Я заберу свою дочь

Глава 5

– А Надюша? – едва поспеваю за его размашистым шагом.

– За ней присмотрят, – сжимает мою руку сильнее.

Жесткое и огненное прикосновение, а в тело вонзаются ледяные иглы страха.

Он дает короткие указания прислуге. Потом мы заходим попрощаться с дочерью. Мужчина меняется на глазах. Вновь вижу нежность, его гнев отступает.

Меня оттесняет, не дает толком попрощаться. Заполнил собой все пространство.

– Если что-то захочешь, говори Неле, – целует ее в щеку. – Мы с твоей мамой ненадолго уедем.

– Я буду вас ждать! – малышка машет нам здоровой ручкой. Такая открытая, доверчивая. Даже слишком.

Как она могла проникнуться симпатией к этому несносному мужчине?!

– Пошли! – отдает холодный приказ.

Константин как хамелеон меняется мгновенно. Непредсказуемый. Бесит меня до ужаса.

Усаживает меня в машину. Собственноручно застегивает ремень безопасности. На миг замирает. Прищурился. Пристально смотрит мне в глаза. В душу пробирается. Не могу разорвать контакт. Смотрю на него как зверек, загнанный в клетку хищником.

В машине нечем дышать. От него исходит бешеная аура. Константин подавляет. Он зол, даже на руках вздулись вены.

У него очень сильные руки. Ловкие пальцы сжимают руль. Взгляд устремлен на дорогу. На лице не движется ни один мускул. И только не шее пульсирует венка.

Отворачиваюсь к окну. Нечего на него глазеть.

В клинике медсестры смотрят на него с трепетом. Еще немного и слюни начнут пускать.

Я плетусь следом. Что безумец надумал?

– Терентьев у себя? – спрашивает у медсестры.

– Да. Но он занят… Может, я могу вам чем-то помочь, – призывно улыбается, расстегивает две пуговички на халате.

Константин, даже не взглянув на нее, продолжает свой путь.

Без стука входит в кабинет врача. Павел Аристархович в кабинете не один. Около стола стоит молодая женщина с опухшими от слез глазами.

Мерзавец! Он продолжает! Сколько вот таких бедных женщин пострадало от его «заманчивых» предложений?

– Вы что себе позволяете! – врач оборачивается.

Тут же меняется в лице. Расплывается в фальшивой улыбочке. А в глазах страх. Меня не замечает.

– Константин Владимирович, какими судьбами! – вскидывает руки. – Мы потом поговорим, – обращается к женщине. – Идите.

Она испуганно проносится мимо меня.

– На колени, – от спокойного голоса Константина застывает кровь в жилах.

– Что? Я не совсем вас понимаю? – блеет врач.

– Встал на колени, попросил прощения, – делает шаг в его сторону. Павел Аристархович трясется, на лбу выступила испарина.

В комнате пахнет его страхом.

– Константин Владимирович, что-то произош… – не успевает договорить. Замечает меня. Глаза округляются. Губы мгновенно синеют. – Любовь Павловна все не так поняла…

Одно неуловимое движение Константина ногой. И врач оказывается на полу.

– Ты оглох? – наклоняется, берет его за шею, и как нашкодившего котенка протаскивает по кабинету. Прямо к моим ногам. – Или я неясно выразился?

– Простите меня, Любовь Павловна! – пищит врач. – Константин Владимирович, я не знал, что это ваша… ммм… подопечная… Мы все уладим… ничего не надо оплачивать. Это подарок…

И на меня с мольбой смотрит.

– Как давно этим промышляешь? – дает ему подзатыльник.

– Я нет… вы не так поняли, – мямлит.

Сейчас Константин мало походит на человека, скорее взбесившийся хищник.

– Я сейчас тебя подлечу, Терентьев. Так что все мерзкие желания мигом отпадут, – от холодного спокойствия Константина, кожа покрывается инеем.

– Пожалуйста! Не надо! Простите! Я больше никогда! Бес попутал! – врач складывает руки в молитве.

