Тюрьма душ

Гудок оповещателя в кабинете заставил Василия Ивановича подняться и выйти из переговорной. Человек в установке требовал внимания и заботы. Нет. Не так… Очередной преступник совершил мыслепреступление, даже не осознавая, что уже давно находится в тюрьме.

– Извините, а какие методы воздействия на преступников? Ну в случае если это… – Петр хотел сказать «Душегуб», но осекся. Умолчал.

– Странный вопрос. Он же выбивается из твоей учебной программы? – мужчина посмотрел по сторонам, проверил свой мобильный телефон и отложил его в сторону. – Ты же не будешь это записывать?

Петька помотал головой и отодвинул блокнот.

– Большинство из этих людей живут в зацикленном дне. Это наказание за совершенные действия внутри симуляции. Как только человек проживает день порядочно – допускается к следующему. Все дни воссозданы на основе их памяти. Метод цифрового ввода и метод цифрового вывода. Всего одна конвертация машиной.

– А если как тот, который с детьми…

– Этот… – вздохнул мужчина. – Этого мы скорее всего спишем.

– Это как?

– Как-как… на западе, перед приведением в исполнение приговора, – Семен сделал такой тяжелый акцент на выражении, что стразу стало понятно. Какого приговора… – проходят десятки лет. У нас упростили. Десятки лет проходят тут. За пару дней.

– Нет ни УДО, ни условного срока? Ни реабилитации после выхода из тюрьмы?

– Верно. Есть «Принятие». Оно помогает определить, достоин человек второго шанса или нет.

– Жесть какая.

– Жесть. Но это жизнь, парень. Уж лучше так, чем по улицам бы бродили маньяки… Как тот… с детьми.

– Нескромный вопрос, – нахмурился мальчишка, складывая в карман свои вещи перед уходом. – Вы участвовали в разработке?

Начцеха печально кивнул.

Кафельный пол блестел под ногами парня, пока он бродил между установками, осматривая то руки лежащих в них людей, то экраны с событиями, которые происходят внутри. Большие белые установки томно гудели, сливаясь звуками в унисон. Петька попытался найти хоть какие-то маркировки на аппаратах, но не смог. Все затерто.

Глаз зацепился за матовое пятно со следами синей краски. Палец смоченный слюной прошелся и заполнил бороздки, оставленные наждачной бумагой. Жидкость дала перетертой краске контраст, проявив эмблему завода-изготовителя.

– Заслон…

Теперь стало по-настоящему обидно. Петька вдруг понял и Василия Ивановича, и Семена, как там его по отчеству… И Заслон. Все отреклись от своего детища. Не такого будущего для идеи они хотели. Но мальчишка все еще не понимал, как отличная идея превратилась в «это».

Глава 5

Никакого принятия

– Поздравляю! Всех поздравляю! И с днем знаний поздравляю, и с тем, что все вы молодцы. Отличились! – с трибуны вещал Генеральный директор предприятия. – Особенно поздравляю команду «Принятие». Знаю, нехорошо выделять кого-то из специалистов… Одни на пороге открытия, другие уже перешли… НО! Их я поздравляю сегодня по-особенному. Эти молодцы получили госзаказ. А это, смею заметить, не самый плохой спонсор!

Большой зал старого дворца культуры был полон. Люди сидели в своей обычной одежде, оставив халаты и спецовки далеко от этого места. Сегодня никто не работал. Только праздновали. Женька сидел в первом ряду и лениво хлопал, пытаясь не раздражать гудящие от усталости руки.

Сегодня восхваляли их. Их команду, которая без устали трудилась почти год.

Трудилась – мягко сказано. Первые полгода инженерный состав и несколько биологов тыкались в стену, как слепые котята. И только летом дело сдвинулось с мертвой точки. И понеслось. И разработку «Принятия» уже было не остановить.

