Читать книгу: «Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований», страница 7

Половые органы сформированы правильно, без аномалий. В подкожных тканях, окружающих анус – кровоизлияния (эти кровоизлияния не могут быть связаны с выпадением части кишечника, так как имели прижизненный характер).

Конечности без отёков, деформаций суставов, ненормальной подвижности не отмечено (это наблюдение указывает на то, что руки и ноги погибшей не подвергались длительному связыванию, а также на то, что мелкие кости конечностей не имели переломов).

Вскрытие показало, что внутренние органы демонстрируют эмфизематозные и аутолизные посмертные изменения, то есть разложение тканей происходило без доступа кислорода и сопровождалось выделением гнилостных газов. Инородных предметов в полостях тела не обнаружено.

В плевральных полостях обнаружена тёмно-коричневая жидкость: в правой около 300 г, в левой – около 200 г. Слизистые в плевральных полостях коричневые, подвергшиеся посмертному прокрашиванию, правое лёгкое имеет вес 350 г, левое – 250 г. Лёгкие и плевральные полости гладкие, неповреждённые.

Аорта без атеросклеротических изменений, сердце – нормального развития, вес – 175 г.

Слизистые рта и пищевода со следами посмертных изменений, травм рта и пищевода не обнаружено.

Органы брюшной полости – на своих местах, без признаков перитонита и скоплений жидкости. Толщина подкожного жира в брюшной стенке – полдюйма (1,2 см). С учётом возраста погибшей – это нормально, признаков дистрофии или недостатка питания нет. Толстый и тонкий кишечник без особенностей и аномалий, с явлениями посмертного изменения цвета. Аппендикс – присутствует.

Печень имеет вес 1025 г, среднего размера, мягкая, гладкая, демонстрирует посмертное изменение цвета ввиду аутолического процесса.

Почки – по 125 г каждая – расположены нормально, мочеполовая система без аномалий, без признаков травм или воспалительного процесса.

Матка не увеличена, фаллопиевы трубы – без аномалий. Шейка матки и вагина по своему развитию соответствуют возрасту. Следы сексуальной травмы визульно не обнаруживаются. Матка демонстрирует посмертное изменение цвета.

Гемолимфатическая и эндокринная системы нормального развития.

На коже головы нет подкожных или подапоневротических кровоизлияний. Нет переломов костей черепа, лица и скул, нет эпидуральных, субдуральных и субарахноидальных кровоизлияний. Мозг весит 1100 г, мягкий, коричневого цвета (то есть мозг тоже подвергся посмертным изменениям).

Для проверки целостности различных частей скелета, костей и суставов в ходе судебно-медицинского исследования были сделаны 6 рентгеновских снимков. Переломов костей не обнаружено.

Для гистологического исследования были взяты образцы биологических материалов из разных частей трупа. Главная задача такого исследования заключается в обнаружении повреждений тканей на клеточном уровне. Использование микроскопа позволяет увидеть мелкие кровоизлияния, незаметные невооружённому глазу. В случае Элизы Лэм гистологическое исследование оказалось в значительной степени обесценено тем, что труп подвергся сильным посмертным изменениям.

Для токсикологического исследования были взяты желчь, кровь из сердца, ткань печени, содержимое желудка, часть селезёнки и вещество мозга. Поскольку полиция изъяла медикаменты, которые Элиза взяла с собой в поездку (некоторые из них являлись психотропными), токсикологическая экспертиза решала задачу проверки предположения о возможной передозировке сильнодействующих лекарственных препаратов. Наряду с этим была проведена проверка на наличие в трупе алкоголя и наркотиков (кокаина и его производных, марихуаны, опиатов и амфетаминов). В крови, взятой на анализ из сердца, ничего из вышеперечисленного найдено не было – ни лекарств, ни алкоголя, ни наркотиков. В печени были обнаружены следы двух лекарств – ламотриджина (14 микрограмм на 1 грамм веса печени) и венлафаксина (5,2 микрограмма на 1 грамм веса печени).

То, что данные лекарственные препараты находились в печени, свидетельствовало о давности их приёма и о том, что пик их воздействия имел место задолго до смерти Элизы (более чем за 3 часа, а скорее всего, много больше). Суммарные дозы обоих веществ оказались в десятки раз меньше допустимых: для ламотриджина общее количество выявленного вещества оказалось более чем в 40 раз меньше суммарной допустимой суточной дозы, а для венлафаксина этот показатель ниже более чем в 60 раз. Как видно, о передозировке лекарственных препаратов говорить не приходится. Даже если такая передозировка и имела место, следовало признать, что Элиза благополучно её пережила.

