Читать книгу: «Бесконечный побег», страница 2

Глава 6

Лисса вжалась в сиденье.

– Мы… Мы в другой стране?! – в голосе дрожь. – Ты вывез меня в Мексику?! Зачем?

Роб бросил на неё взгляд – спокойно, без резкости.

– Чтобы тебя не нашли.

– Кто ты вообще такой? – выдохнула она, вжимаясь в дверь. – Вломился ко мне, и вот я – в чужой стране с мужчиной, которого знаю меньше суток!

Он молчал. Лисса едва сдерживала панику.

– Что тебе нужно? Деньги? Секс? – в груди разливался ледяной страх. – Ты меня зачем увёз? Зачем?

Он прижал пальцы к рулю, явно сдерживаясь. Потом сказал, мягко, но твёрдо:

– Послушай. Я не враг. Я тебя не трону. Не предам. Не использую.

– Звучит как отличная ложь! – выкрикнула она.

– Я знаю, как это звучит, – перебил он. – Но если бы хотел причинить вред – уже сделал бы это. Я спас тебя, потому что это было правильно. Я не знал, куда ещё тебя вести, где ты будешь в безопасности.

Он выдохнул и добавил:

– Как только всё уляжется, я отвезу тебя обратно. Без условий.

Лисса смотрела на него, напряжённо. Несколько секунд – ни звука. Только шорох шин по песку. Потом она медленно откинулась в кресло. Не потому что поверила. Просто потому что устала.

– Ладно, – прошептала она, глядя в окно. – Только не смей меня трогать.

Роб не ответил. Но кивнул. И держал руки крепко на руле, так, чтобы она это точно увидела.

Машина унеслась вперёд – в жаркое, чужое утро.

Роб свернул на узкую дорожку, покрытую щебнем. Через десять минут показались покосившиеся постройки.

– Это ферма дяди Мигеля. Перекантуемся тут.

Машина въехала в распахнутые ворота. Навстречу вышел седой старик в потертой соломенной шляпе и крикнул по-испански:

–Роб, рад видеть!

Роб ответил:

–Не против, если останусь у тебя на пару дней? Мне нельзя светиться. Потом расскажу.

–Ты знаешь, я всегда тебе рад! И ты еще ни разу не привозил таких хорошеньких девушек.

Лисса вышла из машины, потирая затекшую спину.

– Добрый день! – Мигель вдруг перешёл на аккуратный английский, с лёгким акцентом. – Я – Мигель.

– Buenos días. – Лисса улыбнулась и продолжила на чистом испанском. – Я Лисса и рада быть первой хорошенькой девушкой, которую Роб привез к вам.

Роб фыркнул, а старик замер с открытым ртом.

– Не только красивая, но еще и умная!

– ¡Gracias! – Лисса достала рюкзак, демонстративно не глядя на Роба.

Мигель махнул рукой:

– Пойдем, покажу свою берлогу.

Дом пах старым деревом и лавандой. Стены украшали выцветшие фотографии и кривые картины. Спальня оказалась размером с гардеробную – даже её съемная каморка казалась дворцом в сравнении. Кровать, тумбочка, окошко с паутиной в углу.

Мигель вернулся с охапкой белья.

– Чистое, хоть и старое.

Лисса плюхнулась на скрипучий матрас. Мысли путались, как клубок проводов.

Стук в дверь выдернул её из раздумий.

– Уеду ненадолго. Не высовывайся. – Роб исчез, не дожидаясь ответа.

«Ну и катись», – мысленно послала Лисса и уткнулась лицом в подушку. Скрип пружин, запах свежести… Глаза сами закрылись.

Под утро ее разбудили голоса за стеной:

– Не мог иначе, дядя. Не смог жить так.

Лисса прильнула к стене.

«Подслушивать – неправильно. Но… а вдруг это обо мне»?

Обрывки фраз пробивались сквозь бетон:

«Лисса…не заслужила… если бы сделал… никогда не простил…»

Она отпрянула, будто обожглась. Сердце забилось сильнее. Она вдруг поняла, что знает о нём ещё меньше, чем думала.

«Что я не заслужила? Что он хотел со мной сделать?»