За окнами лениво моросил дождь, и вечерние сумерки начинали подсвечиваться фонарями с улицы. Осенний ветер таскал мокрые листья по забитой парковке, дергал кроны деревьев, что еще не облысели, и морозил грудь под тонкой ветровкой. Время года менялось стремительно. Никто из команды, которую сегодня прославляли, скорее всего и не заметил, как пролетел этот год. Настолько все было сумбурно.

– Евгений Дмитриевич! – кричал коротко стриженый Вася, вываливаясь из такси. – Женька, ептеть!

– Вась, я тебя еще на подъезде к ДК слышал. Не шуми, и так голова раскалывается.

– Да как не шуми-то? Ты че слинял, даже контракт не прочитав? – молодой Иваныч суматошно искал пачку своих сигарет. – Ты вообще в курсе, что там? Там же…

– Вась, да читал я его! Там полное обеспечение.

– Полное! Женька! Настолько, что нам даже здание выделят! Бывшей больницы, но…

Евгений с улыбкой кивнул.

– Это такие перспективы для «Принятия»! А еще большие перспективы для тебя! – Василий протер лавочку у входа в дворец и сел. – Надо было успевать раньше тебя подавать на патент…

– Ахах! Ну если бы ты взялся и подготовил документы для патента… – Женя громко смеялся. Он уселся рядом, даже не удосужившись вытереть морось, налипшую на лавку. – Да я бы и не обиделся, если что… Тут не в патенте и не лаврах дело. Вась. Мы справились. Нас признали!

– Да. За такую идею стоило бороться…

Холодный ветер принес стену дождя, но ни один из парней не стал прятаться от него в здании. Проливной дождь – то самое, чтобы остудить кипящие головы. Намокли ветровки, намокли рубашки под ними. С почти лысой головы Васи ручьем стекала вода. Женька просто намок и был похож на бездомную собаку. Сидел мокрый и улыбался. С облегчением.

– Да. Сейчас все будет иначе…

– Про иначе, кстати! Как у вас там с Машкой дела? На подходе?

– Да какой там… Отложили опять. Проект не только время отнял. Но и силы…

– Ой, уж больно много сил-то там надо, а? – похлопал своего друга по плечу Васька.

– Не, ты не пойми неправильно! Я готов, я взрослый, – усмехнулся Женя. – Мы же с ней решили. Давно решили. К тому же я поднял на ноги проект… Уж ребенка-то осилю!

– Свечку держать?

– Не. Не надо, – Женя отклонился назад, задрав голову к темному небу, затянутому серыми тучами. – Мне кажется, что я зря переживал. Дети… они ведь как овощи. Главное, чтобы проросли. А дальше сами вверх потянутся.

– С такой философией я начинаю переживать за твоих овощей!

Молодой парень усмехнулся, глядя на непроглядные тучи.

– Жень… Там в контракте указано, что необходимо полное исследование методов экстремальной реабилитации. Ну те…

– … в которых травму переживаешь, чтобы очерстветь. Да, я понял. Видел, точнее. Я работаю над этим.

– Работаешь…

Звук пожарной сирены и всполохи проблесковых маячков отвлекли ребят. Вася потушил об лавку сигарету и встал. Женя тоже.

– Вась…

– Пора тебе, да?

Женя Симонов, выдающийся инженер и прародитель совершенной системы реабилитации, лишь кивнул.

– Это были отличные два года… Кстати, а что, в этот раз без мотоцикла?

– Без. Хочу еще немного пройтись.

Вася протянул своему старому другу руку. – Не промокни, ептеть…

Сырые вечерние скверы и парки блестели фонарями, отражаясь от всего до чего дотянулся дождь. Осеннее небо уже было неразличимо во мраке, но чувствовалось, как оно нависло над городом. Пахло осенью. Пахло сырыми жухлыми листьям, пахло надвигающимися холодами. Женя каждый год вспоминал тот миг из детства, в котором понял, что времена года пахнут по-разному.