Мечта жизни, или Наследство отменяется

– Извини, сестренка, но мы переборщили с вином. Ты кстати как себя чувствуешь?

Марте так нравилось, как он ее называет сестренкой, что подумала, от таких слов она чувствует себя прекрасно и ответила:

– Хорошо.

– Вино крепкое было. Убило Беатку. Меня сморило. Ты как?

– Нормально – Марта не стала пояснять, что не пила вино. – А Алисия Марековна где?

– В бассейне, наверное. Она не ужинает. Фигуру бережет. На счет этого она молодец. Ответственная. Видишь, как выглядит. Как ровесница моя. Иногда не могу ее мамой называть при посторонних. Ты-то ужинать будешь?

– Конечно.

– Чего тебе положить? Буду за тобой ухаживать. Можно?

– Конечно. – Марта осмотрела стол – буду рыбу и вон тот салат.

– Одобряю ваш выбор. Блюдо шеф повара – засмеялся Кристиан – я тоже это буду.

Некоторое время они ели молча, потом Кристиан подал признаки желания общения:

– Плохо, что мы не знали друг друга раньше. И странно все это.

– Что?

– Что отец про тебя поздно узнал. Нам поздно рассказал. Могли бы раньше познакомиться. Все легче было это принять.

– А вы тяжело это приняли?

Кристиан задумался и вздохнул. Он доел рыбу, вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула.

– Не тяжело, а неожиданно. – Он посмотрел в тарелку Марты – положить тебе добавки.

– Нет. Я наелась.

– Пойдем тогда в зал. На диван.

– Пойдем – согласилась Марта.

Брат встал, отодвинул ей стул и, сообщив Зине, что они поели, пошли в зал.

За окном мужчина, отложил метлу и не шкрябал больше ею по бетону. Зато взял аппарат, похожий на пылесос сдувал листву с газона.

– Обожаю огромные окна в пол, от них светло, просторно и свободно. А еще, сидя в комнате, чувствуешь необъятную красоту природы. Вот она, рядом – поделилась Марта впечатлениями, потом вздохнула и продолжила прерванную тему разговора – отец все время знал обо мне. С самого моего рождения. Даже раньше.

Марта села на диван, где она сидела сегодня с Беатой, а Кристиан сел на то же самое место в кресло, закинул ногу на ногу и спросил:

– Вы общались?

– Нет. – Девушка помахала головой – ни разу.

– Почему?

– Я не знаю. – Она пожала плечами, задумчиво смотря в окно. – Это тайна покрытая мраком.

– Чего?

Марта посмотрела на сводного брата, да ему действительно интересно все то, что она говорит, вспоминает, рассказывает. И она говорила, вспоминала и рассказывала с удовольствием и ощущением благодарного слушателя.

– Я тоже хотела бы в этом разобраться. Моя мама жила со мной в богом заброшенной деревне. Хотя имела диплом финансиста. Что ее толкнуло уехать из Москвы, думаю, никогда об этом не узнаю, как бы мне это не хотелось.

– Может она сбежала от моего, то есть нашего отца?

– Я не знаю.

– Хотя, чего от него сбегать? Он же хороший человек был. Честно. Это не только я так считаю.

– Я верю. Я не собиралась тебя в этом разубеждать.

– Ты знаешь, как он меня воспитывал?

– Как?

– Как мужчину. Как помощника. Как друга. Как наследника.

– Мне иногда больно и обидно, что у нас не было времени. Совместного времени, чтобы поиграть, почитать, поговорить, посмотреть кино, наконец.

– Отец не любил кино. В детстве отец часто играл со мной.

– Вот видишь. А я это не знала. Обидно. Что я знаю о нем? Какой он был? Я знаю только его почерк. Такой интересный, красивый. Мне приятно читать его письма. Мне так приятен его почерк. Ничего о нем больше не знаю. Вот как вы играли?

– Моей любимой игрой была «тайные послания» – весело усмехнулся Кристиан, вспоминая приятное времяпровождение.

– А что это?