Отчетливо слышу, как его зубы отбивают чечетку.

– А ты пожалел этих женщин? – Константин берет его за руку. Дергает на себя. У врача не получается устоять на ногах.

Хищник наступает ему на руку. Не сильно. Но Павел Аристархович кричит так, что уши закладывает.

– У меня дети! Мне надо их кормить! – всхлипывает. – Любовь Павловна, мне сказали, что она это… с радостью… я сам бы никогда…

От его слов глаза Константин звереет еще сильнее. Внешне он не меняется, но аура давит. Еще немного и он прибьет доктора. Физически ощущаю угрозу.

– Не надо. Все нормально. Константин, прекратите, – у меня язык заплетается.

Хищник не реагирует на мои слова. Он поглощен своей жертвой. В потемневших глазах четко читается приговор – казнить.

– Теперь ты работаешь бесплатно. Лечишь всех, на кого я укажу. Ты под моим контролем, Терентьев, – не говорит, а словно клеймит его. – Одна осечка и… ты попрощаешься с профессией.

– На что я буду жить? – шмыгает носом.

– Ты достаточно наворовал. Деньги, которые должна Люба, поступят на счет твоих сыновей. Прикоснешься к баблу, будем говорить иначе.

– Не прикоснусь! Я все понял, Константин Владимирович. Я вас не разочарую! Любовь Павловна, еще раз простите мое неподобающее поведение, – говорит скороговоркой. Хватает воздух посиневшими губами.

– Работай, Терентьев, – бросает с отвращением.

Покидает кабинет. Кивком указывает мне следовать за ним.

Чуть дальше по коридору стоит женщина, которую мы видели в кабинете врача.

– Лечение вашего ребенка будет бесплатным, – невозмутимо сообщает ей. И идет дальше.

– Павел Аристархович нехороший человек. Но зачем так с ним? Можно, ведь было спокойно все обсудить, – говорю, когда мы покидаем клинику.

– Больше к тебе никто не прикоснется. Ты моя, – его слова, как стальные колья вонзаются в тело.

Говорит обо мне, как о вещи. Меня передергивает. Ореол таинственности мужчины лишь усиливает страх.

– Я не ваша. И никогда ей не буду, – отвечаю резко.

– Поехали, – снова холодный приказ.

Он вообще умеет общаться нормально?

Хочется взбрыкнуть. Сделать все наперекор. Но сейчас такое поведение неуместно.

Автомобиль срывается с места.

– Я верну вам деньги за лечение, – нарушаю гнетущую тишину.

В ответ только ледяная ухмылка. У него очень сочные губы, полные, но они не смягчают лица. Передо мной хищник. В кабинете врача я в этом убедилась.

Хоть Павел Аркадьевич заслужил все, глупо отрицать. Когда эмоции утихли, ситуация выглядит иначе.

Константин мог покалечить врача, но не сделал этого. И в данном случае – это идеальное наказание, для такого человека.

Только страх все равно не уходит. Неизвестность та еще пытка.

Константин останавливается в центре города. Около одного из самых дорогих ресторанов. Выходит из машины, открывает дверцу с моей стороны. Подает мне руку. Игнорирую ее.

Не из вредности. Меня пугают его прикосновения. Будто он может сжечь меня дотла.

В ресторане нас встречают как именитых гостей. Константину в рот заглядывают, смотрят с благоговением. Перед Вениамином никогда так не расшаркивались. Правда, и в рестораны муж меня практически не водил. Это дорого, и нам надо было копить на будущее…

Закрываю глаза. Делаю глубокий вдох. У него будущее, а я у разбитого корыта, в компании неуравновешенного мужика.

Нас проводят в вип-зал. Маленькое и уютное помещение. Золотые узоры на стенах, декоративные растения. Официантка пожирает глазами Константина. Дай ей волю, прямо тут накинется… Мерзость.

Заказываю зеленый чай. Мужчина же выбирает немыслимое количество блюд.

