Читать книгу: «Черная любовь Шаха», страница 3

Глава 7

Утро пятницы приносит с собой легкую серость, недосып и тревожное чувство в груди, которое я не могу ни вытеснить, ни облегчить.

Я просыпаюсь с чувством, будто не спала вовсе. Голова тяжелая, тело ватное, но сегодня у Кама занятие по плаванию, а у меня работа, поэтому я заставляю себя принять душ и собраться.

Недосып копится третий день подряд, а внутри сидит дикий страх, что в один день Камаль разозлится, устанет ждать и сам расскажет Саше правду, потому что мне сейчас совсем не до этого. Подготовка ко дню рождения, списки, покупки – в моей голове этот день должен пройти идеально, и как вписать в этот распорядок дня Камаля, я сейчас не представляю.

Приняв душ, я выбираю светло-бежевую юбку чуть ниже колена и черный трикотажный топ с квадратным вырезом, сшитый своими руками. Шить я люблю, поэтому большая часть моего гардероба состоит из вещей, которые я проектирую и создаю своими руками, за что часто получаю комплименты от коллег и друзей Саши.

Собрав волосы в хвост, наношу немного крема, румян и тушь – только чтобы выглядеть бодрее. Выгляжу нормально. Почти.

Через полчаса я уже за рулем и везу Кама на плавание. В дороге он почти не разговаривает, и я понимаю – настроение у него ниже среднего. На прошлой неделе он проиграл турнир по шахматам, и поражение сильно подкосило его. Когда я забрала его после турнира, он даже не захотел гулять, зато шахматы, которые Камаль подарил вместе с цветами, очень пригодились: я подарила их сыну после турнира, и подарок ему зашел.

– Малыш, как насчет прогуляться в парке, после плавания? М? – спрашиваю с легкой улыбкой, провожая Кама до спорткомплекса.

– Посмотрим…

Я провожаю сына взглядом до тех пор, пока его не встречает тренер, и с тяжелым сердцем еду на работу. Когда Кам проигрывает, он полностью выпадает из жизни и уходит в себя. Надеюсь, что завтрашний день рождения хоть немного поправит ситуацию, поэтому по пути домой я прокручиваю в голове важные списки: кто придет, во сколько привезут торт, какие подарки дарить детям. Это день рождения моего сына, а я не чувствую ничего, кроме напряжения, потому что хочу, чтобы все прошло идеально.

Запарковавшись рядом с офисом, где провожу консультации, я выхожу и направляюсь внутрь.

В моем кабинете все пропитано уютом: панорамные окна и большой выбор, куда клиент может сесть или лечь, чтобы поделиться своими переживаниями. Здесь даже установлен гамак – для рефлексии и медитации, а также есть удобные кресла и самый обычный стол со стулом – для тех, кто любит привычное.

Первые несколько лет практики я боялась называть себя психологом, а перед каждой сессией жутко тряслась и переживала, что не справлюсь. Сейчас я чувствую себя увереннее, хотя по-прежнему работаю не ради денег, а ради репутации Саши, и оттого чувствую еще большую долю ответственности.

Сегодня в моем кабинете пахнет цветами – теми самыми бургундскими пионами. Я привезла их сюда, иначе бы не смогла объяснить Саше, откуда они взялись в нашем доме. Я меняю воду в вазе, а затем готовлюсь к сессии с клиентом.

В десять приходит Ирина. Она – мой постоянный клиент, около тридцати пяти, разведена, растит дочь, тяжело проходит через восстановление после эмоционально зависимых отношений.

– Доброе утро, Ирина. О чем бы вы хотели поговорить сегодня?

Мы говорим больше часа. О ее страхах, о дочери, о том, как ей стало чуть легче просыпаться по утрам. Она начинает формировать границы. Находит в себе злость – нужную, полезную. Я помогаю ей не бояться этой злости. Мы разбираем ситуацию с бывшим партнером, где она снова почувствовала вину за то, чего не делала. Я мягко возвращаю ее к реальности, к фактам. Напоминаю: вина – это ловушка, а не сигнал к действию.

– Вы знаете… – она вдруг замолкает и смотрит на меня внимательно. – У вас тоже глаза как будто… тревожные. У вас все в порядке?

