Рассвет после Заката

– Ложь!

– Что простите? – переспросил он, снимая очки и всматриваясь в аудиторию, ища того, кто перебил его.

– Вы лжете! – вставая, громче ответила я, студенты развернулись в мою сторону. – Вы же, преподаватель, как вы можете поощрять подмену фактов и выдавать за действительность?! Невооруженным взглядом видно, что 2-ая фотография сделана в фотошопе! Или вы защищаете преступников! Молодое поколение, ваши студенты с отвагой в сердце и страстью к работе теряют жизни, отдавая долг профессии! А вы обвиняете их в непрофессионализме?!

– Данный фотограф был просто неосторожен вот и вся его вина…

– Его вина в том, что опасной профессии, которую он выбрал учат такие трусы как вы!

Я выбежала из аудитории. Я не хотела слушать ложь, не могла слушать, как пытаются обвинить моего друга и оправдать бандитов. Не могла слушать пропаганду подчинения и видеть, как пусть и у малой части студентов, кто пришел с горящими глазами постепенно тушат огонек страсти к делу, которым они хотели заниматься. При выходе из здания университета столкнулась с Себастьяном, мы общались с ним, он приносил мне книги и просто поддерживал, когда я не справлялась сама. Сегодня молодой человек должен был отдать мне пару учебников, о чем я забыла.

– Я смогла бы, возможно, учиться, но эти примеры и надменность…я бы стерпела по отношению к себе, но они даже не знают Андрэ, их не было там, как они могут?

– Ты справишься с этим, преодолеешь…– обнимая и пытаясь успокоить, заметил Себастьян. – Ты сильнее этого

– Я всего лишь человек…

– Сильный человек, владеющий словом и пером. – кивнул парень. -Освети это, дай людям узнать историю простого фотографа Андрэ и истинную сущность Стэфана Кённинга!

– Но Джейс…

– Поймет. – мягко заметил Себ. – Раньше ты думала сразу о деле, а не о том, заденет это кого-то или нет. – улыбнулся он. – Хочешь ты это признавать или нет, но Джейсон стал частью тебя, он меняет тебя, и ты хочешь меняться, отдаваясь всецело этим изменениям. Возможно, так бы ответил на твои раздумья и сомнения Андрэ, верно? – с доброй улыбкой спросил юноша.

Я улыбнулась в ответ. Андрэ точно бы не упустил возможность подметить это.

– Джейсон поймет, а Андрэ гордился бы. – подытожил Себастьян. – Могу подбросить тебя, все лучше, чем на общественном транспорте кататься.

Я не садилась за руль мотоцикла после последней встречи с Андрэ. В тот день, как делали довольно часто, мы вместе приехали к зданию телеканала…

– Можно. – согласилась я и обнаружила, что вышла на улицу, оставив все свои вещи в аудитории.

Заверив своего знакомого, что скоро вернулась, возвратилась в аудиторию, которая, к счастью, уже пустовала. Лекция закончилась, студенты разошлись по буфетам и другим аудиториям, где проходили следующие занятия. Пустынный кабинет казался просторным и светлым. Зайдя в еще одну аудиторию, я поспешила на улицу.

Себастьяна не было видно, он отошел от входа в сторону. Я хотела выйти к нему, но остановилась, спрятавшись за колону.

– Я просил оберегать её, а не влюбляться в неё! – заметил Джейсон.

– Я ухожу. – сухо заметил Себастьян.

– Хорошо.

– Я ухожу из группы, но не оставлю Каллисту. Не брошу её!

Возможно, Джейс стал невольным свидетелем сцены между мной и его другом, однако вдаваться в подробности я не хотела. Будучи источником их ссоры, не хотела еще больше ухудшить ситуацию. Настрочив смс-ку Себастьяну из автобуса, прислонившись к прохладному окну, я наблюдала за проплывающими мимо пейзажами.

В институт после того дня я перестала ходить, мама, выписавшись из больницы, решила переехать в Штаты к своей знакомой, пожить какое-то время там, где нашла неплохое новое место работы. Я же, оставшись в нашем доме, раздумывала о своём дальнейшем будущем. Работала над статьей об Андрэ и закончив, пыталась опубликовать, однако довольно часто встречала отказы, кто-то говорил, что не подходит информационной повестке, другие отвечали, мол, не подходящая направленность для их СМИ. Все они боялись столкнуться с гневом Стэфана Кёнинга, несмотря на то что его удалось посадить. Лишь небольшие издания соглашались на публикацию. После очередного информационного агентства в моих планах был книжный магазин.