Голос Мигеля донесся еле слышно:

– Моя Хуана говорила – своего человека узнаешь сразу. Судьба – хитрая штука.

Роб засмеялся:

– Какая еще судьба? Я просто не сдал её, когда должен был…

– Увидишь. Ничего просто так не бывает.

Лисса вскочила на кровать, прижалась ухом к стене – и с шумом упала на пол. Грохот был такой, что стены задрожали. Дверь тут же распахнулась.

– В порядке? – Роб стоял на пороге, брови сведены.

Лисса потерла ушибленный копчик:

– Просто… неудачно повернулась.

Он шагнул в комнату, заполнив собой всё пространство. Лисса медленно провела взглядом снизу вверх. В порванных джинсах и с бинтом на голом торсе он выглядел как беглец с войны – израненный, но несломленный. Сбитые кулаки только добавляли ему опасного шарма.

Она почувствовала, как пересохло во рту, и неосознанно закусила нижнюю губу. Таким – диким, неукротимым – он приходил к ней только в самых дерзких снах.

Его голубые глаза сузились, поймав её взгляд. Он сделал шаг вперёд, намеренно медленный, давая ей время отступить. Но Лисса осталась на месте, только подняла подбородок в немом вызове.

«Во что ты играешь, Риверз?» – пронеслось у неё в голове, когда расстояние между ними сократилось до опасного минимума.

– Уже вернулся? – губы едва не касались его.

– А ты думала, я не вернусь? – он наклонился чуть ближе, и теперь его дыхание обжигало её кожу.

– Я и не думала. О тебе. – Лисса опустила глаза на его губы и обратно.

Его грудь поднялась в глухом смешке. Она видела, как участилось его дыхание, как расширились зрачки. Он медленно поднял руку, давая ей время отпрянуть, но Лисса лишь приподняла бровь.

Тёплые пальцы коснулись её виска, убирая непослушную прядь за ухо. Прикосновение оставило за собой след, будто обожжённый солнцем песок. Его большой палец невольно задержался на её скуле, прочертив линию до подбородка. Она не пошевелилась, только вдохнула глубже.

Они стояли молча, дыша в унисон. Воздух между ними гудел от невысказанного, от того, что оба знали, но не решались произнести.

Лисса видела, как сжались его челюсти, как напряглись мышцы плеч. Она знала эту игру – знала, что стоит ей сделать микроскопический шаг вперёд, и…

Но вместо этого она лишь ухмыльнулась, наблюдая, как он с усилием отводит взгляд. Маленькая победа, но какая сладкая.

Когда он отступил, между ними остался воздух – густой, как дым после выстрела.

Лисса провела пальцами по коже, где ещё хранилось тепло его руки, и вдруг ощутила, как внутри поднимается волна – не страха, а почти стыда.

Как будто её поймали на мысли, которую она не успела скрыть.

– Завтракать, – он сказал тихо, и это простое слово вернуло всё на место: стены, пыль, свет из окна, запах кофе.

Только дыхание ещё не успело вернуться в привычный ритм.

Лисса позволила себе секунду насладиться видом его напряжённой спины, прежде чем последовать за ним. Игра продолжалась.

Мигель крикнул с улицы:

– Что найдете в холодильнике, всё ваше!

Перекусив черствыми бутербродами, Лисса скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Роба.

– Рассказывай.

– Что?

– Как я в этом замешана.

– Не в то время, не в том месте, – развел руки Роб

– Бред! – Лисса ударила кулаком по столу. – Я слышала ваш разговор! Я заслужила правду!

Зазвонил телефон. Роб мягко отстранил ее:

– Надо ответить.

Через минуту хлопнула входная дверь. Его голос донесся с улицы:

– Пригляди за ней.

Шум двигателя.

– Конечно. Останусь тут. Послушной. Как собачка.

Лисса фыркнула и отвернулась к окну.

Воздух дрожал от жары, где-то вдалеке прокатился низкий гром.

Она вдруг заметила: птицы, что обычно кружили над сараем, исчезли.

Всё замерло – будто кто-то выключил звук.