– Тут отличная кухня, – откидывается на спинку дивана и буравит меня стальным взглядом.

Хочется спрятаться под стол. Ощущаю себя голой. Не физически. Он дальше пошел, душу обнажает.

– Я не голодна, – тереблю в руках скатерть. Волнение нарастает.

Еще эта атмосфера, свечи, цветы, романтика. Жуткий контраст.

– Люба, объясню расклад раз, – немного поддается вперед, – Далее рассчитываю на твое адекватное поведение и принятие ситуации, – говорит деловым тоном, будто собирается заключить сделку.

– Это невозможно принять, – начинаю закипать. Одергиваю себя. – Я готова выслушать ваши мотивы, – добавляю более сдержанно.

– Расклад следующий, я являюсь биологическим отцом Надежды, – заявляет невозмутимо. – Сразу отвечу на твой вопрос, я бы никогда не отказался от дочери и не допустил подобного, – теребит пальцами по столу. – Я был уверен, что девочка погибла при рождении. Моя… ммм… в общем, – запинается. Константин что-то умалчивает. Одергивает себя, чтобы не сболтнуть лишнего. – Ушли годы, прежде чем я узнал правду. Если тебе интересно, дома могу предоставить результаты теста ДНК. По твоему желанию можем его сделать повторно, – внешне он спокоен, но воздух все сильнее накаляется.

Я не хочу в это верить! Это слишком жестоко! Пусть только попробует забрать у меня доченьку! Эти откровения бьют меня наотмашь. Выбивают почву из-под ног. Как ему противостоять?

Чувствую – это правда. Кощунственная, убийственная правда. И я в его власти…

– Это ничего не меняет! Я не отдам вам дочь! – голос срывается.

– Ты делала ЭКО, – заявляет неожиданно.

– Не ваше дело! – огрызаюсь.

Входит официанта. Расставляет блюда. Разговор прерывается. Пытаюсь проанализировать услышанное.

Приехали! Теперь он копается в щекотливых подробностях моей личной жизни. Да, у нас с Вениамином не получилось зачать ребенка естественным путем. У меня никаких проблем врачи не находили. Вениамин тоже говорил, что здоров. Потому мы прибегли к ЭКО. И все получилось с первого раза. Тогда я еще искренне верила, что муж хочет ребенка, так же сильно, как и я. Мечтала о нашем сближении. Верила в наше счастье…

– Во время процедуры был использован мой биологический материал,– заявляет, глядя мне в глаза, когда официантка покидает помещение.

– Это невозможно! – аж подскакиваю на месте. Не хочу его слушать! Это полнейшая ересь!

– Сядь, – одно слово и я безвольно опускаюсь на диван.

– Для меня это тоже было, мягко говоря, неожиданностью, – отвлекается на телефон. Набирает что-то. – И я непременно выясню все подробности, – Снова стальной взгляд впивается в меня, вонзается под кожу, – Но как ты понимаешь, теперь мы связаны, – тень пробегает по лицу Константина.

Он раздражен. Сейчас еще острее ощущаю его неприязнь ко мне.

– Мы не связаны. Я вам не верю, – мой голос звучит на удивление ровно. – Это мой ребенок.

– И мой. Потому, Люба, ты будешь жить в моем доме. Я гарантирую безопасность, полное обеспечение, – он просто ставит меня перед фактом, он все решил. Мое мнение не имеет для Константина значения.

– Не буду! – мотаю головой. Холодный пот струится по спине.

– До родов будет так. Дальше… посмотрим… решим… – хриплый голос со свистом обвивается вокруг моего горла.

– Нет… – и все больше у меня нет слов. Болезненный ком застревает в горле.

– Я обозначил позицию. Иного варианта нет, – поднимается из-за стола. – Я тебя покину. Домой тебя отвезут мои люди, – снова это ледяное спокойствие в голосе. Он играет на моих нервах. Доводит до предела.

– Я никогда не приму подобных условий! – выпаливаю ему в спину.

