Читать книгу: «Огненный поцелуй для Снежинки. Возлюбленная Феникса», страница 2

Ксандр заключил меня в объятия, а я похлопал его по спине.

– Чем тебя кормят, что ты так растешь?

– Надо же догонять тебя.

Мы привычно померялись ростом. Кажется, у меня в запасе оставалось не больше пары сантиметров. Впрочем, говорят же, что второй сын всегда выше первого.

– Как там учеба? – поинтересовался он. – Ты, смотрю, стал все реже заезжать…

Я сослался на дикую занятость, но причина была, конечно, не в ней. С каждым годом пропасть между мной и родителями только увеличивалась. И если раньше казалось, что хотя бы мама меня понимала, то со временем я все чаще замечал, что ее больше волновали внешние приличия, чем то, что внутри. Поэтому мои красные волосы и неблагородное происхождение Одри так ее напугали. А ради чего я, собственно, рисковал жизнью, она, скорее всего, и не спросит.

Если бы не Ксандр, я бы чувствовал себя в родной семье совсем одиноким. Впрочем, его дни были расписаны, как у какого-нибудь министра. Он постоянно занимался с учителями, даже в выходные едва ли отдыхал. Представляю, как он ждал поступления в академию, где наконец-то сможет вздохнуть свободно.

Болтая о всякой ерунде, мы прошлись по коридору, украшенному фамильными портретами, и завернули в обеденный зал. Здесь суетились слуги, накрывая к ужину. В воздухе разливался аромат запеченной утки. Да, в академии так вкусно не кормят. Но там было кое-что ценнее – выбор.

Ненадолго оставив Ксандра и родителей, я поднялся к себе переодеваться. Стащил обгоревший пиджак, а за ним рубашку. Дыра на спине была довольно внушительной. Но почему на спине? Перо феникса разбилось передо мной, так что дело было не в нем. Ясно, что проделки Окрама, но объяснить, что именно случилось, могла только Одри. А Одри была далеко.

Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри снова поднимается буря. Хотелось прямо сейчас вылезти в окно, сбежать из дома, найти девчонку и долго и с чувством допрашивать. Сначала по делу, а потом как получится. Но так, чтобы ни от одного ответа не смогла уйти!

Я представил себе это так живо, словно Одри сейчас стояла передо мной. Но далеко в фантазиях зайти не успел, потому что в дверь постучали. Меня звали на ужин. Пришлось ускоряться. Надев свежую рубашку, я спустился вниз.

– Я вот думаю, – заговорила матушка, когда мы устроились за столом. – Может, отправить Ксандра в другую академию?

– А что не так с этой? – поинтересовался я, положив себе в тарелку картофель с трюфелем.

– Надо найти что-то частное, – продолжила мама, игнорируя мой вопрос. – Чтобы не набирали золотоискательниц.

Я поднял брови. Кого?

– Не волнуйся. – Отец махнул рукой. – Грант Георга отменили. К поступлению Ксандра в академии не должно остаться лишних людей.

Лицо матушки просветлело, будто она услышала приятнейшую из новостей.

– И правильно! – воскликнула она, беря в руки хрустальный бокал. – Говорят, у Георга в молодости был роман с какой-то простолюдинкой. И поэтому он считал себя обязанным заботиться о бедных. Но, спрашивается, зачем им магия?

– Они с ней родились, – возразил я.

– И что с того? – Мама вертела бокал в тонких пальцах.

– Отнимать дар – то же самое, что отнимать часть тела, разве нет?

– Марко… – тихо произнес отец, и в его голосе послышалась угроза.

Да, я помнил, что с матушкой спорить нельзя. С отцом можно, хоть и бесполезно, а вот с ней нет. Не в его присутствии, по крайней мере.

– Кстати, Марко, ты не видел новую модель магомобиля от де Росса? – Не дожидаясь моего ответа, Ксандр принялся сыпать цифрами, мощностями и скоростями. Он любил магомобили, хорошо в них разбирался и мог так долго и увлеченно о них рассказывать, что его обычно перебивали сразу, не давая теме развиться. Но сегодня ни отец, ни даже мать не стали возражать. И я послал брату улыбку, прекрасно понимая, с чего вдруг он заговорил о двигателях.

Самый крупный завод магомобилей в Рейнерии принадлежал отцу Дина. Когда Ксандр все-таки поступит к нам, обязательно их познакомлю.

После машин к острым темам мы уже не возвращались. Матушка пересказывала новости ближних и дальних родственников. Отец по большей части молчал. И когда ужин закончился, все как будто разом выдохнули.

