Ловушка для духа

Спутники вышли на небольшую площадь перед маленьким храмом, окруженным столбами с белыми фонариками. Ночью те должны были загораться и сиять в темноте рядами светлых, стройных контуров, за которыми терялось каменное здание, напоминающее резную шкатулку с крышей в виде опрокинутого цветка лотоса.

Знаки на каждом фонаре означали одно и то же – просьбу о здоровье и удаче.

Несколько паломников в одинаковых синих балахонах стояли на коленях, глядя на черный провал открытой двери. Ожидали появления духа, служителя или просто молились.

– Я могу отправить письмо? – спросил Сагюнаро, глядя на эти ровные, четкие символы.

– Можешь….А ты уверен, что оно дойдет? – Руам рассмеялся, увидев выражение лица спутника. – Нет, я не угрожаю. Я просто не знаю, в этом ли мире находится сейчас тот, кому ты хочешь его отправить. Или болтается в паутине кодзу. Если хочешь, напиши и отдай мне.

– Не уверен, что хочу.

– Не доверяешь?

– Нет.

– Тогда почему я должен доверять тебе? Откуда мне знать, кому и что ты хочешь сообщить? Кстати, мы здесь не пользуемся удо для отправления посланий. Слишком слабые сущности, а вокруг много древней, мощной магии, как ты уже успел убедиться.

– Как же вы общаетесь?

– Шима передают нужную информацию. Они могут слышать друг друга.

Сагюнаро принял к сведению его слова. Они могли быть правдой, а могли и не быть. Ясно оставалось одно – с миром за пределами Агосимы ему общаться больше не удастся.

– Кстати, по поводу нападения на твоих друзей. Если бы мы хотели убить их… Заметь, «если бы, хотели…» – Руам многозначительно поднял палец. – Думаешь, твои учителя поступают гуманнее? Они также избавляются от своих лишних учеников, выбрасывая их в день духов, словно щенков, в пруд с унагами. Кто выплывет – тот достоин жить. Ты лучший из трех, пришедших сюда. Ладно, не хмурься. Не лучший – более полезный для нас. Остальные нам не нужны. Но, как ты знаешь, они оказались не так беспомощны. И спаслись.

Маг замолчал, ожидая какой-нибудь реакции от спутника. Но тот продолжал молча смотреть по сторонам, казалось полностью потеряв интерес к разговору.

Улица то становилась уже, то расширялась, поднималась на холм и через несколько десятков шагов спускалась с него. Кое-где под ногами виднелся камень, которым когда-то была вымощена дорога – черный гранит, – еще один островок прошлого среди современной грязи и мусора. Дома расступились, и стали видны далекие склоны гор.

– Как впечатление от города? – продолжил непринужденную беседу Руам, перешагивая через длинную лужу.

– Если бы жители убирали хотя бы возле своих жилищ – было бы меньше духов-падальщиков, – сдержанно ответил Сагюнаро, проходя мимо груды гниющих фруктов. Стая куруце с писком бросилась прочь, едва тень шиисана упала на них.

– Здесь считают по-другому. Чем больше еды – тем меньше внимания духи обращают на людей. – Маг равнодушно проследил взглядом за пищащей мелочью и снова посмотрел на спутника. – Еще какие-то наблюдения?

– Что это за постройки? Там, наверху? – Сагюнаро указал на белые здания, утопающие в зелени.

Они стояли на высоком холме прямо напротив возвышения, где располагался храм Десяти духов. Парили над городом, обрамленные каменным кружевом, свисающим между тонкими свечами колонн. Сверкали золотом покатых крыш. А между этих двух прекрасных комплексов пролегал широкий, мутный поток крыш, переулков, сточных канав.

– Дворец наместника, – ответил Руам, взглянув из-под ладони на освещенные солнцем здания. – Еще одна тюрьма. Роскошная и просторная.

Сагюнаро посмотрел на мага, заинтересованный его ироничным тоном.

– У наместника нет никакого влияния, – доверительно пояснил тот. – Это красивая декоративная фигура, которая не принимает решений. Вся власть принадлежит нам.

Это заявление не удивляло.

Сагюнаро прекрасно знал, что наместник Хакаты, сын императрицы, не может принять ни одного решения без одобрения матери. Затмевая картину этой реальности, вспомнился краткий эпизод из прошлого.