– Отец делал тайник, к примеру, в кухне в банке из-под кофе, либо в саду, под упавшим старым деревом, либо возле бассейна под сводом зонта. Давал мне некоторые несложные подсказки, где именно тайник. Я его без труда находил, а там «тайное послание». К примеру: купить к чаю конфет или помочь садовнику распилить и убрать то самое упавшее старое дерево. Разные веселые, не сложные, интересные и удивительные задания, которые радовали меня. И его. Только послание зашифровано кодом, который известен только мне и ему. Знаешь такие простенькие коды – картинка соответствует букве алфавита. Забавно, весело и в то же время чувствуешь себя шпионом, агентом ноль-ноль семь. Бонд. Джеймс Бонд. Вот так и играли.

– Забавно.

– Жалко, что мы не встретились раньше. Я бы и тебя брал в игру.

– А Беата тоже играла с вами?

– Нет. Она маменькина дочка, – засмеялся Кристиан – я понимаю, почему отец лишил ее наследства.

– Как?! – изумилась Марта – отец лишил ее наследства?

– Да. Оставил только половину квартиры в Варшаве. Ты не знала?

– Откуда?

– Ну, да, точно. Получается, он отписал все мне. Бизнес, замок, две квартиры в Варшаве, ну и машины естественно. Я так предполагаю, что он действовал по размышлению, что Беата не организована, ветреная хохотушка. Я, конечно, другого мнения о сестре – она молодая, веселая, беспечная. Ни дня не работала, только по клубам бегает. Но этот возраст пройдет, и она возьмется за ум. А мне он оставил все, зная, что я не профукаю, не продам, не потеряю ничего, и всегда буду делиться с сестрой и мамой.

– Подожди, Кристиан. А Алисия Марековна тоже ничего в наследство не получила? Извини, конечно, что я интересуюсь. – Марта поторопилась объяснить – это конечно некультурно. Прости. Можешь не отвечать.

– Чего это? Мы одна семья. Ты имеешь право знать. – Махнул рукой Кристиан. – Я всегда думал, что отец отпишет мне российский бизнес, потому что я очень хорошо знаю русский. Беата тоже знает, но всегда думал, что ее отец оставит на родине. Парням привычнее и легче менять место жительства. Я бы без проблем переехал в Москву. Но отец распорядился иначе. Поделил между мной и тобой. Вторая половина квартиры в Варшаве досталась маме.

– Я не знаю уместно ли это сейчас, но я тоже не знала о наследстве. Оно мне как снег на голову упало.

– Какой снег? – не понял Кристиан.

Марта засмеялась:

– Ну вот, а ты говоришь, что хорошо знаешь русский язык. Объясняю выражение: упасть, как снег на голову – означает неожиданность, неожиданную новость. И не всегда радостную.

– А тебе эта новость радостная была?

Марта тяжело вздохнула:

– В некотором роде. В тот момент моей жизни любая новость была радостной.

– Как это?

– Дело в том, что в то время, когда меня адвокат разыскивал с новостью о наследстве, я приехала в Москву. Как говорится – на заработки. С Анечкой приехала. С подругой. В общем, нас выкрали.

Марта поежилась, вспоминая те кошмарные дни.

– Чего? – вытаращив глаза, изумился Кристиан – в смысле, вас украли?

Она еще ни разу, ни кому не рассказывала о событиях, пережитых в то страшное время. На самом деле это была негласно запретная тема, к которой никто не хотел возвращаться: ни Аня, ни Оля, ни Митя, ни, естественно, Марта. Но, как-то само собой так пошло, и она поняла, что Кристиану она могла все рассказать, причем без страшных для себя последствий в виде паники, тревоги и опасности. И она рассказала:

– Да. Я сбежала. А Анечку долгое время держали, как это правильно сказать, в загородном доме взаперти. Мучали ее, били. А я в это время, без документов, без денег скрывалась с детьми, сбежавшими из интерната. Потом парень, который нас выкрал, убил девушку Соню. Босса поймала полиция и посадила в тюрьму. Там было много убитых. Ужас. Страшно вспоминать, но все это уже в прошлом.

– Кошмар какой. А зачем вас выкрали?

– Хотели в рабство продать.

Кристиан развел руками:

– В смысле в секс-рабство?

