Читать книгу: «История Бостонского Душителя. Хроника подлинного расследования. Книга II», страница 3

Во время общения с Боттомли в июле – августе 1965 г Алберт ДеСальво допустил великое множество не просто оговорок или неточных высказываний, а утверждений заведомо противоречащих данным, полученным в ходе расследования. Можно насчитать до полусотни пунктов, по которым объяснения Алберта явно расходились с тем, что было известно правоохранительным органам.

Назовём некоторые из наиболее примечательных:

– ДеСальво заявил, что убил Беверли Саманс ножом, который принёс с собою. По его словам, это был складной нож, который он похитил во время одной из квартирных краж (чуть ниже будет подробнее рассказано о его жизни до ареста в 1964 г, сейчас же лишь отметим, что в конце 1950-х гг и в начале 1960-х гг он активно подворовывал из жилых домов). Затем, правда, он несколько видоизменил показания и заявил, будто тайно взял нож в автомастерской, где красили его машину. После совершения убийства он якобы унёс нож с собою и выбросил его в болоте на пути к городу Линну, к северу от Бостона. Эти показания ДеСальво во время общения с Боттомли повторял не менее 5 раз! На самом же деле Беверли Саманс была убита ножом из её собственного столового набора. Преступник взял нож на кухне, а после совершения убийства положил его на край мойки, очевидно, рассчитывая вымыть и вернуть в стол. Он явно не собирался уносить орудие преступления с собою. Это решение, кстати, выглядело вполне разумным с точки зрения опытного уголовника – тем самым убийца исключал угрозу быть задержанным с окровавленным ножом в кармане. Однако что-то отвлекло преступника и тот забыл вымыть нож, который полицейские обнаружили через двое суток, лежащим на краю кухонной мойки. Эти россказни про нож до такой степени вывели из себя присутствовавшего на одном из допросов Джорджа МакГрата (George McGrath), сотрудника Департамента исправительных учреждений штата, о котором мы скажем несколько слов ниже, что тот в сердцах воскликнул: «Чёрт возьми, ДеСальво, ты нам расскажешь, наконец, откуда же ты взял этот нож?!» На что допрашиваемый в очередной раз повторил сказку про белого козлика, т.е. про мастерскую по покраске автомашин. Алберт попросту не знал происхождения ножа, поэтому был вынужден раз за разом повторять историю, не имевшую ничего общего с реальностью.

– ДеСальво много и мучительно вспоминал, что именно повязал на шею Беверли Саманс, и каждый раз не угадывал. Сначала он вроде «вспоминал» о нейлоновом чулке, затем по реакции Боттомли понял, что сильно ошибается, и постарался припомнить получше. Через три недели он уточнил, что ничего на шее Беверли не завязывал. На самом деле, на шее Саманс были завязаны два нейлоновых чулка и белый шёлковый шарфик, но завязаны не туго, не так, как это делал «Фантом», из чего полиция заключила, что имеет дело с убийцей-подражателем. Согласитесь, найти правильный ответ довольно сложно, особенно в том случае, если не делал того, о чём рассказываешь!

– ДеСальво утверждал, что во время совершения нападений не пользовался перчатками, а для того, чтобы исключить оставление отпечатков пальцев, старался не прикасаться к гладким поверхностям. В некоторых эпизодах криминалистам при изучении следов удалось зафиксировать отпечатки пальцев и ладоней преступника. Наибольшее доверие вызывали кровавые отпечатки пальца и части ладони, обнаруженные на месте убийства Иды Ирги. Папиллярный узор убийцы, оставленный кровью жертвы – это железная улика, пожалуй, лучшая из всех, о которой могли только мечтать детективы до появления молекулярно-генетических экспертиз. Однако отпечатки пальца и ладони убийцы, найденные в квартире Иды Ирги, не соответствовали отпечаткам Альберта ДеСальво.