Господин Хейкин, напоминавший Сагюнаро нервностью движений собственного брата, гостил в замке Югоры и юргом вился, чтобы добиться расположения правителя. На вопрос, зачем ему это надо, отец честно ответил:

– Хочет с моей помощью ослабить власть императрицы. Считает, что я имею на нее влияние. – Наместник усмехнулся и добавил задумчиво: – Еще он был бы не против сровнять с землей императорский дворец и перенести столицу в Хакату.

– Но ведь ты не позволишь ему сделать это? – спросил Сагюнаро. – Мне нравится госпожа Суико. Гораздо больше ее сына.

– Мне тоже, – доверительно сообщил отец, рассмеялся и отправил сына занимать гостей беседой.

Одержимый невольно улыбнулся этим внезапным воспоминаниям, но тут же заставил себя вернуться в реальность.

Маг шел по Румунгу как полноправный владелец, и Сагюнаро прекрасно видел, с каким благоговейным почтением приветствовали его жители.

Людей на улицах стало больше. В толпе среди агосимцев с толстогубыми ртами, низкими лбами и широкими носами изредка мелькали привлекательные лица с правильными чертами. Словно они оказались здесь из другой эпохи, подобно осколкам древних прекрасных храмов среди примитивных современных построек. Но их красота казалась заклинателю из Варры чужой. Чуждой. Как и он сам должен был быть чужим для них.

Жители по-прежнему расступались перед магом, но его спутник ощущал почти физическое прикосновение множества взглядов.

Левая рука начала зудеть, словно предчувствуя скорое превращение в оружие шиисана. Подступила головная боль, с которой обычно гасло человеческое зрение и Сагюнаро начинал видеть окружающее с помощью неизгоняемого. Шелест одежды, волна воздуха, вызванная движением, скрип гравия под ногами усиливали боль под черепом, и она превращала звук, ощущение – в образы не менее яркие, чем если бы он увидел их глазами.

Одержимый попытался отстраниться от настойчивого постороннего внимания, чтобы сохранить ясность сознания, и вновь обратился к Руаму с вопросом:

– Учитель Хейон тоже считает Румунг тюрьмой?

– Спроси у него, – уклончиво ответил маг.

– Он не слишком много разговаривает со мной, как ты заметил.

– Может быть, ты не располагаешь к откровенным беседам?

– Да, трудно быть общительным, сидя в подземелье. – Сагюнаро вновь посмотрел на замок наместника, постепенно скрывающийся из вида за крышами домов.

Он не один раз видел карту Аканэ, висящую в кабинете отца. И Агосима на ней выглядела бледным пятном за высокими горами. Отмечена была всего пара городов – Даон на побережье и Кишивадр ближе к центру. Румунг не обозначен.

Наместник Югоры объяснял столь скудные сведения об этой провинции – ее обособленным расположением, а также постоянными войнами соседних земель и эпидемией лихорадки, выкосившей почти весь запад империи. Некому было собирать верные сведения, никого не интересовала эта дальняя, забытая духами территория.

– Кроме Румунга в Агосиме есть крупные города? – спросил Сагюнаро, не особо надеясь на подробный рассказ, но Руам, не показывая ни малейшего неудовольствия любопытством ученика, ответил:

– Вторым по размеру был Даон. Разрушен землетрясением. Акура в двух днях пути отсюда. Там, если тебе интересно, есть несколько храмов, где мы обучаем своих учеников. Дааджири в шести…

Он собирался продолжить перечисление, но из подворотни вышла пожилая женщина в малиновом платье и быстро направилась к ним.

– Господин… – Она низко поклонились, и в ее черных волосах заблестели широкие ручейки седины. Сквозь щедрый слой благовоний Сагюнаро ощутил запах не слишком чистого тела и плесени, пропитавшей одежду. – Простите, что решилась побеспокоить…

– Слушаю тебя. – Маг отвлекся на просительницу, выпустив из вида спутника всего лишь на мгновение.

А тот представил – один бесшумный шаг в сторону, и ринуться прочь. Кто первым рвется к побегу – шиисан или он сам, Сагюнаро не знал. Он бежал бы по улице, распугивая прохожих. Сворачивал в темные переулки, завешенные мокрым бельем, перепрыгивал через лужи. Но еще до того, как он осознал до конца это желание, Руам, не отрывая взгляда от женщины, крепко взял его за плечо, заставляя очнуться.

– У нас опять беда, – услышал он нетвердый, просящий голос. – Даги покоя не дают. Мы можем надеяться на вашу помощь?

– Не на мою, – вежливо, но твердо ответил маг. – С твоей бедой разберется мой ученик.

