Читать книгу: «Господин Посредник», страница 3
– Говори проще, – бросил я. – Мы не на приеме…
– Попросту Фолаару должны были свернуть шею. Что ты так на меня смотришь? У нас это теперь в порядке вещей. Не надо лезть, куда не просят.
– Он что, не мог это дело бросить?
– Да поздно было, пойми ты! Он уже накопал столько, что даже отставка не спасла бы его от случайной пули. Или от чьего-нибудь пьяного ножика…
– Чушь какая-то, – фыркнул я, все еще не понимая сути дела. – Ну интриги, ладно… хорошо, а почему же он до сих пор жив?
– А оказалось, что деньги – когда речь идет о довольно серьезных деньгах, – способны спасти твою шею даже в таком вот случае. В общем, Фолаар смог откупиться. Я уже никогда не узнаю, откуда к нему эти деньги пришли и куда именно ушли, да это и неважно. Интересно то, что деньги Фолаару понравились. Он на самом деле очень талантливый тип, я не говорил тебе? Вот он и применил свои таланты. И в один прекрасный день, – Энгард щелкнул пальцами и расплылся в счастливой, совершенно мальчишеской улыбке, – мне стало известно, что именно он, старший королевский дознаватель Фолаар, «держал на веревочке» тех ублюдков, что состряпали совершенно нелепое расследование странной деятельности наших друзей с севера.
– Н-да, – пробурчал я с набитым ртом, – ты невероятно изменился за то время, что я болтался по всяким пустыням… прям другой человек…
– Я и раньше был таким, – парировал Энгард, – просто ты еще меня не знаешь. Но к делу… И вот теперь я вдруг узнаю, что довольно загадочная банда не то контрабандистов, не то наемных убийц очень желает выкупить у него все бумаги, относящиеся к делу. А среди бумаг, что самое важное, есть и протоколы – настоящие, а не «зеленые», протоколы по делу. Понимаешь? Что я должен был предпринять? Меня они немного знают – хуже того, кое-кто уже стал догадываться, чем я занимаюсь на самом деле.
– Ну, здорово, – обрадовался в ответ я. – А тут появляется свежий парень Маттер, которого не знает ни одна собака в этой вашей, будь она неладна, столице!..
– Не обижайся, – улыбнулся Дериц. – Мы же договорились играть в одну игру, верно?
Я махнул рукой и приготовился слушать дальше. Честно говоря, рассуждения Энгарда мне совершенно не нравились. За каким таким демоном мне сдались эти шуточки юного авантюриста? Мало у меня способов свернуть себе шею? Мне нужно любой ценой найти Монфора и постараться выбить из него ответы на мучившие меня вопросы, а не крутить интриги в совершенно незнакомом мне городе, каждый карапуз которого знает о жизни втрое больше меня.
С другой стороны, альтернатива у меня не просматривалась даже на горизонте…
– Расскажи мне об этой публике, – попросил я. – О тех троих… ты говоришь, они контрабандисты?
– Да, странные они люди, – задумчиво хмыкнул Энгард. – Никто о них ничего толкового сказать не может. Говорят, что они ходят через северную границу, как к себе в сортир. Еще говорят, что они брались за совсем дурные дела, но как и для кого, мне пока выяснить не удалось. Сейчас – это я знаю точно – они прикупили себе пару суденышек и частенько маячат на юге.
– Дружат с Белыми Шапками? – догадался я.
Дериц кисло сморщился и покачал головой.
– Да.
– И как же ты собираешься решить дело с этими бумагами? Или ты думаешь, что они отдадут их тебе просто так, по широте душевной?
– Как ты сказал? – переспросил Дериц. – По широте?.. Никогда не слышал такого выражения… Да нет.
Он подцепил из горшочка скользкий коричневый гриб, повертел его на вилке и отправил в пасть.
– Если я точно буду знать, что бумаги покинули ласковые руки господина Фолаара, разбираться с ними будут уже другие люди.
– Ты хочешь «слить» это трио королевской Страже? – поразился я. – Не трогая при этом Фолаара? Но как…
– А вот об этом, – перебил меня Энгард, глядя в потолок, – мы поговорим попозже. Договорились? Страже!.. Додуматься ж надо… Гм.
