Читать книгу: «Сказки города, спрятанного в тумане», страница 10

– Это то, что нужно! Молодец, Элиза! – я первым нарушил молчание. – Нам стоит отправиться в тот район, где находилась газета, сделавшая этот выпуск. Уверен, что там мы найдём и остальные ответы про то, что случилось с Аррели и кто из них разослал эти записки.

– Ты так уверен, что случай с Аррели связан с записками? В них ведь не называется ни одного имени. Это могут быть совсем не связанные друг с другом события, – очаровательно нахмурившись, с сомнением спросила Элиза.

– Могут быть и не связанные, – я потянулся за газетой с последним сообщением о пропаже Агиса и сравнил дату её выхода с датой сообщения о появлении записок. – но эти угрозы появились позже пропажи Агиса, прошло два с небольшим месяца. А ещё раскидать за ночь столько записок физически невозможно одному человеку без какой-либо помощи. Хочу напомнить, что из семьи на тот момент, похоже, осталась одна Эрика, по совместительству являющаяся одной из самых талантливых колдуний того времени. Её силы могли ей помочь написать и разослать столько угроз в одиночку.

– Но зачем ей это делать? В чём виноваты жители города? Я не понимаю, – Элиза вновь пролистала газету с изображением Эрики. – Никто ведь из них не причастен ни к смерти Михаэля, ни к пропаже Агиса, иначе об этом обязательно написали бы в газете. Шутка ли, нанести такое зло влиятельной семье города.

– А вот это мы и будем выяснять, – я в предвкушении заулыбался. – И про записки, и про Аррели, и про то, связаны ли они между собой. Где находилась та газета?

Рей внимательно вчитался в первую страницу.

– Возле Театрального сквера. Хм, что-то знакомое… Элиза, не припоминаешь?

– Это не то место, которое находится в, на мой взгляд, самой унылой и серой части города?

– Да, точно-точно! Это, кстати, по соседству с нами находится, может, минут двадцать пять идти человеческим шагом. Мама гуляла там с нами в детстве одно время, помнишь?

– Помню. Ну что же, тогда при ближайшей возможности выдвигаемся к Театральному скверу.

***

Мы стояли, невольно прижавшись друг к другу боками, желая чувствовать себя спокойнее, и смотрели через забор на большой заброшенный особняк, выглядевший как место из неприятного ночного кошмара.

– Если честно, я и не знаю, что можно сказать… – подал голос Рей, оглядывая строение перед нами.

Просто так слова действительно было не подобрать. Когда мы добрались до сквера и убедились, что газета ничем нам не поможет по причине того, что никто из нынешних работников и не слышал о том событии, мы решили направиться наугад искать дом Аррели. Плутая по улочкам и переулкам всё дальше и дальше вглубь местности, на исходе второго часа мы заметили, что вокруг становится всё больше и больше заброшенных домов, небо будто бы сгущается, а тишина становится сильнее и будто бы более вязкой. Окрылённые надеждой, мы устремились вперёд, однако сейчас стояли перед большим домом и думали, действительно ли мы хотели это найти.

Особняк можно было легко назвать красивым и даже изящным, если представить его в том виде, в котором он был лет сто назад. Сейчас же он вызывал содрогание от одного взгляда. От земли и до самого кончика крыши дом был покрыт чёрной слизью, лоснящейся, как какой-нибудь водный ползучий гад. Черепица крыши и окна, плотно сверху донизу заколоченные досками, покрылись густым чёрным мхом, а кованный забор, с некогда тонким и сложным узором, был изъеден чем-то, лишь отдалённо напоминавшим ржавчину, и настолько сильно, что изредка пробегавший слабый ветер уносил с собой маленькие частицы чугуна. Мох и давным-давно мёртвая трава под ногами были покрыты сероватым налётом, и мне совсем не хотелось думать, что это такое. Элиза, содрогаясь, приподняла полы своего платья выше.