Я вышла из книжного, взглянув на книги и вздохнув, накинув капюшон, спустилась под холодные капли моросящего дождя. Машины быстро проносились мимо меня, так же быстро сгущались сумерки и становилось холоднее, я продрогла и ускорила шаг. Хотя, с другой стороны, куда мне спешить…? Дома меня ждали лишь пустота и жужжащий рой мыслей и воспоминаний.

Прошло три месяца, как судьба погрузила меня в давящее одиночество, забрав всех дорогих мне людей…Забавно, ведь от последнего я отказалась сама, оттолкнув тогда, когда больше всего в нем нуждалась. Возможно, в самый последний момент из смелой и всемогущей превратилась в трусиху, я испугалась…все чаще я задавалась вопросом «чего же именно?» саму себя и своих действий? Осуждения окружающих людей, на мнение которых, по сути. не нужно обращать внимания? Или я боялась в тянуться в грязный и опасный мир, частью которого был вынужден быть Джейсон, все что произошло в последнее время было связано с ним практически на прямую, винила ли я его в смерти Андрэ и отезде мамы, скорее нет, чем да, но я искала виноватых, а он оказался крайним. Я винила и прощала одновременно, любила и ненавидела, хотела обнять и стереть из памяти. Черт возьми, я все ещё думаю, все ещё скучаю по нему. Я хочу все вернуть, представить, что все это страшный сон, оковы, которого держат меня. Ещё немного, вот-вот проснусь, открою глаза и увижу их улыбки и почувствую объятья. Но не вернуть время, оно уходит безвозвратно, иногда медленно, иногда стремительно убегая, забирая с собой все то, что мы упустили. Грудь разрывалась от отчаяния. Я беспомощно опустилась на тротуар, обняв колени руками, рыдания пробрались наружу, больше я не могла их сдерживать, эмоции обрушились, словно лавина. Меня сотрясало изнутри.

На улице совсем стемнело, я оказалась в каком-то маленьком и старом районе. Случайный прохожий ускорил шаг, обходя меня стороной. Машина, что проезжала мимо начала тормозить и совсем остановилась чуть поодаль от меня. На фоне дождя послышался хлопок дверцы и мужской голос, видимо что-то уточняющий. Сзади на своих плечах я почувствовала чьё-то мягкое, аккуратное прикосновение. Молодой человек опустился напротив меня и обнял, я вздохнула знакомый аромат, почувствовала его тепло, не открывая глаз, прислонилась к плечу.

– Пойдём…– не спрашивая, и не утверждая, скорее просто констатируя факт, сказал тихо он.

Обойдя машину Джэйсон открыл машину и помог мне сесть, затем сел рядом. За рулём был Себастьян, который наблюдал за нами в зеркало заднего вида, рядом с ним сидел мало знакомый мне парень, видела пару раз его, но не знала кто и чем он занимается, кажется его звали Демитрий. Сзади сидела девушка-журналист, а на ряду с нами сидел Джаред, делая вид, что ничего не замечает. Повисло неловкое молчание. В машине работала печка, по моему телу приятно растекалось тепло, я прижалась к Джейсону, он положил мои ноги на свои колени и обнял. Нам не нужны были слова, мы все и так знали. Разлука в три месяца была не выносима для нас обоих, она съедала и медленно уничтожала. Мы очень разные и в тоже время так похожи, мы научили и учились друг у друга, мы остались собой, но изменились. Наши лица были так близко, я ощущала его гладкую и мягкую кожу, с ещё не пробившейся щетиной. Джэйсон наслаждался моим запахом, блуждая от щеки до шеи и в обратном направлении. Мы не произнесли ни слова, но сказали так многое друг другу.

Молчание. Оно как одиночество и любовь. Всегда проявляется по-разному. Человек молчит, скрывая боль, подавляя эмоции, чтобы никто не видел. Молчит от незнания, чтобы казаться умнее, а порой не произносит ни слова, чтобы не говорить с тем, кто особо не блещет умом. Но самым сильным является взаимное молчание, когда двум понимающим друг друга не нужны лишние слова, в таком молчании говорится и проявляется самое важное и дорогое, что человек хочет передать. Говорят, молчание имеет свою цену, однако это не так, оно дорого, но дорого не в значении денег, как все чаще оценивают люди. Молчание, сравнимо с даром Божьим – любовью и его же проклятьем – одиночеством. Молчание – тишина, где сокрыта истина, а потому оно бесценно.