– Да. А потом мы помогли вернуться детям в приют. А меня разыскал нотариус с завещанием. Он принес мне печальную новость, что отец, которого я ни разу не видела, умер, но оставил мне наследство. Через некоторое время я радовалась этому наследству. Я сейчас объясню тебе. Дело в том, что деньги открывают многие двери и дают больше возможностей. Если бы у меня не было денег нашего отца, не было постоянного дохода от фирмы, не было жилья, то я бы не смогла оформить опеку над Митей и Олей.

– Опеку? Ты оформила опеку? Над кем?

– Олечка и Димочка – это брат и сестра, которые спасли меня. Помогли мне. Не позволили умереть с голода. Но я еще не до конца оформила опеку. Но юристы говорят, что осталось пять минут работы и все. Дети будут постоянно жить со мной. В загородном доме нашего отца. А опеке подавай – она стала загибать пальцы – постоянный доход, который может обеспечить меня и двух детей из расчета на каждого человека, жилье, работу, мужа и кучу еще бюрократичных требований.

– А муж у тебя есть.

– Нет, но этот вопрос перекрылся деньгами.

– Ты купила опеку? В смысле подкупила?

– Нет. Юристы доказали, что мой доход перекрывает этот обязательный пункт в списке требований, правил, документов и законов.

– Да – задумчиво протянул Кристиан – ну ты даешь. А ты слышала, что приемные дети испытывают своих родителей на прочность. Ты это как переживешь?

– А я это уже пережила – заявила Марта – слишком много было у меня испытаний на прочность. Я имею в виду и от самих ребят и от бандитов. Мы вместе столько пережили за то время, что нормальные люди и за всю жизнь не переживут. Так что мне это не грозит. Так что наследство открыло мне большие возможности и скоро у меня будет полноценная семья. Только сначала дети, а потом я выйду замуж.

– А вообще есть за кого?

Марта скромно улыбнулась:

– Ну как? Есть на примете один очень хороший человек. Но он еще не догадывается, что я на него глаз положила.

– Ох, – засмеялся Кристиан – коварная женщина.

– Расскажи мне еще про отца – попросила Марта.

– Он добрый был и справедливый. Где-то за неделю до смерти он сказал мне, чтоб я заботился о ВСЕХ женщинах моей семьи. Я засмеялся, говорю, пока не собираюсь заводить жену, а о маме и Беате и так забочусь. Он тогда разозлился на меня. Я махнул рукой, думаю, ну какая ему разница, женюсь я или нет, сегодня или завтра, можно подумать он сможет что-то изменить. В общем, мы не разговаривали. Он на меня чего-то разозлился. Я на него чего-то обиделся. Потом понял, что глупо все это. Собирался помириться, но меня отправили в командировку, я уехал. А через несколько дней он умер.

– Как он умер? От чего? Сердце? – успевала Марта спрашивать, пока брат печально вздыхал и вспоминал.

– Да. Хотя он никогда не жаловался. – Кристиан тяжело вздохнул. – Как-то на душе тяжело. Чувствую недосказанность. Недоговорили мы. Не помирились.

– Кристиан, ты не виноват. Не бери в голову. Все люди ссорятся, мирятся. Это нормально. Ты же не мог знать, что так случится. Сердечный приступ может в любую секунду застать человека. Не думаю, что тебе было бы легче, если бы в тот момент вы уже помирились. Было бы также тяжело от смерти отца. Ты не вини себя. Нужно продолжать жить и заботиться о своих женщинах.

– Спасибо тебе, Марта – покачал головой сводный брат. – Я рад, что у меня есть сестра-психолог. Слушай, психолог, поздно уже. Может, спать пойдем.

Он взглянул на часы и сообщил:

– Половина одиннадцатого. Ох. Спать пора. Завтра мне еще на работу съездить надо. – Развел руками – сегодня-то не получилось.

За приятными и сердечными разговорами со сводным братом, Марта и сама не заметила, как за окном стемнело. Она объяснила ему, что хочет погулять возле бассейна, и когда он, пожелав спокойной ночи, поднялся по шикарной гранитной лестнице на второй этаж, Марта отправилась в парк на встречу с Зиной.

Ни капли не жалея, что опаздывает, ведь договаривались в десять встретиться на лавочке, а уже почти одиннадцать часов. Разве можно жалеть о времени проведенным со своим братом в душевных разговорах, приятных воспоминаниях отца.