– Чарльз, ты уверен, что нам нужен именно этот дом?… – с надеждой на мой отрицательный ответ спросил Рей, впрочем, прекрасно понимая, что мы этот дом уже не пропустим. Ни одно здание в городе так не выглядело. Впрочем, и похожей окружающей местности тоже нигде до сей поры мы не находили.

– Не уверен. На нём ведь ничего не написано, – неосознанно чуть съязвил я. – Просто моё исследовательское чутьё. К тому же больше ничего примечательного в округе нет.

– Может, мы вообще районом ошиблись… – жалобно подала голос Элиза. – Не обязательно же дому Аррели находиться именно там, где печаталась найденная газета. А вдруг он уже давно развалился и его вообще больше нет? – С каждым словом её голос звучал всё увереннее, подкрепляясь собственными доводами и потому надеждой, что мы всё-таки уйдём отсюда.

– Может быть и так! – я начал слегка раздражаться. – Может, записки, Аррели и этот дом вообще никак друг с другом не связаны. И что, забудем про эту историю? Или бросим этот дом, совсем не исследовав его? Ты много подобного видела хоть раз за всю твою жизнь, которая, напомню, куда длиннее моей?

–… Нет… – Элиза сцепила руки вместе и опустила глаза, понимая, что я прав. Я выдохнул и смягчил голос.

– Мы впервые нашли нечто подобное. Неужели мы выпустим этот дом из рук? Это ведь безумно интересно! Мы ведь всегда хотели исследовать город как можно больше, это наш шанс, – улыбнулся я. Элиза тоже улыбнулась в ответ.

– Ладно, ты прав.

– Трудности и… некоторые нелицеприятные моменты нас не остановят. Верно?

– Верно, – кивнул Рей.

– Отлично, – сказал я, разворачиваясь обратно к дому и вдыхая полную грудь воздуха, собираясь с духом. – Тогда… вперёд.

После недолгих поисков, выразившихся в обходе дома с задней стороны, Рей выяснил, что дверь в сад, видимо, от возраста и влажной местности, пришла в полную негодность и достаточно легко ломается, стоит только за неё дёрнуть. Когда его рубашка и жилет были окончательно очищены от щепок, мы, робея, заглянули в образовавшийся проход. Из темноты, полностью скрывающей в себе внутреннее убранство, ощутимо тянуло холодом, который Элиза жалобным голосом окрестила «могильным»; ощущая мурашки от его прикосновения к коже, мы замялись у двери, однако я, в конце концов, смог сделать первый шаг за порог, и двойняшки осторожно двинулись за мной.

Как опытный исследователь самых разных закоулков, большинство из которых не могли похвастаться хорошим освещением, я предусмотрительно принёс с собой две имеющиеся у меня керосиновые лампы и большую связку свечей. Разделив их напополам и отдав второй фонарь Рою и Элизе, я, по обоюдному решению, продолжил идти по первому этажу, в то время как мои друзья направились на второй по найденной нами возле главного входа лестнице, большой и широкой, с некогда красивыми перилами. Примечательным и, вместе с тем, странным был тот факт, что окна оказались заколочены как изнутри, так и снаружи, а вот главная дверь, в которую мы так и не решились войти, была старательно перекрыта досками только изнутри. Странно тогда, почему задняя дверь не была ничем защищена. Видимо, жители не рассчитывали, что к дому с таким отталкивающим видом кто-то подойдёт.