– Рассказывая об убийстве Эвелин Корбин в Салеме в сентябре 1963 г, ДеСальво заявил, будто убедил женщину открыть ему дверь, сославшись на распоряжение администратора дома осмотреть трубы водоснабжения. Буквально он якобы заявил женщине: «Я слесарь, меня прислал супер!» «Супер» – это сокращение от английского «супервайзер» («supervisior»), по смыслу сказанного ДеСальво имел в виду администратора дома, в котором проживала Эвелин Корбин. Однако в 1963 г в Салеме этим словом администраторов не называли. Это словечко тогда широко использовалось в Бостоне, а вот в провинциальном Салеме оно было не в ходу. Если бы ДеСальво действительно сказал Эвелин Корбин такую фразу, то она попросту не поняла бы его. Кроме того, Эвелин хорошо знала слесаря-сантехника, обслуживавшего дом, потому попытка ДеСальво обмануть её не могла увенчаться успехом.

– ДеСальво не курил всю взрослую жизнь – об этом заявляли его родные, знакомые и даже адвокат, защищавший Алберта после ареста в октябре 1964 г. Однако, услышав от Боттомли в марте 1965 г, что по мнению членов Бюро «Душитель» убийца иногда оставлял на местах преступлений окурки, Альберт вдруг начал курить. Причём, он принялся всем рассказывать, что может курить любые сигареты и, вообще-то, курил всю жизнь! К лету 1965 г он уже вовсю дымил и известно немало фотографий, запечатлевших ДеСальво с сигаретой во рту или в руке.

– По нескольким эпизодам имелись свидетели, которые по мнению полиции видели убийцу. Ни один из них не опознал ДеСальво при предъявлении фотографий последнего. Хорошо узнаваемой приметой ДеСальво являлся крупный мясистый нос, но ни в одном из описаний предполагаемого убийцы подобный нос не упоминался. Напротив, свидетели сообщали о тонком носе. Некоторые из свидетелей, рассматривая фотографии нескольких подозреваемых, заявляли, что Нассар, сокамерник Алберта в Бриджуотере, похож на преступника гораздо больше нежели ДеСальво.

– Рассказывая об убийстве Мэри Салливан, ДеСальво сообщил, будто имел с потерпевшей половой акт в традиционной форме, осуществив семяизвержение во влагалище. Это совершенно не соответствовало той картине преступления, что была зафиксирована криминалистами и судебными медиками. Ранее в этой книге мы останавливались на этих нюансах, так что углубляться в них здесь вряд ли нужно, заметим лишь, что сперма оказалась найдена на груди и во рту жертвы, а также на пододеяльнике. Нельзя не отметить странность того, что Боттомли оставил без внимания явное несоответствие слов допрашиваемого данным следствия. Эта флегматичность руководителя Бюро «Душитель» однозначно свидетельствует о его незаинтересованности в установлении истинных обстоятельств произошедшего.

– ДеСальво постоянно путался, называя этаж, на котором проживала та или иная потерпевшая. Чтобы как-то объяснить систематически возникавшие противоречия с данными следствия, он придумал довольно странную отговорку. Он стал утверждать, будто считает этажи не так, как прочие жители Бостона. Нежилой бельэтаж, в котором обычно располагаются магазины или офисы, он считает первым этажом, а следующий первый жилой этаж называет «вторым». Поэтому когда в его рассказах возникала путаница, а возникала она буквально по каждому эпизоду, ДеСальво снисходительно пояснял, дескать, вы же понимаете, я всегда так считаю и поэтому мой подсчёт этажей не соответствует тому, как считают остальные. Удивительно, но Джон Боттомли удовлетворился этим объяснением! Но кроме этажей ДеСальво путал и другие числа – номера домов, календарные даты, денежные суммы и т. п. Чтобы объяснить перманентную путаницу в числах, ДеСальво заявил, что постоянно их переставляет в уме и не может запомнить порядок цифр. Такой вот довольно неуклюжий намёк на математический кретинизм, абсолютно недостоверный, кстати. ДеСальво, как станет ясно из дальнейшего, очень хорошо учился в школе, а в армии служил в артиллерии, так что ссылки на нелады с цифирью не могут считаться удовлетворительными. Но ведь помимо номеров домов, квартир, денежных сумм и этажей Алберт путался и в датах! Для этого он тоже выдумал довольно странное объяснение, согласно которому календарные даты не запоминает потому, что отслеживает только дни недели. Нельзя не отметить того, что подобная небрежность нехарактерна для серийных убийц, обычно они хорошо помнят дни совершения преступлений и даже если их забывают, то могут быстро восстановить в уме, отсчитывая от памятных для них календарных дат. Причина подобного избирательного запоминания проста и понятна – убийства являются эмоционально значимыми для преступника событиями. В случае Алберта ДеСальво ничего подобного нет и в помине.