– Ты серьезно? – Сагюнаро невольно улыбнулся. Руам вновь удивил его, начиная вести себя как реальный учитель, дающий задание воспитаннику.

– Почему нет? – беспечно откликнулся тот, выпуская его из своих цепких пальцев. – Твоих способностей хватит. Кроме того, ты сам сетовал на то, что тебя заперли, не доверяют, не общаются нормально. Это реальный шанс показать себя.

Руам смеялся над ним, от души веселился над изумлением пленника, почуявшего тень свободы.

– И ты отпустишь меня одного?

– Не в этот раз. Но если справишься с заданием, я подумаю о том, чтобы дать тебе больше воли.

– Хорошо. Я сделаю это.

Женщина благодарно поклонилась, сложив руки у груди…

Ее жилище, подвергающееся нападениям духов, стояло в низине. И Сагюнаро весьма удивился, увидев его. Это был не один дом и не квартал построек.

Самая нижняя часть Румунга располагалась в горле воронки, образованной склонами гор. Все деревянные сооружения, стоящие на невысоких сваях, тесно лепились одно к другому, превращаясь в единое здание, опоясанное широким настилом. Кое-где гигантские черные стволы, держащие дома, прогнили и рухнули, стены в этом месте сложились, словно пластинки игры сан-мичи^[2]. Вокруг провалов были возведены шаткие переходы, подвесные лестницы или просто натянуты веревки. По ним сновали туда-сюда человеческие фигурки, нагруженные корзинами, связками хвороста, маленькими детьми, висящими за плечами.

Осиное гнездо. Или муравейник.

Во время дождей сюда должны были течь сточные воды со всего города, заполнять канавы, подступая к самому полу, и медленно высыхать, наполняя все вокруг своими больными испарениями.

Между свай пробивалась болотная трава. Носились тучи мошкары. Вонь гниющей тины висела в воздухе плотным облаком. В грязи лежали тощие коровы, спасающиеся от гнуса.

В лужах плавали объедки, древесная труха, дохлые крысы…

Кое-где возвышались островки огородов. Там возились крестьяне, окапывая растения, которые показались Сагюнаро похожими на человеческие черепа. Он невольно задержал шаг, моргнул несколько раз и понял, что ему померещилось. Тугие клубки чернострела действительно напоминали головы.

Женщина шла впереди, приподняв подол яркого платья, чтобы не испачкать, и открыла смуглые ноги с шелушащейся кожей и опухшими суставами. Иногда она оглядывалась украдкой, словно боялась, что маги уйдут, передумав помогать ей. Во взгляде ее темных глаз, который время от времени ловил Сагюнаро, читались настороженность и любопытство.

А он думал, что на месте наместника снес бы все эти проеденные плесенью здания. Выжег до основания и отстроил заново, выше по склону. Там, где свежий ветер станет прогонять болезни, ползущие из болота. Приказал бы осушить зараженную землю, привезти плодородной и посадить деревья. Восстановил наполовину разрушенный храм, обломок крыши которого возвышается над покосившимися домами…

Усилием воли Сагюнаро оборвал смелый полет фантазии. Наместником ему не быть, а для заклинателя есть работа.

– Кто такие даги? – спросил он, пытаясь ощутить присутствие духов.

– Никогда не видел? – Руам посмотрел на стайку детей, свешивающихся с перил ближайшего дома, и те мгновенно исчезли за покосившейся дверью. Любопытные глаза заблестели сквозь длинные щели между досок.

– Даже не слышал. Хотя в храме, где я учился, обширная библиотека, кроме реально существующих духов там можно было найти описания и вымышленных созданий.

– На месте разберешься, – равнодушно отозвался маг, показывая, что больше на вопросы ученика он отвечать не намерен.

Женщина остановилась у ступеней, ведущих на первый деревянный тротуар, возвышающийся над болотом. Всем своим видом она показывала, что не смеет вмешиваться в разговор магов и даже прислушиваться, но внимательно смотрела на них. К ней осторожно подошла еще одна жительница нижнего города, гораздо моложе, но в такой же яркой малиновой одежде, и они зашептались, исподтишка поглядывая на Сагюнаро.

Однако как только он направился к ним, молодая женщина поспешила уйти, пятясь, почтительно кланяясь и не поднимая взгляда. Пожилая просительница тоже отступила и показала на лестницу:

– Прошу вас, господин. Я провожу, если позволите.

Поднявшись на деревянный настил, Сагюнаро огляделся. Внутри поселок на сваях оказался таким же неприглядным, как и снаружи. Скрипели и прогибались доски под ногами, над головой угрожающе нависали прогнившие балки, расписанные цветами и листьями. Краска потускнела и частично обвалилась.