Я опасался, что изнутри всё будет покрыто той же жуткой слизью, что и снаружи, однако всё, что было вокруг, это холод и толстый, уже махровый от собственного количества слой пыли. Осмотрев зал, столовую с кухней, две кладовки и два кабинета, я сделал вывод, что все предметы обихода остались на месте, словно их хозяева в один день просто взяли и исчезли, ничего не взяв с собой. Из общей нетронутой картины только выбивались разбитые зеркала у главного входа и во втором, более миниатюрном, кабинете, обрывки нечитаемых бумаг в нескольких местах, завешенная чёрной тюлью большая картина в зале и глубокие, беспорядочные царапины на письменном столе маленького кабинета. В нём я задержался дольше, чем в других комнатах; столовая и кухня не представляли интереса, кладовки могли похвастаться только пустыми мешками из-под круп, муки и прочего и гремящими, немного ржавыми жестяными коробками, в зале, кроме скрытой картины, была только мебель, которая даже сквозь многолетнюю грязь показывала своё качество и дороговизну, а большой кабинет позволил только заглянуть в книжный шкаф практически во всю стену. Я с восхищением осмотрел там изумительные экземпляры старинных книг, возраст историй в которых исчислялся более чем сотней лет, а обложки которых были выполнены из превосходных материалов и безупречной ручной работой. У меня даже появилось подлое желание взять с собой несколько книг, однако уважение к трагедии Аррели, если это действительно их дом, быстро отрезвило мои мысли. Да и настоящий исследователь никогда не совершит кражу, пусть даже у желанных вещей уже нет хозяев.

Однако маленький кабинет порадовал куда большим простором для исследования. Все ящики в трёх столах предыдущего были плотно закрыты, видимо, на ключ, и ни механизм, ни древесина не испортились со временем, так что, даже приложив силу, у меня не получилось их открыть. Здесь же стоял единственный, более изящный, чем те три, стол, поддавшийся на первое же движение и раскрыв передо мной внутреннее содержимое. Там лежали старые письменные перья, чернильница и несколько стеклянных бутылочек с иссохшими чернилами внутри, стопки бумаг, исписанные аккуратным почерком, которые, судя по всему, являлись конспектами. По внешнему виду букв я узнал колдовской язык, изучавшийся в Базилисе, что, совместно с явно более женским убранством кабинета, только укрепило меня в предположении, что эти вещи принадлежали Эрике, а сам дом – семье Аррели.

В этой комнате тоже был книжный шкаф, и в основном книги были на колдовском языке. Так же присутствовали несколько книг о травничестве, была поэзия и повести, которые я ни разу не встречал и о которых даже не слышал. В одном месте висели в несколько рядов пучки с различными травами. Удивительно, что за столько лет они не осыпались на пол. Трогать их я всё же не решился: они выглядели такими тонкими, что, мне казалось, могут разлететься в прах даже от моего дыхания. В целом, убранство довольно красноречиво говорило о том, что хозяйкой кабинета была колдунья. Я просмотрел каждую вещицу в комнате, но ничего, что могло бы рассказать ещё что-нибудь, всё никак не мог найти. Подстёгиваемый нарастающей досадой, я направился по второму кругу пересмотра книг и бумаг, думая, что я умудрился что-то пропустить, когда понял, что в комнате произошло изменение.

На краю стола, который абсолютно точно всё время до этого был пустым, лежала небольшая книга. Я с минуту стоял, прокручивая свои воспоминания о том, что в первый раз там не было ровным счётом ничего, однако, тем не менее, сейчас мой взгляд впивался в книгу, покрытую таким же слоем пыли, как и всё вокруг. Никакого объяснения я не нашёл, а потому решил не заморачиваться и изучить новый предмет.

С первой же страницы мои руки затряслись от волнения и предвкушения: книга оказалась дневником Эрики. Мо чутьё меня не обмануло, это действительно дом семьи Аррели! Я жадно вцепился в написанные слова и стал внимательно читать дату за датой. Из записей я узнал, что Эрика очень любила свою семью и всё своё время отдавала колдовству; ей хотелось знать и уметь как можно больше, чтобы спасти своих родных от любой болезни или напасти. Несмотря на то, что её считали самой талантливой среди студентов академии в последнем поколении, она была уверена, что её знаний и сил всё ещё слишком мало, а потому много времени уделяла ежедневному чтению колдовских фолиантов и практике.

