Энциклопедия древнескандинавской мифологии и культуры. Издание 1

Вальравн – ворон-оборотень

Русская транслитерация «вальравн» восходит к датскому слову «valravn», которое в свою очередь является производной от древнескандинавского «vallraven». Эта словоформа образована сращением основ «vall», что значит «мертвый», и «raven», что переводится как «ворон». Таким образом, дословно

«вальравн» означает «мертвый ворон».

Датские легенды о вальравне

Э. Кирстен в своей работе «Датские саги: истоки фольклора» приводит описание устного предания, зафиксированного предположительно в начале XIX века. Согласно этой легенде, некий конунг, проявивший себя как мудрый правитель и великий полководец, погиб на поле боя, но тело не было найдено воинами, поэтому его не смогли предать огню или земле.

Трупом конунга поживились вороны и тот ворон, который попробовал его сердце, перенял память и знания вождя. Ворон стал вальравном, существом, наделенным сознанием человека в сочетании со сверхчеловеческими способностями. О сути этих способностей в легенде говорится лишь, что вальравн «может вводить людей в заблуждение» и «свершает великие злодеяния». Также Э. Кирстен в своей работе приводит оборот «ужасное животное» в отношении вальравна, акцентируя внимание на негативности фольклорного образа.

В книге А. Олрика «Датский фольклор» приводится другая легенда, согласно которой вальравн летает по миру в образе огромного ворона. Увидеть его можно только ночью, днем вальравн не появляется. По этой легендевальравнобретает облик человека, если попробует кровь новорожденного.

Далее А. Олрик приводит текст древней датской песни, которая датируется эпохой Раннего Средневековья. В песне говорится о том, как вальравн помогает молодой девушке встретиться с ее женихом, но отказывается принять в благодарность золото и «другие богатства». Вместо этого вальравн берет с девушки обещание, что как только у нее родится ребенок, она отдаст его ворону.

Спустя несколько лет ворон возвращается, к этому моменту у пары появляется первенец. Вальравн требует выполнить уговор и девушка отдает ему младенца. Ворон уносит ребенка в свое логово, где разрывает ему грудь и выпивает всю кровь из маленького сердца. После этого вальравн превращается в прекрасного рыцаря, который веками скитался по земле в поисках искупления.

Также в книге А. Олрика приводится несколько обрывочных фольклорных элементов, согласно которым вальравны – это наполовину волки наполовину вороны.

Внефольклорная интерпретация образа вальравна

Я. Гримм в своей монографии «Тевтонская мифология» говорит о том, что фольклорный вальравн восходит к древнескандинавскому образу тролля, страшного ночного существа, которое, однако, в некоторых случаях может помочь человеку. Истоки датского «valravn» исследователь находит в древневерхненемецкой словоформе «walahraban», хотя ее этимология до конца не ясна.

Образ вальравна сохранился до наших дней, сегодня это персонаж традиционных датских сказок для детей (в качестве примера можно привести книгу Б. Бьерре «Лесная форель в Лербьергховене»). Чаще всего вальравн выступает отрицательным персонажем, который может менять облик и создавать иллюзии (объекты, которых не существует в действительности). Яркий, хотя и нетрадиционный образ вальравна, представлен в видеоигре «Hellblade: Senua’sSacrifice», действие которой разворачивается в древнескандинавском сеттинге.

Также стоит отметить, что ворон в изобилии присутствует на боевых знаменах раннесредневековых скандинавов – викингов. Традиционно в этом регионе ворон считался «колдовской» птицей, он воспринимался как посланник богов и посредник между мирами. Образ ворона тесно связан с богом Одином, в частности, согласно эддическим текстам, владыке Асгарда подчиняются два ворона – Мунин и Хугин.

Варг – больше, чем волк

В эддических текстах варгами зовутся чудовищные волки – Фенрир и его потомство, в частности – Хати и Сколь, преследующие Луну и Солнце по небесному своду.

Ряд археологических артефактов указывает на то, что варги играли в культуре Раннесредневековой Скандинавии значимую роль. Например, на одном из рунических камней ныне разрушенного Хуннестадского монумента изображен всадник на огромном волке, в котором без труда угадывается варг. Этот камень, к счастью, сохранился и выставляется в музее Лунда.