– Нельзя пройти мимо ещё одной прелюбопытнейшей нестыковки, о которой нигде никогда не упоминалось. Во всяком случае в популярных книгах и статьях о «Бостонском Душителе» данную деталь отыскать невозможно. О чём же идёт речь? Оказывается, ДеСальво впервые сознался в убийствах отнюдь не Джорджу Нассару и не Ли Бейли, а некоему Стэнли Сеттерлунду (Stanley Setterlund), также находившемуся в Бриджуотере в целях проведения психолого-психиатрической экспертизы. Этот человек был сварщиком по профессии, попавшим за решётку по обвинению в ограблении. Насколько обвинение было справедливым нас сейчас интересует мало, заметим лишь, что Сеттерлунда врачи признали здоровым и в дальнейшем его перевели из Бриджуотера в окружную тюрьму в Ворчестере (Worcester county jail). Так вот Алберт ДеСальво в начале 1965 г заявил Стэнли Сеттерлунду, что готов сознаться в… 11 убийствах! И за своё признание он хотел бы получить сумму в 10 тыс.$. Сразу поясним, в чём кроется пикантность момента: чуть ниже мы увидим, что ДеСальво сознался в одном убийстве, которое не было известно правоохранительным органам, таким образом в его предполагаемом признании общее число эпизодов, связанных с «Фантомом», сокращалось до 10. Однако в конечном итоге он сознался в 13 убийствах! И случилось это после знакомства с Джоном Боттомли. ДеСальво не имел ни малейших резонов уменьшать количество эпизодов, ведь если бы он хотел что-то скрыть от Правосудия, то мог вообще ни в чём не сознаваться!

Фрагмент допроса, в котором Стэнли Саттерлунд говорит о признании ДеСальво в 11 убийствах

Напротив, ему следовало заявить о как можно большем количестве убийств, дабы подтолкнуть правоохранительные органы к контакту и серьёзному к себе отношению. То, что ДеСальво изначально планировал сознаться в убийстве 11 человек, имеет только одно разумное объяснение – он знал только об 11 случаях! Откуда он узнал – это вопрос, лежащий в другой плоскости и мы пока вынесем его скобки, просто учтём, что в своём месте найдём на него ответ. Важно то, что изначально ДеСальво имел в виду сделать признание только в 11 убийствах, но когда Боттомли предложил ему, условно говоря, «расширенный» список, Алберт спорить не стал… Зачем спорить, ведь мы джентльмены и мы договорились, вы поможете мне, а я помогу вам, логично ведь! Заявление Стэнли Сеттерлунда, сейчас всеми позабытое, является отличным доказательством того, что Боттомли сильно повлиял на признания ДеСальво и фактически слепил из них то, что было нужно прокуратуре штата.

– В рассказах ДеСальво присутствует серьёзная методологическая ошибка, которую Боттомли не смог, либо не захотел заметить. Дело заключается в том, что серийные убийцы изначально совершают нападение с довольно большим интервалом, который с течением времени начинает сокращаться. Сокращение времени между нападениями обусловлено целым рядом психофизиологических факторов, влияющих на преступника, которые вряд ли нужно рассматривать в этом месте. Достаточно сказать, что данное явление подтверждается обширной статистикой и не может быть поставлено под сомнение. Однако в случае с «Бостонским Душителем» картина наблюдалась прямо обратная – наибольшую интенсивность преступных посягательств мы видим в самом начале криминальной активности, приписанной этому убийце – т.е. летом 1962 г – после чего частота посягательств только снижалась. ДеСальво, если только он действительно являлся тем преступником, за которого себя выдавал, должен был объяснить столь атипичный спад собственной потребности убивать. Однако никто никогда таких объяснений от него не услышал.

– Много сомнений в виновности ДеСальво рождают размышления над результатами сеанса гипноза, проведенного Уилльямом Брайеном 20 и 21 марта 1965 г, о чём упоминалось выше. Алберт, пребывая в гипнотическом трансе, т.е. будучи не в состоянии контролировать собственную речь и память, ничего не сказал об убийствах. И ничего не написал о них в записке, в которой изложил содержание сновидения, приснившегося ему в ночь на 21 марта того года.