«Тишина не бывает вечной», – подумала она, не отводя взгляда от дороги.

Глава 7

—Нужна помощь? – спросила Лисса, наблюдая, как старик собирает еще тёплые яйца.

–Конечно! – Мигель протянул ей плетёную корзину. – Ты можешь покормить коз. Только смотри, Ла Чапота бодается.

Лисса осторожно подошла к загону. Рыжая коза тут же уставилась на нее умными жёлтыми глазами.

– Давай без фокусов, – пробормотала Лисса, бросая сено. Ла Чапота фыркнула, но принялась жевать.

Когда жара стала невыносимой, Мигель научил её делать настоящий орчату¹:

– Не тот сладкий мусор из магазинов. – Он толок рисовые зёрна в каменной ступе. – Моя Хуана так готовила.

Лисса, вспотевшая, с рисовой мукой на щеках, вдруг рассмеялась:

– Никогда не думала, что буду молоть рис в Мексике.

– Жизнь – странная штука, niña, – ухмыльнулся Мигель.

Солнце уже провалилось за горы, когда Лисса, чернее грозовой тучи, зашла на кухню.

– Где он пропадает, Мигель? – она швырнула на стол охапку только что собранных томатов.

Старик, не отрываясь от резки лука, лишь пожал плечами:

– Роб – не кролик, чтобы сидеть в норе.

– Он мог хотя бы сказать, куда идет! – Лисса схватила нож, яростно нарезая перец. – А то исчезает на весь день, возвращается ночью весь в синяках, крови и загадках…

Мигель засмеялся, помешивая соус в глиняном горшке:

– Моя Хуана говорила: мужчина либо приходит вовремя, либо приходит с историей.

– А если не приходит вообще? – Лисса скрипнула зубами.

– Значит, история будет очень интересной.

Она швырнула в котёл горсть фасоли. Слишком резко.

– Ты знаешь, о чем он говорил утром. – Она пристально посмотрела на старика. – Что он должен был «сдать» меня? Кому? Почему?

Мигель вздохнул, вытирая руки о фартук:

– Niña, если бы я только знал.

– Врёшь.

– Может быть. – Он ухмыльнулся. – Но если Роб не рассказывает – значит, на то есть причина.

Лисса сжала кулаки. Опять эти тайны.

– А что насчет других вещей? – Мигель подмигнул, наливая ей стакан красного вина. – Ты не спрашиваешь, почему он смотрит на тебя, как голодный ягуар на добычу?

Лисса поперхнулась.

– О чём ты?

– Ты ведь сама смотришь на него так же!

Лисса хотела огрызнуться, но вдруг где-то заскрипели ворота.

Оба замерли.

– Ну что, niña, – старик накрыл кастрюлю крышкой. – Готовься к истории.

Дверь распахнулась с грохотом. Роб ввалился внутрь, прислонившись к косяку. Рука прижата к плечу – между пальцами сочилась алая нить, капая на глиняные плитки.

– ¡Mierda! – Мигель схватил полотенце.

Лисса застыла. В глазах потемнело. Кровь – её слабость.

Роб, держась за плечо, сполз по стене.

– Не смотри так, – хрипло сказал он. – Я пока жив.

– Чем помочь? – прошептала Лисса.

– Кипяток. Чистые тряпки. И виски. – крикнул старик.

Она задела кружку – та разбилась.

– Чёрт…

– Эй, – улыбнулся Роб. – Всего лишь царапина.

– Заткнись! – выкрикнула она.

Мигель начал зашивать рану. Игла входила в плоть с липким звуком.

Лисса стояла рядом, чувствуя, как в висках стучит кровь – будто игла прокалывает не его кожу, а её собственную.

Она смотрела на руки Мигеля – спокойные, уверенные. Чужие.

Всё происходило слишком буднично, будто это не тело, а старая рубаха, которую штопают.

Воздух был густой от запаха железа. Лисса сглотнула, но сухость во рту только усилилась. Хотелось закричать, но в груди застрял ком – ни звука, ни слёз.

– Красавчик, – пробормотал Мигель. – Пуля прошла навылет. Повезло.

Внутри всё кричало: «Какое к чёрту повезло?»

