Читать книгу: «Лили. Заставлю тебя полюбить», страница 2

Глава 6

В холле второго этажа горел светильник, дальше – темнота. Сбегая с лестницы, я едва не свернула шею. Чудом успела схватиться за перила и удержаться на ногах. Дверь должна быть прямо, я точно помнила. Только бы успеть, пока Марк тут!

Рванула дальше, и вдруг оказалась в чьих-то руках.

– Ай!

Я шарахнулась назад, и руки исчезли.

От испуга сердце готово было из груди вырваться. На миг я забыла, что тут делаю, а когда опомнилась, рядом никого не было. Словно мне показалось. Это точно был Мирон! Или…

– Кто здесь? – спросила в пустоту и не услышала ни слова. – Эй! Это вы?!

Простояла немного в необъяснимом страхе. Казалось, это не дом, а склеп. И где персонал?!

Во тьме я дошла до двери. Она была заперта. Я водила руками в надежде найти засов или оставленный в замке ключ – ничего. Постучала и прислушалась к звукам – ничего. И снаружи, и в самом доме стояла глухая тишина. Может, это не Марк был? Да нет же, Марк!

Казалось, я схожу с ума. Сбегая по лестнице, я не сомневалась, что на улице Мирон разговаривает с Марком, теперь же не была уверена ни в чём. И в здравости собственного рассудка тоже.

Попытки найти ключ на столике у двери успехом не увенчались, выключатель – тоже. Опустошённая, я села на низкий столик и уставилась в никуда. Сколько времени? Сейчас вечер или ночь? А, может, раннее утро?

Чем дольше я сидела, тем сильнее было чувство, что моё воображение сыграло со мной злую шутку. Тот мужчина.. Да, он был похож на Марка: рост, тёмные волосы, кожаная куртка… Сейчас я не была уверена, что на нём была куртка. Может, укороченное пальто или пиджак?

Зато в другом я была уверена.

– Есть хочешь? – погладила живот.

Ответом послужила та же тишина. Как насчёт малыша, я не знала, а сама хотела очень.

Снова я двинулась по холлу наощупь, только без адреналина это оказалось сложнее. Завернула в первую попавшуюся комнату. Показалось, что она большая – воздуха здесь словно бы больше было.

– И где его грёбаная прислуга? – спросила в сердцах и вздрогнула.

В углу комнаты включился свет. Его хватало только чтобы различить мужчину, сидящего в кресле. В руках его был стакан, глаза разглядеть я не могла – только что он смотрит на меня.

Мирон сделал глоток из стакана, который держал в руках. Рядом с ним на столике стояла бутылка, но различить, сколько в ней осталось, я не смогла. Перевела взгляд обратно. Взъерошенные волосы, взгляд стеклянный и пристальный. Он совсем не походил на человека, которого я видела в офисе компании. Тем более на того, с которым имела несчастье познакомиться сегодня лично.

– Хочешь сбежать, – голос его был глухим, замогильным, – можешь попробовать. – Чёрный ход там, – стаканом показал мне за спину.

– Я есть хочу.

– Кухня там же, – сказал он безэмоционально и, осушив стакан, налил ещё.

Я топталась на месте, борясь с желанием спросить, что случилось.

Складывалось ощущение, что Мирон потерял ко мне интерес. Подождав ещё немного, я ушла в темноту холла. Только не могла отделаться от ощущения, что он прожигает мою спину взглядом.

Кухню я нашла сравнительно быстро. Как включить свет, искать и вовсе не пришлось – стоило мне зайти, он загорелся сам. Я снова испугалась, правда страх мгновенно сменился озадаченностью, она – восхищением и досадой.

Кухня напоминала картинку из журнала. Такого, в каких печатают фотографии «висит груша – нельзя скушать» или, попросту говоря, из мира богатых. Сам по себе включившийся свет был ничем в сравнении с современной техникой и мебелью. Сама того не желая, я провела ладонью по плите, бросила взгляд на микроволновую печь и полку под мелкую бытовую технику.

– На космическом корабле и то проще, – шепнула с обидой, подумав о маме.

Моя мама закончила кулинарное училище и хоть по профессии никогда не работала, очень любила готовить. Ей бы хоть десятую часть всех этих прибамбасов! Зачем они Добронравову?! Потому что деньги есть?!

Открыв холодильник, я всё ещё думала о маме, потом о нашей с Марком квартире. Всё у нас было просто, зато тепло.