– Все в порядке, – говорю мягко. – Просто слишком насыщенная неделя. Скоро день рождения у сына, готовимся.

– Шесть лет?

– Да, – я улыбаюсь. – Он очень ждет. Я стараюсь все успеть, но, наверное, выгляжу так, словно у меня ничего не получается.

Ирина улыбается в ответ, и я знаю, что моя честность – это залог доверия между психологом и клиентом. Я могу солгать и сказать, что у меня нет никаких проблем, но у меня другой подход. Важно говорить правду, но при этом сохранить лицо. В этом кроется профессионализм.

Я умею держать себя в руках.

Однако, в последнее время это требует все больше сил.

Рабочий день заканчивается позже, чем я рассчитывала, поэтому я спешу к машине, проверяя телефон и график Кама.

Я доезжаю до спорткомплекса за двадцать минут. Камаль уже ждет меня, в капюшоне, с полотенцем через плечо. Его худощавая фигурка заметна издалека – идет неспешно, уставший, сосредоточенный. Он не машет рукой, когда меня видит, просто кивает. Как взрослый.

– Привет, как позанимался? Что сказал тренер? – спрашиваю, когда он садится в машину.

– Сказал, что я молодец, – отвечает сухо, забираясь в машину. – Не люблю, когда врут.

– Тренер никогда не будет врать. Значит, ты молодец.

Сын молчит, потом пожимает плечами.

– Хочешь прогуляться по парку, как мы договаривались? Поедим что-нибудь вкусненькое…

– Сладкого не хочу, – бурчит. – Можно соленые палочки…

– Соленые палочки – звучит вкусно, – радуюсь, что он не отказался. – Поехали в парк.

В парке не слишком людно. Камаль берет соленые крекеры и воду, садится на скамейку, подтянув ноги. Я забираю кофе с корицей и присаживаюсь рядом.

– Хочешь, мы больше не будем ходить на шахматы? Или на плавание? – предлагаю ему. – Это снизит твою нагрузку. Будет меньше соревнований и гонки.

– Если я брошу, это будет значить, что я сдался. А я не сдаюсь.

– Малыш… Ты не обязан все выигрывать, слышишь? Я горжусь тобой просто за то, что ты есть.

Он стискивает губы, глаза опущены. Я не давлю, и тогда он сам начинает говорить:

– Все пришли с папами. А я был один.

– Камаль… – в моих глазах собираются слезы. – Послушай, просто у Саши сейчас много работы, у него предвыборная кампания…

– Саша – это не папа. Я говорю про папу.

Я тихо вздыхаю. Этот разговор – как хождение по опасному канату. Он маленький, но уже чувствует стыд. Чувствует отсутствие важной опоры в жизни, папы. Но пять лет назад я разве что только на колени не встала – так сильно я просила его отца остаться с нами. Я сделала все, что могла

– Мне нужно было поехать с тобой и поддержать тебя. Я предлагала, помнишь?

– Помню. Но я хотел, чтобы рядом был папа. Как у всех.

Я молчу. Он вынимает из пакета еще один крекер, смотрит на него долго, потом крошит в ладонях и бросает птицам.

Маленький мальчик с серьезным лицом.

И ранимым сердцем.

– Если бы папа был рядом, я бы точно выиграл. Я бы не растерялся.

Кам резко поднимается с места и пинает какой-то пластиковый стаканчик, и тот глухо отлетает в сторону.

Он останавливается у пруда. Там уже собрались чайки, привычно выпрашивающие хлеб. Сын высыпает в траву остатки крекеров из пакета. Чайки, как сговорившись, бросаются к еде.

Я остаюсь чуть поодаль, достаю телефон и делаю несколько фотографий сына. В его взгляде намешано все: упрямство, досада, гордость и детская усталость.

Вообще я не планировала открывать переписку с Камалем. И уж точно не планировала отправлять ему фотографию сына, но почему-то именно сейчас мне хочется поделиться новостью, и вместе с прикрепленным файлом я пишу ему сообщение.

«Если тебе интересно, на прошлой неделе он проиграл турнир по шахматам. Твой подарок пригодился, чтобы сгладить эту неудачу».