Она хотела трясти Роба, бить кулаками, заставить объяснить – кто, за что, почему.

Но когда открыла рот, вышло только:

– Идиот…

Голос дрожал. Она почувствовала, как горит кожа под глазами.

Роб медленно протянул руку, коснулся её пальцев.

– Ничего, малышка. Я же крепкий.

Это «малышка» добило ее. Она чувствовала, что в груди ломается что-то важное. Слова вырвались сами – грубые, защитные, но ложные.

– Я… я не… – она задыхалась. – Я ненавижу тебя.

Но обхватила его голову руками, прижала лоб к своему плечу. Чувствовала, как он тяжело дышит.

Мигель тактично отвернулся, собирая окровавленные бинты.

– Нам надо уезжать, – прошептал Роб ей в волосы.

– Нет.

– Они вышли на нас. Я не хочу…

– Я сказала нет! – она вцепилась в него сильнее. – Хотя бы до утра. Хотя бы… дай мне понять, что ты не умрешь.

Её тело дрожало. Впервые за все время – не игра, не флирт, не гнев. Просто чистый, животный страх.

Роб обнял ее одной рукой.

– Ладно. До утра.

Мигель вздохнул у печки.

– Моя Хуана говорила: самый сильный страх – когда боишься за того, кого любишь.

***

Лисса сидела на краю кровати, скрестив руки так крепко, что пальцы побелели. Скрипучий матрас протестующе прогнулся под её весом.

– Я посижу тут, – сказала она, упрямо уставившись в трещину на стене. – Пока не уснешь.

Роб лежал на спине, прикрыв глаза. Белые бинты на плече мерцали в полумраке, как нелепый флаг перемирия.

– Иди спать, – пробормотал он.

– Нет.

Он приоткрыл один глаз – синий, как море перед штормом:

– Упрямая.

– Да.

Тишина повисла между ними, густая и тягучая. Где-то за окном кричала сова, будто смеялась над ними.

Роб вздохнул, с трудом отодвинулся к стене, оставляя свободное место:

– Ложись.

– Что? – Лисса резко повернула голову.

– Если всё равно здесь – ложись. А то смотришь на меня, как стервятник на падаль.

Лисса сжала губы. Глупо. Очень глупо. Но ноги сами потянулись к теплу, оставленному его телом. Она легла рядом – не касаясь, но достаточно близко, чтобы слышать, как он дышит.

Матрас скрипнул, будто возмущаясь.

Они лежали, глядя в потолок, где тени от свечи танцевали непристойный танец.

– Больно? – спросила она.

– Нет.

– Врёшь.

– Да.

Лисса повернула голову. Он уже смотрел на неё. В темноте его глаза казались почти чёрными, но все такими же пронзительными.

– Ты испугался? – прошептала она. – Когда стреляли?

Роб медленно провел пальцем по простыне между ними – почти касаясь её руки, но не решаясь.

– Только когда понял, что могу не вернуться.

– На ферму?

– К тебе.

Лисса замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его удары эхом разносились по всей комнате.

– Идиот, – сказала она, но голос дрогнул.

Роб улыбнулся – той усталой улыбкой, которая появляется после долгого боя. Потянулся, чтобы поправить её прядь, но передернулся от боли в плече. Лисса молнией перехватила его руку.

– Не двигайся, – приказала она, но пальцы сами сплелись с его пальцами, будто имели собственный разум.

Он повернулся на бок, превозмогая боль.

– Я не знаю, что мы делаем, – прошептала Лисса.

– Я тоже.

Он сжал её руку – крепко, но бережно. Не как герой, а как человек, которому страшно.

– Я не хочу проснуться и не увидеть тебя.

– Я никуда, – ответила она. – Просто… не отпускай.

В утренней тишине они лежали, почти не дыша.

А снаружи день уже подкрадывался к окну – глухо, неумолимо, как всё, что ждёт за этой дверью.

Глава 8

Первые лучи солнца пробились сквозь занавески, когда пальцы Роба осторожно коснулись волос Лиссы.

– Нам пора, – его шепот обжёг ухо тёплым дыханием.