На глаза попались кусок сыра и мясная нарезка, желудок буквально влип в позвоночник.

– Ой… – приложила пальцы к животу и улыбнулась. – Ты это хочешь?

Внутри словно бы рыбка плеснулась.

– Слушай, у нас с тобой полная солидарность. А ещё… – я привстала на носочки, чтобы увидеть содержимое верхней полки. – Во! – достала солёную рыбку. – Будем?

Малыш зашевелился снова. Сочтя это одобрением, я принесла добычу на стол.

Если Марк меня бросил… Да нет, не правда это! Он хотел ребёнка, он хотел семью. И ни одна скотина не заставит меня поверить в обратное! Даже, если эта скотина – брат Марка! Не просто так он мне ничего про своего брата не говорил.

Безотчётно я отрезала ломоть сыра, и тут он исчез прямо из-под ножа. Ощущение опасности пронзило насквозь, рука с ножом застыла. Впервые я сделала вдох рядом с Мироном. От него пахло крепким спиртным, деньгами и вседозволенностью. Никогда я такого рядом с Марком не чувствовала…

На мою руку опустилась ладонь. Я вздрогнула, отпустила рукоять ножа. Мирон зажал на ней мои пальцы.

– У тебя хороший аппетит.

Он сдавил мою кисть. Спиной я соприкасалась с его грудью, и это заставляло нервничать. Удерживая мою руку, он отрезал ещё один кусок и развернул меня к себе.

– Ешь, – взяв, поднёс сыр к моим губам.

Я оттолкнула его руку и отошла.

– Я вам не послушная собачонка! Команды выполнять я ваши не буду!

– Да… – сказал задумчиво. – Ты не послушная собачонка – ты – собачонка дерзкая.

– А вы – мерзкий!

Уголок его рта надменно дёрнулся. Он поставил стакан, который держал всё это время, на стол и взял второй кусок сыра.

– У моего брата всегда был паршивый вкус на баб. Но у других хватало мозгов молчать. У тебя же ещё и язык поганый.

Глядя на меня, он прожевал сыр. Да в жизни не скажешь, что он – брат Марка!

– Ничего, – продолжил он. – Дрессировка и плётка решают всё. Нужно же мне с тобой жить под одной крышей пока, – кивнул на мой живот и скривил губы.

– У вас есть прекрасная возможность со мной не жить. Отпустите меня и дело с концом. Или дайте мне телефон Марка! Он приедет и сам меня заберёт. Ещё и вам морду набьёт!

– Мой брат тебя бросил, – сказал он с неожиданной ожесточённостью. – Он за тобой не приедет. Никогда. – Швырнул недоеденный сыр на стол. – Он уехал и не вернётся.

– Вы врёте! – голос зазвенел. – Я вам не верю, ясно?! Можете, что хотите говорить! Я вам не верю! С кем вы разговаривали на дорожке?! Это был Марк?!

Лихорадочно всматривалась в его непроницаемое лицо. Пыталась хоть что-то прочитать, но не могла.

– Скажите! Это был Марк?!

– Нет.

– Я вам всё равно не верю!

– Это дело твоё. Одна из величайших человеческих глупостей – тешить себя иллюзиями. Мне тебя жаль.

Он ушёл, оставив на столе пустой стакан, а в воздухе – ощущение опасности. Рыба, нарезка, сыр и свежий хлеб так и лежали, но есть уже не хотелось.

Повернувшись, я заметила дверь, о которой он говорил. Не подошла – не в этот раз. Но я выберусь из этого капкана! Клянусь всем, что у меня есть – выберусь. И найду Марка, во что бы это ни стало…

***

Приняв душ, я залезла под одеяло и взяла телефон. Голод напомнил о себе, хоть и в разы слабее прежнего. Нужно было взять что-нибудь с собой, но я не взяла. Нужно было настоять на знакомстве с родителями Марка, но я не настояла. Нужно было сразу прийти к Мирону Добронравову, как только я узнала, что он – брат Марка, но я не пришла. Нужно было, нужно было, нужно было…

С заставки телефона на меня смотрел Марк. Рядом с ним стояла я – простая фотография, сделанная в один из обычных дней. Но мне она нравилась.

«Я знаю, что ты нас не бросил, Марк. Мы тебя любим и ждём. Очень. Где бы ты сейчас ни был, мы ждём», – написала я в мессенджере.

Сообщение улетело, а я невидящим взглядом уставилась на экран. Как и другие, оно оставалось непрочитанным.

