Скрижаль альтера

Честное слово, это была не моя работа. У меня бы духу не хватило. Да и не сумела бы я ударить так точно. Все, на что меня хватило, это не грохнуться в обморок и не выпустить из рук необычное оружие. В том числе и тогда, когда за перегородкой раздался негодующий визг, от которого на мгновение заложило уши, а затем громадная лапа исчезла, и вместо нее в щель просунулись сразу две. Такие же огромные, только на этот раз с острыми, загнутыми на концах когтями. Одновременно с этим в и без того покореженный металл снаружи что-то с силой ударило. По крыше в третий раз кто-то пробежал, проделав в металле приличные вмятины. Затем глухой удар раздался и с другой стороны. Затем еще один. И еще. Наконец такие же волосатые лапы принялись скрестись с другого бока. И…

Кинжал в моей руке снова ожил.

То, что произошло потом, я помню урывками: тянущиеся изо всех щелей гигантские паучьи лапы… недовольный визг… брызги белесоватой крови… взрыхленный песок… блеск серебра из-под слоя липкой слизи…

Неведомая сила бросала меня из стороны в сторону, заставляя то падать на колени, то отшатываться от лезущих отовсюду паучьих лап. Я ощущала себя марионеткой. Всего лишь куклой, которую кто-то могучий дергает за невидимые ниточки. Серебряный кинжал в моих руках жил своей собственной жизнью. Он метался от одной волосатой лапы к другой. Протыкал, разрубал, отсекал, разбрызгивая из ран густую белесоватую жидкость, похожую на клейковину, причем делал это с такой невероятной легкостью, что это казалось невозможным.

Все, что я тогда понимала, это то, что ни в коем случае нельзя ронять загадочное оружие. Словно кто шепнул на ухо: «Не потеряй!» И я не потеряла. Мне было плохо, больно, страшно. Но оказаться посреди скопища неведомых тварей без кинжала было еще страшнее, поэтому я очень старалась. И обессиленно упала на песок лишь после того, как шум отдалился, закрывающие меня со всех сторон металлические конструкции перестали прогибаться от сыплющихся снаружи ударов, а мне на ногу с глухим стуком рухнула отрубленная конечность, до последнего продолжающая скрести когтем залитую слизью землю.

Правда, долго лежать я себе не позволила. Там, за нагромождениями из железного мусора, все еще раздавались звуки схватки. Таль, Кин, Рэйв – они еще были живы. Все еще сражались за свои жизни. И пусть помощник из меня никакой, пусть я совершенно ничего не умела, оставить их в беде я не могла. Поэтому, как только головокружение немного утихло, снова поднялась на четвереньки и, сжимая в руке спасительный кинжал, поползла к самой большой щели, куда можно было попытаться протиснуться.

Не знаю, кто, когда и, главное, как сумел создать вокруг моего убежища такую мощную защиту, но, оказавшись в настоящем лабиринте, я мысленно возблагодарила тех, кто создал столько препятствий на пути пауков. В этих узких извилистых проходах громоздким тушам оказалось негде развернуться. Они застревали, были вынуждены бегать кругами в поисках подходящей щелочки, протискиваться между плотно лежащими балками и нападать на меня по одному-два за раз. Они и сейчас пытались это сделать – заслышав мое сопение, наверху тут же заскреблись и загрохотали паучьи когти. Но своевременно отреагировавший кинжал не позволил никому до меня дотронуться. Так что единственным препятствием на пути к цели стали отрубленные лапы, лужи слизи и одна грузно осевшая, не подающая признаков жизни туша, в которой я с содроганием опознала помесь таракана и паука.

Туша лежала у самого выхода из импровизированного лабиринта, перегораживая и без того узкий проход. Волосатое, многоногое, покрытое хитином, красноглазое и совершенно жуткое чудище ростом с половину меня. При виде его у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Правда, я быстро сообразила, что кинжал на монстра не отреагировал, поэтому можно было не опасаться. Зато когда я, поднатужившись и перепачкавшись с головы до ног, сдвинула труп в сторону и выглянула наружу, честное слово, меня чуть удар не хватил.