Ей хотелось верить, что всё это сон. Что стоит моргнуть – и запах крови исчезнет, а солнце пробьётся сквозь занавески, как прежде.

Но рядом лежал тот же Роб – бледный, с повязкой и тихим, прерывистым дыханием.

– Через десять минут выезжаем. – Дверь захлопнулась за его широкой спиной.

Лисса быстро собрала вещи. Ледяная вода из рукомойника не смыла тяжесть с век. На улице у пыльного джипа её уже ждали Роб и Мигель.

– Они могут выйти на тебя, – Роб пожал жилистую руку старика. – Будь осторожен.

Мигель махнул рукой, и золотой зуб блеснул в утреннем свете:

– Я могу за себя постоять, ты же знаешь. А в противном случае, моя Хуанита меня уже заждалась.

Роб молча сел за руль.

– Была рада познакомиться, – Лисса обняла старика, вдыхая запах табака и кукурузной лепёшки.

– Береги себя. И его, – Мигель кивнул на Роба. – Под этой броней – сердце щенка.

Джип тронулся, поднимая тучи рыжей пыли. Домик растворился в мареве.

– Куда? – Лисса сжала колени.

– На север. Пока не разберусь.

– Это сделали… те же ублюдки? – Лисса осторожно коснулась его плеча.

– Чёрт их разберёт. Все как один – с кулаками вместо мозгов. – Роб невольно поёжился – вспомнил о простреленном плече.

– Расскажешь, наконец, что им надо? И почему я в этом замешана?

Роб резко повернулся, и в его глазах вспыхнуло что-то опасное:

– Я полез не в свое дело. Ты оказалась рядом. Всё.

Лисса отвернулась к окну. За стеклом мелькали кактусы-великаны, красные скалы, одинокие ранчо. Мексика – чужая, жаркая, безжалостная.

На заправке Роб натянул кепку на лоб:

– Тебе что-то нужно?

– Можно с тобой?

Он протянул ей вторую бейсболку. Выходя, машинально схватил за руку – боялся потерять. Она вцепилась в ответ, будто он мог рассыпаться в пыль.

В круглосуточном супермаркете взяли воду, щётки, орехи. Роб прихватил две пары дешёвых солнцезащитных очков.

– Темнеет. Нужно где-то остановиться, – он разминал плечо, и боль исказила его лицо.

– Может, мне за руль? – Лисса заметила, как он едва ворочает рукой.

– Все в порядке, – отмахнулся Роб и завёл двигатель.

Машина свернула в чахлый лес. Через полчаса показалось озеро с мутно-зеленой водой. Роб заглушил двигатель.

– Переночуем здесь.

Он открыл ей дверь с неожиданной галантностью. Лисса улыбнулась – впервые за день. В воздухе пахло тиной и гнилыми листьями. Они молча прошлись вдоль берега, слушая вечерний концерт лягушек.

– Голодная? – Роб открыл контейнер с едой от Мигеля. Воздух наполнился ароматом чили и копченостей.

Они ели с одного контейнера, передавая ложку как эстафетную палочку. Когда стемнело, устроились в машине, откинув сиденья.

– Лисса… – его голос нарушил тишину.

– А? – Она повернулась и увидела в его глазах отражение луны.

– Я расскажу тебе всё, – он выдохнул. – Но обещай, что даже если возненавидишь меня, дашь себя спасти.

Её кивок был едва заметен.

– Я служил. Потом… – он замялся, – меня списали. Брался за любую работу. Потом на меня вышел Стивен Фрай.

Роб говорил медленно, подбирая слова:

– Я искал людей. Мне присылали фото, адреса. Я их находил. Что было дальше – не мое дело. Стив получал процент.

Он замолчал, сжимая руль.

– Потом он позвонил. Сказал, русский ищет кого-то. Даже Стив не знал кого. Инструкции пришли в конверте.

Лисса похолодела.

– Это… я?

– Да. В том бизнес-центре я должен был отвезти тебя в аэропорт. Но увидел – и… – его голос сорвался.

Она сжала его руку, чувствуя, как дрожат его пальцы.

– Я понял, что не смогу, – прошептал он.