«Мне интересно все, что связано с сыном», – прилетает мгновенное сообщение.

«Как он?».

«Ужасно расстроен. Он сказал, что ему не хватает папы… Как насчет встретиться с ним в понедельник?».

Сообщение, на которое я решалась много дней, уходит, и уже в следующую секунду я вздрагиваю от входящего звонка.

Ответить или нет – я не думаю, потому что такого права выбора у меня попросту нет.

– Алло?

– Подними голову.

Я резко вскидываю глаза.

И сердце заходится в бешеном ритме – словно у меня началась настоящая тахикардия.

На парковке, чуть дальше аллеи, стоит черный Кадиллак. Водительское окно опущено, и я вижу Камаля.

– Не надо… – прошу его. – У Саши предвыборная кампания, нас не должны увидеть вместе. Я же не сбегаю. Я предлагаю встретиться в понедельник – после дня рождения сына.

Камаль некоторое время молчит – вероятно, проглатывает тот факт, что на день рождения сына его никто не позвал, давая понять, что на этом празднике он будет лишним…

– Просто мы в подготовке, – осторожно поясняю Камалю. – Список гостей, торт, костюм, реквизит для квеста… Я хочу, чтобы этот день прошел спокойно, без конфликта. Нельзя просто сказать ему, что у него есть папа. Его нужно подготовить, понимаешь?

– Ева, я понял, – прерывает он. – Я снял дом недалеко от вас. Будем видеться у меня. Понедельник меня устраивает.

Мы согласуем время и прощаемся, а всю дорогу до дома Камаль молча провожает нас второй машиной, сворачивая всего в нескольких кварталах от нас. Кажется, он планирует видеть сына настолько часто, насколько это возможно, иначе бы он не поселился по соседству с нами.

Теперь главное, чтобы день рождения сына прошел идеально – так, как я запланировала.

Глава 8

Суббота начинается с легкой суеты.

С самого утра дом пропитан атмосферой детского праздника: именинник поздравлен, дом украшен свежими цветами и современными воздушными шарами, а во дворе устанавливают импровизированные сцены и площадку для квестов.

Я успеваю переодеться за пятнадцать минут до приезда гостей. Сегодня я позволяю себе неофициальный и слегка открытый образ: белая юбка миди на низкой посадке, открывающая талию, мягко ложится по линии бедер, струится к щиколоткам, а ткань чуть играет на свету. К ней – белый топ с тонкими бретелями и лаконичным вырезом. Все кажется простым и легким, почти воздушным. Я добавляю к образу золотые серьги с жемчугом и тонкий браслет, почти невесомый на запястье. Волосы оставляю распущенными, но собираю по бокам в мягкую скрутку.

После – спешу к сыну. Поднявшись по лестнице, я останавливаюсь в дверях детской, в которой уже побывала с самого утра – когда поздравляла Кама с днем рождения.

– Малыш, ты готов? – помедлив, я останавливаюсь взглядом на его образе. – Может, все-таки наденешь белую рубашку?

Кам сидит на кровати и аккуратно застегивает рубашку. Черная, почти взрослая, с чуть закатанными рукавами – он сам настоял.

– Нет. Хочу черную.

Я киваю, слегка прикусывая нижнюю губу. Не уверена, что черный цвет актуален на празднике и что это понравится Саше, но в этот день я разрешаю Камалю быть в том, что он выбрал самостоятельно.

– Тогда пойдем? Жду тебя внизу, гости уже приехали.

– Мам…

– Да, малыш?

Я оборачиваюсь, вглядываясь в серьезное лицо сына.

– Ты красивая…

– Спасибо, сынок, – я слегка прищуриваюсь.

Приблизившись, опускаюсь перед сыном на корточки и поправляю его кудряшки. Сын редко видит меня в платьях и юбках, потому что на встречи и мероприятия я, как правило, выбираю образ под стать Саше: костюм с ноткой официальности или брюки с блузами.

– Мама, там будет много людей?

– Много, – говорю честно. – Но помни, что это только твой праздник, дорогой. Там будет много твоих сверстников и друзей. Еще я видела, что приехали Гордеевы.

– Артем тоже приехал? – глаза сына загораются.