Через некоторое время я нашёл печальные записи о несчастьях, пришедших в жизнь Эрики и её домочадцев. После записи о свадьбе брата Михаэля через некоторое время появилось длинное, на несколько страниц, описание его смерти. Мне даже стало трудно дышать, настолько было жаль Эрику и её родных. Сквозь слова на страницах зияла такая боль, которую вряд ли бы многие вынесли. Не успев отойти от переживаний, я нашёл шокирующую запись. Эрика писала, что убийца Михаэля – его очаровательная жена с ангельским лицом, дочь другой знаменитой семьи, сын которой после того, как умер Михаэль, смог по принципу исключения занять его место по успеваемости в академии и положению в обществе, а так же смог занимать важную должность в их семейном деле, не боясь, что в дальнейшем успех в жизни заберёт его единственный соперник – Михаэль Аррели. Жена, после смерти Михаэля, поубивалась от фальшивого горя и вернулась обратно домой, вскоре снова выйдя замуж уже за того, за кого ей всегда хотелось. Я содрогнулся. Потомки этой семьи до сих пор живут в достатке в нашем городе, и я бы никогда не подумал, что эти люди когда-то в прошлом совершили подобное. По записи Эрики, я узнал, что у неё не было никаких доказательств, кроме её гадания, которое и открыло ей правду произошедшего, а ещё видения будущего, что ей никто не поверит, и люди встанут на сторону открытых и весёлых родственников жены Михаэля, а не Аррели. Я внутренне клокотал от несправедливости, не зная, что это не последнее моё шокирующее открытие.

Узнать судьбу пропавшего Агиса Эрике даже не удалось. У неё просто не получалось ничего разглядеть, кроме его последнего дня в академии в окружении друзей, а потому в тот день с ней случился сильный срыв от своего бессилия, ведь неудачу она расценила как собственную неумелость. Все её переживания отражались на бумаге и проходили сквозь меня, заставляя окунаться в горе владелицы дневника с головой, и, думаю, большую роль в этом сыграл богатый язык Эрики, позволяющий ей точнее и впечатляюще описывать всё, что она пережила. Я прочитал о том, что все, с кем так или иначе близко дружили Михаэль, Агис и Эрика, в её видениях проживут счастливую жизнь и оставят своих потомков. Кроме неё и, разумеется, её братьев. Смерть родителей, не выдержавших горя, нанесла ей последний сокрушительный удар, после которого она не смогла снова подняться на ноги.

Последняя запись не имела даты и начиналась на некотором отдалении от всех предыдущих. Бумага сильно вдавилась от нажатия, с которым были написаны слова. Я несколько секунд собирался с духовными силами, прежде чем приступить к чтению. Наконец, сделав вдох, я начал читать.

«В этом городе люди проживают спокойные судьбы со своим счастьем и ненастьями. Я с детства думала, что окружающие доброжелательны и живут свои жизни, не оглядываясь на других, и никогда не ждала от них плохого. Но, оказалось, что и в них есть чернота, мерзкая и липкая, такая, которую никакими светлыми улыбками не отмоешь от души.

Одни поддались низменной зависти настолько, что решили, будто они вправе отнимать жизни, отнимать детей у родителей. Другие, пусть и не стали бы, может, помогать в подобном, из-за той же зависти при первом же случае готовы, как стая ворон-падальщиков, заклевать до смерти тех, кто им неугоден, прикрываясь правилами общества. Из-за зависти, а ещё из-за того, что кто-то посмел не лебезить перед ними и больше ценить себя и своих близких, а не репутацию среди других.