Незадолго до полуночи карета остановилась в окрестностях большого белого храма, ярко освещенного сотнями изящных фонарей с начертанными на них священными письменами. Откуда-то здорово несло тиной.
– Сегодня Ночь трех пророков, – сообщил Энгард, выбираясь наружу. – Скоро здесь появится целая толпища паломников, и мы сможем исчезнуть, не привлекая внимания.
– Домик Фолаара где-то рядом? – поинтересовался я.
– Меньше полумили… идем.
Дорога, выложенная стершимися от старости булыжниками, вскоре превратилась в колею, петляющую промеж деревьев. Через пару сотен шагов я заметил впереди неяркий желтый огонек.
– Вон он, – прошептал Энгард. – Дальше начинаются топи… Фолаар очень любит здесь уединяться – у него, видишь ли, полон дом всяких жен, дочерей и приблудных тетушек. А тут покой, идеальное место для работы с бумагами и, гм, клиентами.
– Сколько в доме людей? – переходя, как и он, на шепот, спросил я.
– Только старый слуга – он же кучер, он же повар.
Я кивнул. С болот тянуло сырым противным ветром, и вообще вся окружающая нас местность действовала на меня не лучшим образом. Тысяча демонов! Сейчас я предпочел бы оказаться на палубе корабля посреди самого лихого шторма… Я незаметно проверил свои пистолеты и потащился вслед за Энгардом, который неожиданно свернул куда-то вправо, шумно проламываясь сквозь ветви придорожных кустов.
Очевидно, он хорошо изучил местность – кустарник вдруг расступился, открывая едва заметную в лунном свете тропку: она вела в обход приусадебного парка, обнесенного покосившимся, а кое-где обрушившимся забором.
– Здесь калитка, – шепнул Дериц. – Чуть дальше… вон она.
Мы остановились подле хлипкой, донельзя заржавевшей дверцы, которая каким-то чудом не падала с гнилых от сырой древности петель. Дериц осторожно потянул ее на себя, шустро просунул в образовавшуюся щель руку и что-то повернул.
– Вот так, – сказал он. – Теперь – пригнувшись…
Парк зарос высокой, едва не в пояс, сорной травой, и спрятаться тут было совсем не трудно. Замерев возле толстенного дуба, я с интересом осмотрел загородное владение господина королевского дознавателя.
Вероятно, когда-то это была довольно богатая вилла какого-то идиота, которому приспичило поселиться в этой вечной сырости: широкое строение с двумя башенками и неизменной «беседкой» на крыше. Черепица заросла мхом, почти все окна глядели во мрак зловещими черными провалами, но на втором этаже все же горел свет – тускло светились два угловых окна, выходящих на парадные ворота.
– Подождем пока здесь, – решил Энгард, вытаскивая трубку.
– Ну и местечко он себе выбрал… – заметил я, осторожно высекая для нас огонь. – Не мог, что ли, найти ничего получше?
– Храм, – тихо рассмеялся Дериц. – Все дело в храме. Когда очередного конфидента спросят, что он делал посреди болот, тот невинно ответит, что ездил на молебен… Фолаар прекрасно знает, что время от времени за ним принимаются следить. А это место довольно тихое.
– Но если уж за кем-то проследят, то какой смысл пытаться отрицать очевидное?
– А что – очевидное? Ездил человек в храм, богам помолиться – попробуй докажи, что он еще и к дознавателю забегал? Или ты думаешь, что в суде кто-то примет в расчет показания наемных ищеек? Не-ет… ездил? Да, ездил! В храм ездил. А что там про меня наговорили, так вы же сами понимаете, сколько у благородного человека завистников и недоброжелателей.
– А…
Я не договорил.
В тишине, прерываемой лишь негромким посвистом ветра, отчетливо раздался скрип главных ворот, и я увидел, как по короткой аллее шагом едут трое всадников.
– Это они! – возбужденно зашипел Дериц. – Теперь – я на дерево, а ты – на стену! Там старая деревянная решетка, когда-то на ней рос виноград. Залезай и смотри, только так, чтобы тебя не увидели!