Но потом, Марта, естественно пожалела.

Она прошла по полутемным тропинкам и дорожкам к лавочке, на которой сидела днем. Метрах в двух от нее горел тусклый свет фонаря. Марта давно обратила внимание, что все фонари не яркие, видимо приглушают электричество, или лампочки вкручены слабенькие, поэтому освещалась часть дорожки. А большая ее часть была темна, сам парк вообще утопал в темноте. Только небо, чуть светлее, чем округа, просвечивалось через вековые сосны и ели.

И никого. Только сова, встревоженная ночной гулякой, как себя прозвала Марта, взлетела с одной сосны и полетела вглубь парка, на прощанье громко ухнув.

Темнота Марту пугала. Поэтому она устроилась на освещенной части лавочки и стала ждать Зину.

На улице стало прохладно. Скоро осень разгуляется. Будет гулять по территории парка и показывать свой характер с переменчивым настроением. То творческое и милое, то жестокое, а иногда грустное.

Сейчас она была в задумчивом настроении – вроде и пришла Осень, но Лето еще может погулять по парку. Как бы говорила: «Разрешаю. Гуляй. Мой расцвет настрой творящий краски наступит позже. Может завтра. Посмотрю по настроению».

Марта просидела с полчасика, чуть продрогла, и пошла обратно в замок, надеясь, что двери не закрыты на ключ, замки и засовы. А то придется звать и кричать, чтоб ее впустили, отогрели и спать уложили. Именно этого она хотела больше всего и именно в этом порядке.

Чтобы сильно не бояться и не трусить в темноте, она набрала номер телефона Анечки, извинилась, что не позвонила раньше, потому что заболталась с Кристианом. И он прекрасный парень, отличный брат, и она начинает к нему привыкать. Потом узнала как дела на фирме, и попросила днем позвонить Диме и Оле и рассказать, что у Марты все хорошо, и она их любит.

А подойдя ближе к замку, она увидела движение в окне на втором этаже – Зина закрывала плотные шторы.

– Во как. – Удивилась Марта и пропела – я пришла – тебя нема, обманула, подвела.

***

Спала Марта, на удивление, хорошо. Видимо подействовала прогулка на свежем воздухе перед сном. Вчера она вернулась в замок, сделала себе горячий чай, на кухне его выпила и поднялась по шикарной мраморной лестнице (ну вот, покоя ей не дает эта божественное произведение строителей) в комнату, приняла душ и легла спать.

Утром, проснувшись, пошла на поиски Зины, которая «обманула, подвела и не пришла».

Проходя по коридору, задумалась и стала считать, если вчера вечером она видела Зину в окне рядом со входом, то которая из дверей завела бы ее в ту комнату. Если бы она решила найти ее здесь.

Но подсчеты не привели к результату, ориентировалась она плохо, причем это знали все, даже Митя с Олей ее всегда за это называли Совой, которая днем сидит на дереве и ничего не видит. Зато логика подсказывала, что в это время суток Зина должна уже быть на своем рабочем посту – на кухне.

На кухне ее не оказалось, зато помощница Вики подсказала, где можно ее найти, а именно: в подвале с продуктами или небольшом складе с закрутками.

Марта не стала ждать и вышла на улицу, на крыльце они и встретились. Зина – в руках пакеты с продуктами – стала объяснять и извиняться, она-то не забыла о встречи с девушкой, она полночи пронянчилась с Беатой.

Выяснилось, что сестре было плохо от вина, ее тошнило, а Зина за ней ухаживала.

– Давай сегодня на той же лавочке в десять часов – предложила Зина. – Я как раз освобожусь. Не думаю, что опять повторится вчерашний вечер. Бедная Беаточка. Совсем пить не умеет. Надеюсь, на свой день рождения она не станет напиваться.

– Я тоже не умею пить – призналась Марта, – у меня такая же реакция, как у нее.

– Странно. Слушай, Марточка, давай вечером я тебе все расскажу. Что да как, да почему. Эта семья полна тайн и секретиков. Твой отец любил их разгадывать. Поверь, мне есть, что тебе рассказать. В жизни такое бывает, только и удивляешься. Вот ты знаешь кто у нас садовник?