За первым рядом домов открылся второй. Хибары, тесно прижатые одна к другой, выходили окнами в длинный полутемный коридор – улицу. Свет на нее попадал через редкие дыры в потолке.

Запах сырости смешивался с вонью старого жилья. Сквозь щели в полу масляно поблескивала черная вода, иногда в ней мелькали длинные тела болотных змей. По стенам проложили дорожки черные жуки-древоточцы. И Сагюнаро вновь подумал, с каким удовольствием он перестроил бы все это гнилое поселение. Или хотя бы снял общую крышу над домами, чтобы впустить сюда больше света.

Человеческие голоса звучали глухо и смазанно. Даже смех детей казался слабым, жалким и болезненным, словно его съедали разваливающиеся дома.

Встречные шарахались от подозрительного молодого человека в странной одежде пленника или зачарованного духа и почти с сочувствием смотрели на женщину, сопровождающую его.

«Запуганы и привыкли к постоянному бездумному подчинению», – понял Сагюнаро, взглянув на двух мужчин, тащивших на грубо сколоченных носилках груду черных прямоугольных камней, явно выломанных из стены храма. Увидев ученика мага, они едва не выронили ношу. Один из булыжников, лежащий на самом верху, съехал и с глухим стуком упал на доски пола, подняв облако мелкой трухи. Каменщики застыли, не решаясь опустить носилки и подобрать его. Ждали, когда опасный гость пройдет мимо.

Над поселком висело густое облако вечного страха. Оно пропитывало стены как плесень, грызло и душило людей, живущих здесь.

Спутница держалась на почтительном расстоянии, и Сагюнаро заметил, что она внимательно следит за тем, чтобы ее тень не упала на мага. Чем это было вызвано – предрассудками Румунга или все тем же страхом, ученик Руама не знал и не испытывал желания спрашивать.

Впереди показалось открытое пространство. Кособокие дома расступились в стороны, открывая полуразрушенный храм, поднимающийся из болотной воды. Черные стены, покрытые сложной вязью узоров, трескались под натиском стволов суматха, раздвигавших камни и оплетавших воздушными корнями колонны. В длинных столбах солнечного света лениво плавали пылинки, золотящиеся на солнце, и мелкие семена дерева.

Настил улицы подходил почти вплотную к провалу, и сквозь щель между досками и камнем храма выползали мощные корни.

– Господин Руам говорил, они приходят отсюда. – Местная жительница показала на широкий пролом в стене, за которой виднелась статуя из белого камня. Водный дух, поднимая тяжелые кольца длинного туловища, обвивал бронзовый столб, позеленевший от времени. Шуу равнодушно смотрел на груды битого камня и убогие постройки, разросшиеся вокруг его дома.

– Что за существа нападают на вас? – спросил Сагюнаро, отводя взгляд от весьма достоверного изображения духа.

– Даги, господин, – торопливо ответила женщина.

– Как они выглядят?

Та недоверчиво покосилась на мага и быстро опустила глаза, морщины вокруг них стали еще заметнее.

– Мы простые смертные, господин, нам их видеть не положено.

– Хорошо, чем они вредят вам?

Она улыбнулась растерянно и нервно:

– Господин шутит или смеется над нами?

– Ты можешь ответить на вопрос?

Женщина испуганно попятилась и начала кланяться.

– Господин, прошу, не сердитесь.

За спиной послышался смех Руама. Маг неспешно подошел к ним, тяжело ступая по гнущимся под ногами доскам, весело посмотрел на ученика с высоты своего роста.

– Оставь ее. Она не может говорить с тобой.

– Я так страшен? – с некоторой досадой спросил Сагюнаро, отворачиваясь от перепуганной женщины.

– Ты – маг. Высшая каста. Она – хитанай, живущая в низине, низшая. И не понимает, почему ты спрашиваешь ее. Ведь ты, по ее мнению, должен знать ответы на все. Задаешь вопросы – значит, издеваешься, а она не может понять, в чем провинилась перед тобой.

– Извини, Руам, но это дико, – резко отозвался Сагюнаро.

– Потом привыкнешь. – Он обернулся к женщине и небрежно махнул рукой. – Можешь идти.

Та поклонилась и удалилась едва ли не бегом.

– Ну, довольно разговоров. – Руам указал на пролом в каменной стене, откуда равнодушно смотрел шуу. – Давай, действуй.