Токсикологическое исследование крови и внутренних органов погибшей включало в себя выявление следов разнообразных наркотиков, алкоголя и лекарственных препаратов. Незначительные следы двух психотропных средств – ламотриджина и венлафаксина – были обнаружены в печени, но данное открытие означало, что пик воздействия этих лекарств миновал задолго до смерти, и к моменту прекращения жизнедеятельности они находились уже на стадии выведения из организма.

Из этого следовал довольно очевидный вывод: ни первое, ни второе лекарство не могло причинить здоровью Элизы Лэм прямого ущерба, то есть вызвать остановку сердца или дыхания.

Таким образом, результаты судебно-медицинской экспертизы оказались весьма неожиданными и в какой-то степени даже интригующими.

Для того, чтобы понять, насколько странным оказался подготовленный службой коронера документ, следует сделать небольшое отступление. Логично предположить, что если труп голого человека плавает в баке, заполненном водой на 1—1,5 м, и при этом не имеет видимых ран, то погибший является утопленником. Именно так с точки зрения нашего повседневного опыта и должно быть.

Взгляд этот на самом деле ошибочен. Прежде всего потому, что утопленники довольно часто получают посмертные телесные повреждения (речь идёт прежде всего о людях, утонувших в открытых водоёмах). Кроме того, сама смерть от утопления далеко не так тривиальна и узнаваема, как это может показаться несведущему человеку.

Судебная медицина выделяет несколько весьма несхожих между собой типов утоплений:

– аспирационный: дыхательные пути и лёгочные альвеолы заполнены водой в результате захлёбывания. Человек, погружаясь в воду, задерживает дыхание насколько возможно, а потом совершает рефлекторный вдох. В лёгкие попадает вода, которая сжимается там, сообразно циклу дыхания и заполняет все отделы лёгких. Понять то, что происходит с лёгкими, можно на таком примере: наберите в полиэтиленовый пакет воды, закрутите горловину и сдавите его руками – пакет раздуется и вода полностью заполнит весь предоставленный ей объём. То же самое происходит с лёгкими утопающего в момент их последнего вдоха. Лёгкие с такой силой вдавливаются в рёбра, что на них очень часто отпечатывается их рисунок. При аспирационном типе утопления у тонущего человека в последние минуты жизни наряду с асфиксией развивается резкое нарушение кислотно-основного состояния крови и её электролитного состава. В пресной воде это изменение приводит к явлениям гиперволемии, гемолизу и падению концентрации белков плазмы. В морской воде происходит обратный процесс – концентрация электролитов возрастает, и возникает гиповолемия. При вскрытии трупа отмечается мелкопузырчатая пена у отверстий рта и носа (тот самый «признак Крушевского», который упоминался выше), лёгкие большие, тяжёлые, на их поверхности хорошо просматриваются следы вдавления рёбер. Лёгкие распирает вода, и при разрезе лёгкого стекает большое количество жидкости. В отечественной судебной медицине для их описания даже используется специальный термин – «большие мокрые лёгкие». В пазухе клиновидной кости обнаруживается жидкость, попадающая туда в последнюю минуту жизни, уже в состоянии агонии утопающего. Кроме того, присутствуют неспецифические признаки быстрого умирания.

– асфиксический: смерть наступает в результате раздражения рецепторов гортани и обусловленного этим непреодолимого ларингоспазма. Вода в лёгкие не попадает, и захлёбывания не происходит. Голосовая щель утопающего оказывается закрытой, человек рефлекторно совершает дыхательные движения, но ни вода, ни воздух в лёгкие не попадают, и возникает явление так называемой гипераэрарии лёгочной ткани с узнаваемыми повреждениями её структуры. В частности, происходит массовый разрыв межальвеолярных перегородок, который часто дополняется разрывами мелких сосудов в альвеолах. Поэтому почти всегда развивается воздушная эмболия левого отдела сердца. Анатом при вскрытии увидит признаки смерти от асфиксии, а именно – полнокровные внутренние органы, переполненную кровью правую половину сердца, точечные кровоизлияния в оболочку глаз. Лёгкие сильно увеличены в объёме, и на вид они сухие. Если лёгкие, характерные для аспирационного типа утопления врачи называют «большими мокрыми», то лёгкие, наблюдаемые при асфиксическом утоплении, называют «большими сухими». В них нет того объёма жидкости, который должен быть при захлёбывании человека. При микроскопическом исследовании асфиксический тип утопления определяется легко, поскольку разрывы перегородок между альвеолами и точечные кровоизлияния не заметить невозможно.