Глава № 32 (от имени Джэйсона)

Когда все трудности позади, кажется, наступила белая полоса и можно выдохнуть. Однако порой это лишь затишье перед бурей, как звенящая тишина перед раскатом грома. Она приятна человеческому уху, успокаивает и вдохновляет своей атмосферой, обрушивая через мгновение стену ледяного дождя.

Кёльн был последним городом, где группа «Dark Moon» давала прощальный концерт. Себастьян решил полностью посвятить себя книжному бизнесу, я же со спокойной душей смогу наслаждаться музыкой без всяких выступлений, единственный, кто был опечален – Джаред. Веселый парнишка не мог поверить, что в столь юном возрасте уже завершает карьеру. И хотя ему действительно не хотелось расставаться с образом успешного певца, он с радостью всем хвастался о приходящих предложениях сняться в кино. Каллиста бросив все связанное с деятельностью журналистики, перевелась на факультет искусств и гуманитарных наук в один из Кёльнских университетов. После прощального турне именно маленький красочный городок должен был стать местом нашей встречи.

Я шёл по длинной узкой улице Кельна, деревья раскрашенные в желтый, оранжевый, багряный и зелёный цвета создавали тепло и уют этой улочки, посередине стояли лавочки спинками друг к другу, а рядом стояли фонарики с резными листочками и гроздьями винограда. Воздух был тёплым, а дуновение ветерка слегка поднимало листья, что были на земле. Я ускорил шаг. Дорожка поднималась вверх и расширялась, начали появляться люди, куда-то спешившие с разноцветными зонтиками. На небе набежали тучки и почти закрыли солнце, однако они не испортили красоты на улице, а лишь прибавили таинственности. На первых этажах домиков расположились маленькие магазинчики и кафе. В воздухе витал запах свежей выпечки, слева от меня расположилась пекарня, а напортив неё была маленькая, но очень уютная библиотека, она как будто приглашала войти и прочитать пару интересных книжек, окунуться в волшебный мир сказок. Я дошёл до перекрёстка и свернул, здесь было несколько случайных прохожих.

Навстречу шла девушка, которая прекрасно вписывалась в окружающий пейзаж, она была в вязанной тунике, полусапожках, волосы аккуратно заплетены в косы, она шла и читала книгу. Будь я художником, точно бы остановился здесь и рисовал, рисовал, рисовал…эх. Резкий шум тормозов нарушил всю идиллию, царившую на улице. Из машины вышли двое, я узнал высокого и худого человека. Дядя. Нет! Пронеслось в голове, и я побежал. Девушка подняла голову, мы встретились взглядом, Каллиста мотнула головой и горько улыбнулась, будто зная, что сейчас произойдёт. Выстрел. Подобно громкому звуку где-то на закорках памяти мелькнуло недавнее событие: Несмотря на раскрытие всех тайн, что скрывал Стефан Кённинг, в тюремной камере он пробыл недолго, подкупив одного из самых сильных адвокатов, кто знал больше других о его деле, мужчина вышел под залог.

– Ты так и не усвоил главный урок?! – задал дядя риторический вопрос. – Миром правят власть и деньги. – мужчина поставил свою роспись на нужных бумагах. – Стоит дать увесистую пачку зеленых бумажек, – Стефан Сделал незначительную паузу и слегка обернулся в сторону, стоявшего чуть поодаль Феликса Рихтера. – Как все конфликты и старые обиды улетучиваются.

Я посмотрел на юриста, казалось все мое нутро говорило: Как ты мог? Собирая столько улик и доказательств, против Стефана Кённинга, защищая правосудие и справедливость, как ты мог перейти на сторону преступника?

Также, без единого слова, лишь слегка поджав уголки губ, Феликс Рихтер, ответил: – Я адвокат, мое дела защищать клиента, а кем он является его личное дело.

Выстрел. Ещё один звук, который нарушил тишину и спокойствие этой улочки. Каллиста опустилась мне на руку, я поймал ее в каких-то сантиметрах от земли. Веки девушки трепетали, по щекам скатилась слезинка. Ее светлую тунику окрасила алая кровь. Она потянулась трясущейся рукой ко мне, и я нагнулся, чтобы ей было легче. Тонкие холодные пальчики коснулись моей щеки. Она приоткрыла рот.

– Ш-ш-ш, не надо, – успокоил я.

– Прости, я н-никогда не говорила теб…е – Ее речь была прерывистой. Я покачал головой, чтобы остановить.