Хотела отложить телефон, но вдруг статус сообщения изменился.

Прочитано.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, сон как рукой сняло.

Я ждала. Ждала, ждала… Но Марк так ничего и не написал.

А когда я позвонила, абонент снова был недоступен.

Глава 7

Лилия

Просыпалась я всегда рано. Привычка, оставшаяся с детства. Хоть посёлок у нас и был благоустроенный, с городом не сравнить. Один садик, одна школа. Если слякоть – доберись попробуй, а зимой через сугробы так и вовсе никакой физкультуры не нужно.

Несмотря на то, что уснула я поздно, сонливости не было. Только и вставать было незачем. Я лежала, глядя сквозь окно на тёмное небо, и всё думала, думала… Почему Марк мне не ответил?! Что, если вчера я всё-таки его видела?!

Мои раздумья прервал стук в дверь. Спохватившись, я села в постели и прикрылась одеялом. Думала, это Мирон, но в комнату вошла женщина. Ещё не старая, но уже не молодая.

– Доброе утро, Лили. Я вам завтрак принесла.

Она поставила на прикроватную тумбочку поднос. На нём было прикрытое высокой крышкой блюдо, чашка и пиала с нарезанными крупными ломтиками фруктами.

– Доброе, но я не завтракаю.

– Это распоряжение Мирона Фёдоровича.

– Он распорядился, чтобы я позавтракала?

– Чтобы я вам принесла завтрак. В остальном я, увы, бессильна, – она виновато улыбнулась. – Меня зовут Любовь Матвеевна. Я горничная. Если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне.

Лицо у женщины было доброе, глаза светлые. Она показалась мне хорошей, насколько я могла судить о людях.

– Она сняла с тарелки крышку.

– Сырнички свежие, без сахара. Я положила сгущёнку с одной стороны, с другой – сметану. Уж не знаю, что вам больше по нраву.

– Я и то и то люблю, – безотчётно ответила я.

Хоть я никогда не завтракала, отсутствие ужина дало о себе знать, и живот нетерпеливо заурчал. Даже стыдно стало.

– А аллергия? – спросила горничная.

Я мотнула головой.

– Что вам на ужин подать?

– Вы давно Мирона знаете? – спросила, пропустив её вопрос.

– С детства. Пришла работать в семью, когда он ещё ребёнком был, – она немного помолчала. – И он, и Маркуша. А потом время полетело… Мальчишки выросли, я вот перешла к Мирону работать.

– А почему к Мирону? – вырвалось у меня.

Она посмотрела словно бы с насмешкой, которой я не могла понять.

– Ну не к Марку же. Ему нужна горничная? Ему только бы машины его, свобода… – Она отмахнулась. – Представить сложно, что в семье настолько разные сыновья. Но всякое бывает – это же жизнь.

– Мирон и Марк не ладили?

– Почему же? – она озадачилась. – То есть… Простите, Лилия, мне пора. А вы позавтракайте. Мирон Фёдорович сказал, что вы вчера не поужинали. А вы всё же не одна, – многозначительно посмотрела на мой живот.

Чем-то она напоминала булочку. Сдобную, с корицей и изюмом, даже пахло от нее уютом и ванилью. Сложно было представить, что столь приятная женщина работает у Мирона Добронравова. Ему бы больше крыса подошла.

Только она хотела уйти, я схватила её за руку.

– Подождите, – горячо попросила я.

Она посмотрела на меня с вопросом в добрых глазах.

– Мне очень нужна ваша помощь.

Слова застряли комом в горле. Я отпустила рукав её платья и стушевалась. Она внимательно смотрела на меня, словно бы видела насквозь, и мне становилось неловко.

– Помогите мне, – попросила я тихо. – Я… Мне нужно встретиться с Марком. И… Я хочу уйти отсюда. Пожалуйста.

Она некоторое время смотрела на меня. Со вздохом плечи её опустились, взгляд стал мягче.

– Простите.

Она погладила мои пальцы. Я разжала их, рука упала на постель. – Простите, – повторила Любовь Матвеевна.

Сердце замерло с надеждой, хотя и бессмысленной, как я уже поняла по глазам горничной.

– Мирон Фёдорович приказал приносить вам завтраки и ужины. Помогать, но всё остальное, – она покачала головой. – Против воли Мирона и его отца я не пойду. Всё остальное – пожалуйста, но о большем не просите.

