Читать книгу: «Страх, любовь и пропаганда: Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах», страница 2

Может показаться, что у меня слишком смелые планы, но я не ставлю себе целью рассказать обо всем зле этого мира. Основная моя задача – продемонстрировать главные социально-психологические и структурные элементы, которые объединяют все разнообразные ситуации, описанные в книге, и приводят к тому, что харизматичные авторитарные лидеры сект так преобразуют сознание своих последователей, что те даже не способны действовать в интересах собственного выживания. Работу по преобразованию сознания можно называть как угодно – промыванием мозгов, насильственным убеждением, насильственным контролем. Структуры, которые этим занимаются, я называю тоталитарными системами.

В этой книге я попытаюсь доказать, что убеждения и идеология подобных систем полностью отражают и поддерживают их структуру. Тоталитарные (деспотические) идеологии – отражение всепроникающих социальных структур, которые они представляют. Поэтому понимание структуры этих организаций, подчиняющих себе все существование человека, очень важно для оценки тоталитарности их природы.

Тоталитарные социальные группы и их убеждения глубоко внедряются в жизнь тех, кто становится их целью. Они поражают самую личную и чувствительную часть человеческой жизни: его душу, которая всегда тоскует по привязанности. Они проникают в его мозг, в те его части, которые, как правило, успешно решают вопросы выживания. Они отрезают высшие когнитивные функции от эмоций и органов чувств, что делает нас беспомощными: мы не знаем, куда свернуть, чтобы избежать опасности. Именно об этих процессах я и хочу вам рассказать в этой книге.

1
Свержение властителей дум

В 1985 году Марина Ортис, девушка с милым круглым личиком, училась на третьем курсе в Хантерском колледже Городского университета Нью-Йорка, где изучала журналистику и работала редактором университетской газеты. Она была беременна второй раз, но уже рассталась с отцом своих детей. Неудивительно, что у нее началась депрессия. Осознав, что нуждается в помощи, Марина искала психотерапевта – и нашла его по объявлению в бесплатной газете, которую распространяли в колледже. Два месяца спустя специалист перевел девушку на работу в группе, но она была не слишком довольна. Это оказалась «социальная терапия» – изобретение Фреда Ньюмена. Вот как описывал этот метод сам создатель в 1974 году: «Пролетарская или революционная психотерапия – это путь, который начинается с отказа от чувства несостоятельности и заканчивается принятием своей незначительности. Это процесс свержения властителей дум»²⁰.

И сам психотерапевт, и другие участники групповой терапии начали буквально заваливать Марину приглашениями на разнообразные мероприятия: семинар по борьбе с сексизмом, постановки в театре «Кастильо», одним из основателей которого был Ньюмен, прогулки на катере по Гудзону, сопровождавшиеся распитием алкоголя. Во время одной из встреч организации в Гарлеме, посвященной феминизму, другой психотерапевт, тоже молодая женщина, выразила свое восхищение по поводу замечаний Марины и пригласила ее писать для National Alliance – газеты, издаваемой политической партией «Новый альянс». Все это, от сеансов психотерапии до работы в National Alliance, было организовано «Замыслом Ньюмена» – группой, у руля которой находился «главный психолог» Фред Ньюмен²¹.

Примерно через год после того, как Марина влилась в «Замысел Ньюмена», две девушки, ведущие психологи организации, пригласили ее на встречу в манхэттенском баре, где за стопкой виски рассказали ей, что на самом деле их группа была частью Международной партии трудящихся – американской подпольной троцкистской организации, борющейся за социальную справедливость, и предложили ей стать полноценным членом этой «партии». К этому времени Марина уже встречалась с мужчиной, с которым познакомилась в одной из психотерапевтических групп, а ее жизнь вращалась вокруг разнообразных групповых мероприятий. И, что главное, девушка искренне верила, что ее организация борется против расизма, сексизма и эксплуатации человека человеком. Поэтому она с готовностью приняла предложение психологов. Вся ее частная жизнь была уже полностью связана с «Замыслом Ньюмена» – посредством психотерапевта, любимого мужчины и социальных связей, обретенных благодаря группе. Ее политические взгляды и профессиональные амбиции, которые прежде выражались и проявлялись по-разному (работа в университетской газете, участие в прочих мероприятиях), теперь тоже полностью подчинялись организации. Как видите, согласие не стало для Марины сколько-нибудь серьезным шагом. Именно так началась ее тайная жизнь, течение которой контролировалось организацией ежедневно, ежечасно. Подобный итог – не случайность, а результат систематической, хорошо организованной работы по введению в заблуждение, завоеванию доверия и вербовке.