По одной из версий, высказанных, в частности Д. Линдоу в «Норвежской мифологии», волчий всадник на камне из Хуннестада – это великанша Гироккин. Гироккин присутствует в одном из эпизодов «Младшей Эдды», который описывает похороны Бальдра. В контексте темы варгов эпизод примечателен тем, что великанша прибывает на зов асов верхом на огромном волке, которого впоследствии не смогли усмирить четыре берсерка.

Предположение Д. Линдоу основано на том, что по тексту «Младшей Эдды» Гироккин использовала змей в качестве поводьев, а на камне из Хуннестада всадник управляет волком именно при помощи змей.

Неизвестно, был ли связан с варгами культ ульвхеднаров – неистовых воинов, подобных берсеркам, но надевающих на себя не медвежьи, а волчьи шкуры.

Этимология и лингвистические связи

Само древнескандинавское слово «varg» или «vargar» (позже англизированное до «warg») предположительно переводится как «волк». При этом для обозначения волка как животного в древнескандинавском языке использовалось слово «ulfr».

Вероятно, форма «varg» произошла от протогерманской «wargaz», которая в свою очередь проистекает из протоиндоевропейской «werg», которая переводится как «уничтожитель». Любопытно, что реконструированная форма «wargaz» контекстуально может быть переведена как «изгой» или «злодей».

В протоиндоевропейском языке есть и другая форма – «wĺkwos», она уже переводится именно как «волк». От нее предположительно произошли обозначения волка во многих языках: «lukwos» в протоитальянском, «wilkas» в протобалтославянском, «lykos» в греческом, «verk» в протоиранском.

Даже в санскрите есть сходная форма «vṛka», которая тоже переводится как «волк». Существуют и более любопытные языковые метаморфозы, которые на данный момент не имеют точного объяснения. Например, в персидском волк называется «gorg», но в староперсидском – «varka».

На староанглийском «warg» означает «большой медведь». Оригинальная форма «varg» присутствует в современном шведском и переводится как «волк».

Упоминания о варгах в средневековых сагах

Варги упоминаются в «Саге о Хервере и Хейдреке», где король Хейдрек рассказывает Одину (принявшему образ Гестумблинди) о Фенрире и его сыновьях – Хати и Сколе.

Также искомая словоформа всплывает в эпической «Песне о Беовульфе». В строке 1514 мать Гренделя называется «grund-wyrgen», что можно перевести как «варг из глубин» (иногда переводят как «проклятое существо из глубин» или «донное чудовище»). При этом форма «wyrgen» или «würgen» присутствует в современном немецком и переводится как «злодей», то есть, вероятно, восходит к уже упомянутой протогерманской форме «wargaz».

Образ варга в современной культуре

На данный момент образ варгов (в том числе – под тем же самым названием) и волчьих всадников присутствует в литературе, кино и игровой индустрии. Широко известны варги Д. Толкиена и Д. Мартина, а также аналогичные образы в играх серий «War Craft», «Gothic», «Dungeons & Dragons», «Castlevania» и тд. Кристиан Викернес, скандально известный норвежский блэкметаллист, официально сменил имя на Варг.

Вафтруднир – бросивший вызов Одину

В мифологии Древней Скандинавии Вафтруднир – древний великан, который был известен своей мудростью и обширными знаниями об окружающем мире. В Младшей Эдде он упоминается всего один раз (в части «Видение Гюльви»), причем Снорри Стурлусон просто называет имя великана и затем вставляет его прямую речь в форме короткого вопроса. То есть нет никаких пояснений о том, кем является Вафтруднир и зачем автор упоминает его в разговоре о сотворении Вселенной.

Но в Старшей Эдде присутствует целая песнь, которая называется «Речи Вафтруднира». Именно из этого мифологического сюжета мы узнаем о том, кем был Вафтруднир и в связи с какими событиями он стал известен. Тут же стоит упомянуть, что само слово «Вафтруднир» («Vafþrúðnir» на древнескандинавском) переводится как «сильный в запутывании». М. И. Стеблин-Каменский в комментариях к первому русскоязычному переводу Старшей Эдды поясняет, что в великой мудрости Вафтруднира нет ничего удивительного, ведь согласно древнескандинавскому эпосу великаны появились в мире задолго до людей и богов (асов и ванов), поэтому их знания весьма обширны.

Между тем, сюжет песни «Речи Вафтруднира» повествует о том, как Один собирается покинуть Асгард ради встречи с прославленным великаном Вафтрудниром, которому, как говорят, нет равных в мудрости. Фригг уговаривает супруга отказаться от поездки, ибо Вафтруднир известен как «сильнейший из йотунов». Один парирует тем, что он долго странствовал по Девяти Мирам и владеет многими знаниями, так что сумеет противостоять великану в споре.