– рефлекторный: рецепторы слизистой оболочки верхних дыхательных путей провоцируют первичную рефлекторную остановку сердца в первые же секунды с момента попадания человека в воду. Обычно этот тип утопления наблюдается у людей с выраженными патологиями сердца или лёгких (реже – иных внутренних органов). Судебная медицина не до конца определилась с тем, считать ли такой тип утопления «истинным», некоторые специалисты относят его к «смерти в воде от иных причин», то есть не связанных с утоплением. При этом все судебные медики сходятся в том, что для рефлекторного типа не существует специфических признаков и он труден для диагностирования. Вскрытие показывает лишь признаки быстро наступившей смерти, а своё заключение эксперт выносит на основании наличия признаков пребывания трупа в воде, следственных данных и исключении иных причин смерти.

А теперь посмотрим, как состояние трупа Элизы Лэм соотносится с изложенным выше. Очевидно, что аспирационный тип утопления никак не подходит к данному делу – ничего похожего на «большие мокрые лёгкие» судмедэксперт не описал. Также не отмечен «признак Крушевского», а между тем, без него аспирационное утопление никак не обойдётся.

Асфиксический тип утопления также мало соответствует той картине, что описал судмедэксперт при вскрытии. Если точечные кровоизлияния могут быть скрыты далеко зашедшим аутолизом, то разрывы межальвеолярных перегородок представляют собой намного более зримые повреждения. В принципе, лёгкие довольно быстро подвергаются разрушению при утоплении, считается, что если вода находилась в лёгком более 14 дней, то лёгкое утрачивает свою структуру и узнаваемый рисунок. (Иногда преподаватели судебной медицины, дабы студенты их лучше поняли, сравнивают такое лёгкое с большим куском мокрой ваты. Сравнение, конечно, грубое и с научной точки зрения некорректное, но оно очень точно передаёт суть посмертных изменений – потеря органом своей внутренней структуры). Очевидно, что в случае Элизы Лэм ничего похожего не наблюдалось – судмедэксперт зафиксировал некоторое вздутие тканей, подчеркнув их посмертный характер, и зафиксировал отсутствие тромбоэмболии лёгочных артерий. Кроме того, вскрытием не зафиксирована эмболия левого отдела сердца, то есть наличие в сердце воздуха. Этот признак асфиксического утопления если и не обязательный, то всё же довольно широко встречающийся.

Рефлекторный тип утопления тоже мало подходит к случаю Элизы Лэм. Прежде всего, погибшая не имела патологий внутренних органов. То есть вообще никаких! Если рассматривать физическое состояние Элизы, то её можно назвать абсолютно здоровой, а потому совершенно непонятно, что именно могло спровоцировать первичную остановку сердца. Температура воды в лишённом подогрева баке не могла сильно отличаться от среднесуточной температуры воздуха, а нам известно, что в конце января-начале февраля 2013 г. она в Лос-Анджелесе колебалась в районе 11—12° C. Но даже если допустить, что она вдруг упала до, скажем, +5° C, всё равно непонятно, почему погружение в такую воду должно было иметь фатальные последствия? Люди совершенно спокойно переносят кратковременное пребывание в такой воде и даже не заболевают тривиальной простудой.

Таким образом, утопление никак не подходит к случаю смерти Элизы Лэм. Как же была сформулирована причина смерти по результатам судебно-медицинской экспертизы?