– Нет. Не знаю.

– Вот. Я тебе все-все расскажу. Приходи – посекретничаем – она хитро засмеялась, воодушевленно запрокинув взгляд вверх.

Лицо ее изменилось, настроение пропало, она засуетилась, заторопилась, распрощалась и быстро вошла в дом, даже не поинтересовавшись, будет ли Марта входить.

Марта опешила резкой перемене настроения домработницы и взглянула на окна замка – никого, кто мог бы испортить его женщине. Она постояла перед закрывшейся за Зиной дверью, развернулась и пошла на прогулку по парку.

Ранний осенний парк притягивал взор насыщенными красками, свежестью воздуха, ароматами поздних цветов и буйством эмоций, родившихся в груди. Марта пошла по тропинкам. Некоторые из них были вымощены брусчатыми камнями, некоторые вытоптаны частыми прогулками людей, некоторые отсыпаны гравием. И весь парк поражал своей многогранностью. Во всем. В деревьях – от дубов и ясеней, до елей и кедров. В кустарниках – от гибискуса и сирени, до рододендрона. В лавках – от старомодных до современных.

Любуясь красотой и вкусом парка, она добрела до старых хозяйственных построек. Здесь редко ступала нога человека, а руки вообще не доходили. Деревянные наполовину прогнившие постройки желали, чтоб их снесли, а на их месте выстроили новые каменные. Марта заглянула в одно из окон. Там был инвентарь садовника, старые груды хлама и ненужных вещей. Ничего красивого для взора.

Она развернулась и пошла любоваться прелестями парка.

***

– Я всего лишь познакомлюсь. Чего тут страшного? Я же ничего не буду ей говорить про Марту. Вот Марта вернется с Польши, а мы ей все на блюдечке с голубой каемочкой преподнесем. Сюрприз.

– Не нравится мне все это – с опаской заявил водитель Илья. Интуиция часто спасала ему жизнь. В данном случае угрозы не виделось, но плохой исход событий предвиделся. Поэтому он пытался вразумить Анну, но безрезультатно.

– Она и сама ведь хочет докопаться до истины. Ты только представь себе, что твоя мама скрывает от тебя, что училась в институте, что жила в Москве, что у нее такой прекрасный жених… был. Она родила ему Марту. Вот только представь.

Парень недовольно цыкнул языком.

– Илюша, – протянула Аня – ну что ты, в самом деле? Чего ты боишься?

– Почти ничего, – честно без нотки веселья ответил водитель – но думаю, что Марта не одобрит ваше, Аня, рвение. Ей и так тяжело…

– Да знаю я, – нетерпеливо прервала Аня – не напоминай мне об этом каждые пять минут. Именно поэтому хочу помочь.

Она смотрела в окно автомобиля, вглядывалась в лица, рассматривая играющих на площадке детей, сидевших на лавочках бабушек, дедушек, мамочек и нянечек. Аня нервно вздохнула, дала понять Илье, что она переживает еще сильнее, чем сама Марта. Посидела, повздыхала и сообщила:

– Илюша, Марта сама хотела докопаться до истины. А мы с тобой очень сильно ей помогли. Она приедет и похвалит нас.

– Не уверен.

– Мы ведь ей время сэкономили – настаивала Аня. – Это хорошо.

– Не думаю.

– Ну что ты! в самом деле?. Не думаю… не уверен… что с тобой? Пойду я.

– И что вы ей скажете? Вы только подумайте, мать Марты не просто так уехала из Москвы, бросила все, цивилизацию, возможность работать в престижной фирме, диплом даже не взяла, беременная уехала, а может даже сбежала. Непонятно от чего, может и от родственников – неизвестно. Но факт остается фактом – она даже не взяла диплом, открывающий ей двери для работы в офисе. Она даже не вернулась за ним, когда родилась Марта. Почему? А вы хотите сейчас прийти к тетке Марты и сказать – здравствуйте, ваша племянница объявилась, любите и жалуйте. – Он развел руками, показывая на воображаемую племянницу. – Нельзя.

– Я не собираюсь так говорить.

– Надо все разузнать, а потом выходить на контакт.