Оказавшись дома у прославленного йотуна, Один по своему обыкновению представляется другим именем (он называется Гагнрадом, что в переводе с древнескандинавского означает «правящий победой»). Далее Один начинает спор с Вафтрудниром, причем первым вопросы задает турс, и когда он видит, что его неожиданный гость невероятно умен (великан не понимает, кто перед ним), он предлагает Одину задать свои вопросы. Ставкой в «споре мудрости» становится жизнь (ее назначает сам Вафтруднир уже после того, как осознает, что спор может быть интересным, Один соглашается).

В финале ас спрашивает у великана: «Что поведал Один сыну, когда тот на костре возлежал?» (очевидно, речь идет о погребении Бальдра). В этот момент Вафтруднир понимает, с кем затеял спор, он говорит, что ответ на этот вопрос знает только сам Один. И хотя в последней строфе песни «Речи Вафтруднира» великан, осознавая, что проиграл, называет себя обреченным, не известно, убил ли его Один, так как на этих словах турса песнь обрывается.

Между тем факт спора является лишь фабулой мифа, тогда как суть его заключается в передаче ряда мифологических сведений, которые идеально дополняют информацию, полученную читателем из предшествующих песен – «Прорицания Вельвы» (в первую очередь, так как в обоих случаях много места уделено Рагнареку) и «Речей Высокого». М. И. Стеблин-Каменский видит в «Речах Вафтруднира» мощный дидактический момент, воплощенный в простом мнемотехническом методе. Исследователь полагает, что песнь использовалась для посвящения жрецов, которым в форме «вопрос-ответ» передавались важные сведения. С другой стороны, неясно – как эти сведения воспринимали сами скандинавы, были ли это сугубо мифологические данные, либо за эффектными метафорами скрывалось нечто большее, возможно – некие эзотерические таинства.

Однако некоторые скандинавоведы (например, Л. Ессен и А. Хойслер) выдвигали противоположную теорию, утверждая, что песнь «Речи Вафтруднира» была создана в эпоху христианизации Скандинавии неизвестным исследователем-христианином, который предвосхитил Снорри Стурлусона в его изысканиях. В частности, Хойслер говорит, что христиане «потому и терпели» подобные произведения, что в них не было «практического язычества». Однако данную версию опровергает лингвистический анализ, согласно которому песнь «Речи Вафтруднира» была создана (как максимум!) в X веке, когда ни о какой христианизации не было и речи (об этом в своих комментариях к Эдде упоминает М. И. Стеблин-Каменский).

Именно поэтому, хотя великана Вафтруднира справедливо назвать «эпизодическим персонажем» в контексте всего комплекса эддических текстов, связанная с ним песнь из Старшей Эдды, по всей видимости, действительно имела важное ритуальное значение. Помимо собственно Codex Regius (и вышеозначенного упоминания в Эдде Стурлусона) несколько фрагментов «Речей Вафтруднира» присутствует в манускрипте АМ748. Эта песнь является настоящим кладезем информации по мифам Древней Скандинавии. Что же касается вероятности сокрытия в строках «Речей Вафтруднира» неких сведений ритуального характера, то на данный момент исследователям не удалось их обнаружить. Может статься – пока…

Гарм – вестник Рагнарека

В древнескандинавской мифологии Гарм – хтоническое чудовище, огромный пес, скованный цепью в пещере Гнипахеллир, его лай возвестит о конце старого мира. Несмотря на эпичность образа, пес Гарм в эддических текстах упоминается всего несколько раз. В тексте «Старшей Эдды» Гарм встречается в двух эпизодах, впервые – в обширной части «Прорицание вельвы», где пророчица используется рефрен «Гарм лает громко у Гнипахеллира, привязь не выдержит, вырвется Жадный» при описании Рагнарека, а также событий, которые произойдут до и после финальной битвы асов и хтонических чудовищ.

После первой фразы «Гарм лает громко» вѐльва рассказывает о том, как Мидгард погрузиться в хаос, Хеймдаль вострубит в Гьяллархорн, а Один отправится за советом к голове Мимира. После повторения фразы следует описание наступления армий Хель и «сынов Муспелля» под предводительством Сурта на корабле Нагльфар, а также начало сражения между асами и их противниками. После того, как вѐльва повторяет фразу в третий раз, продолжается дальнейшее описание битвы на равнине Вигрид. После того, как фраза «Гарм лает громко» повторяется в четвертый раз, пророчица описывает мир, перерожденный после Рагнарека.