Я коротко кивнул и бросился к дому. Решетка, сколоченная из узких деревянных планок, держалась на одной молитве, но мой вес внушал определенные надежды. Я быстро вскарабкался до уровня второго этажа и с радостью обнаружил там небольшой каменный карнизец, опоясывающий дом по периметру. Держась за решетку, я прошел по нему до угла дома и замер, вжавшись в холодную сырую стену. За моей спиной Энгард взобрался на узловатое старое дерево и спрятался меж ветвей. Я понимал, почему он выбрал себе более безопасный наблюдательный пункт: даже если меня увидят и узнают, это ничего не изменит, я просто успею удрать – но вот если увидят его, беды не оберешься.
Сперва я услышал, как гулко хлопнула дверь. Потом чей-то резкий голос недовольно произнес:
– А, это вы наконец. Надеюсь, вы доставили мне то, о чем мы договаривались?
– Вы могли бы и поздороваться, милейший Фолаар, – медово ответили ему, и я сразу узнал говорившего: это был долговязый.
– Я не собираюсь с вами здороваться! – перебил его дознаватель. – К делу! Товар при вас?
– Видите ли, – теперь заговорил тип в плаще, – с товаром вышла заминка. Товар, можно так сказать, немножко застрял. Но застрял он, уверяю вас, на время, на совсем небольшое время…
– И вы приперлись ко мне, чтобы рассказывать какие-то сказки? Посмотрите на это отрепье, Таракис: они хотят вести серьезные дела, но не могут даже выдержать ими же назначенные сроки… что же еще?
– Мы… видите ли, милейший Фолаар, мы оказались в чрезвычайно сложной ситуации. Бумаги нужны нам не просто срочно, а именно сегодня, и никак не позже – поверьте, от этого зависят жизни многих людей, которые ничем перед вами не провинились. Мы пришли, чтобы просить вас о своеобразном кредите…
Неожиданно я подумал, что речь выдает в живом трупе образованного человека. Интересная, однако же, компания…
– О каком еще кредите? – раздраженно выкрикнул Фолаар. – Что вы мелете?
– Если мы получим бумаги сегодня, то есть, я хотел сказать, прямо сейчас, то я готов дать вам любую клятву в том, что ваш товар будет доставлен вам в ближайшие же дни – в целости и сохранности.
– Убирайтесь отсюда, – послышался звук отодвигаемого кресла, и я решился все-таки заглянуть в окно.
Шторами, хвала небесам, Фолаар себя не обременял; посреди большой, вытянутой в длину комнаты стоял диван с кистями, на котором восседал самодовольный толстяк, прижимавший к себе желтый кожаный портфель, перед ним – низкий стол, плотно заваленный бумагами, и кресло, в котором, очевидно, и помещался хозяин. Сейчас он стоял у стены, буравя взглядом троих своих гостей, которые мялись возле приоткрытой двери.
– Убирайтесь, – повторил Фолаар, засовывая руку в карман своего просторного камзола, – и можете считать, что ни о каких сделках мы с вами не говорили.
– Вот как? – зловеще просипел ходячий покойник. – Тогда…
Он не договорил: Фолаар выстрелил первым.
Следом загрохотал пистолет в руке долговязого, но он тотчас же свалился с пробитой головой: господин королевский дознаватель стрелял на удивление быстро.
Впрочем, это его не спасло, серолицый спустил курок прямо через карман плаща, и Фолаар со стоном осел на пол. Не глядя на поверженного товарища, человек в плаще метнулся через комнату и рывком распахнул верхний ящик не замеченного мною ранее бюро, которое стояло в дальнем углу, частично прикрытое куском темной материи. Едва он, держа в руках какую-то темную папку, развернулся, как грохнули еще два выстрела: это почти одновременно прикончили друг друга толстый Таракис и третий бандит.
Серолицый недоуменно пошарил в кармане, но опоздал – толстяк с развороченным пулей животом приподнял голову и медленно, будто в воде, навел на него небольшой серебристый пистолет. На груди серолицего расцвела кровавая роза, но он не упал. Шатаясь и хрипя проклятия, кандидат в мертвецы прошаркал через комнату и скрылся в дверях.
Обдирая руки, я свалился на землю. Рядом со мной застыл трясущийся Дериц.