Покинув обеденный зал, я вышел в коридор. Слушая Ксандра, рассказывавшего о своих успехах в огненной магии, лениво скользил взглядом по фамильным портретам. Здесь были мужчины и женщины со строгими, серьезными лицами. Интересно, их такими намеренно изображали художники, или они и правда редко улыбались?

Один из портретов, висевший в углу заворачивающего коридора, привлек мое внимание. Я резко остановился.

Не может быть!

Глава третья

Марко

На меня смотрел мужчина средних лет в военном мундире. На нем была треуголка, окаймленная белыми перьями, а из-под нее к вискам спускалась пара кудрявых красных прядей. Не рыжих, а именно красных. Еще неделю назад я бы решил, что художник просто подобрал не ту краску. Но сейчас…

– Ты чего? – удивился за моей спиной Ксандр.

Я приблизился к портрету и прочитал надпись на латунной табличке: «Генерал Алехандро Попеску». Если я правильно помнил, это был один из моих прапрадедов по маминой линии. Он стал героем войны с повелителем демонов, за что ему был пожалован дворянский титул.

В отличие от де Аллентайнов, мамин род был не так уж знатен. И если бы не этот генерал, они могли никогда не стать дворянами. Однако это не мешало им ко всем относиться свысока.

– Я вспомнил, что мне надо позаниматься. – Я обернулся к Ксандру.

Младший брат вcкинул брови.

– Завтра же суббота.

– Да, бывает, надо работать и в выходные.

Ксандр смерил меня взглядом и усмехнулся:

– А еще говоришь, что не похож на отца.

Я качнул головой. Вот же мелкий, умеет задеть за живое!

– Давай до завтра. – Я хлопнул его по плечу и, все еще чувствуя на спине его взгляд, направился в библиотеку.

В нашем особняке было весьма солидное собрание книг. Не академия, конечно, но все равно целый зал с полками, растянувшимися от пола до потолка. Здесь пахло бумагой и пылью. И царила своя, тихая атмосфера. Словно во всем доме время шло, как обычно, а именно здесь замедлялось.

Оставшись один, я подумал об Одри. Уже привычно, как о наваждении, с которым давно пора смириться. Как она там? Как прошел ее вечер? Я надеялся, что после допроса ее оставили в покое. Но убедиться в этом не было возможности. И это злило.

Как злило и то, что сделала Одри. Чем больше я об этом думал, тем сильнее росла уверенность, что она призвала духа специально. Она знала больше, чем говорила. Но увидимся мы с ней только в понедельник. Это еще два дня ждать…

Я заметил, что сжимаю кулаки, лишь когда побелели костяшки. Так, Марко, надо сосредоточиться на деле. Начнем с фамильного древа, потом поищем, нет ли книг, посвященных именно генералу. Должны быть.

Позвав Грету, я попросил принести в библиотеку свечи. Зажег их и, когда горничная вышла, углубился в исследования.

Одри

Проворачивая в голове разговор с Гарольдом, я поужинала в столовой и вернулась в нашу с Лекси комнату. Подруга читала и, увидев мой унылый и замученный вид, отложила книгу и пошла подогревать воду.

– Все будет хорошо, – сказала она, заваривая чай. – Ты что-нибудь придумаешь, я тебя знаю. Одри Лайн не сдается никогда.

Так не сдается, что иногда заходит слишком далеко.

И все же чай с Лекси помог немного расслабиться. Мы поболтали о книжках и всякой ерунде, как будто специально не касаясь чувствительных тем вроде Марко. Что, правда, не мешало постоянно о нем думать. Он присутствовал со мной всегда, жил во мне, словно дух.

Уходя ко сну, я надеялась, что увижу Окрама. Тогда в кабинете мы ведь не договорили. Но феникс почему-то не желал являться. Возможно, уехав с отцом, Марко был слишком далеко физически. А возможно, дух мог прийти ко мне, только когда мы оба спали, и огневик еще не ложился.

Проворочавшись без толку, я встала. За окном была темень, и подсвеченные часы на башне главного корпуса показывали два часа ночи. Все уже точно в это время спали. И мне надо. Как-то…

«Одри», – услышала я голос Неона, выглянувшего из-за приоткрытой дверцы шкафа.

Я испуганно посмотрела на Лекси. Она спала, отвернувшись к стене. Слава богам, не видела блудичка.

«Я голодный», – сообщил он.

«Пойдем прогуляемся. – Я надела халат и махнула малышу. – Только спрячься».