Все пространство вокруг убежища было заполнено суетливо мечущимися тварями. Они перепрыгивали друг через друга, толкались, пихались, толпами перескакивали между торчащими над моей головой балками и периодически издавали то ли визг, то ли клекот, изо всех сил стремясь вперед. Туда, где в этот самый момент отчаянно сражался за жизнь почти незнакомый мне мужчина.

Рэйв стоял посреди целого моря лязгающих жвалами пауков и с поразительной скоростью орудовал длинным, слегка изогнутым, овеянным тончайшей серебристой дымкой и смутно похожим на саблю клинком. Причем, судя по тому, с какой легкостью лезвие разрубало пауков на части, выковал его тот же мастер, что приложил руку и к моему кинжалу. Более того, когда-то это была самая настоящая боевая пара – сабля и кинжал. Но сейчас Рэйву приходилось сражаться одним клинком. На пределе возможностей. И когда я заметила его порванный в нескольких местах окровавленный свитер, из-под которого выглядывали клочья такой же рваной рубахи, то снова почувствовала стыд. За то, что альтер пожертвовал один из клинков мне, тем самым поставив собственную жизнь под угрозу.

Ни Таль, ни Кина рядом с Рэйвеном почему-то не было. Быть может, их уже успели ранить. А может, даже убить. Пауков оказалось слишком много. И слишком уж тесно они обступили крутящегося волчком мужчину. Мне из моего убежища было, конечно, видно не все, но я прекрасно помнила, какое облако пыли поднялось вдоль дороги. И хорошо понимала, что, каким бы замечательным воином ни был Рэйв, долго ему не выстоять.

В этот же самый момент, словно подтверждая осенившую меня жутковатую догадку, несколько тварей вскочили на спины сородичей и, презрев все законы природы, опрометью ринулись к повернувшему к ним спиной мужчине. Еще одна группа рванула туда же с другой стороны. Через миг таких групп стало уже три. Остальные в это же самое время усилили натиск, не давая мужчине отвлечься и заметить стремительно надвигающуюся опасность. А я… наверное, растерялась? От испуга у меня перехватило горло, поэтому крика из него так и не вырвалось. В груди похолодело. В голове мелькнула безумная, но совершенно отчетливая мысль, что без Рэйва я тоже обречена. Одновременно с этим в правой ладони снова дернулся необычный кинжал. Мои пальцы машинально стиснули рифленую рукоять. Первая группа пауков как раз добралась до ничего не подозревающего мужчины. И наверное, от отчаяния именно в этот момент я решила, что терять уже нечего. После чего совершила самую большую глупость, какую только делала в своей жизни, – с хриплым воплем выскочила из укрытия, бездумно ринувшись прямо в колышущееся впереди море хитиновых тел.

Конечно же, это было глупо. Уставшая, исцарапанная, растрепанная, с одним-единственным кинжалом против тысяч озадаченно обернувшихся чудовищ – большую дурость, наверное, трудно себе представить. Но тогда я об этом не думала. И по сторонам уже не смотрела. Все, чего я хотела, это помочь обреченному Рэйву, поэтому мой взгляд был прикован именно к нему. Поэтому же я еще успела увидеть, как, заслышав подозрительный шум, он все-таки успел обернуться. Как при виде меня жутковато исказилось его лицо. Как, распластавшись в громадном прыжке, ему навстречу прыгнули сразу три грозно заклекотавшие твари. Как Рэйв, замешкавшись, вскинул отчетливо засветившуюся саблю. И как в это же самое время еще один паук поднырнул ему под руку, с силой толкнул в бок и, выбив оружие, опрокинул мужчину прямо на жадно разинутые жвалы сородичей.

Из моей груди снова вырвался сдавленный крик, но я была слишком далеко, чтобы помочь. И слишком близко, чтобы продолжать на что-то надеяться.