Они уничтожили нас. Я смогла вернуть своих братьев домой уже мёртвыми. Наш мир был растерзан из-за тех, кто посмел выпустить собственную черноту, подкармливая её низменными, лишёнными любого благородства, чувствами. А потому я запираю себя и души своей семьи в нашем доме. Мы обретём покой рядом друг с другом, теперь навечно. От людей я потребую больше никогда, ни одному следующему живущему поколению, не приближаться к этому особняку, который станет нашей общей могилой. Если хоть одна душа здесь впоследствии появится, это будет знаком, что они не выполнили последнюю просьбу тех, кого уничтожили. В таком случае моя ярость будет безгранична, и мне потребуется всего одна жертва, чтобы обрести силы уничтожить всех в ответ.

Для последнего заклинания я заплачу высшую колдовскую цену – собственную смерть. Я умру голодной смертью, не позволив себе даже воды. Своими муками я обеспечу своё дальнейшее пребывание здесь, и этими же муками создам проклятие, которое вернёт мне силу, если люди ослушаются. Моя семья пострадала, будучи ни в чём не повинными.»

Слова из этой записи колоколами зазвенели в моей резко опустевшей голове, отскакивая эхом от черепа. Шокированный ступор, в который я впал, не давал мне окончательно оформить все цепочки мыслей и выводов, которые на задворках подсознания уже сложились. Я почувствовал, как холод, касающийся кожи всё это время, резко пробрал меня до самых костей. Из оцепенения меня вывел звонкий окрик Элизы.

– Чарльз! Ты где, Чарльз? Мы такое нашли! – быстрый топот каблуков приблизился к комнате прежде, чем я успел ответить. Элиза вбежала внутрь.

– Нашла. Ты только посмотри! – она сунула мне в руки четыре книги. – Это дневники всего семейства, всех Аррели! Да, кстати, это действительно дом Аррели, ты был прав! А, то есть, здесь почти все. Не хватает только дневника младшей дочери… Эрики, кажется. Ну как, ты впечатлён? – Элиза с довольным видом подбоченилась. – Эй, ты чего так смотришь? Всё в порядке? – кажется, мой шок ярко отразился на моём лице, и она наконец его заметила. Я, не сводя с неё глаз, протянул ей свою книгу.

– Вот он. Вот недостающий дневник Эрики.

– О, так его нашёл ты? Почему не сказал? – Элиза взяла книгу и пролистала несколько страниц. – Впрочем, я думаю, детально прочитать все записи нам будет проще дома, верно?

От слова «дома» я дёрнулся и окончательно пришёл в себя. Мягко вытащив из рук Элизы дневник, я, чувствуя нарастающий страх, положил его и все остальные рядом с собой на стол.

– Где Рей? – испуганная дрожь в моём голосе оказалась сильнее, чем я предполагал, и мне с трудом удавалось говорить ровно.

– Остался наверху. Мы нашли много личных вещей Аррели, всё лежит так, словно бы они вышли пить чай на террасе, но так и не вернулись. Ну же, почему ты такой? На тебе лица нет, что произошло?

Я нервно заметался вдоль стола.

– Это и вправду дом Аррели, мы были правы. Я прочитал этот дневник. А ещё… Записки, которые я нашёл и из-за которых мы стали копаться в этой тайне, действительно написала Эрика. В трагедии с её братьями, которая повлекла впоследствии смерть её родителей, виноваты некоторые жители города, но она пишет, что им бы всё равно никто не помог наказать виновных, а потому она зла сразу на всех.

Элиза, замерев, смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– А знаешь, что сейчас главное для нас? Она написала там и, если ты помнишь, в записках тоже, что если кто-то войдёт в их дом, она станет жестоко мстить, а потому, Элиза, где Рей? – плохо справляясь со всё больше подступающей паникой, практически зарычал я, чеканя последние слова.

– В крыле, которое прямо над нами… Остался в комнате осматривать вещи… О нет, Рей! – я чудом умудрился поймать за руку Элизу, когда она собралась бежать обратно в одиночку.