Сагюнаро шагнул к краю настила, прыгнул и оказался в наполовину обрушенном зале, по колено в воде. Пол был затоплен, и одержимый не удивился бы, если бы узнал, что именно дух-змей, сердясь за разрушение своего храма, залил здесь все, включая нижний поселок.

Когда-то этот зал был круглым, с высоким сводом. Теперь купол лежал в воде обломками, напоминающими скорлупу гигантского яйца. Черные корни растений оплетали стены, покрытые трещинами.

Стая диких киньдири-коэ, расположившихся на широком карнизе под уцелевшей частью потолка, с визгом бросилась прочь, и спустя минуту снова стало тихо.

Присутствие духов не ощущалось. Даже мелких. Разбежались, почуяв шиисана, или их здесь вообще не было.

Сагюнаро начал медленно обходить статую. Казалось, что каменные глаза шуу следят за каждым его шагом.

Слева у дальней стены шевельнулось что-то. Маг стремительно повернулся. За грудой обломков виднелась полированная медная пластина высотой в человеческий рост. В ней отражалось бескровное хищное существо с алыми полосами на бледных щеках. Сагюнаро смотрел в лицо своего шиисана, а тот скалился на него из древнего зеркала, сузив красные веки. Эту тварь хотелось убить уже давно, но они оба – и одержимый и неизгоняемый – знали, что это невозможно.

Дух в отражении шевельнулся, наклонил голову, словно собираясь пробить лбом медь и вырваться наружу, а затем повел взглядом на обломок купола, лежащего неподалеку. Сагюнаро повернулся в ту же сторону, расплескивая воду.

Из трещины в полированном камне на него смотрели белые глаза с тонким продольным зрачком. Внимательно и неотрывно.

«Заклинание изгнания высшей ступени, – мелькнула в голове мага мгновенная мысль. – Применимо к большинству враждебных сущностей второго порядка».

Шиисан знал более действенный способ борьбы с духами – левую ладонь свело уже привычной болью, но Сагюнаро не дал мечу сковать руку костяной броней, продолжая наблюдать за неизвестным существом.

Глаза исчезли, а затем из-за обломка показалась человеческая голова. Лысый череп, низкий лоб, широкий нос с вывернутыми ноздрями, провалившиеся щеки, тонкий, безгубый рот и длинная шея. Очень длинная… бесконечная. Медленными витками она выползала из-за камней, бледная кожа свисала с нее дряблыми складками, струнами натягивались жилы.

Затем Сагюнаро почувствовал сильный запах. Но не гнили, крови или сырого мяса, как можно было предположить. Это был сладкий, сильный аромат кинмокусея – дерева с мелкими цветами, растущего дома, в Югоре, под самым окном его комнаты.

Дикое несочетание гнусного облика твари с аурой покоя и безопасности обозлили шиисана еще больше. Но существо не спешило нападать и не выказывало робости перед неизгоняемым. Оно замерло над обломками и вперило в человека блеклые глаза. А Сагюнаро почувствовал первое нематериальное воздействие незнакомого духа – несмелое, холодное прикосновение, от которого по спине пробежал озноб, а сердце пропустило несколько ударов.

Маг мысленно заменил в заклинании, которое держал перед собой, часть формулы изгнания более мощным знаком и ударил дага. Дух покачнулся, словно срубленное дерево, и беззвучно погрузился в воду, растворяясь в ней.

Но на его месте тут же появился второй, выползая из-за статуи шуу. Следом за ним – третий. А затем они полезли изо всех щелей. Сагюнаро успел заметить десяток, прежде чем сбился со счета. Древний храм оказался заполнен сущностями, запах цветов стал оглушающим. Даги были везде, и они излучали страх. Не панический, заставляющий бежать не видя дороги, а парализующий, лишающий воли и разума.

Перед глазами Сагюнаро вспыхнули убийственно яркие картины. Память начала выплескивать неправдоподобные и невероятно реальные образы. Тора, висящая на канате под куполом цирка сломанной куклой, по ее белому, обнаженному телу текла алая кровь. Рэй, лежащий лицом вниз в воде горной реки, волны лениво колышут его безвольную руку. Гризли, прибитый к дереву тремя копьями. Наместник Югоры с раздробленной грудной клеткой. Дымящиеся развалины на месте дома. Разбитые в щепки алатаны возле храма Варры.

– Ханоги, – прошептал Сагюнаро, пытаясь прогнать видения, – вот кто вы такие.

