Читать книгу: «До последнего дня», страница 2

Глава 2. Техникум. Вкус свободы и горячих пирожков.

«Свобода пахнет не порохом. Она пахнет пирожками, холодом и страхом. И всё это – на одной остановке».

Город встретил утренней серостью. Осенний воздух был влажным, будто небо плакало не всерьёз, а просто для фона. Асфальт блестел, листья липли к подошве, а из ларька возле остановки пахло пирожками. Горячими, дрожжевыми, с капустой.

Артём стоял, сунув руки в карманы куртки, и смотрел, как старый трамвай, рыча, выгребает из-за угла.

Сегодня был его первый день в техникуме. И первый день жизни без школы, без учителей с глазами рыб, без звонков, делящих время на клетки. Это был новый мир. И он пах пирожками.

– Братан, чё, тоже в механический? – рядом встал парень с растрёпанной причёской и наглым взглядом. – Я Ромка.

– Артём, – ответил ты.

– Норм. Слышь, если преподша попадётся в пиджаке, с буклями – молчи, понял? Она псих. А если пузатый с синяком под глазом – вообще не дыши. Его вчера студенты отметелили.

Ромка стал его первым другом. Без лишних клятв и церемоний. Просто – оказался рядом, когда не было никого.

Техникум был облезлым, как собака после драки. Краска шелушилась, потолок местами протекал. На лестнице пахло мокрой тряпкой, дешёвыми духами и чем-то кислым – будто кто-то давно забыл здесь свою еду.

В коридоре – толпа чужих лиц, гомон, запахи, шаги. Кто-то жевал семечки, кто-то курил в туалете, кто-то держался особняком – как и он.

Но именно там он её и увидел.

Девушка в сером свитере и с тетрадкой в руках.

У неё были карие глаза, будто кофе с корицей. Волосы собраны небрежно, но от этого только красивее. Она стояла у окна, слегка покачивалась, как будто слышала музыку.

– Сорри, – сказал он, когда случайно задел её плечо.

– Ничего, – она улыбнулась. И ушла.

Улыбка осталась с ним. Даже когда он сидел на первой паре, когда препод с замятым галстуком рассказывал про допуски и посадки. Улыбка висела в голове, как лампочка в подъезде, которая не гаснет.

На большой перемене, в курилке, к нему подошёл Жека Груша. Высокий, с бритой головой и зубочисткой в зубах.

– Ты чё, новенький? – спросил он, глядя в упор.

– Ага.

– Тогда слушай сюда. Тут есть свои правила. Не лезь куда не зовут. И не пялься на Олю.

– На кого?

– На неё, – кивок. И Артём понял. Это была она.

Он не ответил. Просто смотрел, как дым поднимается вверх, медленно, будто лень было подниматься.

А внутри – закипало. Что-то новое. Тяжёлое. Вязкое. Не страх. Гнев? Самоуважение?

Позже, в раздевалке, Груша снова подошёл.

– Ты не понял, что ли? – и в этот раз кулак был не метафорой.

Артём пропустил удар. Лицо вспыхнуло. Толпа загудела.

Но он не отступил. Он врезал в ответ – не сильно, но честно.

И в этот момент всё внутри стало чётким:

"Ты или прогнёшься – или вырастешь. Здесь, сейчас."

Груша отступил. Плюнул на пол.

– Смотри, герой, не поперхнись своей смелостью. Тут таких много было.

Вечером Артём стоял у моста.

Под ним – река. Над ним – тишина. В руке – пирожок, купленный у той самой бабки на остановке. Тёплый. Хрустящий.

Это была свобода.

Не победа. Не гордость. А именно свобода.

Он знал – завтра будет по-другому. Будет рутина. Будут оценки, пары, ссоры, возможно – слёзы. Но сегодня он не струсил.

Он начал.

Через день он снова увидел её.

Она подошла и сказала:

– Ты – тот, кто дал по зубам Груше?

– Ага.

– Круто, – сказала она. – Я Оля. Хочешь пойти выпить чаю?

Он кивнул. И пошёл рядом.

И вот с этого – началась первая настоящая история.

Не кино. Не детская.

А взрослая. С болью, с радостью, с бессонными ночами.

Глава 3. Институт. Любовь на всю жизнь. Или не на всю?

«Ты думаешь, взрослая жизнь начнётся после диплома.

А она начинается в ту секунду, когда ты продаёшь себя. За любовь. Или за деньги.»

Институт встретил холодом. Не тем, что на улице – а внутренним. Аудитории пахли известкой и старым деревом. Лекторы бубнили, словно читали стихи на похоронах надежды. И только одно спасало – свобода. Никто не следил. Никто не говорил: «Подними руку».

Ты сам себе хозяин. Или думаешь, что хозяин.

Артём шагал по длинному коридору и чувствовал, как прошлое осталось за спиной.

Техникум, Груша, Оля – всё это будто случилось в другой жизни.

Теперь он был здесь. Один. Среди сотен. И среди них была она.

Она вошла в аудиторию как актриса – не зная, что зал уже её.

Высокие каблуки. Тёмно-зелёное пальто. Волосы собраны. Губы без помады.

И глаза. Глаза, в которых можно было утонуть и не найти берега.

– Здравствуйте, – сказала она. – Меня зовут Мария Алексеевна. Я ваш преподаватель по практической логике.

Он влюбился сразу.

Это не был подростковый всплеск. Это было как удар током: резко, больно, глубоко.

Она была старше. Лет на шесть. Но в её голосе была музыка. В движениях – уверенность. В взгляде – пустота.

После пары она подошла к тебе.

– Ты Артём? —

– Да.

– Ты откуда такой уверенный? У тебя в глазах – вопросы, которые мне не задают даже коллеги.

– Я просто думаю много.

– Осторожно. Мысли – это нож с обеих сторон.

Она улыбнулась. И ушла.

Неделя за неделей он ждал её пары, как наркоман дозу. Слушал, записывал, ловил взгляд.

А однажды она сказала:

– После пар не хочешь поговорить? У меня кофе в кабинете. Настоящий, не автоматный.

Кабинет был тёплым. Запах кофе и духов. Музыка из старенького магнитофона – джаз.

Они говорили о Бродском, о войне, о детстве. Она смеялась его шуткам. Он – боялся дышать.

Когда она положила руку на его ладонь – это было не «подкат». Это была разрешающая точка.

И они начали встречаться. Тайно. Жадно. Страстно.

Она открыла ему мир взрослого секса, вина по вечерам, бесконечных разговоров.

– Ты не мальчик, – шептала она, целуя его шею. – Ты волк. Но ты ещё не понял, что ты умеешь рвать.

Он был счастлив. И несчастен.

Потому что знал – это не навсегда. Потому что знал – она не от него зависит.

Потому что однажды она сказала:

– Мне предложили место в Москве. Там – кафедра. Здесь – ты. Ты хочешь, чтобы я осталась?

Он молчал.

И она ушла. Без скандала. Без сцены. Просто – поцеловала в висок и ушла.

А в нём что-то умерло.

Осталась пустота. И в эту пустоту вошёл Лёха Мутный.

– Ты же мозг, – сказал он. – Умнее схемы. Я тебе покажу, как мозги превращают в деньги.

– Я не наркоман и не барыга.