– Я люблю тебя, все будет хорошо, слышишь? – я почувствовал, как мои щёки стали мокрыми, но не обращал на это внимания. Девушка слабо улыбнулась.

– Люб…лю- последний слог остался на Ее губах, – я прижался к ней. Она закрыла глаза, рука Алли безжизненно упала.

– Ты дважды спасла меня от пули, но я тебя не смог… – слезы градом катились из моих глаз. В этот момент я проклинал все.

Я возненавидел дядю и все его проклятые дела! В этот момент я мечтал об одном, чтобы эта девушка осталась со мной, чтобы просто она была жива, чтобы увидеть эту улыбку и ярко-голубые глаза.

Кажется время остановилось. Машина давно уехала. На тротуаре около одного из маленьких домиков сидел молодой человек, он прижимал к себе девушку, жизнь которой уже оборвалась или вот-вот оборвётся. Начался дождь и казалось сама природа сопереживает молодому человеку. Вокруг не было ни души. Стояла абсолютная тишина, только дождь и ветер все усиливались и обрывали листочки с деревьев. Они тихо падали и достигая асфальта оставались неподвижны.

Эпилог

В дали от города стоял небольшой домик, где жил молодой мужчина, кажется ему было 27, но в душе он чувствовал себя гораздо старше. Его день начинался с раннего подъема, выпечки хлеба и булочек, которые позже мистер Стрит развозил в детские дома и дома престарелых, помогая слабым и одиноким. Люди любили его, однако он держался отстраненно. Молодой человек был любезен, вежлив и тепло общался со всеми, кто нуждался в его обществе, но глаза оставались холодными, полными грусти…

Слишком много боли и испытаний пришлись на него в столь молодом возрасте. Несколько раз в неделю он давал частные уроки игры на пианино, обучая детей и подростков музицированию, практически ничего не беря взамен, кроме благодарности родителей и интереса к занятиям маленьких музыкантов. Его дни не отличались особым разнообразием. Когда выдавался свободный денек, мужчина не выходил дальше калитки своего домика, наслаждаясь уже ставшем ему привычкой одиночеством, тишиной и книгами. Однако если дни его хоть и отличались слегка, то все вечера были как один. Каждый вечер, когда солнце пересекало точку зенита и клонилось к горизонту Джейсон Стрит проводил на фамильном кладбище. Это был своего рода обряд, который никем не мог быть нарушен. Он стоял возле могилы отца, иногда, когда ему было нужно выговориться, нарушая чарующую, магическую тишину.

Чуть поодаль от места, где покоился Френки Стрит, отец молодого человека, расположись рядышком, практически сливаясь воедино две надгробных плиты. Они были выполнены в едином стиле, имели общие черты и символику, но все же отличались.

Первая из них, несмотря на та что они были одинаковы по размеру, казалась чуть массивнее остальных, несколько лет стерли аккуратное очертание одного из уголков, словно обитатель могилки смеясь замечал: «Бросте, аккуратность и я несовместимы, не идеализируйте меня». Надпись на надгробии гласила: «Обладающий многочисленными талантами, отдал свою жизнь ради дружбы». Вторая же плита, была аккуратная и более утонченная, с выгравированными утонченными вьющимися цветами, плавно переходящими в: «Она самая обыкновенная и простая, но в этой простоте и кроится её загадка». Два человека, переплетенные тесной нитью дружбы в этом мире, остались сплетены душевно. Два дорогих человека, нашедших места в сердце молодого человека покинули его, но каждый день напоминали о себе…Каждый день он встречал новый рассвет, но в его душе давно поселился закат…

Заметки

[

←1

]

Летучка – собрание всей команды журналистов для обсуждения следующего номера и других важных обсуждений.

[

←2

]

«Джейн Эйр» Шарлотта Бронте 6 глава.

[

←3

]

Прекра́сная эпо́ха – условное обозначение периода европейской истории между последними десятилетиями XIX века и 1914 годом. Для Франции это первые десятилетия Третьей республики, для Великобритании – последние годы Викторианской эпохи и первые годы правления короля Эдуарда VII.

[

←4

]

Озеро Сент-Круа (Lac du Saint Croix, в переводе с фр. Святой Крест) – самое большое озеро природного парка Вердон и третье по величине озеро во Франции (длина 12 км и шириной от 2 до 4 км), глубина достигает 90 метров. На самом деле озеро исскуственного происхождения, скорее это водохранилище в каньоне реки Вердон.

[

←5

]

Paris – Paris! C'est romantique! ( от фр. Париж-Париж! Как романтично!)