Местные жители называли дагами существ, питающихся человеческими чувствами. Они начинали с тех, что были самыми сильными и яркими – страх, радость, наслаждение, ненависть. Потом, когда яркие эмоции заканчивались, переходили к более слабым и так до тех пор, пока человек не умирал. Они принимали разные образы, часто маскировалось под обычных духов-падальщиков, и некоторые заклинатели считали, что в своих видениях они показывают реальность – то, что могло произойти в ближайшем будущем.

Правда, на большинство людей они сначала напускали мороки, вызывающие удовольствие, счастье, восторг, и лишь затем переходили к страху. Бывало, люди умирали с улыбкой, другие – с искаженными лицами, третьи выглядели вообще лишенными всяческих эмоций – пустые оболочки.

Шиисана ханоги решили сразу придавить ужасом. Боль, тоска и отчаяние слепили, убивали стремление вырваться у человека и вызывали ярость в неизгоняемом. Сагюнаро рванулся вперед, вкладывая в первый удар всю ненависть к тем, кто держал его в плену убийственных иллюзий. Костяной меч разрубил вязкий кошмар и с хрустом вонзился в шею ближайшего дага. Затем поразил второго, третьего…

Неизгоняемый двигался очень быстро, но их было слишком много. Они уползали, уклонялись, сплетались в клубки и снова рассыпались. Их нематериальные атаки выматывали сильнее, чем реальная физическая боль. И Сагюнаро не знал – действительно ли они показывают, что может произойти, или играют на его потаенных человеческих страхах. Вытаскивают из него то, чего боялся он сам, в отличие от шиисана, который не обладал никакими чувствами, кроме голода и желания убивать.

Сагюнаро понял, что его выпустили в Румунг охотиться не на людей. И настоящей целью Руама было не желание помочь жителям поселка. Он хотел, чтобы ханоги сделали то, что не мог сделать он сам, – убили в пленнике смертного.

Но зал, наполненный ожившими страхами, заставлял одержимого сражаться за человека в себе еще яростнее. Шиисан наслаждался убийствами существ, которых считал гораздо ниже себя, а заклинатель едва ли не впервые был рад тому, что в его душе живет дух-разрушитель. Неизгоняемый помогал ему оставаться собой.

Мертвые змеиные тела дагов падали одно за другим. Но в какой-то момент сражения Сагюнаро понял, что его силы почти иссякли. Хотелось сесть, отбросить в сторону меч, как будто он не был частью его тела, закрыть глаза… но это означало, что вновь придут видения, в которых друзья и близкие мертвы. Голова взорвалась болью, зрение погасло, теперь он смотрел глазами шиисана – зал окрасился красным, ханоги превратились в сгустки черноты, вода в багровую лужу, из которой поднимался белый обломок статуи шуу, а одна из стен – в провал, за которым виднелась бледная, лениво колышущаяся пелена – дверь, которую открыл Сагюнаро своей первой формулой. За ней лежал мир духов, куда вышвыривало выдворяемых сущностей, и чем лучше был заклинатель, тем надежнее запечатывал он после изгнания этот вход, чтобы те не могли найти его и вернуться.

Шиисан в таких уловках не нуждался, он просто убивал. И ханоги, почуяв, что он не остановится, сами ринулись к спасительной двери… Размытые тени на фоне бледного пятна. Вместе с ними исчезли и обрывки видений.

Когда ушел последний дух, и аромат кинмокусея развеялся, Сагюнаро запечатал вход в потусторонний мир и без сил рухнул на колени, меч, погрузившийся в воду, стал похож на обломок камня.

Позади послышался плеск, повеяло знакомым запахом – Руам спрыгнул на пол храма и направился к ученику.

«Все, что он говорил, говорит и будет говорить – ложь, – устало подумал одержимый. – Не моя правда. Какое бы задание я ни выполнил – меня не отпустят, не подарят больше свободы и не дадут нормальной жизни».

Маг подошел ближе, на расстояние удара. Сагюнаро развернулся, меч вылетел из воды в туче брызг, но не вонзился в человека – одержимый был слишком слаб после драки. Руам успел увернуться и ударил в ответ – заклинанием и плетью. Наступил на костяной клинок, прижимая его к полу.

– Еще раз нападешь на меня, сверну шею, – повторил он свою давнюю угрозу.

– Это не я, Руам, – сказал Сагюнаро, выплевывая кровь. – Это мой шиисан.

– Не надо играть со мной. – Маг отступил, освобождая меч, наклонился, рывком поставил ученика на ноги.

Обратную дорогу до храма Десяти духов тот не запомнил.