– Они – все? – визгливо выкрикнул он.
– Все! – ответил я.
– Бумаги! Бумаги!
Энгард пулей бросился вперед – споткнулся, промчался несколько шагов на четвереньках, потом кое-как выпрямился и скрылся за углом. Проклиная все на свете, я рванул следом за ним. Мы успели вовремя – раненый, едва двигая ногами, выбрался из высоких темных дверей и остановился, держась рукой за стену. Над его головой висел небольшой фонарь, вставленный в ржавую железную петлю, – в слабом свете я разглядел огромное кровавое пятно на груди последнего из визитеров и понял, что моя помощь тут уже не потребуется.
К серолицему – теперь его лицо было уже не серым, а каким-то белесым, словно утренний туман, – подбежал Энгард.
– Т-ты? – с трудом разлепив губы, недоуменно выдавил контрабандист. – А разве?..
Не говоря ни слова, Дериц выхватил из его скрюченных пальцев драгоценную папку и тотчас же, едва она оказалась в его руке, выстрелил ему в голову.
Человек в плаще беззвучно рухнул на сырой камень крыльца, и Энгард повернулся ко мне.
– Бежим, – задыхаясь, взвизгнул он. – Бежим!
И мы бросились прочь от темного дома, в котором только что пролилась кровь.
Я мчался сквозь лес, совершенно не ощущая опасности – после Рашеро все это воспринималось как сон, не более: может быть, как забава, я словно бы и не осознавал того, что только что на моих глазах погибло несколько человек, а мы с Энгардом – впрочем, это-то выяснилось позднее, – оказались впутаны в массу весьма темных и странных дел. Нет, я просто бежал вслед за своим другом, немного удивляясь его страху. В конце концов, не мы же их всех убили? А что до серой рожи в плаще – он и так умер бы, не сумев даже взобраться на свою лошаденку…
Мы сбавили ход только тогда, когда впереди разлилось оранжевое зарево храмовых огней. До моих ушей донеслось еще далекое всхрапывание лошадей, постук копыт и многоголосый гомон. Похоже, праздник был в самом разгаре.
– Ка… ка… – Энгард остановился и мучительно закашлялся. – Кажется, нам здорово повезло…
– Ты имеешь в виду нашу добычу? – спросил я.
– Да… идем же, нам не стоит задерживаться.
В тот момент, когда мы садились в карету, из храма вдруг ударил густой, торжествующий рев – казалось, что целое сонмище местных богов решило поприветствовать эту сырую ночь. Содрогнувшись от неожиданности, я пригнул голову и поспешил откинуть небольшой рундучок в борту кареты, где Энни всегда хранил запас спиртного.
– Это монахи дуют в трубы, – негромко засмеялся скрытый полумраком Дериц. – Впечатляет, не правда ли?
Глава 4
– Сегодня я убил своего второго… – задумчиво произнес Дериц, разглядывая стоящую перед ним тарелку с обжаренными ребрышками. – А ты?
– Сегодня я не убил никого, – мрачно ответил я, – а вообще я их не считал. Стоит взяться за такие подсчеты, и душевное расстройство гарантировано.
Есть мне не хотелось. Отставив тарелку, я налил себе крепкого розового вина и принялся за трубку. Противно саднили ободранные ладони – проклятие, почему я не додумался захватить перчатки? – и не менее противно вонял бальзам, которым я их промывал.
Энгард вздохнул и придвинул поближе массивный семисвечник. Газ тут экономили: в пригороде за него драли куда больше, чем в столице.
– Знаешь, мне даже страшно открывать эту папку, – признался он, с ухмылкой глядя на меня. – Тут столько всего…
– Надеюсь, дворцовых тайн там не наблюдается? – поежился в ответ я.
– Не знаю, не знаю… Но ведь, с другой стороны, никто не знает, что папка именно у нас.
– А ты не думаешь, что когда эта история всплывет – а она наверняка уже начала всплывать: вспомни, в доме оставался старик-слуга, – так вот, ты не думаешь, что эту папку начнут искать?
Энгард откинулся на спинку своего высокого стула и в задумчивости поскреб кончик носа.