Резко оборачивается. Подходит. Наклоняется.

– Ты моя. Дети мои. Это не обсуждается, – опаляет огненным дыханием ухо.

– Только попробуйте прикоснуться! – отодвигаюсь от него как можно дальше.

– Об этом можешь не волноваться. Интим исключен, – резко выпрямляется. Ведет плечом, морщит нос. Будто ему противна сама мысль о подобном.

Грудь сдавливает болезненными спазмами. Его реакция меня задевает. Но ведь по всем законам логики, я хотя бы на этом пункте должна выдохнуть с облегчением!

– Я не останусь с вами под одной крышей!

– Поешь. Тебе надо хорошо питаться, – с этими словами не оборачиваясь, уходит.

Смотрю ему вслед и не верю. Этот кошмар не может происходить наяву! Я пленница безумца!

Из ступора меня вырывает звонок мобильного телефона. На экране высвечивается надпись: «Вениамин». С сомнением смотрю на аппарат. Принимать или не принимать вызов?

Глава 6

Константин

Вылетаю из ресторана, запрыгиваю в машину и жму на газ. Не могу находиться с ней рядом. Я привыкну. Должен. Обязан.

Идиот. Как мог подумать, что боль притупилась? Каждая минута рядом с этой женщиной оживляет прошлое.

Мне необходимы положительные эмоции. Надо успокоить нервы. Унять бурлящую кровь.

Сворачиваю к детскому торговому центру. Вот где заряд позитива. Брожу по магазинам. Выбираю игрушки. Придирчиво их рассматриваю. Это своеобразный ритуал для меня.

Когда искал Надежду, я раз в три дня посещал детские магазины, выбирал дня нее игрушки, одежду, и представлял, как моя дочь будет радоваться подаркам. Сейчас этими подарками забита вся ее комната. Еще столько же игрушек находятся в соседней комнате. Этот странный ритуал давал мне силы не сойти с ума. Надежду… искать Надежду.

Сам воздух в этих магазинах другой. Заставляет забыть проблемы, почувствовать себя ребенком. Надо будет непременно приехать сюда с дочерью. Потом.

Сейчас цель моего визита иная. Провожу в торговом центре часа два. Сотрудники магазина несут мои покупки к машине. Их столько, что они не влезают в багажник. На этот раз облегчения не наступает. Меня все равно колотит.

Она спасла мою дочь. Она носит моего сына. В тысяче первый раз напоминаю себе.

А еще в ее глазах плещутся морские волны, скрывая грязные тайны.

Подъезжаю к особняку. Ворота раздвигаются, впуская меня внутрь. Выпрыгиваю из машины.

– Костик, привет! – слышу веселый звонкий голос.

– Здаров, Ленок, – подмигиваю.

Она идет ко мне с младенцем на руках. Черные волосы забраны в хвост, зеленые глаза сияют. Малыш весело машет ручками.

– Хорошо, что ты приехал, – улыбается.

Искренняя, чистая, непорочная. Единственная женщина на моей памяти, в которой нет ни грамма фальши.

– Как Костян-младший? – забираю у нее из рук ребенка. Зарываюсь носом в детскую макушку.

– Растет, аппетит хороший, практически не капризничает.

– Мужик, – глажу пацана по пухлой щечке.

Со двора доносятся звонкие голоса. К нам со всех ног бегут Дюшка с Анюткой.

– Дядя Костя приехал! – кричат наперебой.

– Я вам столько всего привез! – обнимаю малышню по очереди. Отдаю ребенка Лене и открываю багажник.

– Ты их совсем разбалуешь! – шутливо ворчит девушка.

– А иначе никак, Ленок.

Смотрю на возню. На прислугу, которая помогает забрать пакеты из багажника, на детей, которые бегают вокруг в предвкушении. И на душе становится легче. В этом доме пахнет счастьем.

Мне такое не светит. Не заслужил.