Лисса закрыла глаза. Образ Дмитрия всплыл перед ней – его холодные серые глаза, тонкие губы, сжатые в улыбке, когда он в последний раз говорил: «Ты никуда не денешься».

– Ты знаешь, кто он, – внезапно сказал Роб, изучая её лицо. – Этот русский.

Её дыхание участилось, но она покачала головой:

– Не… не знаю.

Роб не стал настаивать. Он лишь тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.

– Ладно. Когда будешь готова – скажешь.

Лисса почувствовала ком в горле. Она могла бы рассказать сейчас. О Дмитрии. О том, как сбежала от него год назад, сменив имя. О том, как он разыскивал её через полмира.

Но слова застряли где-то глубоко внутри.

Внезапно слезы хлынули сами – предательские, горячие. Она пыталась сдержаться – но тело её выдало.

– Эй… – Роб замер, затем резко развернулся к ней.

Он не спрашивал. Не требовал объяснений. Просто потянул её к себе и обнял – крепко, всерьёз. Она уткнулась лицом в его шею и замерла. Слёзы катились беззвучные, как дождь по стеклу.

– Всё, малышка, всё… – его голос был тихим, почти нежным.

Её плечи подрагивали, дыхание сбивалось – она не могла остановиться. Всё выходило наружу: страх, злость, боль тех месяцев бегства, когда она не позволяла себе ни секунды слабости.

– Так это всё из-за меня… – прошептала она. – Я во всём виновата…

Роб молча гладил её по волосам, медленно, почти ритмично. Его пальцы осторожно распутывали узлы в её прядях, будто пытаясь распутать и те страхи, что сжимали её сердце.

– Я не отдам тебя, – прошептал он ей в макушку. – Никому.

Лисса не ответила. Только всхлипнула, тише, и прижалась щекой к его шее, как будто в этой точке можно было спрятаться от всего мира.

– Тебе нужно отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.

Лисса кивнула. В темноте салона её пальцы невольно потянулись к шраму на ребрах – подарку Дмитрия на прощание.

Роб заметил. И понял. Но не спросил. Может, потому что сам знал, каково – жить с раной, о которой нельзя говорить.

За окном завыл ветер, и старый джип покачнулся, будто вздрогнул от предчувствия. Двое людей, каждый со своими тайнами, запертые в металлической коробке посреди мексиканской ночи.

Но в эту минуту, в его объятиях, она впервые за долгое время чувствовала себя… почти в безопасности.

Глава 9

Утренний свет пробивался сквозь листву, играя пятнами света на грубой коже Роба. Он моргнул, пытаясь прогнать остатки сна, и тут же пожалел – плечо горело огнём, рёбра ныли, а костяшки пальцев напоминали о недавней драке.

Лисса сопела рядом, вжавшись в сиденье. Её волосы растрепались по подголовнику, ресницы дрожали во сне. Роб осторожно достал из бардачка одноразовый телефон – третий за неделю.

Дверь захлопнулась с приглушённым щелчком.

– М-м?.. – Лисса дёрнулась, глаза метнулись к лобовому стеклу.

Роб стоял перед капотом, прижав трубку к уху. Его спина была напряжена даже сейчас, плечи – словно туго натянутые тросы.

Лисса вывалилась из машины, потягиваясь. Всё болело: спина от неудобного сиденья, шея от постоянного вздрагивания на каждом шорохе. Она поймала своё отражение в боковом зеркале – синяки под глазами, пересохшие губы, волосы, больше похожие на птичье гнездо.

– Всё равно красивая.

Она вздрогнула – не слышала, как он подошёл.

– Роберт Риверз, по тонкому льду ходишь, – фыркнула Лисса, но встала на цыпочки и… чмокнула его в щёку.

Секунда оцепенения.

– Ого, – он медленно провел пальцем по месту поцелуя. – Это за какие заслуги?

– За твои страдания, – буркнула она, яростно приглаживая непослушные пряди.

Роб прислонился к машине, скривившись в ухмылке:

– Тогда буду почаще прыгать под пули.