Изначально Марина обратилась к психотерапевту, рассчитывая избавиться от депрессии. Она пыталась улучшить свою жизнь и жизнь своих детей. И конечно, девушка не планировала посвятить себя – целиком и полностью – подпольной политической группе. Но постепенно, шаг за шагом, она попала в зависимость от Фреда Ньюмена. В 1960-х годах Ньюмен работал преподавателем в нескольких университетах. Заняв свою последнюю, шестую академическую должность, он организовал кружок под эгидой философского факультета Городского университета Нью-Йорка. На момент вербовки Марины группа уже насчитывала около 500 человек.

Марина стала верной последовательницей Фреда – теперь он был не только ее психотерапевтом, но и руководителем. Ее дети ходили в специальную школу организации, довольно-таки дрянную (впоследствии она называла ее «гадюшником»). В отличие от большинства других членов группы, она не уволилась со своей основной работы – напротив, старалась ее использовать для удовлетворения потребностей организации. «На своем рабочем месте я выполняла как можно больше поручений: печатала тексты, делала ксерокопии, воровала расходники – словом, занималась всем, на что хватало времени», – усмехаясь, рассказывала мне Марина. После окончания рабочего дня девушка отправлялась на вторую рабочую смену в «Замысле Ньюмена» – уже неоплачиваемую. Она писала материалы для National Alliance и работала над другими проектами. Кроме того, Марина участвовала в групповых встречах, или «сборищах», которые, как правило, проходили поздно вечером в различных манхэттенских барах. Сеансы психотерапии дважды в неделю были еще одним обязательным пунктом. К тому же ее в любое время могли привлечь к участию в митингах и демонстрациях, когда организации требовалась массовость.

Марина довольно часто оставалась ночевать в редакции газеты – еще и как «охранница». Теперь она укладывала своих малышей спать лишь дважды в неделю, да и в целом уход за детьми члены группы осуществляли совместно. Девушка совершенно отдалилась от своих родных:

Они препятствовали нашему общению с семьями. Семья отвлекает вас от работы на благо группы, поэтому семейные отношения не поощрялись.

Марина была полностью предана группе и ее делу, которое, как ее уверяли, заключалось в организации «мирной социалистической революции».

Но чем же на самом деле занималась ее организация? Марина не увидела ни борьбы за социальную справедливость, ни выступлений против расизма или сексизма. Напротив, у нее на глазах разрушались семьи, женщин вынуждали делать аборты, она стала свидетельницей отмывания денег и мошенничества – включая махинации с программой здравоохранения «Медикейд» и попытки надуть Федеральную избирательную комиссию²². Вот как красноречиво описывал это сам Ньюмен, подчеркивая одну из целей своей странной революции:

Сейчас в марксистско-ленинских кружках крутятся большие деньги, и мы можем сколотить целое состояние, если создадим свою организацию… Не знаю, насколько большие суммы там водятся, но по нашей схеме точно можно сделать настоящие, серьезные деньги. Этот, мать его, Нью-Йоркский институт социальной терапии и исследований сам по себе – долбаная золотая жила… По любой схеме, что в марксистском варианте, что в доработанном. На этом можно неплохо навариться²³.

В это время члены группы проходили огневую подготовку, а руководство организовало склад оружия. Вот что по этому поводу рассказывал Билл Плезент, в чьем доме и хранилось оружие:

У нас, значит, была определенная группа людей, которую все называли «боевиками». Мы все ходили на занятия по огневой подготовке, но среди нас было несколько типов – они не только интересовались стрельбой, но и все время носили при себе оружие… Но, как мы считали, все нужно не потому, что мы будем отстреливать полицейских, а потому, что у организации была куча денег и эти деньги надо было кому-то охранять.

Руис, еще один член группы, описывал ситуацию следующим образом:

Мы и правда занимались огневой подготовкой. Время от времени они набирали группу, которую отправляли в лес на тренировку… Мы тогда думали, что будем устраивать революцию в логове зверя. В какой-то период она перейдет в уличные столкновения, и вот тогда-то нам и понадобятся навыки обращения с оружием. Понимаете, чтобы учить стрелять других, нужно научиться этому самому. В самом начале мы даже обсуждали, куда закладывать бомбы, когда дело дойдет до этого. Но потом подобные разговоры сошли на нет. Речь больше шла о сборе средств, об эмоциональной поддержке движения и о том, как при помощи культуры и пропаганды донести наши идеи до других левых организаций. Сменилась перспектива, и, когда мы переехали в Кастильо, нам поручили охрану. В офисе на Гринвич-стрит мы тоже больше занимались охраной.