Когда Рэйв упал, окружившие его пауки в едином порыве качнулись вперед, торопясь как можно быстрее добраться до вожделенной добычи. Безотказная сабля, тускло сверкнув напоследок, тут же исчезла из виду. Кинжал в моей руке снова яростно задергался, но на этот раз мне было проще с ним сладить. Я не старалась делать что-то специально, не пыталась им управлять. Лишь позволяла ему руководить моими действиями и отмахивалась от плотно сдвинувшихся пауков абсолютно машинально. Слева… справа… и снова слева… раз, другой и третий… Пауки, в общем-то, и не сопротивлялись особо. Казалось, их больше не интересует моя персона. Они по-прежнему отчаянно рвались вперед, к Рэйву, а по-настоящему всполошились лишь после того, как кинжал в моей руке вспыхнул слепяще-белым светом и с такой силой ударил по глазам, что даже я была вынуждена прикрыть лицо ладонью.

Что после этого случилось с тварями, трудно описать словами.

Они в едином порыве взвыли, в голос заверещали и шарахнулись прочь, как вампиры от солнечного света. Всего мгновение назад они были готовы лезть по чужим головам, чтобы успеть хотя бы разок куснуть упавшего альтера, а теперь с истошными воплями бежали прочь, порой от усердия перепрыгивая через таких же всполошившихся соседей, лишь бы не дать льющемуся с моих рук сиянию коснуться их хотя бы краешком.

По освободившейся дорожке я добежала до Рэйва в два счета и, увидев распластанное тело в окровавленной, нещадно изорванной рубахе, буквально рухнула возле него на колени. Сабля лежала рядом – наполовину утонувшая в песке, тусклая и совсем не похожая на ту сверкающую полосу стали, которая не так давно сеяла тут смерть и разрушение.

– Рэйв… не умирай… пожалуйста… – с трудом выдавила я, торопливо приложив пальцы к шее мужчины.

К счастью, альтер был жив – спустя бесконечно долгую секунду я все же ощутила слабый толчок под пальцами. Проблема заключалась в другом – кинжал в моей руке начал постепенно угасать. Охватившее его сияние с каждым мгновением становилось все слабее. А вместе с этим и бегство пауков приостановилось. Они замедлились, неуверенно заозирались. И было похоже, что в самое ближайшее время они вернутся, после чего даже чудо-кинжал меня уже не спасет.

– Рэйв!

Я потрясла лежащего без сознания альтера за плечо, но затем увидела расплывающуюся под ним багровую лужу и вздрогнула. Кажется, нет смысла его будить – раны оказались слишком глубокими. Переворачивать его одной рукой было неудобно. Да и времени почти не осталось – словно исчерпав запас хранящейся в нем энергии, волшебный кинжал окончательно погас. Отбежавшие на пару сотен шагов пауки тут же шагнули обратно. Я затравленно огляделась. Но спасения ждать было неоткуда – пустыня по обе стороны разбитой дороги была девственно пуста. Никто не спешил нам на помощь по захламленной трассе. Никто не летел в нашу сторону на самолете. Кроме пауков и нас с Рэйвом, в пустыне больше не было никого живого. И совершенно некому было нам помочь.

А в довершение всего песок под неподвижно лежащим мужчиной отчетливо шевельнулся и начал сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее утекать вниз, словно под ним разверзлась большая воронка.

При виде ее я совсем отчаялась и опустила руки.

Ну вот. Еще и зыбучие пески, до кучи. Только их нам для полного счастья не хватало!

Ощутив, что мои ноги погрузились в песчаное море, я дернулась раз, другой, но потом поняла, что это бесполезно: сперва ступни, а затем и колени словно охватили невидимые путы. А когда Рэйв, так и не придя в себя, начал тонуть вместе со мной, я просто обхватила его руками и потом только ждала. Того, что мы провалимся в песок с головой и задохнемся. Того, что опомнившиеся пауки добегут до нас раньше. Того, что этот дурацкий мир взорвется… да, я просто молча ждала. А когда Рэйв погрузился в песок почти целиком, все же спохватилась – протянув руку, цапнула безучастно лежащую рядом саблю, вложила в нашедшиеся рядом, простые, ничем не украшенные, обтянутые черной кожей ножны и положила мужчине на грудь.