– Стас говорил, ты нашел доченьку, – робко интересуется. Прячет взгляд. Знает, что ступает на опасную территорию.

– Нашел, – отвечаю односложно. Не готов я к откровениям. – Где Стас?

– Дома. В кабинете, – хмурится. – Мы ведь скоро ее увидим?

– Угу, – неопределенно пожимаю плечами.

Даже все пережитые горести не изменили девушку. Она осталась такой же наивной и смотрит на мир через розовые очки. Но ей можно, у Ленки есть Стас.

А ведь я первый с ней познакомился. Даже клинья подбивал. Но потом сбавил обороты. Отступил. Я тогда был безнадежно женат. Погряз в своих пороках. И не захотел ее портить. Подсознательно учуял, оградил ее от своего болота.

Теперь понимаю – поступил правильно. Они со Стасом идеальная пара. У них трое замечательных малышей. А младший Костик назван в мою честь, и я не так давно его крестил.

Вхожу в дом. Направляюсь в кабинет друга. Он сидит за столом, уткнулся в ноутбук.

– Ну и видок у тебя, – Стас морщит лоб.

– Ага, – устало падаю в кресло.

– Ты дочь нашел. Где сияющий отец? Где приглашение в гости? Мы с Леночкой, – не сдерживает довольную лыбу. Одно упоминание о жене и он плывет, растекается лужицей, – Думали завтра к тебе ехать.

– С визитами придется повременить, – тру виски указательными пальцами.

– Выкладывай, – друг мрачнеет. Выходит из-за стола. Придвигает стул к моему креслу, усаживается напротив. – Костян, я тебя таким чернющим видел два раза в жизни… – смотрит на меня пытливо.

– Знаешь, кто удочерил Надежду?

– Судя по твоему виду, исчадие ада какое-то, – пытается мрачно пошутить.

– Близко, – сжимаю руками подлокотники кресла, – Любка Миронова.

– Чего? Ктооо?! – Стас отшатывается на стуле так, что чуть на пол не грохается.

– Только она теперь Толмачева, супруга червивого веника, – наблюдаю, как меняется в лице друг, как округляются его глаза, открывается и закрывается рот.

– Да, чтоб его… – дальше следует поток нецензурных словечек. – Я был уверен, что ее уже нет на этом свете.

– Есть, Стас, и она носит моего сына, – вкратце рассказываю все, что сам знаю.

– Ничего себе, – присвистывает. – Нереально! Быть не может! Только не она!

– Но есть она. И с эти надо жить, – констатирую факт.

– А она знает кто ты? – Стас поднимается и нервно ходит по кабинету.

– Нет. Даже не догадывается.

– Правильно. Пусть так и будет. А то там и до выкидыша недалеко.

– Согласен, – киваю. – А вот тебя она может узнать. Потому визит ко мне домой откладывается.

– Может, – хмурится. Мотает головой. – Костян! Она же ходячая катастрофа! Как с ней жить под одной крышей?!

На этот вопрос у меня нет ответа. Сам не знаю.

– Я думал, выдержу. Ради детей переступлю. Не прощу, но хоть смогу нормально общаться. Когда узнал, думал, время помогло смириться, посмотреть на все иначе. Она ведь спасла мою дочь! А нет, все возвращается. С каждой минутой все острее понимаю, кто она…

– Не верю я, что она за эти годы изменилась, – Стас смотрит на меня с сочувствием. – Такие не меняются.

***

Что ему нужно? Уже ведь все сказал. Зачем этот звонок?

Откладываю телефон на стол. Не буду поднимать.

Выпиваю одним глотком чай. Во рту пересохло. Наливаю стакан воды. Руки трясутся.

Какие у меня есть варианты? Надо смотреть правде в глаза, я могу сто раз кричать: «Нет!». Только мне некуда идти.

Долг все равно висит, только теперь Константину. Надюшке нужна реабилитация. А у меня в кармане пусто.