– А если тебе нужна будет помощь? Беги человеческим шагом, пожалуйста, я иду с тобой. Буду стараться выжимать из себя максимум скорости, – договаривая последнюю фразу уже в рывке вперёд, я выбежал из кабинета Эрики. Элиза устремилась следом.

Она всё же бегала быстрее меня. Уже на пороге единственной лестницы, ведущей на второй этаж, мы вдруг услышали страшный грохот сзади себя, раздавшийся из коридора, который вёл к кабинету Эрики.

– Что это? – дрожащим голосом спросила Элиза. Я вгляделся в тёмный проход.

– Кажется, обвалился потолок или стена. Нет, всё-таки потолок, – оглядев издалека кучу досок, заключил я, глядя наверх. – Это что, пыль так плотно поднялась?

– Потолок? Почему вдруг упал потолок? И почему так много, Чарльз? – запаниковала подруга. – Это же прямо на пути к Рею!

Я не успел ничего ответить, когда мы увидели причину обрушения. Из коридора второго этажа с шумом вырвались сильные языки пламени, с огромной скоростью продолжая пожирать всё на своём пути. Уставившись на это, я поймал себя на вопросе о том, как могут так хорошо гореть чуть ли не насквозь сырая древесина, шторы и ковры. Те несколько секунд, пока мы медлили, с ужасом наблюдая за пламенем, оно добралось до лестницы и прожгло верхние ступеньки, которые тут же с грохотом провалились вниз.

– Рей!!! – завизжала Элиза, попытавшись взбежать наверх. Я снова успел её схватить, однако бороться с вырывающейся вампиршей оказалось очень трудным делом.

– Элиза, ты туда не пройдёшь, там нет пола, уже нет даже лестницы! – мне с трудом удавалось переводить дух и вставлять слова между усилиями, пока я старался её сдерживать.

– Как мы можем уйти?! Ты же не предлагаешь бросить его? – она так сильно дёрнулась, что чуть не вырвала мои руки.

– Ему некуда идти, а источник пожара, судя по всему, именно та часть, где находится он! Элиза, если вы оба не вернётесь домой, ваши родители этого не переживут, пожалуйста, побереги себя!

– А если он куда-то ушёл? – зарыдала подруга, повиснув на руках.

– Если бы он спустился, пока ты меня искала, то уже давно пришёл бы на грохот и наши крики. А если остался на втором этаже, то уже не спустится… – горло сжалось и голос предательски дрогнул. Элиза плакала и уже не сопротивлялась, а потому мне кое-как удалось дотащить её до места, где мы вошли, и вывалиться вдвоём наружу. Там подруга рухнула на колени, забыв о жутковатой траве, и продолжила рыдать во весь голос. Я, наблюдая, как из окон вырывается пламя, больше не смог сдерживаться и тоже заплакал, размазывая солёные дорожки по щекам. Прошло некоторое время, пока мы были в этом состоянии, когда Элиза вдруг резко подняла голову и посмотрела на дом, замерев, как зверь перед нападением. Я посмотрел на неё, стараясь понять причину перемены настроения, но не успел спросить о том, что происходит, когда уже и сам услышал чьи-то шаги и повернул голову к дому.

Из-за угла, шатаясь, вышел Рей. Элиза испустила счастливый вопль и на нечеловеческом шаге бросилась к нему, едва не сбив с ног. Рей обнял сестру в ответ, застенчиво засмеялся и похлопал её по спине:

– Ты задушишь меня, Элиза. Будь обходительнее, – он улыбнулся мне и помахал рукой. Я, стирая последние слёзы и улыбаясь ему в ответ, подошёл к ним.

– С каких пор ты такой нежный, что не выдерживаешь мои объятия? О, Рей, я безумно испугалась, я не могла себе представить, как буду без тебя, мы же никогда не разлучались! – подруга и не думала выпускать брата, стискивая его всё сильнее и снова начав плакать, только уже от облегчения. Видя, что Рею уже становится нечем дышать, я потянул Элизу за плечо.