Говорят, в стародавние времена воины предпочитали умирать с оружием в руках. Пусть так и будет. У меня кинжал, у него сабля… Короткая же у нас вышла прогулка в другой мир. И на редкость печальная к тому же.

Я бросила напряженный взгляд на стремительно приближающихся пауков и удовлетворенно отвернулась.

Не успеют, гады. Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день. Кто бы что ни говорил, а все же лучше умереть в зыбучих песках, чем быть заживо сожранными гигантскими тварями.

Больше на пауков я не смотрела – много чести. А перед тем, как лицо Рэйва окончательно скрылось в багровой пучине, с грустью подумала, что так и не успела узнать его получше.

Зачем это мне понадобилось? Я и сама не знала. А когда песок добрался и до моего лица, машинально задержала дыхание и, уже слыша нарастающий топот, прикрыла глаза, испытывая при этом необъяснимое чувство покоя, какое бывает перед тем, как крепко уснешь.

Глава 5

Поначалу мне показалось, что я прикрыла глаза всего на пару мгновений. Буквально на секундочку, за время которой нас с Рэйвом стремительно утянуло куда-то вниз. Однако, когда вслед за чувством падения по сомкнутым векам ударила яркая вспышка, какая-то часть моего сознания, наверное, все-таки отключилась. И когда я снова открыла глаза, то обнаружила, что лежу, уткнувшись носом в чью-то широкую грудь, а пальцами второй руки сжимаю рифленую, подозрительно потеплевшую рукоять. Да еще так, что занемели пальцы.

Приподняв голову и с изумлением убедившись, что все еще жива, я приподнялась и озадаченно села.

Что за черт?!

Вокруг нас, как и прежде, простиралось бескрайнее песчаное море. Правда, уже не темно-красного, а нежнейшего золотистого оттенка. Мелкий сухой песок чем-то напоминал речной, даже пляжный. Он больше не царапал кожу, а, напротив, ластился к ней, ласкал зарывшиеся в нем пальцы. И одновременно с этим тихо и незаметно пробирался под одежду, забивался в волосы и мельчайшими пылинками оседал на губах.

Нет, я не поняла… а где воронка?! Дорога?! И куда подевались пауки?!

А потом до меня наконец дошло: мы же переместились! И это действительно была пустыня, только в совершенно другом мире! Здесь больше не было жгучего ветра, багровых барханов, разбитого асфальта и красноречивых следов отгремевшей десятилетия назад техногенной катастрофы! Здесь вообще ничего не было, кроме теплого золотистого песка! Ярко-голубое небо над головой выглядело совсем обычным. Громадные дюны ничем не отличались от тех, которые я так часто видела в программах про путешествия. Безумно горячее солнце, правда, уже начало ощутимо припекать голову и заставляло обливаться потом под одеждой, но все же это было намного лучше, чем сонмища атакующих пауков.

А потом я перевела взгляд на лежащее передо мной тело и спохватилась.

Рэйв!

Он выглядел по-прежнему скверно и, судя по всему, в ближайшие пару часов не планировал приходить в себя. Правда, сейчас я отчетливо видела: мужчина дышал. Был все еще бледным, одежда на нем превратилась в лохмотья, на покрытую кровяными потеками шею и грудь вообще было страшно смотреть. Но он был жив! Его можно было спасти! И когда до меня дошла эта мысль, я принялась суетливо сдирать с него разорванный свитер.

Правда, для этого пришлось сперва отложить в сторону кинжал и отбросить в песок мешающуюся под руками саблю, но опасаться вроде было некого. Поэтому я смело отодвинула оружие и чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав из-за спины знакомый голос:

– Подожди, я помогу!

Честное слово, у меня аж дыхание перехватило, когда рядом со мной опустился на колени живой и невредимый Кин, а затем деловито принялся ощупывать голову Рэйва. Я была готова поклясться – еще секунду назад рядом никого не было!

– Ты откуда взялся?! – растерянно выдала я, когда мальчишка оттеснил меня в сторону.