– Конечно. Он же твой лучший друг. Пойдем…

Гордееву Артему девять, и он сын Вики и Алексея – друзей Саши еще со школьных времен в Казахстане.

– А гости не будут громко кричать, как в прошлом году? – уточняет Кам с серьезным выражением лица.

– Не будут, – обещаю сыну. – Я попросила Сашу, чтобы в этом году таких сюрпризов не было.

На заднем дворе уже начинают собираться гости, и каждый спешит поздравить именинника. Я слегка подталкиваю Кама в гущу событий, взглядом умоляя его сделать счастливое лицо, словно он рад всем этим людям.

Увы, но публичная жизнь требует, чтобы все они присутствовали здесь.

Но, даже несмотря на наличие малознакомых людей, я стараюсь сделать праздник сына максимально комфортным для него: над лужайкой натянуты светлые флажки, установлено множество игровых зон для каждого настроения, играет легкая музыка и все кажется идеальным даже для такого интроверта как Камаль.

Возле стойки с лимонадом я замечаю Вику – именно с ней и ее мужем мы часто видимся на официальных ужинах и в городском клубе. С Викой мы быстро нашли общий язык, а полгода назад мы впервые полетели в Италию и провели у жаркого моря целых две недели.

Подруга замечает меня и сразу идет навстречу, улыбаясь.

– Ева, какая ты сегодня красивая, – говорит она искренне, не из вежливости. – В белом, как на премьеру.

– Спасибо, ты тоже выглядишь превосходно, – я чуть смущенно поправляю бретельку топа.

– Это тот наряд, который мы купили с тобой на шоппинге в Италии?

– Угу, он самый.

Когда поздравления и вручение подарков заканчиваются, Артем и Камаль усаживаются на ступеньках веранды и начинают что-то обсуждать. Я подхожу ближе – речь идет о шахматных комбинациях. Камаль показывает, как он проиграл, а Артем что-то чертит в ответ, объясняя, как можно было сделать иначе.

– Как сказал бы Саша, для шести лет у него потрясающие мозги, – говорит Алексей, подходя ко мне с бокалом и кивая в сторону мальчиков. – В нем столько сдержанности… даже завидно.

– Спасибо. Камаль сегодня особенно ждал Артема. Надеюсь, они найдут, чем заняться.

– Найдут. Они у нас с Артемом философствуют после тренировки. Я уже не вмешиваюсь, только слушаю. Такие взрослые разговоры – даже не верится, что им по шесть и девять лет.

Я киваю.

– Кстати, Саша просил передать, что задержится, – предупреждает Алексей. – Он везет какой-то особенный подарок для сына.

– Интересно…

Вскоре приезжают аниматоры, торт и остальная часть гостей, и я начинаю жалеть, что надела столь облегающий наряд, потому что пополнять запасы бара, успевать смотреть за детьми и уделять время гостям в моем наряде было катастрофически неудобно. А еще Саши не было с самого утра, и я немного злилась, не понимая, где его носит и что у него за особенный подарок, о котором я ничего не знаю.

К счастью, вскоре приезжают организаторы и берут все заботы на себя, ловко разделяя детский праздник и фуршет для взрослых гостей. У детей – свой мир: они собираются в кружке у сцены. Один из аниматоров – в костюме профессора – показывает опыты с сухим льдом. В другой стороне подвезли станцию с роботами и раскладку конструктора для постройки мостов.

В доме шумно. Знакомые и малознакомые лица мелькают в дверях, разносятся смех, запахи – что-то жарится на улице, кто-то уже наливает вино, уносит бокалы на веранду. Звучит музыка, та самая подборка, которую Саша отправлял координатору праздника еще на прошлой неделе. Все работает, как часы.

А еще – наконец, приезжает сам Саша.

Я слышу, как на заднем дворе открываются ворота, и машина мужа медленно въезжает на подъездную дорожку.

– Кам, – я осторожно зову сына. – Кажется, приехал папа. Пойдем, встретим его?

Я никогда не просила Камаля называть Сашу папой, но при гостях это была скорее необходимость, чем правило, поэтому сын кивает и поднимается с места.

Я не жду, что он радостно побежит Саше навстречу, но самый минимум сын выполняет. Мы оставляем гостей на заднем дворе и идем в сторону гаража – к тому моменту Саша вытаскивает из автомобиля большую и явно очень тяжелую коробку. Подарок.