Помимо описанных выше ляпов и нестыковок в рассказах Алберта ДеСальво присутствовал фрагмент, который до некоторой степени застал Джон Боттомли врасплох. Арестант сознался в убийстве, в котором его никто не обвинял! Точнее, он сделал сообщение об убийстве, которое на тот момент вообще оставалось неизвестно правоохранительным органам.

Согласно утверждению ДеСальво, в конце июня 1962 г он проник в одну из квартир дома №1435 по Коммонвэлф-авеню, где некоторое время разговаривал с открывшей ему дверь пожилой женщиной. Звали её Мэри. В какой-то момент Алберт перешёл к активным действиям – он охватил женщину сзади за шею, намереваясь осуществить удушение, но та моментально обмякла и потеряла сознание. ДеСальво уложил её на диван и, ничего не похитив, покинул квартиру. Он не осуществил полового акта и фактически не причинил потерпевшей каких-либо телесных повреждений. Произошедшее явилось для него полной неожиданностью и до некоторой степени обескуражило его. ДеСальво заявил, что внимательно просматривал прессу, ожидая увидеть сообщение об очередном убийстве пожилой женщины, но никакой заметки по этому поводу так никогда и не появилось.

Проверка показала, что информации, сообщенной Албертом, до некоторой степени соответствует смерть 85-летней Мэри Маллен (Mary Mullen), последовавшей 28 июня 1962 г. Случившееся с ней никогда до лета 1965 г не рассматривалось как криминал, поскольку в качестве причины смерти врач назвал сердечную недостаточность.

Признание ДеСальво в этом убийстве является одной из самых больших загадок во всём, что связано с этим человеком. Казалось бы, для чего Алберту сознавать в том, что ему не инкриминируют? Жажда славы? Но тогда следовало сознаваться не в одном, а в двадцать одном убийстве! Или в тридцать одном – чем больше, тем лучше. Одно убийство ничего особенного не добавляет к списку, уже состоящему из более чем десятка эпизодов.

Существует ли какое-то рациональное объяснение тому, что ДеСальво рассказал Боттомли об убийстве Маллен? Думается, да.

Боттомли гарантировал ДеСальво непривлечение его к уголовной ответственности по тем случаям убийств, в которых тот сознается. Поэтому ДеСальво мог давать признательные показания по любому количеству убийств – это не влекло для него никаких негативных правовых последствий. Но таковые могли последовать в том случае, если с ним будет связно хотя бы одно убийство, в котором он не сознается. Летом 1965 г смерть Мэри Маллен не считалась насильственной и никому не приходило в голову считать женщину жертвой «Бостонского Душителя». Но ДеСальво этого не знал, а потому решил подстраховаться от возможного преследования в будущем, что нельзя не признать вполне разумным.

Но подобная предусмотрительность убедительно доказывает причастность Алберта к смерти Мэри. Другими словами, его рассказ – не вымысел, он говорил о том, что действительно имело место и пытался предупредить вероятную в будущем угрозу своей сделке с Боттомли.

В этой связи заслуживает особого внимания сообщение одной из жертв ДеСальво, на изнасилование которой тот покушался в 1964 г.⁴ Запугивая одну из своих жертв, Вирджинию Торнер (Virginia Thorner) насильник заявил, что убьёт её и для пущей убедительность добавил, что ему уже довелось убить пожилую женщину и полиция не смогла его отыскать. Вирджиния уверяла на допросе в полиции, что преступник совершенно ясно говорил о единственном случае убийства.

Слова Вирджинии позволяют лучше проникнуть в логику ДеСальво. Тот понимал, что у полиции есть человек, чьи показания представляют для него немалую опасность. Вдруг кто-то надумает прислушаться к словам Вирджинии и установить личность загадочной женщины, об убийстве которой прежде не было известно? Чтобы нейтрализовать угрозу возможного в будущем расследования – пусть и маловероятного уже в 1965 г – ДеСальво имело смысл воспользоваться «индульгенцией», полученной от Боттомли. Зачем скрывать убийство, если можно сознаться в нём и получить иммунитет от преследования в будущем?

Следует признать, что это совершенно разумный ход и ДеСальво поступил бы очень глупо, если бы не воспользовался замечательной возможностью устранить потенциальную угрозу своему будущему.