Кроме того, бывшие члены группы признавались, что лидеры не только обучали своих последователей обращению с оружием, но и переправляли деньги, предназначенные для закупки оружия, разным партизанским движениям в Африке и Южной Америке.

А сам Ньюмен тем временем устраивал себе разнообразные сексуальные развлечения, в которых иногда принимали участие девушки из его группы, разлученные им с постоянными партнерами. Все его отношения (во всяком случае те, о которых нам известно) начинались так – женщины становились его пациентками как психотерапевта, а затем некоторые из них попадали в особый женский круг, который впоследствии назовут «гаремом Ньюмена». Такова была природа широко разрекламированного «женского лидерства» в «Замысле Ньюмена».

Ньюмен занимался отнюдь не подготовкой «мирной социалистической революции» – он добивался полного контроля над жизнью своих последователей. Они дарили ему преданность, труд, деньги и даже удовлетворяли его сексуальные потребности. Как видите, Марина угодила в ловушку – в тоталитарную группу, где ей полностью промыли мозги. Строго говоря, она действительно приняла свою «незначительность», как и проповедовал Ньюмен, и низвергла себя с трона властителя собственных дум. Теперь Ньюмен управлял ее сознанием.

«Замысел» Фреда Ньюмена лишь один пример из тысяч. Неважно, какие идеи лежат в основе подобных организаций – левые, правые, религиозные, коммерческие, «личностный рост» или быстрый заработок, главное, что их предводители, структура и действия похожи как две капли воды. Но что представляют собой эти группы? В следующих главах я подробнее рассмотрю процесс вербовки и, что более важно, удержания людей, а также манипулирования ими. Затем детально разберу каждый элемент структуры этих групп. Сейчас же я предлагаю сосредоточиться на основных терминах и общем обзоре ситуации – все это поможет лучше понять суть моей книги.

Начнем с определений. Автор, пишущий на эту тему, всегда с большим трудом подбирает слова. Некоторые термины – например, «тоталитарный» – наполнены важным смыслом, имеют устоявшееся значение и давно используются в нашей научной области (впервые это понятие ввел Лифтон в своей работе на тему промывания мозгов, или преобразования мышления, в Китае и Северной Корее)²⁴. Мне этот термин нравится: он максимально точно передает всеохватную – тотальную – природу этого монстра. Подобно полному солнечному затмению, когда лучи Солнца абсолютно перекрыты, тоталитарные организации пытаются затмить свет любых иных взаимоотношений и идей. Понятие «тоталитарный лидер» также хорошо передает деспотичность лидеров подобных организаций, подчеркивая активную природу этих людей, пытающихся создать систему, которая будет работать на удовлетворение их потребностей. Суффикс «-изм» обычно указывает на названия учений и общественных течений, поэтому «тоталитаризм» – политика полного контроля всех сторон человеческой жизни (подробнее мы разберем это в главе 7). Ханна Арендт верно подметила, говоря о тоталитарных (тотальных) идеологиях, что это «всяческие "-измы", могущие, к удовольствию своих приверженцев, объяснить все и вся»²⁵. Таким образом, тотальная идеология притворяется, будто знает ответы на все вопросы, возникающие у людей.

С двумя другими ключевыми понятиями из этой области все не так однозначно. В первую очередь давайте рассмотрим термин «секта», который фигурирует в большом количестве научных работ. Я буду употреблять его в прямом значении, которое, думаю, всем интуитивно понятно: секта – это группа людей, которую возглавляет и часто использует в своих корыстных целях харизматичный авторитарный лидер, придерживающийся крайних (тоталитарных) взглядов. Для сохранения влияния по отношению к последователям культа секта обычно использует метод промывания мозгов. В этой книге выражения «секта», «тоталитарная группа» и «тоталитарная система» используются как взаимозаменяемые термины.