Все идет по плану – четко и почти идеально.

До тех пор, пока мой взгляд не цепляется за вторую широкоплечую фигуру рядом с Сашей.

– Папа что, не один? – прищурившись, уточняет сын.

– Не знаю…

Я выпускаю руку сына из рук и останавливаюсь, будто натыкаюсь на невидимую преграду, и до последнего надеюсь, что все это – чья-то глупая шутка или розыгрыш.

Потому что видеть Камаля Шаха в своем доме – это последнее, чего я хотела бы в данную минуту!

Но никаких ошибок нет, и это действительно он.

Я чувствую, как внутри меня растет самая настоящая ярость, пока его взгляд скользит по убранству территории, по дому и, наконец, находит меня.

– Привет, папа!

Я слышу голос сына словно издалека, а все происходящее для меня видится как в тумане.

Вот Кам подходит к Саше.

Вот он его обнимает.

И вот он зовет его папой в то время, как настоящий папа стоит в нескольких метрах от него!

И несмотря на все это, в Шахе покоя и выдержки столько, сколько бы хватило на весь город! Чего не скажешь обо мне.

Во мне поднимается раздражение и огромное количество вопросов к Саше, которые я не могу задать прямо сейчас, когда на заднем дворе у нас десятки гостей!

– Привет! С днем рождения, товарищ, – отвечает Саша и с улыбкой опускается на корточки перед сыном.

Я поднимаю взгляд, не скрывая раздражения, которое съедает меня изнутри.

Не могу поверить, что Камаль заявился на день рождения сына, не спросив меня!

А теперь мы стоим напротив друг друга и вынуждены делать вид, что почти не знакомы, хотя у нас сын и прошлое, которое перекрутило нас через мясорубку…

Я чувствую, как в груди будто что-то сжимает ребра. Уверена, что Камаль, хоть и держит лицо, сейчас чувствует то же самое, потому что это его сын обнимает другого мужчину и другого называет папой!

Наконец, Саша переводит взгляд на меня. Не знаю, что он читает в моем взгляде (хотя знаю), но в его глазах – просьба. Не устраивать сцену. Не задавать вопросов. Спрятать недовольство и натянуть улыбку.

Увы, но именно это мне и приходится делать, по крайней мере при сыне.

– Это что, телескоп?

Кам обнимает Сашу за талию и прижимается к нему боком, искренне благодаря за подарок. Сын обожает все, что связано с космосом, планетой и звездами, и выбрать телескоп в качестве подарка было идеальным попаданием в цель.

– Ага, он самый. Эту идею мне подкинул наш друг – познакомься с дядей Камалем.

Сын оборачивается, и его глаза находят Камаля.

Саша встает, поправляя рубашку, и смотрит на Шаха с почти торжественным выражением. Не могу поверить, что муж настолько хочет заполучить Черного президента в свои союзники, что позвал его на детский день рождения!

А другой и не отказался…

Оба в моих глазах сейчас были предателями.

Сыну было всего год, когда он последний раз видел папу.

И я не жду, что он вспомнит своего отца, но в глубине души все равно теплится крохотный огонек.

А вдруг?

Я замираю, впитывая эмоции сына и пытаясь понять, о чем он думает в данную секунду, но по его лицу сложно прочитать хоть что-то. Впрочем, как и по лицу Камаля старшего, лицо которого напоминает застывшую маску со шрамами…

Единственное, что я знаю – что сын моментально считывает отстраненность нового знакомого, потому что любой другой взрослый уже бы давно рассыпался в поздравлениях, делая это нарочито детским голосом, как все взрослые любезничают с детьми.

Камаль так не делает.

Он даже не вынимает руки из карманов, представая перед сыном таким, какой он есть: закрытым, молчаливым, сдержанным.

– Привет, – произносит Шах первым. Голос спокойный, низкий. Почти чужой.

– Здравствуйте, – по-взрослому отвечает сын.

Я приближаюсь к машине Саши и опираюсь рукой на раскаленный металл, чтобы удержаться на ногах – они становятся ватными и почти не держат.