Было объявлено о гибели Элизы Лэм в результате утопления. Особо было отмечено отсутствие на теле следов травматических воздействий, а также следов приёма наркотических препаратов и алкоголя. Буквально в третьем предложении своего заключения судмедэксперт «съехал» на тему биполярного расстройства, что, вообще-то говоря, никоим образом не входило в его компетенцию. Судмедэксперт делает заключение, исходя из наблюдаемого им состояния трупа и объективных данных об обстоятельствах и месте его обнаружения (температуры, влажности, среде обнаружения и тому подобных), но биполярное расстройство никак не изменяет состояние нервной системы, мозга и уж тем более не оказывает воздействия на окружающую труп среду. Интересно и то, что Джейсон Товар, работавший с телом Элизы Лэм и делавший заключение о причинах её смерти, указал в своём выводе о консультации с другими специалистами, которые подтвердили его заключение. То есть получалось, что судмедэксперт сомневался в своих выводах и для их проверки обратился к более компетентным товарищам.

Таким образом, сметь Элизы Лэм, которая не являлась утоплением, всё же была объявлена именно «утоплением». Заключение судмедэкспертизы было подписано 14 июня 2013 г., но уже гораздо ранее этого срока основной вывод этого прелюбопытнейшего документа стал известен общественности. И, разумеется, вызвал массу вопросов.

Прежде всего, было непонятно: означает ли такое заключение самоубийство Элизы Лэм или всё же допускается возможность её утопления посторонним лицом? Если следствие будет настаивать на самоубийстве, то имеются ли хоть какие-то объективные данные о суицидальных настроениях Элизы? Если же допускается возможность её утопления в силу неких преступных действий, то кто мог совершить столь изощрённое убийство? Вопросов возникало множество, но полиция Лос-Анджелеса поставила в своём расследовании жирную точку 21 июня, распространив заявление, согласно которому Элиза Лэм покончила с собой в силу обострения биполярного расстройства.

Правоохранительные органы выбрали путь наименьшего сопротивления, свалив вину за непонятный до конца инцидент на саму жертву и тем избежав расследования «глухаря» с весьма небольшими шансами на успех. В принципе, логика лос-анджелесских стражей порядка довольно очевидна – они имеют дело (по крайней мере в своей основной массе) с убийствами явными и жестокими. Организованные преступные сообщества делят город, а наркоманы пускают в ход оружие без долгих размышлений, потому в Лос-Анджелесе много стрельбы, крови, «расчленёнки». А тут – голая студентка в баке с водой… ну кто же так убивает?!

Признаем на минуту официальную точку зрения и согласимся с тем, что Элиза Лэм имела суицидальные наклонности, которые реализовала на крыше отеля «Сесил». Насколько же такое допущение соответствует современным представлениям суицидологии, науки, изучающей аутоагрессивную (направленную на самого себя) активность человека? Наука это очень интересная – она сложилась на границе социологии, математической статистики, психологии, психиатрии, криминологии, искусствоведения, танатологии и некоторых других прикладных дисциплин.

Суицидология уверенно доказала, что самоубийство (или серьёзное самотравмирование) человек не совершает безмотивно. Подобному акту предшествует некоторый период «вызревания» – размышлений и фантазий на тему собственной смерти. Подобный период психологической подготовки к предстоящей попытке самоубийства находит выражение в поведении человека даже в том случае, когда он пытается его скрыть. Одной из задач суицидологии как раз и является выработка алгоритмов распознавания такого рода тревожного поведения и эффективного влияния на него с целью предотвращения попытки самоубийства. Существует довольно большое число значимых для специалиста признаков суицидального поведения. Назовём основные из них и посмотрим, как же эта «тревожная симптоматика» проявлялась в случае Элизы Лэм.

1) Самоубийцы делятся своими мыслями об уходе из жизни с окружающими. Подавляющее большинство лиц с суицидальными наклонностями – а таковые в зависимости от пола и возраста составляют 70—90% общего числа предпринявших попытку самоубийства – сообщают своим родственникам, друзьям или врачам о том, что думают о самоубийстве. Независимо от поло-возрастных различий примерно 40% самоубийц заводят такие разговоры в последнюю неделю своей жизни. В случае Элизы Лэм никто не сообщал о разговорах подобного содержания – ни родители, ни товарищи по университету, ни наблюдавший Элизу опытный психиатр.

2) Подавляющее большинство самоубийц перед совершением попытки свести счёты с жизнью ищут понимание и сочувствие, они склонны жаловаться на несправедливость и жестокость мира, людскую злобу и тому подобное. Элиза могла искать понимание и сочувствие не только дома и у врача, но и среди заочной интернет-аудитории, благо, она была довольно активна в Сети и участвовала в разных сообществах. Тем не менее никто из её адресатов или «сетевых френдов» не сообщил о переживаниях Элизы и её жалобах на тоску, печаль, пониженное настроение и тому подобное в последние недели перед поездкой.

