Ой, как обидно то, что еще не вкусила толком любви, а уже приходится так страдать. Мать с отцом провели с ней беседу и вынесли свой окончательный вердикт: замуж за женатика позорного, а именно, Демида Ирминого, они ей не позволяют думать даже.

– А я пойду к нему и скажу: не для тебя моя роза цвела! – возмущалась мать. Отец ей поддакивал.

Отречься грозились. Все потому, что «Зинкин он». И там двое спиногрызов наросло уж. Так что нечего ей, уважаемой библиотекарше «путаться». Замуж хочется – так они быстро ей жениха найдут.

– Ы-ы-ы, – смахнула с носа слезу Вера. – За что? Вот за что мне так мучиться? Отчего люди не летают как птиц-цы? Хорошо быть пернатой, хочешь – люби себе кого хочешь, свободно. И нету никаких условностей.

Пригладила тонкую ткань-чулок, полюбовалась на себя в мутном зеркале.

– Красивая. Любви хочу.

Сгребла все свои платья в рюкзак и выпрыгнула в окно. Твёрдо решив так: она за любимым на край света пойдет, если надо.

…Демид переминался с ноги на ногу, раздумывая, зайти домой или нет. Зайдет – мать снова начнет ругаться. Не зайдет – опять голодать. И все-таки, рискнул и шагнул вперёд. Толкнул калитку, вжав голову в плечи и зажмурив глаза.

– Дёма! – услышал он шёпот.

«Ага!»

На двери дома – замок висит, незакрытый, амбарный. Это означает что матери дома нет, куда-то ушла, но вернётся.

«Успею поесть».

Из кустов вышла Вера.

– Веруня, – обрадовался мужчина. – Сейчас домой сбегаю и пойдем. Огородами.

Та напыжилась, надув губы:

– Я из дома ушла! Ради тебя!

***

Двое, мужчина и женщина, скучно «чапали» по огороду. Прямо по картофельным кустам.

– Ради меня, да на такие жертвы? – качал он головой.

Шёл и ел на ходу каракульку колбаски. (Что успел схватить с холодильника.)

– А что делать. Любовь зла, – парировала женщина заумными словами из своих книжек.

– «Любовь никогда никого не удерживала от реализации своей мечты», – процитировала она чьи-то строчки.

– Всё правильно, – рассеянно качал головой мужчина. Наелся кажется. Спрятал остаток колбасы в карман брюк. Утер рукавом губы и обернулся.

Обнять не дала.

– А как? – возмутился Демид.

Вера сложила бантиком свои тонкие губы. Изрекла многозначительно, как театральная актриса.

– «Я вся – одна сплошная любовь к тебе. Даже, пожалуй, слово “любовь” – это ещё слишком слабо. У меня к тебе такое чувство, какое только разве к Господу можно питать: тут всё – и благоговение, и любовь, и послушание…»

И добавила строго:

– Имей терпение. Сначала платье подвенечное, родительское благословение, всё как положено. Я ж не какая-то Зинка.

Демид вытаращил глаза.

– Так, так, та-а-ак. Начинается.

– Что начинается?

– Что-что… Вынос мозга! Я думал, у нас все с тобой решено, ан нет, выкрутасы, штучки женские! Короче вот так я скажу!

Он шмыгнул носом и поглядел на лес, куда шел.

Ну да шел… Это ж безумие, шалаш он ради Веруньки в лесу собирался построить. Ага!

Чай он не мальчик кудрявый двадцати годочков та, организм свой студить и комарам скармливать!

– Уезжаю в город. Квартира у меня там.

– Наполовину Зинкина, – сухо внесла поправочку Вера.

– Ну да, – отмахнулся и скорчил физиономию мужчина. – А какая разница? А вот ты дорогуша решай: едешь со мной, или тут останешься!

Глава 6

Скворцов смотрел на Зинаиду и удивлялся. Силищи то в этой красивой женщине, из городу приехавшей, как у лошади тяжеловозной. За день она всю траву со двора, которую он скосил, собрала граблями, сожгла в огороде тонну мусора, перестирала все половики и матрасы, а ближе к вечеру, когда он невзначай к ней заглянул, стояла колола топором чурки на дрова.

– Не устала ты? – подошел он.

– Устала, – смеется Зинка. – Очень устала в городской квартире без дела лежать. Не срослось у меня в общем, с городом.

Скворцов не вытерпел и топор из ее рук отобрал.

– Сам наколю. Покажи, куда складывать.

– Ты что, не могу. Сама справлюсь, сама.

Скворцов поглядел внимательно на женщину. Лучи заходящего солнца высветили ее черные пряди волос, покрыв рыжиной.

– Красивая ты, Зинаида.

Засмеялась.

– А ты не смотри. Смотри Скворцов на молодых девчат, у которых детей нет.

– Мне что дети, – ответил задумчиво. – Когда хоть дети препятствием были?

Вышла на крыльцо Зинкиного дома, Зинкина свекровь.

– Сашка Скворцов. Чего забегал то? Не разведёнка она. Так, хорохорятся, помирятся, куда денутся.

– Ирма Семеновна! – повернулся к языкастой женщине мужчина. – А то я не знал!

– А я напомню, Скворцов. Ты чего, дрова колешь? Вот и коли себе знай, чи болтать встал?

– Зинаида! – на прощание у порога заявила свекровь, почти бывшая, – смотри тут, на мужиков соседних чтоб мне не велась!

– Вы забыли добавить, «проклятущая», – кивнула Зинаида.

– Хохмишь да? За тот случай прости. Злопамятная ж какая, слова ей не скажи. Я каждый день приходить буду, поняла? Внуков проведывать и тебя проверять!