На Сашу в этот момент не смотрю. Боюсь, что в таком случае я просто сожгу его взглядом!

– Ев, я затащу телескоп в дом и вернусь, – бросает Саша, оставив попытки поймать мой взгляд.

Мы остаемся втроем.

Камаль, наш сын и я.

Глава 9

– У вас такое же имя, как у меня, – замечает сын, прищурив карие глаза.

– Верно, – Шах слегка кивает и наклоняет голову, разглядывая ребенка в ответ.

– А как называют людей с одинаковыми именами?

Я потираю виски, чувствуя, как моя белоснежная одежда становится слегка липкой от пота.

Мне жарко.

Очень.

И не только от палящего солнца, но и от голоса Камаля, который спокойно отвечает на вопрос сына:

– Их называют тезками.

– Тезка… – задумчиво повторяет Кам. – Я запомнил.

– Тогда с днем рождения, тезка. Любишь собирать Лего? – спрашивает Камаль, а затем достает из багажника увесистую коробку и вручает ее нашему сыну.

– Это Lego Nasa? – в детском голосе плещется восхищение.

– Именно. Модель реально существующего Марсохода.

– Спасибо…

Сын слегка подается вперед, но затем останавливает себя, оставаясь на месте. Я не знаю, что это за порыв, но внимательный взгляд Кама на свою большую взрослую копию сильно пугает меня. Его взгляд – как у взрослого. Он изучает, не бросаясь с радостью, но внутри него она точно есть – эта радость.

– Рад, что тебе понравилось… – слегка хрипло произносит Шах.

– Очень. Обожаю все, что связано с космосом и звездами. Вы тоже?

– Я тоже, – Камаль пытается улыбнуться в ответ, но у него выходит неуверенно.

Мой дыхательный ритм сбивается, и я отворачиваюсь, чтобы не выдать свое смятение. Об этом увлечении Шаха не знала даже я, зато теперь знает наш сын.

– Ты когда-нибудь наблюдал Луну в телескоп? – уточняет Шах.

– Нет, только видел в передаче. А вы?

– Я делал это кучу раз.

– Вау…

– Теперь и ты будешь наблюдать, – обещает Шах. – Если, конечно, твоя мама разрешит мне задержаться, чтобы настроить телескоп.

– Сынок, – я вмешиваюсь в их диалог, вставляя свои пять копеек. – Я думаю, что с этим отлично справится папа.

– Мам, папа не шарит. Ты же знаешь, – произносит сын, бросая на меня быстрый взгляд и возвращая его своему новому знакомому. – Пусть дядя Камаль останется.

Я бросаю в Шаха взгляд, полный негодования, и замечаю на его губах легкую насмешку.

В этот момент из глубины двора доносится крик:

– Кам! Пойдем! Мы без тебя не начнем! – это Артем, его лучший друг, машет рукой из-за надувного бассейна.

– Я сейчас! – кричит в ответ Кам и возвращает внимательный взгляд к своему новому другу. А то, что он записал его в друзья, у меня нет никаких чертовых сомнений… – Спасибо за подарок, тезка.

Мы остаемся вдвоем. Точнее, нет – я и Камаль. Саша где-то внутри дома. Гости на заднем дворе, а я стою возле гаража – ни жива ни мертва.

– Что ты наделал? – выплевываю, прежде чем успеваю сдержаться, и толкаю его в грудь. – Ты не имел права! Зачем ты приехал?

Камаль отшатывается, потому что он не ожидал. Даже в его черных не читаемых глазах вспыхивает удивление.

Но ему требуется всего несколько секунд, чтобы собраться и начать наступление – даже слегка агрессивно, от чего я мгновенно теряю запал.

– Ты правда думала, что я пропущу день рождения своего сына?!

– А что, остальные годы нормально было пропускать?! – я в бешенстве. – Где ты был раньше, а? Когда он болел, когда нам было тяжело, когда нас преследовали твои враги? Где ты был тогда, Камаль?

Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно поднимаю руку, но он перехватывает мое запястье и сжимает его так крепко, будто в этой хватке – все, что он не может сказать вслух.

– Не смей, – его голос срывается, жесткий и раненый одновременно. – Я сделал это все для вас.