– Ну-ну, он только что из такой передряги выбрался, а ты ему вздохнуть не даёшь. Хотя бы хватку ослабь, – усмехнулся я, с облегчением выдыхая. Мы все остались живы и ушли из дома. Проклятие не сработало. – Ты как умудрился выбраться? – я очень хотел узнать, как ему это удалось. – Что вообще загорелось?

– Я не осведомлён, что именно вызвало пламя, но вот на вопрос, как выбрался, ответить вполне могу. Огонь появился в соседней от меня комнате, в то время как я был в самой крайней, у окна в конце коридора. От сильного испуга я смог оторвать доски от окна с помощью кочерги и выбраться наружу прежде, чем попал в огонь.

– Там ведь второй этаж, Рей! И потолки в доме очень высокие, как ты не разбился?

– К моей удаче, возле окна находится довольно прочное дерево, хоть и мёртвое. Я порядком исцарапался, но это лучше, чем остаться в горящем доме, верно? – он довольно улыбнулся.

– Самое главное, что все живы. Давайте лучше поскорее отсюда уйдём, – я приобнял друзей за плечи, и мы вместе двинулись прочь от злополучного дома, не собираясь смотреть, что с ним будет, когда он догорит. Пусть хоть рухнет. Влажная земля не даст огню разнестись дальше, к тому же на улице царила полная безветренность.

Мы неторопливо шли по пустынной местности в сторону привычного города, так наслаждаясь прохладными дуновениями, словно мы воскресли и заново получили возможность дышать. Рей с наслаждением потянулся и расстегнул свой жилет и несколько верхних пуговиц рубашки.

– Наконец-то свежий воздух. Воистину, мир всё так же прекрасен, – не останавливаясь, он приподнялся на носочки, разминая тело, и пружинисто продолжил идти. Я с улыбкой взглянул на друга, но тут моё внимание привлёк ворот его рубашки. А точнее то, что из-за него, свободно теперь лежавшего по плечам, были хорошо видны ключицы и шея Рея, на которых обычно висела толстая цепочка с фамильным гербом семьи Батори, по совместительству являющимся их печатью для писем. Однако сейчас этот герб, который Рей никогда и ни при каких обстоятельствах не снимал, там отсутствовал. Мой взгляд, замерев, продолжал смотреть на пустое место для герба, а моя память ярко воспроизвела утреннее воспоминание, как перед нашим отправлением в путь Рей поправил его и спрятал, как обычно, под рубашку, чтобы случайно не потерять. Я перевёл глаза на друга. Он с улыбкой что-то говорил Элизе, а я вцепился взглядом в его клыки. Слишком короткие клыки. В моей голове стали появляться вопросительные мысли. Разве были деревья в непосредственной близости к дому? И не была ли та куча досок на месте обвала потолка слишком уж большой? Я не успел обличить в чёткую мысль страшную догадку, заставившую меня заледенеть изнутри от ужаса, как вдруг воскликнула Элиза.

– Ой, что это? – изумлённо спросила она, приподняв голову наверх.

Я проследил за её взглядом. Перед моими глазами что-то очень близко пролетело, отвлекая внимание на себя, и я подставил ладонь, чтобы поймать это. Легко прокружившись в воздухе, ко мне в руку упал какой-то странный невесомый комочек серого цвета, напоминавший что-то между пеплом и пылью, только немного плотнее, чем они, оставивший на коже грязное пятнышко. Я перевёл взгляд на небо. Такие же комочки огромным количеством, как снег, падали сверху и оседали на всём вокруг, разлетаясь далеко в разные стороны безо всякой помощи хотя бы малейшего ветра. Само небо будто бы затянулось от горизонта до горизонта серо-зелёными однородными облаками.

В оцепенении я поймал ещё несколько хлопьев. Снова взглянув на друга, неподвижно смотрящего в небо, я увидел, что на него не упало ни единой частицы этого странного пепла.