Кин даже головы не повернул.

– Я же сказал, что не брошу. Так, надо перевернуть его на бок и посмотреть, что со спиной… Таль! – чуть повернув голову, крикнул пацан. – Сколько можно дуться?! Иди сюда! Нам нужна твоя помощь!

Я растерялась окончательно и завертела головой, тщетно пытаясь понять, как же могло получиться, что я этих двоих не заметила. Но вокруг по-прежнему простирались лишь бескрайние дюны. И ни рядом с нами, ни в отдалении не имелось ни малейших следов того, что сюда переместился кто-то, помимо меня и Рэйва.

– Таль! – нетерпеливо повторил Кин и ненадолго обернулся. – Ну хватит уже рефлексировать! Рэйв ранен, слышишь? Без тебя мне его не повернуть.

Мой взгляд зацепился за лежащую неподалеку саблю, и тут ее лезвие слегка засветилось. Словно бы ожило. А еще через миг сияние стало ярче, расползлось по песку, забравшись далеко за пределы полузасыпанного песком оружия. После чего приняло форму человека. И всего через пару мгновений на месте изящной сабли появилась такая же изящная, только чем-то жутко недовольная девица. Все в том же черном, излишне обтягивающем кожаном костюме. Слегка растрепанная, но абсолютно чистая, словно и не было жестокой схватки с пауками.

Звучно чихнув, она резко села. Затем стряхнула с себя налипшие песчинки. После чего таким же резким движением поднялась и, бросив на меня хмурый взгляд, решительно потопала к Рэйву.

Я проводила ее обалдевшим взором.

– Подвинься, – буркнула девица, присев рядом с мальчишкой на корточки. – Давай, мелкий. Вместе.

Кин тут же насупился.

– Я не мелкий. И между прочим, у меня лезвие острее.

– Поговори мне еще… – проворчала Таль, ухватив Рэйва за плечо, и, поднатужившись, все-таки повернула его на бок. – Вот же черт! Глубоко его зацепило.

Все еще будучи в глубоком шоке, я машинально перевела взгляд на безучастно лежащего мужчину и прикусила губу. Да, под разорванной рубахой красовалась длинная и довольно глубокая рана – считай, от лопатки и до самой поясницы. Кровь оттуда почти не текла, но внутрь успели набиться грязь и песок – и тот, багровый, и здешний, золотистый. Само собой, рану следовало как можно скорее почистить, обработать и перевязать. Но все наши вещи остались в красном мире. Как и вода, и еда, и запасная одежда.

Кин, заглянув через мое плечо и увидев рану, озабоченно нахмурился.

– Плохо-то как. Похоже, те пауки еще и ядовиты, раз Рэйв до сих пор в отключке. Что делать будем?

– Надо его перевязать и оттащить в укрытие. Инга… Инга, не спи! – повысила голос Таль, когда я не отреагировала.

– А? Что? – дернулась я.

– Пожертвуешь ему рубашку? Мои ножны не слишком подходят в качестве перевязочного материала. А с мелкого вообще никакого проку – у него вместо одежды так… иллюзия. Чисто чтобы соблюсти приличия.

Я непонимающе моргнула. Посмотрела на смущенно кашлянувшего Кина. Запоздало сообразила, что и он тоже, как бы это сказать, не совсем человек. После чего покосилась в ту сторону, где должен был лежать отложенный мною кинжал, но ничего там не нашла. Снова опешила. Затем все-таки поверила. А перехватив требовательный взгляд Таль, спохватилась и принялась торопливо раздеваться.

– Куртку не выбрасывай, – озабоченно сказал Кин, пока я в спешке разоблачалась. – Мало ли что? Вдруг мы в следующий раз в снега попадем? Или в горы? Одеться будет не во что. Мы-то ладно, а вот ты можешь заболеть.

Я молча кивнула. После чего стянула через голову теплый, совершенно неуместный в жарком климате свитер и принялась расстегивать рубашку, порадовавшись про себя, что догадалась надеть вниз еще и футболку.

