, с улыбкой обернувшись к Царскому. – У меня получилось! – повторила куда громче. – Ну-ка, попробуйте, как вам?

И новый кусочек сунула уже ему в рот. Чтобы тоже проникся и порадовался за меня. Ну и зря что ли помогал и сидел со мной здесь потом так долго? Заслужил!

– Ну как? Нравится?

На мужских губах мелькнула улыбка. Но вместо того, что подтвердить своё мнение вслух, он поймал мою ладонь с оставшейся частью куска пирога и отправил себе в рот полностью.

– Это значит да? – не сдавалась я.

Царский неопределённо хмыкнул, продолжая жевать, ещё и руками развёл, словно не понял и надо было ещё распробовать.

– Вы иногда такой бесячий, господин Царский, знаете это? – не сдержалась.

Реально, как Царь какой-то по поведению. Но новый кусок пирога я ему всё-таки отрезала. Он откусил от него с такой же самодовольной ухмылкой.

– Только иногда? – поинтересовался, прежде чем откусить снова.

На что я весело фыркнула.

– Наверное, плохо стараетесь, – поддержала я его по-своему, решив, что негоже отставать от этого наглеца, и отрезала следующий кусок пирога уже себе.

Правда, не учла, что кое-кто уже почти справился со своим вторым, поэтому и третий из моих рук тоже себе присвоил.

– Реально очень вкусно, – оправдался на мой возмущённый взгляд.

И я придержала при себе все напрашивающиеся на язык слова. Да и с работы же мужик, наверняка голодный. Вон, как заглатывал куски, почти не жуя.

– Сделаю вам кофе тогда, что ли, – проворчала, отворачиваясь в сторону кофемашины.

С ней я тоже за время готовки успела разобраться. Точнее, с ней я первым делом подружилась, когда только пришла на кухню. Это потом уже пришлось идти за бутылкой, когда поняла, что без ста грамм я этот подвиг не осилю.

К тому же мой щедрый жест Царский не оценил.

– Нет, у меня уже есть чем запить, – поймал меня за руку и вернул обратно. – Сядь. Ты собиралась тоже съесть кусок пирога.

И более того, сам же мне его отрезал. А я настолько растерялась, что и не подумала возражать.

– Спасибо, – произнесла негромко, забирая у него предложенное.

Некоторое время мы с ним просто ели. Без каких-либо разговоров. Нашу тишину разбавляла лишь спокойная мелодия из колонок, которые я так и не отключила, лишь убавила. Но это была уютная тишина. Мне она понравилась. Как и то, с каким аппетитом ел сидящий рядом со мной. Оказывается, это приятно, когда твой труд ценится не только на словах.

– Слушай, а почему ты не готовила раньше? – подвёл Касьян Брониславович нехитрый итог, когда от пирога остались лишь жалкие остатки.

Впрочем, как и мадеры в бутылке из тёмного стекла. Всё выпили. Лично у меня в голове уже заметно помутилось, а на язык так и рвались глупые вопросы, но я их из последних сил сдерживала. Наверное, потому и не стала молчать, когда он задал свой вопрос.

– Не знаю. Не думала о таком. Да и необходимости не было.

– Теперь появилась? Или это ты так к будущей семейной жизни решила подготовиться?

Я аж скривилась от такого замечания. Вот зачем напомнил? Так хорошо сидели… Лучше бы и дальше молчал. А он явно решил меня довести до дёргающегося глаза.

– Если так, то лучше не готовь ему. А то так и не сможешь избавиться от него никогда, – усмехнулся следом, поднимаясь на ноги, подхватывая оставленный ранее пиджак и запонки.

Я же говорила, как меня бесит его привычка в последнее время смущать меня на постоянной основе? Просто отвратительная! Потому что я опять, чтоб его, краснела. Вот сколько можно в самом деле? Но и не краснеть не получалось. Хотя в этот раз мне в кое-то веке были приятны его слова. Наверное, поэтому я опять честно ответила:

– Даже не думала о таком. Обойдётся! – а затем зачем-то добавила: – Буду готовить только вам. Вы умеете быть благодарным.

Он улыбнулся. И развернулся на выход из кухни, аккуратно развернув в ту же сторону и меня. Я едва успела прихватить со стола телефон.

– Идём. Завтра рано вставать. День будет долгим.

– Не хочу, чтобы завтра наступало, – пробурчала я недовольно, послушно ступая в указанном направлении.

Стоило нам выйти из кухни, как там тут же погас свет, погрузив нас с Касьяном в ночной мрак. Нижний свет освещал пол, позволяя ступать, не боясь споткнуться нигде, но он был до того скудным, что мужчина видимо решил перестраховаться, весь путь поддерживая меня за плечи, вплоть до самой моей спальни. И даже тогда не спешил отпускать. А я не думала сопротивляться. Его горячие ладони довольно уютно ощущались на неприкрытых коротким рукавом платья плечах.

– Знаете, даже жаль, что мы с вами стали так поздно общаться. Думаю, мы вполне могли бы подружиться. Вы, вроде, ничего, – призналась честно.

Но завтра я для всех стану невестой Дженгиза, а ещё через месяц – женой, и вряд ли вообще смогу с кем-либо общаться. Хотя может мне повезёт, и Дженгизу быстро надоест со мной воевать, и он переключится на своих любовниц, а меня оставит в покое? Было бы здорово.

– Ты заблуждаешься, – неожиданно сухо опроверг мои слова Касьян. – Подружиться со мной, тем более тебе – нереально, Белоснежка.

Мы как раз дошли до дверей спален, и он отпустил меня.

– Почему? – запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

– Всё очевидно. Если ты этого до сих пор не поняла… твои проблемы. Не мои, – безразлично отозвался Царский. – Спокойной ночи, Эльнара.

– И вам, – пробормотала растерянно уже ему в спину.

Хлопнула дверь, и я осталась в коридоре одна. Всё такая же растерянная и ничего не понимающая.

Он вообще о чём?..