– Отпусти, – шепчу я, стараясь вырваться. – Ты не имеешь права заявляться на его праздник вот так, без приглашения!.. Уходи, слышишь?..

Но я не успеваю договорить.

Камаль резко, почти с яростью, тянет меня за собой к гаражу. Дверь скрипит, и он заталкивает меня внутрь, запирая нас изнутри.

В гараже прохладно, а еще здесь пахнет краской, металлом и чем-то неуловимо знакомым – его кожей.

Камаль толкает меня к бетонной стене и прижимается ко мне с такой яростью, что я охаю.

– С ума сошел?!

Я бью его в грудь свободной рукой, но он не отстраняется. В моих глазах гнев, обида, страх, но он даже не моргает.

– Замолчи, – хрипло припечатывает Камаль. Его взгляд – кипящее золото, расплавленное внутри, а его дыхание обжигает мне щеку.

В следующий миг он впивается губами в мои.

Резко.

Жадно.

Так, что я на долю секунды теряю равновесие – не физически, внутренне. Наверное, так рушится мир – тщательно выстроенный, идеальный мир. Рушится, заставляя терять опору в ногах. Терять равновесие!

Я открываю рот для того, чтобы сказать, как сильно я его ненавижу, а он проталкивает в меня свой язык и углубляет поцелуй. Резко. Отчаянно. И до безумия дико.

– М-м-м… – мычу ему в рот.

Дрожь сменяется яростью, а ярость – растерянностью, и вот я впиваюсь пальцами в его рубашку, так, что одна пуговица срывается и летит на бетонный пол.

Этот звук оглушает и приводит меня в чувства. Ровно как и его язык, по-хозяйски орудующий внутри меня. Осознание, что он не собирается останавливаться, отрезвляет. Особенно, когда его тело наваливается и крепко вжимает меня в стену.

Снаружи звучит детский смех, и это тоже отрезвляет меня. Меня, но не его!

Впившись пальцами в его рубашку, нахожу в себе силы и отталкиваю Камаля.

А в следующий миг – замахиваюсь, пылая от желания влепить ему пощечину, но он ловко перехватывает мое запястье, сжимая и оставляя пятна и отметины, за которые мне придется оправдываться перед Сашей.

– Только попробуй еще раз, – его голос глухой, напряженный, челюсти сжаты, желваки ходят. – Еще раз замахнешься – и…

– Что? Ударишь меня?!

– Поцелую.

– Что? – выдыхаю тихо.

– Я буду целовать тебя каждый раз, пока ты не научишься держать себя в руках. Потому что я, Ева, себя – держу. Пока еще.

– Я тебя ненавижу! – шиплю я. – Ты варвар! Каким был, таким и остался!

– Нет, Ева. Я просто Шах, – поправляет почти ласково.

– Что, вернул фамилию и все можно?

– Все можно. И семью вернуть можно.

– О семье… даже не мечтай! Я замужем! – выплевываю ему.

Я вижу, как в нем все горит – под кожей, под маской спокойствия. Я слышу, как он дышит. Слишком неровно для человека, который хочет делать вид, что все контролирует.

– К тому же, Саша целуется лучше, – выплевываю я с ядом, лишь бы укусить.

Тишина.

Она накрывает, как лавина.

Медленно, очень медленно Камаль отпускает мою руку и интересуется:

– Сравнила? – в голосе ледяная насмешка, но его кулаки опасно сжимаются. – Трахает он тоже лучше?

Я замираю.

Он делает еще шаг ближе, вторгаясь в личное пространство, разрезая воздух напряжением.

– Предлагаю сравнить в понедельник. Все-таки… – пауза. Он опускает взгляд к моим губам, а потом снова в глаза. – Пять лет прошло. Вдруг, что-то изменилось?

Мое дыхание сбивается. Я чувствую, как во мне поднимается волнение, раздражение, стыд – все сразу. Я хочу влепить ему пощечину, но еще помню его угрозу с поцелуем и потому не осмеливаюсь.

– Уходи, – отвечаю тихо. – Уходи из моего дома.

– Прогони меня, – произносит, слегка дернув острым подбородком. – Попробуй.

Я не помню, как я вылетаю из гаража. Зато помню, какой горячий воздух снаружи, когда я оказываюсь на улице – посередине детского праздника.