Пока Кин держал Рэйва, а Таль сноровисто снимала с него остатки одежды, рвала мою рубашку на лоскуты и перевязывала рану, я потерянно молчала и силилась уложить в голове тот неоспоримый факт, что все это время со мной находились столь необычные спутники. Это казалось полнейшим бредом. Они выглядели настоящими, живыми. Они разговаривали, в конце концов! Но на Земле технологии еще не дошли до такого уровня, чтобы позволять неодушевленным предметам вести себя так… по-человечески. Так что получается, тут и впрямь замешана магия?!

– Не парься, – тихонько посоветовал Кин, наклонившись к моему уху. – Нас такими создали.

– А почему Кин? – только и спросила я, помогая ему держать пребывающего в беспамятстве Рэйва.

– От слова «кинжал». А Таль – сокращенно от «сталь». Не переживай: мы разумные. И не злые. Даже не кусаемся, веришь?

– Все, – тем временем бросила девица, затянув последний узел. – Прикройте ему голову, чтобы не напекло. А я пройдусь по округе, посмотрю что и как. В красном мире мы были на шоссе. Значит, и здесь должна найтись дорога или какое-нибудь жилье.

Не дожидаясь ответа, она поднялась с колен, повертела головой и решительно потопала против солнца, внимательно посматривая по сторонам.

– Могла бы и спасибо сказать, – так же тихо бросил ей вслед Кин.

Таль, сделав вид, что не услышала, ушла. Кин огорченно вздохнул, а когда она исчезла за ближайшим барханом, извиняющимся тоном сказал:

– Не обращай внимания, ладно? На самом деле ей не все равно. Она просто очень привязана к Рэйву.

– Да я, в общем-то, на него и не претендую, – поморщилась я, прикрыв голову мужчины собственным свитером. – Можно сказать, я с вами лишь на время. Проездом. А когда все закончится, вернусь домой и постараюсь обо всем забыть.

Кин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но почему-то передумал. А минут через десять из-за дюны раздался крик, затем над верхушкой бархана показалась черная макушка Таль, и мы с пацаном одновременно подхватились.

– Что? – встревоженно спросил мальчик, когда девица почти бегом вернулась. – Что случилось?

– Там оазис! – выдохнула Таль. – Деревья, вода… и развалины. Мы сможем укрыться от зноя!

Мы с пацаном быстро переглянулись и так же одновременно вскочили. Деревья означали тень и спасение от жары. Вода означала жизнь для нас с Рэйвом. А наличие развалин позволяло надеяться хотя бы на временное убежище, которое будет служить защитой не только от солнца, но и от зверей, и от местных жителей. Если, конечно, здесь таковые имелись.

Минут через пять Таль и Кин, подхватив Рэйва под мышки, уверенно поволокли его в сторону оазиса. Я, увязая по щиколотку в песке, с пыхтением потопала следом. Жара за это время, кажется, только усилилась, но выбросить теплую одежду я не рискнула. Вместо этого джинсовую куртку мы набросили на голые плечи Рэйва, а свитеры (и свой, и его) я повязала на пояс. Нести мне было в руках нечего, кроме клочьев его рубахи, которые Таль тоже запретила выбрасывать. Но даже так за то время, что мы преодолевали ближайшие дюны, я успела и взмокнуть, и устать, и проклясть этот странный мир, в котором оказалось так жарко.

Правда, когда мы перевалили за очередной бархан и под ним, утопая в песках, действительно показался небольшой оазис, идти стало легче. Не знаю, что это было за место, но, похоже, сюда уже тысячу лет не заглядывала ни одна живая душа. Ни следов на песке, ни черепков, ни сломанной утвари, оружия или иных признаков пребывания человека. За исключением, пожалуй, выложенной известняковыми плитами небольшой площадки, искрящегося в самом ее центре крохотного фонтана и тесно облепивших его, некогда ухоженных, но давно одичавших деревьев, чьи ветки, усыпанные похожими на мандарины плодами, спускались почти до самой земли.