3) Современные прикладные психиатрия и психология выработали множество диагностических признаков надвигающегося самоубийства пациента (не станем их здесь перечислять, дабы не вводить определённую категорию читателей в соблазн симулировать оные в военкомате или после ДТП). Доподлинно известно, что Элиза наблюдалась у психиатра и тот не зафиксировал такого рода признаков.

4) Суицидальные попытки женщин и девушек редко приводят с первого раза к наступлению смерти (в зависимости от страны, возраста и наличия смертельного заболевания этот процент колеблется в диапазоне 12—20% от общего числа женских суицидов. Для сравнения: у мужчин этот процент составляет примерно половину или чуть менее общего числа попыток.). Подавляющее большинство женщин совершают самоубийство в ходе второй или третьей попытки, но многие упражняются в этом намного дольше. Например, смерти Мэрилин Монро предшествовали не менее четырёх «пробных» суицидальных акта, а Энн Николь Смит умерла с шестой или седьмой попытки. О «пробных» суицидальных попытках Элизы Лэм ничего не известно.

5) Абсолютное большинство самоубийц хотят не смерти (то есть физического прекращения бытия духа и плоти), а избавления от переполняющей их психической или физической боли. Однако даже если Элиза Лэм и испытывала по какой-то причине эмоциональные и физические страдания, то она знала, как справиться с ними. В её распоряжении имелся прекрасный набор необходимой фармакопеи, о чём мы ещё скажем далее. Элизе не надо было убивать себя, дабы уйти от страданий, она могла их избежать иначе и знала, как правильно это сделать.

6) Хотя достоверно известно, что суицидальные наклонности не наследуются, однако статистические исследования показывают, что самоубийства чаще совершают лица, родственники которых (либо предки) кончали жизнь самоубийством. О такого рода «отягощениях» генеалогического древа Элизы Лэм ничего не известно, хотя вопрос о «наследственных проблемах» поднимался в ходе расследования и был должным образом изучен.

7) Более 2/3 самоубийц в США и Канаде не обращались к врачам с сообщением о депрессии и никогда от неё не лечились. Другими словами, люди не сознавали степень тяжести тех переживаний, в плену которых они оказались. Между тем Элиза Лэм получала профессиональную психологическую помощь, причём не только консультационную, но и медикаментозную. Этот пункт отчасти перекликается с п.5) и чуть ниже мы подробнее остановимся на этом вопросе.

8) Значительный процент самоубийц (от 30% до 60% в зависимости от страны) являлись алкоголиками. Процент алкоголиков-самоубийц стабильно превышает процент психически больных, совершающих суицидальные попытки. Элиза Лэм, однако, не имела проблем с алкоголем и таким образом не попадала в эту самую многочисленную группу риска.

9) Заметный процент суицидальных попыток – как завершившихся смертью, так и без её наступления – связан с потребностью самоубийцы добиться изменения отношения окружающих к себе. Эта потребность зачастую находит выражение в особом поведении, которое психологи называют «демонстративно-шантажирующим». Для него характерна имитация готовности к самоубийству, а также словесные угрозы совершить акт суицида в наиболее травмирующей окружающих форме, скажем, путём самосожжения во время праздника, прыжка с большой высоты на глазах родителей и тому подобное. Нередко такие имитации, если только «шантажист» переходит от слов к делу, заканчиваются самым печальным образом. По разным оценкам доля таких «демонстративных шантажистов» составляет примерно 13—15% от общего числа самоубийц. Причём если среди лиц мужчин пожилого возраста она составляет считанные проценты, то среди девушек до 20 лет вырастает до 30% и более в зависимости от национальной и религиозной принадлежности. Другими словами, «демонстративно-шантажирующее поведение» обуславливает весьма значительную долю завершённых самоубийств среди молодых женщин. Однако нет никаких данных о том, что подобное поведение (как в кругу семьи, так и среди друзей, и в интернет-сообществах) было когда-либо присуще Элизе Лэм.