– Давай-ка выпьем, – неожиданно предложил он. – Искать ее, конечно, начнут, потому что довольно много людей осведомлены о ее существовании… Но если мы будем вести себя осторожно, то никаких концов они не сыщут. А мы заработаем деньжат.
– Ты можешь мне объяснить, для чего эти бумаги так понадобились этим троим… покойникам? Да еще и так резко, что они взяли и слили за борт самого господина королевского дознавателя?
– Если бы я знал это точно, – хмуро ответил Энгард, – нам не пришлось бы лезть в такое дерьмо. Я могу только догадываться… Сегодня ночью столицу покидают некие тайные гости из Ханонго.
– Для них?
– Для них… хотя тут тоже есть кое-какие нестыковки. Ладно, – он глотнул вина и решительно распахнул кожаную створку. – Посмотрим…
Несколько минут он довольно вяло перебирал разнообразные, часто украшенные печатями нотариусов бумаги, как вдруг, вскрикнув, наклонился над желтоватым документом, лежавшим то ли пятым, то ли шестым сверху. Лицо Энгарда побелело, он рывком, обрывая пуговицы, расстегнул ворот изящной шелковой сорочки – я увидел, как у него трясутся руки.
– Что там? – нервно спросил я, перегибаясь через стол.
– Вексель… принца Ренфро… – прохрипел Энни, на ощупь отыскивая свой бокал.
– Кто он такой? – недоуменно поднял я брови.
– Он мошенник. Но я никогда бы не подумал, что он… святые и грешники! К векселю приложен договор с одним из королевских корсаров – а тот, как я догадываюсь, напрямую связан с Белыми Шапками… вексель погашен, но… он датирован этим годом. О небо, во что же мы влезли?!
– Какого же демона он не уничтожил вексель после того, как вернул долг?
– У нас очень сложное финансовое право, ты просто не разбираешься в нем. Векселя уничтожаются только через пять лет, а до того они хранятся у нотариуса – на случай взаимных претензий сторон, для суда, в основном… проклятие, как же мы влипли…
Энгард судорожно глотнул и принялся лихорадочно перебирать находящиеся в папке бумаги – а их там было немало. Некоторые он сразу отшвыривал в сторону, другие, вглядевшись в записи, клал перед собой.
– Нотариус Веке, – выдохнул наконец он, остановившись на середине папки, – и я почти уверен, что он уже на том свете. Или пропивает свои денежки где-нибудь в Ханонго. Ох и славное же дельце! Тот, в чьих руках окажутся эти бумажки, сможет шантажировать его превосходительство главного королевского казначея… так это еще только половина. – Дериц хлопнул рукой по папке и вымученно улыбнулся:
– А что ж там еще?
– А то, что ты искал, – прищурился я, – там?
– Да, – хмыкнул Энгард и поднес к свету длинный, сложенный гармошкой лист со множеством подписей и разноцветных печатей, – протоколы… те протоколы, которые были составлены для того, чтобы выбить из ханонгских «кредиторов» побольше денег. Им показали абсолютно правдивые и абсолютно официальные бумаги, а потом сказали: платите, и мы составим то, что вас устроит. Не сойдемся – не взыщите.
– Значит, сошлись…
– Безусловно. Но каков хитрец! Подозреваю, что он копил все это богатство еще и из чувства мести – наверное, ему приятно было знать, что кое-кто из королевского дома жужжит, как муха в его кулаке, и не может вырваться.
– Ты уверен, что этот Ренфро знал, что такие бумаги находятся у дознавателя Фолаара?
– Конечно нет! Фолаару, похоже, нравилось балансировать между жизнью и смертью – месть, конечно, была скорее воображаемой. А может, они являлись некоторыми гарантиями. Теперь мы это уже вряд ли узнаем. Ты, кстати, уверен, что он подох?
– Совершенно. С такими ранами не живут, можешь поверить мне как лекарю. Но объясни мне… я никак не могу понять, как же он решился все это продать? Только из-за денег? Но какие же, к демонам, деньги, могут заставить человека…
– Вот это я теперь и сам хочу узнать, – резко перебил меня Энгард. – Потому что, сдается мне, дело тут совсем нечисто…
Он помотал головой, сделал еще глоток вина и принялся аккуратно складывать загадочные бумаги обратно в папку.