Подводя итог сказанному, можно отметить следующее: нет физических улик причастности ДеСальво к убийству Мэри Маллен, более того, нет даже гарантии того, что такое преступление имело место в действительности, но косвенные соображения позволяют самым серьёзным образом отнестись к заявлению Алберта ДеСальво о его виновности в этом убийстве.

В августе 1965 г в истории отношений Джона Боттомли и Алберта Десальво возник упоминавшийся выше Джордж МакГрат. Это был чиновник Департамента исправительных учреждений штата Массачусетс, занимавшийся инспекцией тюрем. В деле ДеСальво он выступил в очень необычной роли, а именно – он стал опекуном Алберта. Официально ДеСальво являлся тяжёлым шизофреником, чей диагноз вряд ли мог быть поставлен под сомнение, а потому Боттомли для заключения с ДеСальво сделки должен был оградить себя от попыток её дезавуировать ссылкой на недееспособность пациента. Именно для этого нужен был человек, способный представлять интересы Алберта, и готовый подтвердить под присягой в суде, что ДеСальво давал показания без принуждения и в ясном сознании при полном понимании своих конституционных прав. ДеСальво нуждался в опекуне и им оказался упомянутый МакГрат.

Как именно сей персонаж всплыл в этой истории совершенно непонятно. Сюзан Келли в 1990-х годах пыталась разобраться в этом вопросе, но какой-либо ясности не добилась. Кто пригласил МакГрата представлять интересы неизвестного ему лично сумасшедшего узника Бриджуотера и почему МакГрат согласился на это странное предложение неизвестно до сих пор.

1964 год: Джордж МакГрат, комиссар Департамента исправительных учреждений штата Массачусетс, демонстрирует журналистам лаз в подземный ход в мастерской тюрьмы в городе Уолпол (Walpole), через который группа заключенных намеревалась совершить побег. МакГрат был чиновником довольно высокого уровня и сложно объяснить, как такому человеку было разрешено представлять интересы одного из заключенных. Не следует забывать, что он являлся государственным служащим и до некоторой степени его интересы вступали в противоречие с интересами ДеСальво.

Из изучения записей бесед Боттомли с ДеСальво известно, что МакГрат присутствовал по меньшей мере на трёх встречах – одной в августе 1965 г и двух в сентябре. Т.е. чиновник присоединился к процессу «собеседований» уже на заключительном этапе, когда ДеСальво практически закончил свои рассказы и Боттомли возвращался к отдельным их фрагментам для уточнения деталей.

Во всей истории появления МакГрата самой большой загадкой остаётся не сам факт назначения опекуна, а то, почему в роли такового не выступил кто-либо из родственников ДеСальво. У Алберта было много родни, причём некоторые из его братьев и сестёр относились к нему с большим вниманием, теплотой и даже трепетом, в дальнейшем мы увидим тому яркие подтверждения. Родственники не отказали бы Алберту в просьбе представлять его законные интересы, но… никто к ним с такой просьбой не обратился! Почему?

Думается, перед нами свидетельство очень некрасивой комбинации, затеянной и реализованной Боттомли при поддержке Ли Бэйли. Помощник Генерального прокурора отсёк родственников ДеСальво не без умысла – он оправданно опасался, что родственник Алберта, получивший полномочия опекуна, не позволит ему заключить соглашение с Боттомли и отвергнет посреднические услуги адвоката. То есть опекун мог полностью расстроить начатую Боттомли комбинацию по разоблачению «Бостонского Душителя» в лице ДеСальво. Чтобы исключить подобное развитие событий и не допустить срыва соглашения Алберта с прокуратурой на основании невменяемости первого, руководитель Бюро «Душитель» и решился на эту затею с оформление опекунства. Нельзя не признать – это был весьма эффективный и разумный с точки зрения закона шаг, но с точки зрения морально-этической его следует признать весьма спорным.

Завершая разговор о МакГрате и его участии в этом деле, добавим, что сей почтенный муж ни во что не вникал, со всем соглашался и никакого интереса к судьбе опекаемого не демонстрировал. Он даже не являлся в суд, когда там рассматривали важные для судьбы ДеСальво вопросы. Это невнимание Джорджа к тому, что происходило с его подопечным, ярко демонстрирует его истинную роль в этом деле – МакГрат знал, что роль его сугубо формальна и никто не ждёт от него настоящей защиты интересов ДеСальво.