Меня загнали в угол. Первый раз? Нет. Я уже оказывалась на улице в безвыходном положении. Но сейчас все немного иначе, у меня больной ребенок, я беременна. Если сама я бы никогда не приняла предложение, то сейчас у меня попросту нет выхода. Константин меня не отпустит. А чтобы даже сбежать, нужны деньги.

Придется на время покориться судьбе. Опустить голову и принять его условия. А дальше время покажет. За это время попробую выяснить его реальные мотивы.

В бред про его отцовство я не верю. Мы делали ЭКО в серьезной клинике. Там бы такого просто не допустили. А Надюшка, как ни прискорбно это признавать, но это действительно может быть правдой.

Телефон продолжает звонить. Играет мне на нервах. Звук не могу отключить. Мало ли по поводу доченьки позвонят.

Но все же, что он хочет?

Сама не понимаю, как хватаю телефон со стола и принимаю вызов.

– Любань! – вздрагиваю от знакомо голоса. – Ты чего морозишься?

– Ты уже все сказал, Вениамин.

– А ты не нашла ничего лучше, как снюхаться с Огневым! – выкрикивает так, что отодвигаю телефон от уха.

– Это тебя уже не касается.

– Дурашка, – его голос смягчается. – Ты не понимаешь, что он за человек.

– Оказывается, я и тебя совсем не знала.

А сама убеждаюсь в своей догадке, у Константина какие-то разборки с Вениамином, а я у них как разменная монета.

– Э не, Люб. Я свой человек. Вспылил, погорячился. А этот тебя с потрохами сожрет. И детей не пощадит, – голос приобретает слащавые нотки.

– Вениамин, чего ты добиваешься? – спрашиваю раздраженно.

– Встретиться надо. Я тебе все про Огнева расскажу. И обещаю свою защиту. Ты даже не представляешь, куда вляпалась!

– Поздно спохватился. Ты поставил точку в наших отношениях. Теперь тебя это не касается! – отвечаю грубо. Ранее никогда не позволяла себе таким тоном говорить с мужем.

– Любочка, девочка, – вздыхает, – Мы столько всего прошли. Вспомни, как я тебе помог. Как был с тобой в самые трудные минуты. У меня провалилась предвыборная кампания, куча проблем. Я сорвался. Не выдержал нагрузки. Но никогда! Слышишь меня! – восклицает с запалом. – Я вас не брошу! Никогда! Погорячился просто. Но сейчас я остыл!

– Семья – это оплот. Это поддержка. А тебе я больше не верю, – оглядываюсь на вошедшего охранника.

– Пойми, ты в опасности! Дети под угрозой! Давай просто встретимся на нейтральной территории. Я все тебе расскажу, а дальше ты примешь решение, – смирение, даже нотки раскаяния в голосе.

– Я больше не могу говорить, – хочу скорее закончить этот разговор.

– Люба! Не совершай ошибку, которую никогда себе не простишь! – выкрикивает, прежде чем успеваю нажать отбой.

Иду за охранником к машине. Душу разрывают сомнения. Кто из них большее зло, тот с кем прожила три года, или неуравновешенный незнакомец, от которого и правда неизвестно что ожидать?

Глава 7

Константин

– А вдруг? – смотрю в окно, выпал первый снег.

Наблюдаю за причудливым танцем снежинок, и даю себе мысленную оплеуху. Это только в сказке принц находит чистую и невинную девушку. В моем же случае у каждой женщины на моем пути есть расчет. Пора принять реальность. И закопать как можно глубже мечты о счастливой семье. Раз попробовал. На всю жизнь хватило.

– Ага, – ухмыляется друг. – Хотя не спорю, пальма первенства по стервозности явно у моей сестрицы. Но не обольщайся, Любка от нее недалеко ушла.

– У Любы есть один существенный плюс – она реально любит Надежду, – не могу не отметить этот факт. – А твоя сестрица, вряд ли с ней кто сравнится.

Волна отвращения подкатывает к горлу. Я был женат на сестре Стаса. Одержим ею. Это была не любовь – проклятье. Сколько лет не мог разорвать порочный круг. Ненавидел и не мыслил жизни без нее.