По её глазам всё было понятно. Вязкий ком подступил к горлу, уголки глаз защипало. Поддержки искать было негде, да и на что я надеялась?

Горничная улыбнулась мне уголками губ и ушла, оставив на тумбочке завтрак. Да, Марк был не таким. Меня бесил его надраенный спорткар и порой – излишнее легкомыслие. Но… Теперь я понимала, какие это были мелочи.

Просидев ещё несколько минут в безмолвии, я переставила поднос на постель. Думала, съем один сырник, а остальное оставлю из принципа. Но… Обмакнула сырник в сгущёнку и застонала от наслаждения. Сама не заметила, как тарелка оказалась пустой, а я – сытой до безобразия.

– Нажралась твоя мамка, как свинтус, – безутешительно подытожила я, поглаживая живот.

Малыш ответил лёгким движением, и я задержала руку. Вот ради чего всё! И я узнаю правду! Узнаю, почему молчит Марк.

Чай был такой же вкусный, как и завтрак. На блюдце лежали разные лакомства и конфеты. В самом начале мы ездили с Марком в Турцию, в отель «всё включено». Там было так же вкусно… Только тепло. А в доме Мирона Добронравова, несмотря на тёплые тона обстановки, царил холод. В его доме было включено всё, кроме любви.

После завтрака я решила сходить в душ. Современный, как и всё в доме, он напоминал о финансовом положении хозяина. Только я бы с радостью вернулась в нашу с Марком съёмную квартиру.

– Блин, – прошипела, пытаясь закрыть воду.

Открыть-то я её открыла, но закрыть воду не выходило никак. Я чувствовала себя кретинкой.

Наконец вода перестала брызгать во все стороны. Я провела по волосам и убедилась, что они мокрые.

– Мне же не на работу, – напомнила себе, зло сорвав с крючка полотенце. Вытерлась и укуталась в полотенце.

Интересно, если я спущусь вниз за кофе, этого гада застану?!

Может, Любовь Матвеевна знает номер кого-нибудь из друзей Марка?

Мысль была внезапной и ошеломляющей. Не отпуская её, я вышла в комнату.

– Тридцать четыре минуты, – окинув меня взглядом, сухо сказал Мирон. – При том, что ты опаздываешь.

У меня душа ушла в пятки. Я запахнула полотенце, но это не помогло – мне всё равно казалось, что я голая. Или что Мирон видит сквозь ткань.

Глава 8

Лилия

Сжимая полотенце на груди, я смотрела на Мирона. В голове со скоростью света мелькали мысли, начиная с того, как давно я делала эпиляцию, и заканчивая – какого хрена?! Какого хрена он расселся на постели в моей комнате и пялится на меня?!

Щёки пылали. От природы кожа у меня была бледная, он наверняка заметил, что я покраснела, как варёный рак. От этого взгляда бы любая покраснела! Я не просто голой себя чувствовала, а словно бы он тоже голый, и расстояние между нами не несколько метров, а протяни руку и коснёшься.

– Куда я опаздываю, – выдавила я.

– На работу. – Он опять посмотрел на часы. – Но я о другом хотел поговорить. Кажется, мы не с того вчера начали.

– Согласна. Кажется, вчера вы меня отправили на аборт. – Вздёрнула подбородок. – Насильно. С учётом, что у меня пять месяцев беременности, это искусственные роды. Представляете? На головке ребёнка на этом сроке уже есть волосы. У него есть бровки, формируется эндокринная система. Ручки и ножки хорошо развиты, и он активно ими пользуется. Это маленький человечек, Мирон Фёдорович, которого вы приговорили к смерти. – Я выдержала паузу. – Это ваш племянник. – выдержала ещё одну. – Да, мы начали и правда не с того. А я всего-то хотела узнать новый номер Марка. Мне плевать, где он. В США или на Луне. Пока я не услышу от него, что не нужна ему, вы не убедите меня в этом. Можете крендельком свернуться и отплясать ча-ча-ча – не поможет.

– Мы не в цирке уродцев.

– М-м-м… Правда?

Я округлила глаза, на секунду забыв, что на мне лишь полотенце, а Мирону Добронравову в районе тридцати. Он богат, харизматичен и может превратить меня в пыль.

Он встал с постели.

– Хватит острить. Собирайся.

– И куда же? Снова повезёте меня избавляться от ребёнка вашего брата?

