Архангел

За три года Елена слишком хорошо изучила своего начальника и прекрасно знала, когда должна была подыграть, чтобы он остался доволен. Но сейчас Карамзин отстранился.

– Набери на дисплее двадцать четыре семнадцать. До запуска еще примерно часа три, я хочу принять душ и переодеться. Принеси мне карту в каюту.

***

Семенов в тысячный уже раз проверил работоспособность всей системы. Но все равно нервничал. Слишком высока была цена ошибки, слишком много средств и сил было затрачено на воплощение его мечты, чтобы он сейчас мог спокойно усидеть на месте. И в этих бесконечных тестах и проверках ученый находил хоть какое-то успокоение.

Поднявшись из-за пульта, Сергей тяжелым взглядом оглядел то, что гордо именовалось командным пунктом. Крохотная, экранированная от излучения тремя слоями мелкоячеистой сетки из сплава нержавеющей стали и меди с добавлением серебра, усиленной десятисантиметровой толщины прослойками из углеродного волокна, представляла собой обычную клетку Фарадея с пультом и тремя креслами, для оператора и двух зрителей. Сам «Архангел» был надежно защищен от жилых и служебных помещений станции плотными титановыми листами по принципу сепаратора Фарадея, и опасности персоналу не представлял.

Но вынести пульт за пределы камеры сепаратора не удалось, проект станции не позволил сделать все по уму, и Семенову пришлось защищать оператора старыми, проверенными методами. Оператором должен был стать он сам, а зрителями – Карамзин и эта надменная сучка, Лена. Зачем Аркадию было нужно присутствие своей любовницы на запуске, Семенов отчаянно не понимал. Разве что банальное мужское хвастовство.

Хвалиться «Архангелом» имел право только он, единственный создатель. Никак не этот представитель ресурсной базы. Но Карамзин мог в любой момент свернуть все работы, угробить мечту, так и не дав ей родиться, а потому вел себя, как полноправный хозяин. И перед ним приходилось пресмыкаться, глупо хихикать над плоскими шутками, и смотреть, как он лапает свою секретаршу. Что из этого было более неприятным, ученый сказать не мог, все выглядело одинаково мерзко и бесконечно раздражало.

Но «Архангел»… Его детище строилось несмотря на все преграды. Все эти годы унижений, пресмыканий и ревности стоили того, чтобы прибор, способный изменить саму парадигму развития человечества появился, что называется, в железе. Чтобы в недрах крупной, почти километр в длину и двести метров в диаметре, орбитальной станции родился прекрасный в своей мощи инфракрасный излучатель. Настоящее чудо инженерной мысли.

Семенов поправил привычным жестом ворот белого халата. Их уже лет двадцать, как никто не носил, но физик был верен архаическим взглядам на одежду, и покинул командный пункт. Мандраж, вызванный слишком долгим ожиданием этого момента, не отпускал. И оставшиеся три часа до пуска мужчина решил посвятить визуальному осмотру индукционных катушек и микрофазного рассеивателя, которым предстояло обуздать дикую ярость накопленной энергии, сделав ее мыслями в головах людей на Земле. Ведь мысли рождаются волнами там, в ликворе вокруг коры головного мозга. А значит, можно заставить людей думать то, что нужно.

Сергей часто вспоминал первый подобный опыт. Еще в шальные годы аспирантуры он с парой товарищей, с помощью нехитрых манипуляций, нескольких кремниевых микросхем и небольшой антенны направленного действия сумели реверсировать обычный больничный энцефалограф. Эффект получился слабым, с обязательным акустическим воздействием и узконаправленным пучком волн, но они смогли за полминуты внушить декану, что весь пол в аудитории инкрустирован бриллиантами. Старик три часа изучал с лупой вытертый паркет, прежде чем взбудораженный вмешательством ликвор вернул контроль над мозгом.