Если судьба хочет наказать, она отбирает разум. Мой попал в сети Святославы. Несколько раз я практически вырывался. Но она неизменно находила способ меня удержать. И при этом вместе со своей мамашей, мачехой Стаса, пыталась сжить брата со свету. Порядочно так ему жизнь поломала, Лене тоже досталось.

Едва родила, отдала нашего с ней ребенка чужим людям. Убедила меня в смерти дочери. Все это время встречалась с моим другом, который стал моим врагом. А в итоге и вовсе попыталась его убить. Сейчас Святослава находится на лечении в психиатрической больнице. И мне до сих пор мерзко вспоминать свой безумный период жизни рядом с ней.

Во мне до сих пор живет ее отрава. Я никогда, ни одну женщину больше не подпущу к себе. Довольно, наелся сказок о любви.

– Она жена веника. Два сапога пара. Им выгоден весь этот фарс. Как и его игры с фондом. Отличная ширма для отмывания бабла, – Стас продолжает ходить из угла в угол.

Я сам далеко не ангел. И Любе далеко до невинной страдалицы. Но в данной ситуации, пытаюсь анализировать трезво. Вспоминать не только трагические события, связанные с ней, но и брать во внимание ее положительные качества.

– Уже считай, нет. В ближайшие дни я добьюсь развода, – слова друга задевают что-то внутри. Хочется ему возразить, защитить ее.

Хоть против его аргументов и не попрешь. Но на удивление волна ярости отступает. Или это аура дома Стаса?

– Тут только можно пожелать тебе удачи. Я позвоню спецам, пусть подчистят инфу о тебе в инете. Пусть как можно дольше остается в неведении. Какой бы она ни была, а ребенок пострадать не должен, – Стас старается спрятать эмоции.

– Угу, пасиб, – киваю.

Остаюсь у них на ужин. Вожусь с детьми. Отгоняю тревожные мысли прочь. Восстанавливаю душевное равновесие перед возвращением.

Безумно хочу к дочери. Но к ней прилагается Люба, которая, как мне доложили, уже успела пообщаться со своим веником.

Этого червяка надо раздавить. Так чтобы не ползал под ногами. Бесит сам факт их контакта. А может их разрыв фикция? Как представляю его потные ручонки, которыми он к ней прикасался, так во мне зверь просыпается.

Но надо действовать осторожней. Не пороть горячку. Потому отсиживаюсь у Стаса дома. Сажаю своего зверя на цепь.

– Это аут… – друг входит в детскую, в руках сжимает мобильный. Взгляд растерянный… испуганный…

– Что стряслось? – мгновенно поднимаюсь.

– Стас?! Ты как стена белый! – восклицает Ленок.

– Выйдем… что ли… – говорит заплетающимся языком.

– Не тяни, выкладывай! – поторапливаю друга, когда мы снова оказываемся в кабинете.

– Мне только что сообщили, – обводит нас с Леной затравленным взглядом, – Случайно вскрылось… Славка… она сбежала… уже три месяца как за нее в психушке сидит другая девка…

***

Смотрю через окно автомобиля на танец снежинок за окном. Из головы не выходит звонок Вениамина. Воспоминания накрывают снежной лавиной.

Когда нашла Надюшу, я привела ее в убогую квартиру в цокольном помещении, которую снимала еще с двумя незнакомыми девушками. По наивности полагала, что я могу просто так забрать ребенка. Не задумывалась, кто за ней стоит. И что это орудует целая мафия, которая делает миллионы на инвалидах и детях.

Тогда же я хотела лишь защитить ребенка. Хотя сама боялась каждого шороха. Уже больше трех лет скиталась по стране. Не имея документов, перебивалась случайными заработками, оборачивалась на каждый шорох. Ночью мучилась от бессонницы. Меня найдут! Это был самый страшный кошмар.