– Я уеду рано утром, и завтра меня, пожалуй, не жди, разве что к ужину. Надеюсь, мне удастся кое-что прояснить.
– Будь осторожен. – Я встал и задвинул свой стул.
Энгард горестно хмыкнул и махнул рукой.
– Я теперь вроде бочки с порохом… и ты тоже.
Залезая под одеяло, я подумал, что уж я-то давно представляю собой бочку с порохом…
* * *
Дайниз отложила в сторону серебряную вилку и принялась раскупоривать устрицу – изящные щипчики она держала так, словно всю жизнь только тем и занималась, что куртуазнейше завтракала с аристократическими гостями. Я сам предложил ей разделить мою полуденную трапезу: после ночных приключений мне почему-то не хотелось оставаться в одиночестве. Госпожа хозяйка меня удивила.
Совершенно неожиданно для меня она не стала играть роль жеманной аристократочки и плести мне всякую чушь, а, деловито поинтересовавшись моим состоянием, заговорила о себе. Я, признаться, был изумлен. «Возможно, – подумал я, – ей хочется выговориться перед симпатичным мальчиком?» Эта мысль заставила меня недоуменно усмехнуться – но нет, тон Дайниз был вполне серьезен и даже, наверное, печален.
– Энгард сразу понял, что мы с ним стоим друг друга, – щипчики легли на белоснежную скатерть, – а я тоже поняла, что без его идей мне далеко не уйти…
– Я уже догадался, что идей у него масса, – понимающе хмыкнул я. – Он весьма одарен от природы. Хотя, когда мы только познакомились, мне и в голову не могло прийти, что этот парень может иметь такие амбиции. Впрочем, я и сам тогда был несколько… несколько иным, если можно так выразиться.
– И что же изменило вас, мой князь?
Я бросил короткий взгляд на ее изумительно красивые руки и поспешил вернуться к жареному цыпленку.
– Мне пришлось совершить долгое и не слишком приятное путешествие. Много крови, много стрельбы, много-много миль. Слишком много впечатлений. Я и сам не заметил, как стал другим человеком.
– Энгард отзывался о вас как об очень сильном человеке, князь.
– Ну, вас тоже никак не назовешь слабой женщиной…
Дайниз тихонько вздохнула. Мы пили легкое белое вино, в раскрытое окно струился прохладный ветер, но тем не менее я не мог отделаться от напряжения, словно ожидая какого-то удара. Злясь на себя, я налил себе уже третий по счету бокал, когда в комнату неожиданно вошла рослая темноволосая девушка в длинном шерстяном платье.
– К вам гость, мой господин, – произнесла она, кланяясь.
– К-кто?! – Я сорвал с себя салфетку, по пальцам стремительно понесся неприятный холодок.
– Некий Орестес Накасус, мой господин. Он ждет за воротами. Что прикажете?..
Коротко кивнув Дайниз, я вскочил на ноги. Накасус! Но откуда? Я пробежал через парковую аллею и махнул рукой привратнику, стоящему возле замкнутой на засов калитки. Парень послушно выдернул болт.
В переулке стояла большая карета, лишенная каких-либо гербов или эмблем.
Возле нее, облокотясь на черный лаковый борт, покуривали трубочки двое молодых мужчин – одинаково узких в кости, каких-то поджарых, словно гончие, и – это я ощутил буквально затылком – одинаково опасных. Оружия у меня не было… Пару секунд я стоял, уже готовый ринуться назад, за спасительное железо ворот, но дверца кареты вдруг распахнулась, и я увидел лицо знаменитого актера.
– Дорогой мастер… – прошептал я, чувствуя, как начинают дрожать мои руки.
– Что с вами, мой господин? – Накасус поспешно выбрался из экипажа и подхватил меня под локоть. – Я никак не ждал увидеть вас в столице… вчера я вернулся из деловой поездки, а сегодня утром меня нашел младший из рода Дериц и дал этот адрес. Где князь? Он здесь, с вами?
– Князь мертв, – ответил я, приходя в себя. – Он убит… идемте в дом, мастер, мне надо многое вам сообщить. Боюсь, я не в самом лучшем виде, но это от волнения… нужно только немного вина.