Лисса замерла. Мгновение – и она уже впилась в него взглядом, от которого кровь стынет в жилах:

– Будешь так шутить – вообще не протянешь.

Он рассмеялся, подняв руки, но в глазах читалось что-то тёплое, почти нежное.

– Ладно, красавица. Пора в путь.

Дорога вилась серпантином между холмов, солнце кренилось к закату, заливая салон золотистым светом.

– Ты раньше бывала в Мексике? – спросил Роб, не отрывая глаз от дороги.

Лисса перевела взгляд с пейзажа за окном на его профиль – резкие скулы, тень щетины, напряженная челюсть.

– Нет. – Она отвела взгляд, задумчиво наблюдая, как вдали качаются выжженные стебли.

– А что думаешь?

Она задумалась, глядя на проплывающие кактусы и выжженные солнцем поля.

Иногда ей казалось, что он специально не говорит, куда едет – будто проверяет, выдержит ли она неизвестность. Дорога сжималась между холмами, будто тоже испытывала их на прочность.

– Здесь всё… ярче.

Роб бросил на нее быстрый взгляд:

– Ярче?

– Да. – Лисса приоткрыла окно, и в салон ворвался горячий ветер с запахом пыли и перца. – Цвета, запахи, даже тишина – она не давит, как у нас. Она… живая.

Уголок его рта дрогнул.

Роб резко свернул с трассы, когда на приборной панели замигал индикатор топлива. Впереди, в долине между горами, лепились разноцветные домики – будто кто-то рассыпал коробку пастельных красок.

– Куда это мы? – Лисса приподнялась на сиденье.

– Гуанахуато, – Роб хрипло рассмеялся. – Идеальное место, чтобы исчезнуть.

Роб вел машину уверенно, будто знал каждый поворот:

– Здесь легко заблудиться. Специально для нас.

Они остановились у невзрачной двери с вывеской «Funeraria Hernandez»².

– Ты поведешь меня на свидание с гробовщиком? – Лисса нервно закусила губу.

Роб не ответил, лишь трижды постучал особым ритмом.

Дверь открыл сухопарый мужчина лет шестидесяти с руками, покрытыми татуировками-молитвами и заговорил по-испански:

– ¡Robbie! Думал, ты уже мертв!

– Почти сбылось, Эрнандес. – Роб показал на перевязанное плечо.

Гробовщик окинул Лиссу оценивающим взглядом:

– Та самая из конверта?

Лисса невольно отступила назад, но Роб положил руку ей на поясницу – теплое, тяжёлое прикосновение, заставившее её чуть расслабиться.

Эрнандес провел их через зал с гробами в подсобку. Нажал скрытую кнопку – стена сдвинулась, открывая ход в тоннель.

– Двадцать пять лет хороним людей и секреты, – усмехнулся он, подавая Робу ключ. – Ваша «могила» в конце коридора. Полная тишина на сорок восемь часов.

– Ты часто здесь бываешь? – Лисса провела пальцем по пыльному столу.

Роб потянулся за аптечкой:

– Каждый, кто работает с Фраем, рано или поздно оказывается у Эрнандеса. Живым или… – Он кивнул на дверь, за которой стояли гробы.

– Он не найдет нас здесь? – Лисса подняла бутылку с текилой, оставленную на столе.

– Не бойся, кое-кто у меня в долгу.

Когда он снял рубашку, чтобы перевязать рану, Лисса увидела шрамы – десятки белых линий на смуглой коже. Ее пальцы сами потянулись к самому длинному – на боку.

– Это откуда?

– Не надо, – прошептал он, крепко схватив её за запястье. – Не сейчас.

Она почувствовала, как сердце отозвалось неуверенным толчком. Всё внутри кричало, что момент не тот – боль, бегство, страх ещё не отпустили.

Но рядом был он – не только тот, кто мог защитить, а тот, кто видел её, даже такую, уставшую, дрожащую.

И отступить сейчас – значило предать это редкое чувство.

И она не отступила. Вместо этого приблизилась, пока их дыхание не смешалось.

– Чего ты боишься? – прошептала она, глядя ему в глаза.

– Потерять… контроль. И тебя.