И, наконец, обратим внимание на термин «промывание мозгов». Впервые он упоминается в исследовании, объектом которого были военнопленные и узники «исправительных лагерей» в первые годы коммунистического правления в Китае и Северной Корее²⁶. Этот термин – калька с китайского слова, которое во времена Мао Цзэдуна использовалось для обозначения промывания (или «очищения») мозга при помощи пропаганды. В исследовании описывается процесс, в ходе которого власти тоталитарных государств посредством идеологической обработки пытаются нейтрализовать противников режима – а зачастую и обратить их в вернейших приверженцев тоталитарных идей. Основа этого процесса – чередование кнута и пряника²⁷; кроме того, человек, находясь в замкнутой среде, чувствует себя то под угрозой, то в безопасности. Основным минусом этого термина можно назвать его широкую популярность в массовой культуре, которую он обрел благодаря таким фильмам, как «Маньчжурский кандидат» (разведчик-«крот» по щелчку пальцев – в ответ на запрограммированный триггер – превращается в настоящую машину для убийств). Это незамысловатая карикатура на реальные – иногда довольно сложные и тонкие – процессы, которые происходили в Китае и Северной Корее: они и сейчас нередко используются тоталитарными сектами. Я довольно часто буду употреблять термин «промывание мозгов», чередуя его с термином «насильственное убеждение»²⁸, который вошел в обиход приблизительно в тот же период. Другие понятия – преобразование мышления²⁹, управление сознанием³⁰, вторичная социализация (в негативном контексте)³¹ и насильственный контроль³² – обозначают тот же процесс контроля.

Безусловно, нам необходимо четкое определение, что такое секта (тоталитарная группа). Я имею в виду очень специфическую совокупность групп и отношений. Эта необходимость – насущная: не утихающие с 1970-х годов споры между учеными³³ внесли в науку столько неразберихи, что теперь любое обсуждение этого крайне вредоносного и распространенного социального феномена сопровождается совершенно необязательной путаницей. Научная дискуссия на тему сект зашла в тупик – из-за дебатов о религии.

Хорошим примером подобной путаницы служит бестселлер «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза³⁴, ученого, чей эволюционный и мультидисциплинарный подход к изучению человеческого поведения я полностью разделяю. Однако и Докинз со своей книгой, к сожалению, угодил в эту трясину – возможно, виной всему его «воинствующий» атеизм (тоже, кстати, разновидность религиозного фундаментализма). Вся загвоздка в том, что он, как и многие другие ученые, ставит на одну доску религию как таковую и тоталитарные группы, объединяя их в одну категорию. В самом начале своей книге Докинз просит нас вообразить мир без религии: «…Представьте: не было террористов-самоубийц, взрывов 11 сентября в Нью-Йорке, взрывов 7 июля в Лондоне…» И этот список продолжается – в нем фигурируют проблемы разных масштабов: от североирландского конфликта и взрывов древних статуй «Талибаном» до «облаченных в сверкающие костюмы, трясущих гривами телевизионных евангелистов, опустошающих карманы доверчивых простаков»³⁵. Главный недостаток такого взгляда на вещи состоит в том, что, к сожалению, за кадром остается множество других страшных событий, происходящих в мире. Кровавый режим Пол Пота едва ли можно связать с религией, однако он привел к гибели четверти населения Камбоджи, причем с особенным остервенением убивали музыкантов, художников и тех, кто носил очки. Симбионистская армия освобождения или «Фракция Красной армии», например, были политическими, но отнюдь не религиозными террористическими организациями. В США одна мониторинговая группа за десять лет – с 1995-го по 2005-й – зафиксировала более 60 террористических заговоров праворадикального толка, подготовленных различными группировками: от ку-клукс-клана до военизированных формирований и скинхедов³⁶. В Соединенных Штатах «карманы доверчивых простаков» при помощи телевидения опустошают не только религиозные проповедники – этим занимаются и аферисты, предлагающие быстро разбогатеть: они никоим образом не связаны с религией, но их методы надувательства поразительно похожи на сектантские схемы. Поэтому мир без религии для меня отнюдь не безопасный мир, в котором нет террора и мошенников.

Я, конечно, разделяю неприязнь Докинза к магическому мышлению и некоторым другим элементам, присущим всем верованиям на свете, но не согласна с ним по поводу того, что все религии сами по себе вредны или несут ответственность за все ужасные события, перечисленные во введении к его книге. Он, с одной стороны, смотрит на проблему слишком масштабно, а с другой – в каком-то смысле слишком узко, потому что рассматривать проблему сект и террора только как «религиозную» означает упустить целый спектр нерелигиозных тоталитарных групп³⁷, которые тоже занимаются насилием и прочими вещами, характерными для сект.