Следующие четверть века Семенов, как одержимый, работал над тем, чтобы существенно продлить эффект, расширить зону волнового покрытия, увеличить мощность, сохранив при этом возможность перемещения устройства в пространстве. Первый опытный образец он собрал уже через три года в закрытом научном центре под Красноярском, практически из подручных материалов. Прибор был создан на базе разработок надгоризонтной радиолокационной станции, дал устойчивое покрытие в тридцать километров, и почти трое суток эффекта, но все равно требовал акустического сопровождения. Потому и использован он был омерзительно. За день до выборов мэра, на пост которого очень метил директор того самого научного центра, одновременно с запуском излучателя, из всех динамиков города зазвучала политическая агитация. И только глухой потом проголосовал иначе. Ошеломляющий результат.

Но именно в тот день Сергей понял две важных вещи. Наука безразлична к тому, в чьих руках работать, и от подобных хапуг свое детище нужно защитить. И как бы ни были прекрасны его мечты и мотивы, но он создал самое настоящее оружие. Излучатель не лишал людей воли, не делал из них совсем безмозглых рабов. Но он заставлял их добровольно, с полным осознанием правильности поступков подчиняться любым приказам, вложенным в программу. Идеальный взлом головного мозга. Можно приказать петь, и целый город будет петь хором. Можно приказать построить школу, и весь город начнет замешивать цемент и класть кирпичи. А можно приказать убить себя…

***

За нахлынувшими воспоминаниями физик дошел до инженерных отсеков, занимавших три яруса. Выслушал доклад старшего смены техников, обслуживающих компоненты «Архангела», но в подробности вдаваться не стал. Посчитал это ненужным. Излучатель был полностью готов к работе, и мужчина с чистой совестью, в который уже раз, отдался воспоминаниям.

Осознав всю опасность изобретения, а также полную свою беззащитность перед людьми, способными ради собственной корысти на все, Семенов принял, как тогда казалось, единственно верное решение. Он обратился в Красноярский отдел полиции, честно рассказав, что придумал новый вид оружия, и хочет защитить его от врагов страны. Сергей прекрасно понимал, какой будет первая реакция. К тюрьме или сумасшедшему дому он готов не был, а потому взял с собой доработанный по уже проверенной схеме портативный энцефалограф, и не ошибся. Уже через час с ним беседовали двое предельно собранных молодых мужчин в неприметной гражданской одежде. Беседовали вдумчиво, слушая каждое слово физика без помощи каких-либо приборов. А еще через два дня он уже заселялся в кубрик казармы бригады морской пехоты тихоокеанского флота. И даже не знал, в каком именно городе.

Почти пять лет работа шла опережающими темпами. Семенову удалось собрать первую команду загоревшихся молодых специалистов. Были написаны программы, позволявшие транслировать нужные мысли напрямую в мозг человека, что стало настоящим прорывом, расширена зона покрытия. Но военные, которые курировали разработку, видели в излучателе только оружие. Ничего больше. Только две рабочие программы из всего разнообразия, которые нельзя было применить. Сергей с легкостью бы примирил столкнувшиеся армии в радиусе уже трехсот километров, но научить бездушную машину различать своих и врагов, отличать комбатантов от гражданских он не мог. Волнам было все равно. Расходились ли они в разные стороны, накрывая площадь, или выстреливались узким направленным потоком, они воздействовали на всех в зоне покрытия, внушая одну и ту же, заложенную оператором мысль.

Решить эту задачу Семенов так и не смог. Очередной мировой кризис уничтожил экономику и обрушил все государства, полностью поменяв законы жизни на планете. К власти пришли частные корпорации. Десятки корпораций, которые тут же приступили к грызне за лучшее место в иерархии нового мира. Устраняли конкурентов, устраивали диверсии на производствах, и укрепляли собственный бизнес всеми доступными способами. Не обращая внимания на ставшими в одночасье бессмысленными правовые нормы погибающих государств.

Сергея никто с территории войсковой части не прогонял, даже подкармливали впавшего в отчаяние ученого в солдатской столовой. Но финансирование разработок было остановлено, собранная команда разбежалась, и он снова остался один. Опять на обочине жизни, с жестким диском в кармане, на который успел перенести все наработки до того, как лаборатории разгромили, а два тестовых излучателя на танковом шасси не распилили на металлолом.