Лисса провела большим пальцем по его скуле, ощущая щетину, следя, как от её прикосновения под кожей дернулась жила. Она видела борьбу в его глазах – долг против желания, осторожность против голода.

Когда она потянулась к нему, он резко вдохнул. Первое прикосновение губ было вопросительным – легкое, едва ощутимое. Испытание. Роб ответил сразу, но сдержанно, будто боялся расплескать что-то хрупкое внутри себя.

Второй поцелуй уже не был вопросом. Его рука легла ей на талию – намеренно, крепко. Лисса вскрикнула от неожиданности, но не отстранилась. Их губы слились вновь, и этот поцелуй стал другим – голодным. Настоящим.

Они рухнули на ближайшую койку, не разрываясь. Его пальцы запутались в её волосах, её ноги обвили его бедра. Каждое прикосновение оставляло на коже следы – не боль, а напоминание: «Я здесь, это реально».

Одежда оказалась ненужным барьером. Когда он снял с неё топ, его пальцы замерли на шраме у ребер – подарке Дмитрия. Роб прижал губы к этому месту так нежно, что Лисса почувствовала, как по щекам текут слезы.

– Ты уверена? – его голос звучал хрипло, с надрывом. Вопрос человека, привыкшего терять.

В ответ она провела рукой по его груди и беззвучно кивнула.

Ночь растянулась в череде прикосновений, вздохов, тихих стонов, которые поглощали подземные стены. Когда наступила развязка, Роб прижал её к себе так крепко, будто хотел вдавить в собственное тело. Его губы шептали что-то – может молитву, может признание.

Их тела отозвались друг на друга, как пазлы. Они лежали, слушая, как бьются их сердца – сначала бешено, потом всё спокойнее, подстраиваясь друг под друга. Лисса уткнулась в его плечо, вдыхая запах пота, крови и тепла, которое она теперь могла узнать с закрытыми глазами.

Утром она проснулась от странного звука – где-то в тоннелях скрипела дверь. Лисса резко села, но Роб уже стоял у входа, прижав палец к губам.

– Кто-то пришел, – прошептал он, доставая пистолет из ящика стола.

Из темноты донеслись голоса:

– Открывай, старик! Мы знаем – они здесь.

Лисса узнала этот хриплый бас – один из тех «шкафов», что врывались к ней в квартиру.

Эрнандес задержал их у входа, разводя руками:

– Спокойно, друзья. Здесь только мертвецы.

Но здоровяк оттолкнул его:

– Русский хорошо платит за эту суку.

Лисса почувствовала, как внутри что-то холодеет – не от страха, а от унижения. Но она не позволила себе ни слова.

Она увидела, как Роб напрягся. Его пальцы сжали пистолет так, что костяшки побелели. Он посмотрел на неё – не в гневе, а в попытке защитить.

Вдруг из боковой двери вышел высокий мужчина в дорогом костюме, поправляя запонки.

– Problemas, Hernández?

Гробовщик вздохнул:

– Сеньор Веласко, простите за шум.

«Шкафы» замерли. Даже их дыхание стало тише.

– Это территория Синалоа, да? – спокойно сказал Веласко.

Один из здоровяков кивнул, внезапно покорный.

– Так передайте своему боссу – сегодня нет.

Когда незваные гости ушли, Веласко подошёл к Робу.

– Я в долгу перед тобой, гринго. – сказал он на прощание. – У тебя сутки. Потом я не смогу тебя прикрыть.

Эрнандес вручил Робу старую сумку и карту:

– Выход тут. Возьми это.

В пакете оказались два паспорта с их фото, но другими именами, ключи от машины на окраине города и перстень с печаткой – «пропуск» через границу.

Лисса смотрела, как Роб прячет оружие за пояс:

– Что же ты такого сделал для этого мексиканца?

– Да ерунда, – фыркнул Роб. – Просто «забыл» строчку в одном из отчётов для Фрая. Иногда забывчивость стоит дорого… но в этот раз она нас спасла.

Когда он повернулся к ней, в его взгляде впервые не было усталости – только решимость. И в этот миг Лисса поняла: теперь они не бегут. Они идут навстречу тому, от чего обычно прячутся.