И оттопырила для него широкий карман. Правда, свет огонька было видно даже через плотную ткань, ну хоть не так ярко.

Покидать общежитие после одиннадцати вечера было запрещено. Комендантша запирала двери на ключ. Но девочки уже давно нашли способ выбираться на улицу в любое время.

На первом этаже в конце коридора была дверь на задний двор. Точнее, даже не двор, а закуток, окруженный по периметру кирпичной стенкой. Перед ней стояли здоровенные баки для мусора, прикрытые деревянными крышками.

Ночь выдалась лунная, и с левой стороны стенки были отчетливо видны зазоры в кладке. Тут и особой ловкости не требовалось, чтобы забраться на крышку одного из баков, а там перемахнуть через стеночку. В халате выходило не слишком прилично, но мне не хотелось одеваться. Вдруг Лекси разбужу? А посреди ночи меня все равно никто не увидит.

Опустившись на траву, я пошла к дорожке. Шаркая тапочками по мокрому от дождя гравию, я направилась к беседке, которую уже мысленно окрестила нашей с Марко. Жадно втянув носом аромат цветущей вишня, я почувствовала себя немного лучше. Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

Чуть поодаль от беседки обнаружился небольшой ручеек, посеребренный светом луны. Узкий, легко перешагнуть, зато вода в нем была чистой, и, создав горсть снега, я скормила ее блудичку. Неон вспыхнул и благодарно закружился над головой.

«Я не могу держать тебя в комнате, – сказала ему я. – Слишком опасно. Лекси может тебя заметить».

Почему-то уверенности, что она не донесет, у меня не было.

«Я буду с тобой», – упрямо ответил малыш.

«Со мной тебе тоже нельзя, – я задумчиво огляделась. – Давай ты будешь жить здесь? Обещаю приходить каждый день после занятий и тебя кормить».

Огонек снова описал круг, словно задумавшись, и наконец сказал:

«Хорошо. Но ты обещала».

Устало бухнувшись на скамейку в беседке, я наклонилась вперед и закрыла лицо ладонями. Произошедшее в ректорате продолжало преследовать меня, обжигая чувством вины. И ведь не повернуть время вспять и ничего не исправить…

«Ты расстроена?» – догадался Неон.

Я отняла от лица руки и посмотрела на огонька.

«Скажи, ты знаешь что-нибудь о фениксах?»

«Мама говорила, что они опасны, – блудичок вспыхнул ярче. – Но в той книге было написано, что феникс помог победить повелителя демонов».

Я сдвинула брови.

«В какой книге? – И потом вспомнила. Я же сама дала ему почитать монографию архимага Дарктуса. – Ах да, и что в ней было?»

«Картинка с огромной птицей, охваченной пламенем. Она закрывала половину неба. – Блудичок сделал паузу и мигнул. – Если фениксы такие большие, лучше держаться от них подальше».

«Картинка – наверняка преувеличение, – успокоила я своего духа. – Но ты расскажи, что точно было написано в книге. Даже если ты что-то не понял, мне все равно может пригодиться».

У Неона оказалась удивительная память. Хорошо бы он мне так помогал с экзаменами!

Малыш принялся зачитывать строки из монографии, словно вместо него со мной говорил сам архимаг Дарктус. И чем дольше я слушала, тем больше удивлялась.

Эх, как бы рассказать об этом Марко! Но как с ним увидеться?

Сердце заболело, как раненое. Ну почему я такая дура? Почему не выслушала его в ректорате?

Боль сменилась на душащее чувство вины, схватившее за горло. Казалось, я подвела не столько Марко, сколько саму себя. Он полез за мной на карниз. Он меня поцеловал…

Я коснулась пальцами губ, пытаясь вызвать воспоминания. Все было как в тумане, потому что я сама была в тумане от отчаяния и паники. А нужно было всего лишь ему довериться… Впрочем, именно с доверием у меня, похоже, и были проблемы.

Я глянула на свое левое запястье и потерла метку. В тусклом свете летающего перед носом блудичка она казалась темнее, чем раньше. Словно до этого сама метка не была уверена, поселится она у меня на руке или нет, и вот теперь приняла окончательное решение.

Мы с Марко были связаны. Несмотря на все, что произошло. И надо как-то рассказать ему о монографии Дарктуса и полковнике Попеску. Может, написать записку и передать через Дина?

Идея мне понравилась, и я встала.

«Неон, спрячься, – сказала я ему. – Завтра я тебя проведаю. Обещаю. А сейчас мне надо возвращаться в общежитие».