– Илюша, ты – зануда. Я всего лишь хочу посмотреть какая она.

– Какая, какая? Вон, посмотрите – не обращая внимание на «зануду», водитель махнул головой в сторону гуляющих людей.

– Уже посмотрела, полюбовалась.

Она открыла дверь. Илья выскочил из машины, попытался возражать.

– Илюша! – строго остановила подруга Марты и направилась к детской площадке.

Ох, как его бесила ее манера разговора, бесило, как она его называет. Ласково и в тоже время строго.

И что он может ей сказать? Просить не называть его так? Так она не послушает. Девушка сама себе на уме. Так еще и лучшая, близкая и единственная подруга Марты – его непосредственной начальницы, хозяйки автомобиля, водителем которого он является. А эта Аня называет его строжайше ласково Илюшей. Вложила в его имя всю свою доброту и строгость. Дуэт доброты и строгости в исполнении одной хрупкой девушки для одного сильного и стресоустойчивого мужчины – это взрыв мозга.

– Блин – выругался Илья и сел обратно в машину, стал наблюдать за единственной, лучшей и близкой подругой хозяйки: Аней.

Аня присела на свободное место на лавочке возле женщины лет сорока. Девушка знала, что сестру Оксаны Максимовны зовут Елена Максимовна. Много лет назад Оксана оставила ей доверенность на получение диплома из института, а сама уехала в деревню Норки. И больше никогда не возвращалась в Москву. Так на нее вышла Марта. Вернее Марта на нее не выходила. Она всего лишь сделала запрос в институт финансов, где находится оригинал диплома ее матери. Официальный ответ прислали, указав доверенность и доверенного – Елену Максимовну Грекову. Но не дождалась результата поисков, уехала на день рождения своих сводных брата и сестры. А вчера служба безопасности фирмы «БигФудХаус» нашла тетушку и передала Ане адрес Елены Максимовны.

Аня откладывать в долгий ящик знакомство с тетушкой Марты не стала, вызвала Илюшу и отправилась на ее поиски.

Женщина наблюдала за ребенком, катающим машинку в песочнице. Держалась она отдельно от всех, чуть отстраненно, пряталась от солнца и, задумавшись, морщилась. Морщинки выдавали, и писали на ее лице грусть, озабоченность повседневными делами и тревогами.

На Аню она не обратила никакого внимания.

Аня взглянула на Илью, тот сидел в машине и внимательно за ней следил. Именно следил. Она повела бровью. Наверное, Илюша прав. Что она может сказать этой женщине.

Марта вернется от своих новоиспеченных родственников и приедет сюда, если…

… если сама захочет.

Слишком много вопросов в жизни Оксаны Максимовны.

***

Ночь – время нечисти. Они выходят на охоту.

Марта закричала и побежала.

И побежала со всех сил. Побежала на свет в замке. В огромном красивом замке есть люди. Не оборотни и ведьмы, а люди. Они спасут ее.

Быстрее от мертвой Зины, от лавки, на которой они собирались встретиться и поговорить. Быстрее. Быстрее.

Только не видеть кровь. Так она и сделала. Стараясь не смотреть на окровавленную голову женщины, убегала. Платье все время разлеталось на ветру и приходилось придерживать подол, чтоб не оголялись ноги.

Мысли взрывались в голове, причиняя боль сознанию, напоминая, что в жизни любой шаг нужно обдумывать. Процесс трудоемкий, но повышающий вероятность безопасности. Марта успела себя отчитать, заметив, что ужас отступает. Какие бы события не последовали с этой секунды, изменить произошедшее уже не в её силах. Оставалось только вызвать полицию.

Вот только люди в обличии полицейских – не лучше оборотней и ведьм. И они совсем ее не спасали, а топили в ужасе, подозрениях и недовериях.

Полицейский Стефан Войцеховский явно не верил Марте и всем своим видом это показывал. Он строго и неуважительно смотрел на иностранку. Понять кого она представляет – овечку или волчицу в овечьей шкуре – задача сложной степени решения. Но сам процесс вычисления был необходим.