Дайниз мгновенно поняла сложившуюся ситуацию. Уже через минуту столик на веранде был сервирован заново, и мы уселись в удобные плетеные кресла друг против друга. Глаза Накасуса казались белыми от изумления пополам с ужасом, но он не теребил меня вопросами, деликатно ожидая, пока я не расскажу все сам. Я не стал терзать его неизвестностью.
– Князь Эйно был убит вскоре после прибытия в Альдоваар, – я налил в бокалы вина, – там, в Рашеро, он здорово сдал из-за мерзкого климата, и я не смог ничего сделать – он умирал у меня на руках.
– Как это произошло? – почти выкрикнул Накасус, не обращая никакого внимания на предложенный бокал.
– В тот вечер мы остались в замке одни… с кухаркой. Все слуги были отпущены на моление в храмы, и тут на нас напали несколько человек. Нам удалось уложить их всех, но князь Эйно получил рану, несовместимую с жизнью: лихорадка доконала бы его во время операции, и он это понимал. Так как… м-м…
Я замялся и не придумал ничего лучшего, как сделать хороший глоток.
Накасус, ерзая от нетерпения, пристукнул ладонью по столешнице.
– Так как что?..
– Видите ли, теперь князь Эйно Лоттвиц – это я. И посредник… посредник тоже я.
– Так.
Накасус вздохнул и погрузился в размышления. Мне стало совсем неуютно. Что я делаю, а если он тоже связан с Монфором? Но, как бы там ни было, другого выхода, кроме как рассказать ему все, что я знал, у меня просто не оставалось.
Хоть бы гонец Энгарда поскорее добрался до Иллари! Сейчас мне, как никогда, требовался его совет – в конце концов, он знал никак не меньше, чем сам Эйно.
– И вы оказались в столице?
Это был даже не вопрос, а скорее утверждение. Я вздрогнул, посмотрел на старого актера и опустил глаза.
– Перед смертью князь приказал мне исчезнуть. И не только… он распорядился уничтожить некоторые следы нападения на замок – не знаю, какой в этом был смысл, – и сказал мне еще кое-что. Если я правильно понял, он обвинил в своей смерти Рэ Монфора.
На сей раз содрогнулся Накасус.
– Вы уверены, мой господин? – едва не шепотом произнес он.
– Я не мог ошибиться.
– Но это… это просто невозможно! Монфор – человек влиятельный, он не раз помогал князю во всех его начинаниях, да больше того, они были близкими друзьями. Нет, я не в состоянии в это поверить. У Монфора просто не было ни малейшего повода!
– Повод – Череп.
– Череп?
– Разумеется. Ведь вы знали, за каким демоном мы тащились через океан? Так вот, мы добыли этот пресловутый Череп. С другой стороны… – Я помедлил, размышляя, стоит ли делиться с мастером своими сомнениями, и все же решился:
– Я тоже не могу ничего понять: Монфор и так получил бы Череп в свое распоряжение. Еще только приближаясь к Альдоваару, Эйно поспешил уведомить его о благополучном исходе путешествия. Но, может быть, он имел какие-то свои планы?
– Монфор – авантюрист, но он ученый, – веско сообщил мне актер, – и его интересы лежат в плоскости исключительно научной. Он не является посредником в полном смысле этого слова, он скорее парит поверху, наблюдая за нашими взаимоотношениями с чужаками. Он не убийца, уверяю вас! Впрочем…
Он снова задумался, и теперь ерзать пришлось уже мне. Наконец я не выдержал:
– Скажите, мастер, могу ли я рассчитывать на вас так, как рассчитывал мой наставник?
Накасус неожиданно поднялся из кресла – следом вскочил и я. Он смотрел на меня мрачно и твердо – в какой-то момент мне показалось, что сейчас он развернется и уйдет, не произнеся ни слова.
– Дело, которому все мы служим, – негромко проговорил он, – настолько серьезно, что каждый, оказавшийся всего лишь причастным, остается среди нас навсегда. Это слишком старые тайны, мой князь. Завтра… – Накасус помедлил, очевидно, что-то подсчитывая в уме, – завтра в десять утра отправляйтесь на поле Драконов, оттуда свернете на Бамбуковую улицу и спросите театральную школу Святого Уллы. Я буду ждать вас. Надеюсь, мне хватит времени кое-что разузнать.