Джордж прекрасно справился со своими обязанностями, благо они оказались совсем не обременительны, и за умение играть по правилам был сторицей вознаграждён. Не прошло и года со времени оформления его опекунства, как он получил очень выгодное карьерное предложение и перешёл на работу в федеральную систему исполнения наказаний, уехал из Массачусетса и обосновался в Нью-Йорке.

Он пережил ДеСальво более чем на три десятилетия, но никогда никому не рассказывал о своём участии в разоблачении «Бостонского Душителя». Он не дал ни одного интервью на эту тему, не написал воспоминаний, ничего не рассказал детям… Очень жаль! В лице Джорджа МакГрата мы могли бы найти очень осведомленного свидетеля, ведь он был одним из немногих, кто присутствовал на беседах Боттомли с ДеСальво, видел, что именно прокурор показывал последнему, какие записки передавал, как жестикулировал. Многие невербальные нюансы общения не зафиксированы аудиозаписью, а ведь они могли бы очень многое сказать о поведении участников бесед. Тем не менее, даже то, что попало в магнитофонную запись, весьма красноречиво! МакГрат во время разговоров с ДеСальво говорил немного, но реплики его были обычно скептического свойства, что-то вроде: «Алберт – это неубедительно!», «Алберт, дай нам что-то ещё!», «Алберт, прокурор этому не поверит» и т. д.

МакГрат был опытным работником правоохранительной системы, он повидал на своём веку немало негодяев и провёл немало допросов. По-видимому, он испытывал сильный скепсис по поводу того, что говорит ДеСальво и как Боттомли вёл свою работу. Но, повторим, Джордж никаких суждений на сей счёт никогда не высказывал и все свои суждения унёс с собою.

В первой декаде августа 1965 г один из уголовников, проходивший психиатрическую экспертизу в Бриджуотере, связался со знакомым детективом полиции Бостона и сообщил, что некий его знакомый сообщает интересные детали убийства Мэри Салливан. Напомним, что Мэри являлась последней известной полиции жертвой «Бостонского Душителя». Детектив передал информацию в отдел расследования убийств BPD и лейтенант Донован приказал проверить «сигнал». Оказалось, что речь в сообщении «конфидента» шла об Алберте ДеСальво. С последним в это время уже работал Джон Боттомли, который, напомним, наложил строжайший запрет на допуск к ДеСальво представителей полиции и прокуратуры. По этой причине от допроса Альберта пришлось отказаться, однако «стукача» попросили выяснить у ДеСальво побольше деталей, связанных с преступлением.

«Конфидент» выполнил поручение и рассказал странное. ДеСальво якобы поведал ему, будто был знаком с Мэри Салливан, знакомство с нею свёл летом 1963 г в деревне Сан-Диал, где она отдыхала вместе со своим другом Нейтом Уордом. Алберт довольно близко сошёлся с последним, они вместе выпивали и много болтали. Уорд якобы признался ДеСальво в том, что также, как и Алберт, является насильником – это, дескать, их и сблизило.

Рассказ осведомителя показался детективам небезынтересным, в том числе и потому, что сообщенные детали поддавались проверке. Полицейские отыскали Нейта Уорда и навели у родственников Мэри Салливан необходимые справки. Ничего не подтвердилось – Мэри и Нейт никогда не отдыхали в Сан-Диал, кроме того, Уорд не опознал ДеСальво на предъявленных ему фотографиях.

История эта произвела двоякое впечатление. Представлялось маловероятным, чтобы осведомитель оболгал Алберта ДеСальво от начала до конца. Тот, по-видимому, какие-то разговоры вёл и нечто о Мэри Салливан рассказывал. Но во имя чего ДеСальво нёс чепуху, которая легко отметалась при проверке? Какую игру он пытался играть и зачем выдавал себя за убийцу, не являясь таковым? В общем, лейтенант Донован получил ещё одно подтверждение тому, что ДеСальво сильно нездоровый на голову человек, трепач и мифоман.

Хотя нельзя было полностью отрицать того, что некие резоны для такого довольно странного поведения ДеСальво мог иметь. Но для того, чтобы их понять, следовало разобраться в том, кем же именно являлся этот человек.