«Русская. Чего ей дома не сиделось? – мысленно возмущался он. – До нее все спокойно было. Приехала. И сразу убийство. Да и не кого-то, а тоже русскую. Хотя, убитая была украинкой. Все одно. Обе иностранки».

– Зачем вы ночью пошли в парк?

– Это было не ночью, а вечером – уточнила Марта. – Правда, темно было, как ночью.

– Рассказывайте – потребовал Стефан.

Она вспомнила, как ей стало страшно, и она почувствовала в темноте руки оборотня. Она как бы опять это пережили. Вспомнила, как уже подходя к лавочке, возле, которой договорились встретиться Зиной, она ее увидела. Та лежала на земле. Но Марте и в голову не могло прийти, что она мертва. Первая мысль, что она уронила что-то и стала это искать, заглядывать под лавочку. Подходя ближе, Марта стала догадываться о страшном: несколько минут она видела лежащую Зину, но ни разу за это время не увидела, чтоб та пошевелилась в поисках того чего-то. Она подошла ближе и ее страшные опасения оправдались в виде огромной раны на затылке и струйки крови. Она вспомнила, как при виде крови на убитой Зине, пятилась в темноту парка. Кажется, остановилась, когда оперлась о ствол дерева. И тогда почувствовала опасность. Кто-то был рядом. Дышал рядом. Хотел из темноты кинуться, напугать.

Но это она не станет рассказывать. Это всего лишь разыгравшаяся фантазия. В оборотней и ведьм она не верила. Да и зачем оборотню или ведьме ее пугать? Она и так напугана.

Кажется, даже кричала и пищала от страха, побежала в замок. На ее крик все выскочили. Первый прибежал Кристиан, потом прислуга, потом Беата с Алисией. Она рассказала о Зине. Он взял фонарик, двух мужчин из прислуги и отправился в парк. Алисия вызвала полицию и скорую.

А теперь этот полицейский Стефан Войцеховский допрашивает Марту, всем своим видом давая понять, что не верит ее словам. А была бы его воля, вообще бы не понимал, но к его сожалению, он понимает русский язык, говорит на нем, и даже может без ошибок писать.

– Зачем? – спросил полицейский.

– Зинаида сказала, что расскажет мне об отце.

– Что расскажет?

– Она сказала, что это тайна, которую она знает. И хотела мне все рассказать.

– Она вам ее рассказала, вы разозлились и убили ее.

– Что вы такое говорите?! Я никогда никого не убивала.

– Всегда можно начать.

– Начать убивать?! Что вы такое говорите?! Вы меня обвиняете в убийстве Зины? – догадалась Марта.

– Еще нет.

– Тогда прекратите такие разговоры, пожалуйста. Я Зину не убивала. Я шла с ней поговорить. Она уже была мертва. Я испугалась и побежала в дом.

– Что она вам сказала?

– Ничего. Я не успела с ней поговорить. Она уже была мертва.

– Вы подходили к ней? Как вы узнали, что она мертва?

– Я не подходила к ней. Я увидела рану и кровь. – Марта поморщилась. – И я поняла, что она мертва.

– Даже пульс не проверили? – не поверил полицейский.

– Нет – с сожалением подтвердила Марта и стала объяснять – просто, понимаете, я боюсь крови…

Полицейский ее перебил:

– Все так говорят. Зачем вы приехали в Польшу? – он картинно покрутил в руках паспорт Марты с российским гербом.

– В гости. Здесь жил мой отец. Разве не понятно? Я приехала к своим родственникам.

– Мы пригласили сестру – подтвердил Кристиан.

Стефан Войцеховский быстро глянул на Кристиана, напомнив ему:

– Я с вами поговорю позже.

Кристиан громко и принципиально вздохнул, а полицейский тихо и принципиально переключился на Марту:

– В комнату к Зинаиде заходили?

– Я? – удивилась Марта, уставилась на полицейского, убедилась, что он действительно обращался к ней. – Нет! Зачем мне!? Я даже не знаю, где ее комната. И у меня нет привычки ходить по чужим комнатам.

Марте надоело оправдываться, она готова была расплакаться. Зину жалко, убили ее. Себя жалко, подозревают ее в убийстве. Что-то ей подсказывало, что это связано с историей, которую Зина хотела рассказать Марте. «Посекретничаем» сказала она. Что-то ей подсказывало, что убийство спланировано. И будет она теперь подозревать всех, кто в доме живет. Только что ее подозрения по сравнению с желаниями убийцы.