Башенные часы показывали три ночи. Или утра, тут как посмотреть. Даже если не засну, все равно надо возвращаться, пока меня никто не увидел. Тем более в таком виде.

Я плотнее запахнула полы халата.

На прощание огонек коснулся моей щеки, пощекотав ее теплом, и спрятался за беседкой. Я же направилась сквозь заросли к освещенной фонарем дорожке. Подул ветер, заставляя поежиться. В воздухе почудился знакомый, почти родной запах одеколона.

Я обняла себя руками и горько усмехнулась. Уже мерещиться начало.

До дорожки я так и не дошла. Чья-то широкая ладонь зажала мне рот, а вторая рука обхватила за талию. В мгновение я оказалась прижата спиной к чему-то твердому и горячему.

Мягкие губы коснулись моего уха, посылая по телу сладкую дрожь.

– Не пора ли нам поговорить?

Марко

Изучение биографии моего предка закончилось тем, что в два часа ночи я все еще думал об Одри. Нет, и в книге я узнал нечто интересное, но чем дольше читал, тем сильнее хотелось ее увидеть. Поговорить. Понять, что именно она скрывала.

Это наваждение довело до того, что прямо посреди ночи я пошел в отцовский гараж и взял один из магомобилей. Мчался с ветерком по пустым улицам, влажным от прошедшего дождя.

Понятно, что Одри сейчас, скорее всего, спала, и в любом случае пришлось бы ждать до утра. Разумнее было бы и мне лечь спать. Но когда дело касалось ее, доводы разума больше не работали. Я хотел ее видеть. Дух во мне хотел ее видеть. И когда наши цели совпадали, меня переполняло энергией. Я был готов свернуть горы и в таком состоянии просто не мог спать. И ждать тоже не мог.

На ночь ворота академии, конечно, запирались. Но кто не знал о дыре в заборе, тот тут не учился! Припарковав магомобиль чуть поодаль, я направился к решетчатой ограде. Два толстенных прута, скрытых за кустом жасмина, чьей-то сильной рукой были раздвинуты в стороны. Протиснуться не составляло труда. Дальше пробежать мимо сарайчика мистера Шира и к парку.

По идее мне стоило вернуться в общежитие к Дину и все же дождаться утра. Но словно невидимая сила потянула меня к скрытой беседке.

Казалось, что Одри там. Глупо, иррационально. Что ей делать на улице посреди ночи? Часы на башне показывали три утра. Нормальные люди в это время спят. И она наверняка спала. Но тяга внутри была такой сильной, что я не останавливался.

Что-то подобное я чувствовал, когда ей угрожала опасность. Правда, в этот раз я не думал, что Одри в беде. Мне просто хотелось проведать ту самую беседку под цветущими вишнями. Да, скорее всего, ее там не окажется. И все равно…

Выйдя на освещенную фонарями дорожку, от которой до беседки рукой подать, я вдруг увидел ее. В белом мягком халате и домашних тапочках. Она как будто направлялась в душевую, но, заблудившись, каким-то образом оказалась в парке.

Потянуло протереть глаза.

Это действительно она. Одри. Среди ночи гулявшая по академическому парку. Причем именно там, где я и думал ее встретить.

В груди разлилась радость, что это она. Я хотел ее увидеть и увидел. Но вместе с тем откуда-то из глубин поднялись волны гнева. Я так и представлял, как Одри сейчас сбежит и снова ничего не объяснит. Или опять использует тот же трюк.

Я вытащил из кармана носовой платок и перевязал им запястье, помогая себе зубами. Теперь моя метка была закрыта, уже так просто не коснешься. Во всяком случае, на этот раз я точно успею ее перехватить.

Чтобы не оставить Одри шанса сбежать, я зашел к ней за спину. Двигался тихо, как тень. И, приблизившись, схватил ее за талию, а свободной рукой зажал рот, чтобы не кричала.

– Не пора ли нам поговорить? – прошептал на ухо, борясь с внезапным соблазном это самое ухо прикусить.

Нет, Марко, не отвлекайся.

Одри напряглась, обхватила мою руку, но убрать ее не смогла. Замычала что-то мне в ладонь.

– Ты не будешь кричать? – спросил я.

От ее волос пахло цветочным шампунем. Сладким, как розы. Хотелось зарыться в них носом, втягивать аромат полной грудью и прижимать ее к себе. А еще лучше усадить на колени и целовать, пока не наступит утро.

Возможно, я это и сделаю. Но сначала – поговорить.