– Если мне не изменяет память, ты работаешь в «Добронравов Групп», то есть, на меня. Заявление на твоё увольнения я не подписывал. – Он смерил меня взглядом. – А я подписываю всё, что считаю значимым для компании. Каждая шестёрка сперва получает моё одобрение. И если кто-то хочет уйти, меня об этом ставят в известность.

– Сегодня же напишу заявление об увольнении.

– Право твоё. Но отрабатывать всё равно придётся. – Он опять посмотрел на часы. – Всё, хватит острить. У меня на это нет времени.

Я поджала губы. Можно подумать, это не он ко мне пришёл, а я к нему. У меня тоже на него времени нет с утра пораньше.

Мирон рассматривал меня, и я, как ни старалась скрыть смущение, не смогла. Даже злость не помогла.

– Ты работаешь в моей компании младшим менеджером по персоналу. Сегодня – рабочий день.

– И что дальше?

– Дальше ты выйдешь на работу.

Я приподняла бровь. То ли он не протрезвел со вчерашнего вечера, то ли не в своём уме. Брат Марка не только напыщенная скотина – он ещё и двинутый на оба полушария!

– Я не терплю прогулов, – прочеканил он, не сводя с меня глаз. – И опозданий тоже.

– Я же у вас в плену.

– С чего ты взяла?

С чего я, мать его, взяла?! Да хотя бы с того, что двери в этом доме отпирались только с учётом его желаний. Захотел – запер меня, захотел – дал глоток свободы.

– Так с чего ты это взяла?

– Вы сами так сказали.

– Я тебе такого не говорил. Ты сама так решила. – Его губы искривились – Бабская черта – накрутить в своих мозгах невесть что и свалить на других. Не прокатит, девочка. Не со мной, не надейся. У тебя двадцать минут – одевайся и спускайся вниз. Учти, опоздаешь хоть на минуту, я…

– Уволите меня?

– Нет. – Очередная пауза. – Сделаю так, что на тебя повесят внушительный долг, и ты будешь отрабатывать до конца дней своих. Как тебе?

– Вы – мерзкая сволочь! – процедила сквозь зубы.

– Допустим. Но это не меняет того, что ты на меня работаешь. Время, – постучал по запястью. – Не забывай о нём.

Я очнулась, только когда осталась одна. Вернулась в ванную, но что делать, не понимала! Я всегда знала, что мне делать! Знала, что поеду учиться в столицу, буду землю рыть, но получу хорошее образование и найду хорошую работу. Останусь в Москве, чего бы мне это не стоило. Но… Сейчас я прижималась плечом к двери и не знала ничего ровным счётом. Только что Мирон Добронравов – опасный, сволочной и дико привлекательный мужчина. И что я…

– Всё в порядке, – погладила живот.

Только малыш, кажется, знал, что я вру.

Время на сборы значительно сократилось из-за отсутствия выбора. Всё, что было у меня из одежды – вчерашняя блузка и юбка. Приехала я в больничном халате, но вещи нашла в комнате, хоть понятия не имела, как они туда попали.

Одевшись, посмотрелась в зеркало и, поколебавшись, подкрасила губы.

Мирон ждал в машине.

– Ты опоздала, – сдержанно сказал он.

– Могу вернуться и остаться дома. Будем считать, что я на больничном.

– Без проблем. Но в этом случае тебе придётся его предоставить.

Машина тронулась с места. Я предпочла не отвечать ему. Утро только занималось, темнота ночи сменилась серостью рассвета. Я различила несколько построек в далеке, беседку и деревья – ничего принципиально нового. Свинец влажного утра упал на плечи и пригвоздил.

У ворот мы притормозили, но на считанные мгновения. Меня вывезли за пределы персональной клетки, а ощущение было, что клетка осталась во мне.

– Что всё это значит, можно узнать?

– То, что ты ждёшь ребёнка от моего брата, не освобождает тебя от обязанностей. Ты рассчитывала сесть Марку на шею? Нет, девочка, не прокатит. Будешь работать до родов, я позабочусь, чтобы тебе было, чем заняться. В «Добронравов Групп» деньги просто так не получает никто.

Он был, как всегда: волосы аккуратно причёсаны, весь такой дорогой и свежий, пахнущий достатком и безупречностью. Весьма вкусно пахнущий, надо сказать. Запах свежести, кофе и кожаного салона так и сбивал с мыслей. Но я не поддалась.

– Вы серьёзно думаете, что каждый вечер после работы я буду возвращаться сюда только потому, что вы так решили?!

– Именно.