Ступив на край площади, мне отчего-то подумалось, что раньше тут, вероятно, был не просто оазис, а целый город, потому что видневшиеся за садом развалины очень уж напоминали руины разрушенного до основания дворца. Белокаменные стены, остатки росписей на беспорядочно наваленных камнях – для простого дома это выглядело чересчур роскошно. Но если на этом месте когда-то и стоял дворец, то значит, вокруг находился и город. И сколько же тогда ему лет, если за это время пески успели поглотить все, за исключением крохотного кусочка площади с фонтаном?

– Туда, – выдохнула Таль, указав на ближайшую к фонтану группу деревьев.

Мы послушно свернули. А когда Рэйва со всей осторожностью устроили в тени деревьев, промыли его раны и напоили водой, девица ушла разведывать обстановку. А Кин уселся прямо на землю и испытующе на меня посмотрел.

– Ну что? Поговорим?

– Меня создали почти три с половиной тысяч лет назад в мире под названием Илейн, – сообщил Кин, когда я, освежившись в фонтане, уселась напротив и знаком показала, что готова слушать. – Это один из очень молодых миров, населенный не особо разумными созданиями вроде троглодитов из земных сказок. Ну, знаешь, маленькие такие, горбатые, зеленые, криволапые уродцы с приплюснутыми мордами и акульими зубами. Низшая раса. Примитивная. Меня, само собой, создали не они, а те, кто жил на Илейне раньше. И кто фактически уничтожил находившийся в серой зоне мир, превратив его сперва в красный, затем в оранжевый, желтый… а когда планета оправилась от последствий катастрофы и снова ушла в зеленый спектр, оказалось, что той цивилизации больше нет. И все, что от нее осталось, это артефакты, которым полуразумные троглодиты поклонялись как богам. О том, что было раньше, в их памяти мало что сохранилось, так что я не знаю, что за существа меня создали. Несколько тысячелетий я пролежал сперва в земле, потом в песке, затем в болотах, пока одного из новоявленных троглодитов не привлек блестящий предмет и он не притащил меня в местный храм, где я потом провел не одно столетие. А потом меня нашел Рэйв…

Кин ненадолго замолчал, окинув лежащего рядом альтера рассеянным взором.

– До встречи с ним я себя не осознавал. Был просто вещью, которая волею создателей умела аккумулировать солнечную энергию и при определенных условиях выпускать ее наружу в виде сфокусированного луча. Троглодиты поклонялись мне именно поэтому. Они верили, что солнце есть бог, а то, что хранит в себе его силу, не что иное, как частица бога. Рэйв в их представление о мире никак не вписывался, поэтому его, конечно же, попытались уничтожить. Но не смогли. А в результате лишились своего главного сокровища. Тогда как я… через какое-то время я начал себя осознавать. Не знаю, почему Рэйв решил так поступить, но иногда мне кажется, что ему просто лень было таскать нас с Таль на поясе, – криво улыбнулся мальчишка. – Альтеры, кстати, уникальная раса. Они единственные, кто способен выжить в белом мире. Знаешь, почему его так назвали?

Я покачала головой.

– Потому что там ничего нет, – понизив голос, сообщил Кин. – Совсем ничего, понимаешь? Все, что нужно для жизни, альтеры создают сами. Они с легкостью трансформируют пространство и все, что в нем есть, чтобы жить так, как считают нужным. Дома, леса, моря, океаны, одежду, любую утварь, оружие. Они с рождения способны преобразовывать одну вещь в другую. Вот и Рэйв, так сказать, преобразовал меня в то, что хотел.

– Эта способность проявляется и в отношении живых существе тоже? – насторожилась я.

– Нет. Живых они не трогают – обычно это заканчивается печально. Но вот сделать из кожаной куртки элегантный костюм, а из оружия – букет цветов, это они могут. Ну и вот так, превращать неживое в условно живое тоже. По крайней мере, у Рэйва в свое время получилось.

– А они способны делать это только в своем мире?

Кин совсем по-взрослому усмехнулся.