Когда Одри мотнула головой, я осторожно убрал ладонь.

– Что ты тут делаешь посреди ночи? – прошипела она.

– А ты? – Я мог спросить то же самое.

– И вообще, как ты меня нашел? – В ее голосе слышалось негодование.

Она злилась, как и я. Только вопрос, у кого было больше оснований.

– Пойдем-ка. – Продолжая обнимать за талию, я увлек ее в сторону беседки.

– Пусти, – пробурчала Одри, но особенно не сопротивлялась. Только возле деревянных ступеней все же вывернулась. – Ты знаешь, как меня напугал?

– Напугал? – Я усмехнулся. – Напугал – это когда ты разговариваешь с человеком в кабинете, а через секунду этот самый кабинет превращается в пепелище, а ты ничего не помнишь.

Одри так очаровательно прикусила нижнюю губу, что злиться на нее становилось сложнее.

– Прости, я… – Она тяжело вздохнула. – Я все не так поняла. Решила, что ты забрался в кабинет ректора за пером и что вот-вот у меня его отнимешь.

И так она решила уже после того, как я ее поцеловал…

– Я не имела права использовать твою… – Она снова вздохнула, глядя себе под ноги. – Одержимость.

– Одри, – произнес я со всей серьезностью. – Расскажи мне все, что ты знаешь об этом духе. Ничего больше не скрывая.

Мы присели на скамейку в беседке, но держались на расстоянии. Злость внутри меня больше не кипела, и это было опасно. Одри мне слишком нравилась, а для дела нужно было отринуть все симпатии. Слушать внимательно, чтобы не дать ей ничего скрыть.

– Когда я… – Она снова облизнула губы. – Когда я коснулась твоей метки…

Она бросила взгляд на мое запястье и, заметив платок, чуть сдвинула брови.

– Тебе не нужно от меня закрываться, – сказала она.

Я выгнул бровь.

– Правда?

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга. Несмотря на полумрак ночи, мне казалось, я хорошо видел ее глаза, их печальное, немного виноватое выражение.

– Впрочем, ты прав. – Она отвела взгляд первой. – Я бы сама себе больше не доверяла.

– Что случилось после того, как ты коснулась метки? – Я вернул нас к теме.

– У тебя за спиной появились огненные крылья. Я не преувеличиваю. – Она качнула головой. – Пожар начался из-за них. Но Окрам…

– Окрам?

– Он сказал, что его так зовут. Хотя не думаю, что это настоящее имя.

Значит, в ту ночь дух меня прекрасно слышал.

– Это я ему его дал, – пояснил я.

Одри кивнула и продолжила:

– Я попросила его потушить пожар. Но до того как у тебя за спиной выросли крылья, Окрам притянул к себе перо феникса. Стекло разбилось, а само перо исчезло. Оно было частицей его силы, так он сказал.

– Потому что Окрам – феникс? – заключил я.

– Да, – ответила Одри на выдохе и тут же затараторила: – Но, поверь, до того момента я об этом не знала. Иначе бы обязательно сказала.

Я снова выгнул бровь, и она заметно занервничала и начала теребить полы своего халата. На груди тот слегка разошелся, и в свете луны был виден край ночной сорочки. Обычной хлопковой без всяких вычурных кружев, что все равно не помешало моим мыслям потечь в ненужном направлении.

Заметив мой взгляд, Одри торопливо запахнула халат и, кажется, покраснела.

– Я-я кое-что узнала про фениксов, – заикаясь, проговорила она. – Точнее, про одного. Во время войны с демонами один из них сопровождал некоего генерала…

– Алехандро Попеску, – закончил я за нее.

Одри округлила глаза.

– Ты знал?

– Прочитал сегодня в домашней библиотеке, – пояснил я. – Попеску был моим прапрадедом по материнской линии. И у него были красные волосы.

Одри наклонилась вперед, как будто боялась пропустить, что я скажу дальше. А мой взгляд снова упал куда не следует. За краем сорочки виднелась аппетитная ложбинка. Нет, приходить к ней ночью было плохой идеей!

– То есть он был одержим тем же духом? – спросила Одри.

Я моргнул, осознавая, что чуть не потерял нить разговора.

– Нет, не совсем. Точнее, не знаю наверняка, что было у генерала, но я не одержим. Не в привычном понимании. Окрам был во мне, скорее всего, с рождения и сейчас пробудился.

– Из-за чего? – Она задала правильный вопрос.

В ту минуту мне показалось, что я знаю на него единственно верный ответ.

– Из-за тебя, Одри.