Нет, дело не в религии как таковой. Главной проблемой следует считать не идеологическую основу подобных групп – религиозную, политическую или любую другую, а то, насколько жестко они структурированы и насколько сильно они контролируют своих последователей. Для того чтобы как следует разобраться в этих двух аспектах, нужно выйти за рамки неприязни к религиям и вере в сверхъестественное. Если сосредоточиться исключительно на религии – чем и занимается Докинз, – это приведет к искажению причин. В этой книге я попытаюсь продемонстрировать, что именно определенные формы лидерства и порождаемые ими социальные и идеологические структуры создают условия, в которых последователей при помощи манипулирования склоняют к участию в террористических актах и к поведению, характерному для адептов культов. Обращая внимание только на идеологию, которая действительно играет важную роль в подобных системах, мы получаем лишь частичное понимание механизмов действия культа. Строго говоря, идеи культа лучше рассматривать как внешнюю оболочку всей системы, отражающую социальную структуру организации, которая, в свою очередь, становится отражением лидера (или группы лидеров). Таким образом, чтобы как следует разобраться в тоталитарных системах, нужно вскрыть их и изнутри изучить последние два аспекта.

Не углубляясь в дебри этого спора, подчеркну главное: не все секты и тоталитарные группы придерживаются религиозных учений; не все религиозные группы тоталитарны по своей природе. Смешение этих понятий препятствует пониманию целого ряда характеристик тоталитарной среды, в которой (это очень важно!) осуществляется опаснейший процесс промывания мозгов с целью максимального контроля над жизнью последователей. Существует определенная совокупность групп и отношений, которые лучше всего описать как разнообразие тоталитарных систем, отличающихся высокой степенью контроля над последователями, что закономерно приводит к физическому или психологическому насилию.

Докинз и специалисты по социологии религии, чье мнение доминирует в научных кругах, не способны предоставить нам теоретическую базу для понимания конкретных элементов структуры и механизмов работы этой совокупности групп, способных осуществлять настолько жесткий контроль над участниками. Это важно, так как есть группы, придерживающиеся особых убеждений в одних сферах жизни, но допускающие свободу в других. Их нельзя назвать тоталитарными. Например, один человек – набожный христианин, регулярно посещающий церковь. Другой верит в пришельцев, астрологию или в то, что в прошлой жизни он был броненосцем. Но они оба могут играть в местной футбольной команде, брать в жены девушку иной веры, самостоятельно выбирать профессию и дружить с самыми разными людьми, придерживающимися самых разных взглядов. Все дело в том, что их система убеждений представляет собой лишь часть их жизни, часть их личности. Их религиозность или приверженность идеям, которые могут кому-то показаться несуразными, оказывают на их жизнь несоизмеримо меньшее влияние, чем то, которое испытали Марина Ортис и ей подобные (их судьба в буквальном смысле становится неразрывно связана с определенной организацией).

Тотальная (тоталитарная) идеология, или система абсолютных убеждений – неважно, религиозных, политических, коммерческих или любых других, – это отражение скрывающейся под ней тоталитарной социальной структуры. Идеология, безусловно, важный компонент, но отнюдь не движущая сила системы. Она обладает конкретным устройством и выполняет функции, поддерживающие тоталитарную систему. Я коротко коснусь ее функций в этой главе, а подробнее мы разберем их в главе 7. Но все же секты, культы, тоталитаризм и даже домашнее насилие (в форме контролирующего поведения) отличаются друг от друга не идеологией или религией, а природой отношений между лидером и последователем, между группой и отдельным участником.

Эти отношения строятся на причинении и переживании травмы. Понять этот вид отношений помогут теория привязанности и теория травмы. Исследователи, изучающие привязанность – как у детей, так и у взрослых, называют подобные отношения дезорганизованной привязанностью. Эта концепция и лежит в основе идей, изложенных в книге. Я познакомлю вас с ней в следующей главе. И теория травмы, и теория привязанности рассматривают влияние травмы на формирование и функционирование головного мозга, и, следовательно, такой подход очень важен для понимания реакции последователей культов на попадание в тоталитарную среду.

Тоталитарные группы представляют собой очень специфическую социальную форму. Она определяется следующими пятью аспектами: лидер, структура, идеология, процесс и результаты³⁸. Давайте рассмотрим каждый из элементов, общих для этих, казалось бы, непохожих друг на друга организаций.