– Приходите каждый день, дорогая свекровушка, – не выдержала и поклонилась в пояс женщине Зинаида. – С нетерпением будем вас ждать.

***

…А Вера плакала. Горькими слезами оплакивала свою несчастную, полную препятствий любовь. Лампочку она в библиотеке включать не решалась – деревенские ведь увидят, побегут ее на дом искать, чтобы пришла отключила и не жгла зря казенное электричество. Спать улеглась на столе, прикрылась шторами списанными.

– Уехал, бросил меня, вот и вся его любовь.

Женщина вздохнула и процитировала строчку из книги:

«Порой в жизни наступает, такой момент, когда тебя предали… На душе становится больно…Но этот момент уходит в прошлое, и мы снова живём полной жизнью.»

– Ах…

– Верочка! – вдруг раздался стук в окно. Оказалось – предатель Демид. Вера открыла окно и поёжилась. Мужчина схватился руками за прутья решетки, которой было оковано окно.

– Любимая. Я никуда не уехал. Так и знал, что найду тебя тут, открой дверь.

Вера отступила в темноту.

– Не открою. Если любишь, то… То…

Демид в сердцах махнул рукой, сплюнул громко и выкрикнул нервно:

– Хватит! Хорош по ушам ездить! Связался блин, с библиотекаршей! Просто открой, хотя бы потому что из-за тебя я не жрал, не спал, не уехал, из дома выгнан! И столько из-за тебя перенес!

– Но ты должен доказать… – робко гнула свою линию Вера.

– А пошла бы ты! – грубо оборвал ее на полуслове мужчина. – Надоела со своими цитатами! Самая умная нашлась!

И он ушел в темноту, отказавшись выполнять ее условия. Вера всхлипнула. Слёзы градом катились из ее глаз.

Глава 7

Лето промчалось за хлопотами. Зинаида гладила сыновьям рубашки и ждала их из школы.

– Ого, кто это? – как обычно пришел к ней Скворцов.

– Овечка с барашком, – жалобно посмотрела на соседа Зина.

– Ну я вижу. Куда их поселишь то?

Погладил по голове овцу, потрогал рожки барашка.

– У-у-у. Знатный козел будет.

– По правде говоря, я не знаю. Как похолодает, поживут в бане.

– Ты что, – прищурился Скворцов, поглядев на баню. – Туда их не нужно. Баня хорошая, печь поменять, да половицы и мыться будете. Не век же тебе к свекрови мыться ходить.

Зинаида раскраснелась.

– Все то ты знаешь… Не до бани нам.

– Будет у тебя Зинаида баня. Я сказал будет. А скотину коль завела, то я посмотрю тот сарай, – прошел к сараю мужчина. Открыл покосившуюся дверь, заглянул внутрь.

– Сносить его весной надо. – постановил он. -На это место поставить сруб. Там дальше я сам все дострою. А пока, временно, крышу подлатать чем есть, стекло в окно вставить, дверь поменять. Да сойдет зиму овечкам твоим пережить. Сам справлюсь. Ты только гвозди и стекло раздобудь.

Зинаида раскрыла рот в замешательстве:

– Ты что, Саша, не нужно. Ты не обязан решать мои проблемы.

– Так я по-соседски.

– Все-равно неудобно же, ты мне не муж.

Скворцов вышел из сарая и бегло на Зину посмотрел:

– Не муж, правильно.

Возникла неловкость. Скворцов просто смотрел на Зину, давая взглядом понять, что готов жениться хоть завтра.

Жаль, что Зинка не умеет мысли читать.

– Зина? – показалась у ворот свекровь. – Опять Санька-сосед тут. Тьфу ты!

Женщина прошла во двор к отскочившим в разные стороны болтунам. Разрушила атмосферу так сказать.

– Э-э… Тебе Санька тут мёдом намазано? Бегаешь кажный день к моей невестке.

Женщина сунула Зине в руку авоську с продуктами.

– Это чьи? Твои? – строго посмотрела Ирма Семеновна на овцу и барашка. – С ума девка рехнулась, животину развела. Чего встала говорю, неси в дом сумку. Встала она, платье напялила…

Ирма подождала пока Зинаида зайдет в дом и вошла в сарай вслед за вбежавшим туда Скворцовым.

– Скворцо-ов! Слышь, нет?

Мужчины внутри сарая не было. Пока старая женщина его высматривала, где-то наверху с крыши раздался стук.

Ирма из сарая выбежала обратно во двор. И задрала голову.

Ну точно, стучит молотком Скворцов. Чего-то прибивает там.

– Слезай говорю!

Зинаида принялась разбирать сумку и поглядела в окно. Свекровь смешно орала чего-то Скворцову, а тот делал вид что не слышит. Зинаида со смеху прыснула, но улыбку отставила – свекровь на всех парах мчалась в дом, опять будет нотации ей читать.

– Зинаида! – вбежав, принялась махать яростно пальцем Ирма. – Люди уже болтают неладное! Скажи ему, чтоб не ходил! А лучше ко мне перебирайтесь! Я знаю, что вы с моим Дёмкой помиритесь! Токмо людям устала это я объяснять! На каждый роток не накинешь платок!

– Ирма Семеновна, перестаньте. Где он, ваш сын? А нет его. Помощи от него тоже нет. Я парней в школу готовила в-одиночку. А тут вон хозяйство. Устала я.

– Деньги ей подавай! Какая корыстная! Ну дам я тебе денег, сама же не просишь! И так стараюсь с каждой вон пенсии, пакет продуктов вам принести! Не для меня рожали!

– Да знаю я.

– Его не корми, – поджала губы сурово Ирма. Кивнула в сторону окна. -Продукты не для него ношу! И знай, у мальчишек спрошу! А то видела я. Чай сидит тут, швыркает!