Я моментально вижу Сашу. Он спускается с крыльца дома с газировкой в руках, которую вручает какому-то ребенку, и подходит ближе, когда видит меня.

– Все нормально? – спрашивает он с легким беспокойством.

– Не совсем…

Я слышу шаги за спиной. Это Камаль.

Он спокоен и невозмутим, как будто между нами ничего не было, чего не скажешь обо мне!

Я чувствую, как от его присутствия спина покрывается потом. Он ждет, что я скажу Саше правду, а у меня язык прилип к небу – так, что я и слова выдавить не могу, кроме легкой и тихой претензии:

– Ты не предупредил, что у нас будет гость. Не уверена, что у нас хватит напитков…

– Брось, Ев. Мы все закупили с лихвой, – тормозит меня Саша. – Хватит. Поговорим вечером, когда все разъедутся.

Я провожу рукой по волосам, заправляю выбившиеся пряди за ухо, и как можно непринужденнее улыбаюсь:

– Ладно. Ты прав.

– Ты золото, Ев…

…Праздник подходит к концу так же стремительно, как начинался: шумно, весело и с кучей объятий на прощание. На закате дети уже перепачканы кремом от торта, лица уставшие, но счастливые. Намоченные майки, мокрые волосы – кто купался в бассейне, кто проходил квесты, кто скакал по газону до полной потери ориентации в пространстве.

К вечеру сын молча прижимается к моей ноге, и в нем все говорит о том, что пора – хватит, его энергия на нуле.

Квесты завершены, призы розданы, торт съеден до крошек, и все гости один за другим начинают разъезжаться. Мамы благодарят за праздник, дети не хотят уезжать, но их уже грузят в машины – уставших, довольных, с гостинцами в руках.

– Спасибо, что пригласили. Организация на высшем уровне! – говорит одна из знакомых Саши.

– Приезжайте в следующем году, будет еще лучше, – отвечает Саша, кивая.

Я вспоминаю о телескопе уже слишком поздно, когда Кам едва не валится с ног от усталости, и решаю, что мы настроим его в следующий раз. Когда в доме не будет его отца, иначе я больше не выдержу его молчаливого присутствия рядом…

Постепенно двор пустеет. На закате воздух становится прохладнее, ветер приносит запахи дыма и травы, на заднем дворе уже пахнет костром. Музыка стихает. Над бассейном натянуты гирлянды, которые еще не включили, но я уже знаю: скоро они загорятся, и начнется вторая часть вечера. Взрослая.

В доме больше не остается ни одного ребенка, кроме Кама.

Остаются только самые близкие взрослые. Самые «нужные» – для Саши.

Это происходит каждый год: после детского праздника начинается неформальная часть. С костром, бокалами и разговорами о политике. Саша всегда превращает такие вечера в стратегию. Каждого гостя он отбирает лично. Ему важно, кто останется, кто сядет за общий стол, с кем можно наладить контакты.

В гостиной уже собираются взрослые: Леша с Викой, которые отправили сына домой вместе с водителем, Сашин товарищ с женой, несколько влиятельных мужчин, чьи имена звучат часто в разговорах Саши, особенно когда он говорит по телефону.

Камаль тоже среди них.

Я не удивлюсь, если Шах останется, ведь он был приглашен лично, но до последнего хочется верить, что он уедет.

– Милая, – Саша окликает меня, когда я прохожу через двор с сонным сыном. Останавливаюсь, и десятки глаз – его друзей, его союзников, его людей – обращаются на меня. – Ты же придешь к нам?

Я стою, как на сцене, среди гирлянд и сумерек. Камаль не двигается, но я чувствую его взгляд даже сильнее, чем луч прожектора. Он тоже ждет, что я скажу.

– Да… – отвечаю спокойно. – Только уложу сына и приду.

– Отлично, – кивает Саша и поворачивается к Шаху, будто бы между прочим. – Ты же остаешься, Камаль? Детей больше нет, можно повеселиться по-взрослому. Музыка, вино, танцы…

Камаль не любит ни первое, ни второе, ни третье, и я почти уверена, что он откажется, но почему-то слышу совсем другое:

– Я остаюсь.