Второй эпизод «Старшей Эдды», предположительно связанный с Гармом, присутствует в тексте «Сны Бальдра» (этой песни нет в оригинальной рукописи, но ее традиционно включают в сборник поэтической Эдды). В первых же строфах песни при описании поездки Одина в Хельхейм есть следующие строки: «…встретил он пса, из Хель прибежавшего. У пса была грудь кровью покрыта, на отца колдовства долго он лаял». Прямого указания на то, что перед Одином предстал именно пес Гарм, в данном эпизоде нет. Данное предположение впервые выдвинул М. И. Стеблин-Каменский и на сегодняшний день эта позиция является общепринятой.

В тексте «Младшей Эдды» Стурлусона пес Гарм также встречается дважды. «Знакомство» с персонажем происходит в части «Видение Гюльви», где цитируется 44 строфа «Речей Гримнира» из «Старшей Эдды»: «Гарм – лучший пес». Данная формулировка довольно спорна сама по себе, особенно если учесть, что эти слова принадлежат Гримниру, то есть – Одину, который, зная о Рагнареке от вельвы, должен относиться к Гарму не самым доброжелательным образом.

Далее в «Видении Гюльви» Снорри Стурлусон пишет: «Тут вырывается на свободу пес Гарм, привязанный в пещере Гнипахеллир. Нет его опасней. Он вступает в бой с Тюром, и они поражают друг друга насмерть». Важно отметить, что Гарм освобождается от своих цепей уже после начала Рагнарека (которому предшествует освобождение Фенрира, пожравшего солнце). Он сражается с богом победы, Тюром, и убивает его, но сам гибнет от руки аса. Больше в эддических текстах нет никаких упоминаний о Гарме.

Генезис образа и распространенные заблуждения

Происхождение имени Гарм («garm» или «garmr» на древнеисландском, в Эддах встречаются оба варианта) не вполне очевидно. Значение имени пса дано в «Прорицании вельвы»: Гарм – значит «Жадный», но относительно происхождения самой словоформы среди лингвистов нет единого мнения. В частности, Л. Брюсе в своей работе «Смерть, война и жертва: исследование в контексте идеологии и практики» выводит довольно любопытную гипотезу, согласно которой у имен древнескандинавского Гарма и древнегреческого Кербера («Κέρβερος») один праиндоевропейский корень «*ger», что в переводе, по мнению Брюсе, означает «рычать».

Это довольно популярная теория, вероятно – именно на ее основе в общественном сознании сформировалось понимание о том, что пес Гарм якобы охраняет вход в мир мертвых, Хельхейм. В действительности, в эддических текстах этому нет подтверждения. Более того, когда по тексту «Старшей Эдды» Хермод, посланный Одином в Хельхейм на поиски Бальдра, подходит к границе Хельхейма и Нифльхейма, на мосту Гьялларбру перед входом в мир мертвых его встречает только великанша Модгуд, и никакого пса-стража.

Второе распространенное заблуждение – это внешнее описание пса Гарма. Ему приписывают черную шкуру, четыре алых глаза и массу других подробностей. В действительности, в эддических текстах нет никаких описаний этого персонажа, кроме уже упомянутого эпизода из песни «Сны Бальдра», где говорится, что «у пса была грудь кровью покрыта». Но здесь стоит учитывать, что данное описание обезличено и его связь с Гармом – лишь популярная гипотеза.

Третий концептуальный момент – связь пса Гарма с волком Фенриром. Существует предположение, что это один и тот же персонаж (точнее – что Гарм является воплощением Фенрира). Но тут стоит заметить, что в эддических текстах Гарм никогда не называется волком, тогда как Фенрир напротив – никогда не называется псом. И это само по себе важное обстоятельство. Однако наиболее показательный момент – описание Рагнарека из «Младшей Эдды», где Фенрир сражается с Видаром и примерно в это же время Гарм бьется с Тюром. То есть это априори два разных персонажа.

Тем не менее, у Фенрира и Гарма действительно есть общая черта – они оба в буквальном смысле сидят на цепи. Как и почему в такую западню угодил Фенрир – подробно разъясняется в «Младшей Эдде», однако в искомых эпизодах нет ни слова о том, где именно он находится. Место заточения Гарма точно известно – пещера Гнипахеллир, однако нет никаких пояснений, что это за место и почему пес там оказался.