– Вы бредите! Да я… Я заявлю на вас в полицию, и…

– Ты ничего не сделаешь, – жёстко оборвал он меня – Ты будешь каждое утро ездить на работу до декрета, а каждый вечер возвращаться в мой дом.

– Только потому, что вы решили так?! У нас не средневековье! Я…

– Ты ничто и звать тебя никак, Лиля. Но это мы опустим. У тебя есть выбор? – быстро посмотрел на меня.

Мы выехали за пределы территории и направлялись к выезду из посёлка. Дорога была хорошая, ровная, я бы могла подумать, что мы на месте стоим. Только сбоку мелькали деревья, а на их фоне – лицо Мирона. Взгляд непроницаемый, губы сжаты.

– Ты будешь делать всё, что мы тебе скажем, – повторил он спустя пару минут. У тебя нет другого выбора. Твоя мать работает в столовой поваром. А отец фермер?

– Откуда вы…

– Связи. Так вот, насколько я понимаю, чтобы содержать семью, твой отец взял кредит на технику.

Он выдержал продолжительную паузу. Мне стало не по себе, предчувствие недоброго сковало.

– Представь, что он не сможет платить кредит. Твоя мама сможет тянуть всю твою семью на зарплату поварихи? Кажется, у тебя еще две младшие сестры и брат.

На этот раз его направленный на меня взгляд оказался дольше. В нём не было насмешки, только пренебрежение. Я для него – мошка. И что раздавить меня он может в любой момент, Мирон явственно показал. Откуда он про мою семью столько знает?! Заслал своих людишек, чтобы выяснили всё?!

– Так как думаешь, Лиля? Мама справится?

– Вы не мерзкий. – Выплюнула я. – Я вчера ошиблась, Мирон. Вы подлый. Расчетливый. Мерзавец.

Я найду способ с ним справится. У нас же не девяностые, в конце концов! Людей в наше время не похищают и не заставляют жить по своим правилам!

– Ничего личного, Лили.

– Не называйте меня Лили! Так…

– Мой брат тебя называл?

– Откуда вы знаете…

– Он рассказал.

– Он не мог.

– Ну хватит, – отсёк грубо. – Я много чего знаю. Марк смеялся, рассказывая мне о тебе.

– Ненавижу тебя.

– На ты мы не переходили.

– Вот именно, Мирон Фёдорович, не переходили! Поэтому прошу ко мне тоже обращаться на вы.

– Как скажете, Лилия…

– Александровна.

– Отличное отчество, Лилия Александровна.

– Спасибо папе, – сказала с гордостью. – Лилия Александровна – звучит куда лучше, чем… Не будем показывать пальцем, чьё имя.

Он не ответил. Притормозил на светофоре с каменным выражением лица. Но мне он казался напряжённым.

Я отвернулась к окну. Рано или поздно всё вернётся на свои места. Почему Марк вчера прочитал сообщение и не ответил?! Единственной причиной для такого могла быть смерть. Меня передёрнуло от мимолётной мысли о том, что его может не стать. Бред! Он прочитал сообщение! Прочитал!

***

Дорога заняла больше часа, хотя Мирону, на удивление, удалось объехать пробки. Мы даже почти нигде не застряли. На подземный паркинг он не въехал – остановил машину прямо напротив главного входа.

– Выходи.

Я одарила его злым взглядом.

– Вечером, чтобы была на этом же месте. В пять минут седьмого.

Не дождавшись ответа, он повернул ко мне голову.

– В пять минут седьмого, – повторил сухо и твёрдо.

– Буду.

Я вышла из машины и захлопнула дверь так сильно, как только могла. Но хлопок вышел так себе. Это же не папина «Лада» – здесь всё предусмотрено!

От злости и беспомощности меня колотило. Перехватила на себе взгляд одной из сотрудниц. Народа у офисного центра было полно – Добронравов, как он сам выразился, не терпел опозданий, и все стремились угодить ему. Сколько человек видело, что я вышла из машины хозяина?! Десять?! Больше?! Сплетни разнесутся быстрее, чем простуда в детском саду!

Я резко обернулась. Машина Добронравова стояла на прежнем месте, но спустя секунду вдруг сорвалась и уехала.

– Ты что, с Мироном Фёдоровичем приехала?

Я повернулась. На меня, вылупив глаза, смотрела ещё одна коллега.

– Да, – ответила и зашла в офис.

Если Добронравову плевать, мне – тем более!