Известно, что Элиза наблюдалась у психиатра Сары Элизабет Скарф (Sarah Elizabeth Scarfe). Это довольно известный в профессиональном сообществе специалист, которая не только ведёт обширную практику, но и преподаёт в Университете провинции Британская Колумбия. В рамках проводимого расследования Скарф была допрошена относительно лечения, назначенного Элизе Лэм, а история болезни последней была полностью скопирована и приобщена к материалам следствия в качестве улики. Понятно, что в силу необходимости соблюдения врачебной этики и тайны следствия многие специфические детали болезни Элизы не могут быть преданы огласке, но для нас в данном случае важно, что никто ни в США, ни в Канаде никаких претензий Саре Скарф не предъявил. Это означает, что диагноз, который поставила психиатр, и выбранная ею методика лечения были сочтены совершенно правильными.

Что это означает в контексте рассматриваемой нами вероятности самоубийства Элизы Лэм? Это означает, что никаких суицидальных проявлений в поведении пациента Сара Скарф не усматривала – это во-первых. И не потому, что не смогла их распознать, а потому, что их объективно не существовало (напомним, историю болезни Элизы проверяли американские судебные медики, и они никаких претензий к врачебной компетентности Сары Скарф не высказали). Во-вторых, общее состояние Элизы психиатр оценивала как вполне благополучное. Сара Скарф была настолько уверена в адекватности и вменяемости Элизы, что не возражала против самостоятельной поездки девушки в другую страну.

Если бы Элиза Лэм не наблюдалась у Сары Скарф, то можно было бы строить предположения относительно того, что родные и близкие погибшей не распознали грозной симптоматики надвигающегося суицида. Но все предположения на этот счёт полностью отметаются тем фактом, что Элиза получала вполне компетентную и высококачественную специализированную помощь. Это была такая помощь, о которой миллионы больных по всему миру могут только мечтать.

Но, может быть, состояние Элизы резко ухудшилось в поездке? Может быть, некие объективные факторы вывели её из равновесия и свели на нет все успехи проведённой в Ванкувере терапии? Нет, этого быть не может. На людей с диагностированным биполярным расстройством негативно влияет смена времён года, иногда врачи даже говорят о сезонной депрессии, связанной в осенне-зимний период с понижением температуры и ухудшением освещённости. Чтобы преодолеть такую депрессию, больному даже назначают курс фототерапии – пребывание в солярии с уровнем освещённости от 2500 до 10 000 люкс. Лос-Анджелес находится много южнее Ванкувера, там намного теплее, да и условия инсоляции (освещённости солнечным светом) несравнимо лучше. Поэтому поездка на юг Калифорнии объективно не только не могла ухудшить психосоматическое состояние Элизы Лэм, но прямо напротив, должна была нормализовать его (если только оно было ненормальным). В этом отношении гораздо более опасным было возвращение в Ванкувер – там она могла бы почувствовать себя хуже.

Но если объективные факторы – климат и погода – не могли способствовать разбалансировке психики погибшей девушки, то может быть, подобная «разбалансировка» оказалась спровоцирована факторами субъективными? Известно, что симптоматика биполярных расстройств усугубляется приёмом алкоголя и наркотиков, быть может, Элиза позволила себе нечто из этих удовольствий?

Известно, что Элиза не имела пристрастий ни к алкоголю, ни к наркотикам, да и результаты токсикологического анализа вполне однозначно указывают на то, что по крайней мере в последние сутки своей жизни она не употребляла ни того, ни другого. Но могли ли повлиять на неадекватность её поведения лекарства? Ведь в вещах Элизы Лэм было найдено довольно много различных лекарственных препаратов.

Этот момент представляется неоднозначным, и на нём следует остановиться.

Из материалов расследования известно, что в спортивной сумке, оставленной погибшей в номере, находилась косметичка, а в ней следующие лекарства:

– 11 таблеток адвила (advil). Это анальгетик, жаропонижающее средство, отпускаемое без рецепта.