Существует предположение, согласно которому пес Гарм является сыном Локи и Ангрбоды (как и Фенрир), однако в эддических текстах на это нет никаких указаний. Обычно в доказательство ставят описание из «Прорицания вѐльвы»: «Сидела старуха в Железном Лесу и породила там Фенрира род». Но, как уже упоминалось, Фенрир всегда называется только волком, тогда как Гарм – акцентировано пес. Соответственно нет никакой связи между Гармом и «родом Фенрира», представители которого в том же «Прорицании вѐльвы» названы троллями.

Иными словами, вокруг образа Гарма существует множество мифов, заблуждений и неподтвержденных предположений. Однако тот факт, что имя пса вѐльва использует в качестве рефрена к пророчеству о Рагнареке, может указывать на особую важность этого персонажа. Гарм является вестником, а потом и непосредственным участником наиболее эпического события во всей древнескандинавской космогонии – последней битвы асов на равнине Вигрид. Именно поэтому отсутствие хоть каких-то сведений о происхождении пса Гарма выглядит довольно странно, что, вероятно, и является причиной появления многочисленных описаний, не имеющих никаких текстологических подтверждений.

Гери и Фреки – волки Асгарда

Волк – один из главных тотемов скандинавских и древнегерманских племен, поэтому не удивительно, что многочисленные памятники средневекового скальдического эпоса сохранили немало упоминаний о мифологических созданиях, которые в той или иной степени являются волками. Гери и Фреки – наиболее известный дуалистический образ, который впервые встречается в «Старшей Эдде» (это первое, но не единственное упоминание, Гери и Фреки также присутствуют в «Младшей Эдде» Стурлуссона и во многих других, скальдических сагах).

В эддической песне «Речи Гримнира» (стих 19) говорится о том, что Одину в чертогах Вальхаллы служат два волка, имена которым – Гери (с древнеисландского «geri» переводится как «жадный») и Фреки («freki» на древнеисландском значит «прожорливый»). Гери и Фреки едят пищу со стола в чертогах Всеотца, тогда как сам Один не употребляет еды, а лишь вкушает вино.

В отличие от других мифологических образов, связанных с Одином, метафоризм дуады «Гери и Фреки» не столь очевиден. Если, к примеру, вороны Мунин и Хугин воплощают интеллект и память (опыт), то с волками Одина все обстоит сложнее. Существует предположение (впервые выдвинутое немецким историком Михаэлем Шпигелем) в соответствии с которым волки Гери и Фреки – это образ самих германо-скандинавских народов, которые преданно служат Одину-Всеотцу. В контекст этой гипотезы достаточно легко и удачно вписывается культ вульфхендаров (дословно «волкоголовый»), неистовых воинов, во многом похожих на берсерков, но в отличие от последних в состоянии транса вульфхендары ассоциировали себя не с медведями, а с волками. Кроме того, у скандинавов и раннесредневековых германцев было много «волчьих имен», таких как, например, Вульфганг («Wulfgang», в переводе с древнегерманского означает дословно «бегущий как волк») или Исангрим («Isangrim», переводится как «серая маска»).

Кроме того, в пользу популярности культа волка говорят многочисленные изображения Гери и Фреки, в том числе – на рунических камнях, обнаруженных по всей территории Скандинавии и Великобритании. Важно отметить, что волк как образ воина, как персонаж, неизменно сопутствующий воинскому божеству, присутствует практически во всех древних культурах. К примеру, волк был символом и спутником Марса (древнеримского бога войны), а в ведической литературе Древней Индии одно из «воинских» воплощений Шивы, Рудра, путешествует вместе с волшебным волком. Вышеупомянутый Михаэль Шпигель в своей работе «Ancient Germanic warriors» говорит о том, что Гери и Фреки – это архетипический образ, воплощающий несоизмеримую силу Одина (Вотана), как бога-воина, бога-лидера.

Таким образом, волки Одина Гери и Фреки, несмотря на частые упоминания в эпосах германо-скандинавских народов (по большей части – в роли кеннингов Всеотца), не имеют четкой идентификации в их мифологической системе. То есть, разумеется, сами скандинавы и германцы отлично понимали, что скрыто в образе волков Гери и Фреки, но на данный момент ввиду отсутствия необходимых историографических источников этот вопрос сохраняет свой дискуссионный статус.