– В том-то и дело, что нет. Я даже думаю, что их умение преодолевать границу между мирами во многом обусловлено именно этой способностью. Но есть нюанс: чем чаще альтер использует это свойство в чужом мире, тем быстрее и жестче происходит вытеснение. И есть еще одно ограничение: себя альтеры изменять не способны. Ни в белом мире, ни где-либо еще. До тех пор, пока не пройдут посвящение.

Я на мгновение задумалась, а мальчик, промокнув куском ткани выступивший на лбу Рэйва пот, тихонько добавил:

– Хозяин еще очень молод. Но его время для ритуала пришло, и у нас нет иного выбора, как пройти этот путь вместе с ним. Или же сойти с дистанции, так ничего и не добившись.

– Если у него все получится, если он дойдет до финала, кем тогда станет?

– Кем угодно, – понимающе улыбнулся мальчик. – Сейчас его внешность и физические данные такие, какие он получил по праву рождения. Вернее, такие, какие придали ему родители. Можно даже сказать, что сейчас он настоящий. А что будет через месяц или два – не знаю. Может, крылья себе отрастит. А может, русалочий хвост приделает и поселится в каком-нибудь водном мире.

– То есть ограничений нет? – на всякий случай уточнила я.

– Есть. Сперва Рэйв должен доказать, что достоин такой силы. А это очень и очень непросто.

– Почему? Насколько я понимаю, он уже прошел серый и красный миры, сейчас мы… наверное, в желтом?

– В оранжевом, – поправил меня Кин. – Это следующая ступень за красным. Разумных тут тоже нет, но этот мир уже оправился от последствий катастрофы. Пройдет пара-тройка тысячелетий, и он станет желтым, затем зеленым, синим, а может, и фиолетовым. Какое-то время пробудет в этом спектре. А затем, если населяющие его расы совершат ошибку, снова может скатиться до уровня красного. Это естественный процесс, не пугайся. Все ныне существующие миры проходили его много раз. Есть, конечно, еще и черные миры – те, чьи обитатели уничтожили свои планеты безвозвратно. Но таких немного. Альтеры за этим следят.

Я кашлянула.

– То есть они что-то вроде надзирателей?

– Скорее, наблюдателей. Обычно ни во что не вмешиваются и дают мирам возможность развиваться по выбранному пути. Но до крайностей стараются не допускать. Хотя, конечно, это не всегда возможно.

– Хм, – снова задумалась я. – Допустим, ты прав. Я готова предположить, что у альтеров даже иерархия своя есть. Но зачем им возиться с другими расами? Для чего стараться?

– Жизнь есть жизнь, где бы она ни зародилась, – спокойно ответил Кин. – И альтеры ценят любое ее проявление. Если позволить погибнуть одному миру, другому, третьему, в конце концов их может не остаться. Я бы, конечно, мог сейчас сказать, что альтеры все из себя такие благородные и радеют о всеобщем благе. Но это не так. Они просто хотят жить в тех мирах, которые им нравятся. А вкусы у них очень разные. Поэтому каждый стремится сберечь то, что ему по душе. И в результате это означает…

– Что выживают лишь те миры, которые альтеры сочли нужным сохранить. И которые подходят им для комфортного существования.

– Да, – так же спокойно кивнул мальчик. – И это справедливо.

Я помолчала, но все же была вынуждена признать, что мальчик снова прав: здоровый эгоизм присущ любой расе разумных. Если альтерам интересны миры с определенным цветовым спектром, составом воздуха и воды, то именно их в первую очередь они и будут беречь. Хотя бы из соображений сохранения мест для межпланетного туризма. Все остальное – результат естественного отбора. И нам остается только порадоваться, что Земля вошла в сферу их интересов.

– Что будет, если альтер не сумеет закончить ритуал правильно? – спросила я, придя к неутешительным выводам. – Ему будет грозить какое-то наказание? Он будет изгнан?

Кин пожал плечами:

– Нет. Но после этого он сможет жить лишь в белом мире, а это довольно скучно. К тому же альтерами рождаются исключительно мужчины, и для поиска пары им приходится отправляться в другие миры. Если альтер лишится этой возможности, то его род прервется. В какой-то мере это и будет наказанием за оплошность.