– 70 таблеток ламотриджина (lamotrigine). Это противоэпилептическое средство, применяемое также и при лечении биполярных расстройств. Рецепт на ламотриджин выписан психиатром Сарой Скарф 11 января 2013 г. По рецепту Элиза Лэм могла купить 60 таблеток, однако при ней найдено 70. Данное превышение объясняется довольно просто – Элиза могла принимать данное лекарство по субъективной оценке самочувствия, если она чувствовала себя хорошо, то к помощи ламотриджина не прибегала. Тот факт, что у неё остался «запас» таблеток, полученных по предыдущему рецепту, однозначно указывал на то, что Элиза не злоупотребляла лекарством и всю вторую половину января чувствовала себя вполне нормально. Этот вывод косвенно подтверждается и токсикологическим анализом – в крови Элизы не было ламотриджина, и лишь небольшое количество этого лекарства оказалось найдено в печени. А это указывает на то, что лекарство принималось задолго до смерти и к моменту смерти уже находилось на этапе выведения из организма.

– 20 таблеток кветиапина (quetiapine). Кветиапин – это психотропное средство из разряда так называемых нейролептиков (это довольно интересная группа психотропных лекарств, которые, по словам врача Делая Деникера, впервые применившего их в психиатрии, создают «психомоторное безразличие», то есть уничтожают чувство тревоги, агрессии и возбуждения). Рецепт на покупку этих таблеток выписан Сарой Скарф 11 января 2013 г., назначено 30 таблеток. То, что за 20 дней Элиза Лэм израсходовала 10 таблеток, свидетельствует о её хорошем самочувствии. Следов приёма кветиапина по результатам судебно-медицинской экспертизы не найдено, а это означает, что в последний раз Элиза Лэм принимала данное средство задолго до смерти, и его активные компоненты были полностью выведены из организма.

– 64 таблетки венлафаксина (venlafaxine xr) в дозировке по 150 мг и 60 таблеток в дозировке по 75 мг. Это хороший, эффективный антидепрессант, назначаемый при очень широком круге заболеваний. Рецепты на венлафаксин также выписаны Сарой Скарф 11 января 2013 г., причём интересно то, что Элизе были назначены таблетки различной дозировки. Это означает, что психиатр предоставил пациенту возможность «точного дозирования» приёма по самочувствию. Элиза могла принимать и бОльшую дозу, и меньшую, и не принимать лекарство вообще, если не чувствовала в нём потребности. По рецептам она могла купить по 60 таблеток в дозировке 150 мг и 75 мг, однако, как видим, таблеток по 150 мг оказалось даже больше – 64 штуки. Это означает, что Элиза не израсходовала полностью таблетки, полученные по предыдущему рецепту. А это в свою очередь заставляет сделать единственно возможный вывод – Элиза не злоупотребляла антидепрессантами и в последние недели своей жизни чувствовала себя отлично.

– 2 таблетки декседрина (dexedrine spansule). Это лекарство амфетаминовой группы, его главный действующий компонент – декстроамфетамин, действующий как мощное тонизирующее средство. Препараты такого типа называют «рекреационными наркотиками», они дают чувство лёгкости и высокого тонуса, как будто принявший их хорошо выспался. Как и все амфетамины, декседрин отпускается по рецептам, но Сара Скарф не выписывала такой рецепт Элизе Лэм, и в вещах погибшей рецепт на декседрин найден не был. Поэтому непонятно, каким образом упомянутые таблетки попали к Элизе. Вместе с тем важность данного факта для понимания случившегося с Элизой Лэм переоценивать не следует: найденные у неё 2 таблетки имели минимальную дозировку из всех возможных (по 10 мг). Кроме того, декседрин – довольно мягкое средство, его можно назначать даже детям в возрасте 3 лет. И, наконец, самое важное – токсикологический анализ включал себя проверку на наличие в крови следов амфетаминов и показал, что таковых нет. Таким образом, даже если считать, что Элиза Лэм в ходе своей поездки нелегально приобрела декседрин и даже принимала его в опасных дозах, это никак не могло повлиять на её решения и поступки в последние часы жизни, поскольку к тому времени амфетамин оказался полностью выведен из организма.

– 57 таблеток велбутрина (vellbutrin xl). Это психотропное лекарство из группы анксиолитиков (широкого успокаивающего действия). Сара Скарф 11 января выписала Элизе Лэм рецепт на 60 таблеток, из которых за три последних недели жизни были использованы три. Таким образом весьма умеренный расход велбутрина ещё раз подтверждает отмеченную выше осторожность Элизы Лэм в использовании лекарственных препаратов и её хорошее самочувствие.

– 2 таблетки синутаба (sinutab). Синутаб – это тривиальное противопростудное лекарство, снимающее заложенность носа и горла. Отпускается без рецепта.