Завтра я смогу дать вам более дельный совет, а пока же – затаитесь. Это место, как я понимаю, достаточно надежно?
– Вполне. Я доверяю Дерицу. У меня… ну, в общем, у меня есть все основания для такого доверия.
– Прекрасно. Старайтесь поменьше показываться в столице. У вас есть крытый экипаж? Если нет, я пришлю за вами своих людей.
– Вам не о чем беспокоиться, здесь есть кареты.
Я проводил Накасуса до ворот: на прощание он крепко пожал мне руку, широко улыбнулся и скрылся в чреве своего экипажа. В его рукопожатии было что-то отцовское… Я вернулся на веранду и с облегчением подумал, что дела принялись наконец вертеться. Теперь меня не бросят, в этом я был уверен. Но, о небо, скорее бы вернулся посланный в Альдоваар гонец!
* * *
Бамбуковая улица оказалась чистенькой, но чрезвычайно узкой норкой, застроенной древними трехэтажными зданиями, первые этажи которых занимали самые разнообразные, подчас странноватые магазинчики – как, например, понравится вам лавка, торгующая исключительно чучелами? Школа Святого Уллы обнаружилась неподалеку от набережной. Я приказал кучеру развернуться и ждать меня на углу, а сам, поглубже нахлобучив свою широкополую шляпу, нырнул в темную подворотню – вход, как уведомляла привинченная к стене табличка, находился во дворе.
Какой-либо охраной тут и не пахло. Я спокойно вошел в широкие двери и остановился в немного затхлом холле, размышляя, что же делать дальше. Стены были выкрашены облупившейся зеленой краской, под ногами лежал давно протершийся ковер… сверху, со второго этажа, ударил сильный, хорошо поставленный голос:
– Лишь тот, кто ждет огня сквозь пелену дождя, способен верить так, как я…
– Нет же! – раздраженно ответил ему Накасус. – Проход по сцене… с левой ноги, и еще: ты же ранен, ты хромаешь! А это… жди, когда ударят колотушки, и тогда пошел!..
Я взбежал по лестнице и сразу увидел раскрытую дверь. За ней находилось большое, ярко освещенное двумя окнами помещение, до середины уставленное какими-то ящиками и кожаными ларями. В углу нервно мялся высокий молодой человек со свитком в руке, а меж окон верхом на стуле сидел мастер – немного бледный, прищуренный, он показался мне уставшим, словно после долгой дороги. Я кашлянул и сдернул с головы шляпу.
Накасус резко обернулся и тотчас же сорвался со стула. Я увидел, как подрагивает край его рта.
– Занятие окончено! – крикнул он, не оборачиваясь на своего ученика, и выпихнул меня на лестничную площадку.
– Простите, что я прервал ваш урок, – залепетал я, но актер не дал мне произнести и слова.
– За мной! – прошипел он, бросаясь вверх по лестнице.
Недоумевая и тревожась, я бросился следом. По спине у меня поползли мурашки. Прежде чем войти в разрисованную цветами дверь, я машинально ощупал пистолет под плащом.
Впрочем, это было лишним: Накасус привел меня в некое подобие гримерной.
Плюхнувшись в старое деревянное кресло, он сунул руку под свой камзол, выдернул небольшую кожаную флягу и жадно забулькал. Я стоял у дверей, не решаясь садиться.
– Сегодня ночью убили Монфора, – выдохнул Накасус, утолив наконец свою жажду.
Кажется, я широко распахнул глаза.
Несколько секунд я так и стоял, опершись о дверной косяк, а потом опустился на рыжий от старости кожаный ларь. Кажется, под моей задницей что-то скрипнуло, но для меня это не имело никакого значения – в голове вертелся вихрь пустоты и отрешенности. Что теперь?
Теперь я становился единственным на всю Пеллию…
– И дело это довольно странное, – услышал я голос Накасуса – для меня он прозвучал словно из пустоты.
– Что? – переспросил я. – Странное?.. Простите, мастер, я как бы… я слишком поражен услышанным. Что вы говорите?