А Марта еще на всеуслышание сказала, что Зина рассказывала про отца. Убийца может подумать, что Зина успела ей рассказать страшную тайну (если она существует) и теперь опасность грозит именно Марте.

Она осмотрела всех сидящих в комнате, пытаясь осознать свое бесперспективное будущее.

Алисия внимательно слушала и, задумавшись, потирала себе лоб, как бы пытаясь стереть из головы эту жестокую информацию об убийстве домработницы. Тяжело вздыхала и также тяжело смотрела на Марту.

Кристиан сочувственно посматривал на Марту, взглядом говорил «Ты держись, сейчас он от тебя отстанет», поддерживал.

Беата сочувствовала, из солидарности покивала головой и скривила брови и скосила глаза в потолок, хорошо, что не цыкала в голос. Весь ее взгляд говорил: «Ну и глупец, этот Стефан, зато возомнил о себе невесть что, строит из себя всемогущего блюстителя закона. Проще надо быть с людьми, проще».

Полицейский злорадствовал и мысленно потирал руки. Марте даже показалось, что в этих мыслях он уже посадил ее в тюрьму, а родственникам и друзьям запретил приносить «передачки» и устраивать с ней встречи.

Но ее не за что сажать в тюрьму. Она-то не убийца. Она-то это точно знает. Убийца ходит на свободе. Может даже сидит в этой комнате. От этой мысли по спине побежали мурашки холода и страха.

Срочно надо сообщить всем и каждому, что Зина ничего ей не сказала, чтоб убийца не думал, что Марта что-то там такое знает.

И так ей страшно стало, что она забыла, что собиралась плакать от жалости к Зине и себе.

Она не стала дожидаться очередного обвинения от полицейского и заявила:

– Если вы меня обвиняете, мне нужно позвонить в посольство России.

– Не обвиняю.

– Тогда запишите себе в протокол: я с Зиной не успела ни о чем поговорить. Я пришла, она уже была мертва. Кто ее стукнул, я не видела. Было темно. Да и убийца, наверное, уже далеко убежал. А я убежала в дом.

– Хорошо – сдался полицейский, он не хотел звонков в посольство России, еще ему не хватало международного скандала, и он переключился на остальных жильцов дома. К хозяйке Алисии и ее детям он принципиально обратился по-польски:

– Вы где были, когда все случилось.

Те стали отвечать, давать показания. Причем говорили не спеша, размеренно. Куда подевался их громкий и эмоциональный говор? Марта раздражалась. Иногда в разговоре с полицейским упоминалось ее имя.

Сидеть, слушать и ничего не понимать. Вот это положение! Лучше не придумаешь!

Сидеть, слушать и понимать, что иногда говорят о ней – вот это положение лучше.

Эта ситуация вызывала у Марты чувство раздражения. А еще полицейский сильно ее нервировал, причем взаимно, она нервировала его, что он и показывал всем своим видом. Пользуясь своим положением законослужителя, он старался задавать ей каверзные вопросы. Конечно, он же сила! Он же полицейский      ! Он же в своем родном крае! Чем и старается воспользоваться.

Он – явная противоположность Валерию. Зато она опять одна в чужом городе. Сама. Потерянная.

В сложившейся ситуации стало себя жалко до слез.

Захотелось срочно позвонить Анечке. Все ей рассказать.

Марта встала из-за стола, извиняться не стала (хотя хотела, но передумала), сообщила, что будет в своей комнате и быстрым шагом вышла из столовой.

Она поднялась в комнату, набрала номер Анечки и стала ждать. Ждала она недолго.

– Привет, подруга – спросонья сказала Аня – тебе совсем ночами не спится? Вчера ночью звонила, сегодня опять.

– Привет, Анюта. Ой, точно ночь ведь. Извини. Я совсем забыла. Еще и разница во времени.

– Так. Что случилось? – требовательно спросила Аня.

Проявила способность феномена телепатии. Вот за это Марта готова была ее расцеловать, была бы она рядом. Лучше бы она была рядом.