Мы с Надюшкой напоминали двух загнанных зверьков. Дрожали каждая от своего страха.

– Они придут! – прижималась ко мне малышка. – Они сделают тебе бо-бо.

Она не плакала. Лишь поджимала губки и смотрела на меня, округлив огромные серебристые глаза.

– Все будет хорошо, Надюша…

– Я тебе верю, – и вот за эти слова я поняла, что переборю все страхи, но не дам ее в обиду.

Позже я узнаю, что имя Надежда она себе выбрала сама. Своего имени не помнила. Как оказалась у этих людей тоже. Но малышка не переставала надеяться – ее спасут. Так она стала Надеждой.

На примере этой маленькой и сильной девочки я осознала, что нет ничего невозможного.

Нас нашли ночью. Одели мешок на голову и затащили в грузовик. Меня без еды и воды несколько дней держали в сырой и затхлой коморке. Надюшу вернули к «работе». О себе я не так беспокоилась, а вот мысли, что малышка хромая, голодная, стоит на морозе и просит милостыню, разрывали сердце.

Я уже готовилась к неизбежности. Знала, что и меня хотят приобщить к их «бизнесу». Мне еще повезло, что не успели покалечить.

Здание взяли штурмом. Меня и других пленников освободили. А была не одна, этим нелюдям постоянно нужна была свежая кровь.

Тогда-то я и познакомилась с Вениамином. Молодой бизнесмен, начинающий политик. Это от него пришла информация в органы. Он поднял шумиху, поставил на ноги журналистов. И он обратил внимание на меня. Помог отыскать Надюшку, которая во время облавы была на «работе».

Сначала оплачивал жилье, давал деньги. А потом предложил брак. Сказал, что мы сможем удочерить девочку. В той ситуации – это показалось мне идеальным вариантом.

Да, я не испытывала к нему влечения как к мужчине. Но уже к тому моменту я давно перестала верить в любовь. А Вениамин – это стабильность и защита, это новая жизнь для Надюшки. И я согласилась.

Он выполнил свои обещания. Оформил все документы, и Надюшка стала нашей дочерью официально. Он не обижал нас. Мы жили вполне сносно, невзирая на совсем непростой характер супруга.

Но я старалась, чтоб мы стали настоящей семьей. Никогда не забывала, что он сделал для нас с малышкой. Искренне хотела подарить ему ребенка. Сблизить нас.

До сих пор не вяжется у меня его поступок. Как он мог выкинуть меня из дома? Что у него было в голове?

Я уже никому не верю. Жизнь доказала, что предают все и всегда.

А Константин тот и вовсе растопчет и уничтожит. Вопрос времени, когда это произойдет.

***

– Мамочка! – радостно восклицает дочь, едва завидев меня на пороге.

– Цветочек, как ты тут? – осматриваюсь по сторонам.

Все выглядит более чем позитивно. Дочь на постели в окружении кукол. Медсестра рядом с ней.

– Мне тут нравится! И я соскучилась! – заявляет с улыбкой. – А где папа?

Меня передергивает. Как можно едва знакомого мужика уже папой называть. С Вениамином так она вообще избегала этого слова. Да и начала его так называть только спустя полтора года.

– Скоро придет, – отворачиваюсь, прячу злобный взгляд.

Надюшка слишком добра. Она у меня невероятная. Подхожу и обнимаю дочь. Теплота разливается по телу.

– Мое сокровище, – шепчу.

Время рядом с дочерью пробегает незаметно. Я забываю про проблемы, становится неважным, где я. Мы рассматриваем новых кукол, болтаем, смеемся. Тяжесть отпускает. Дочурка как солнышко, развевает тучи в душе.

– Папа! – малышка первая его замечает.

Константин стоит в дверях и наблюдает за нами. Даже не представляю, сколько он вот так простоял.

– Надежда, – подмигивает.

В темных от гнева глазах появляются светлые лучики. Мой взгляд падает на его руки. Закрываю рот рукой, не даю сорваться гневным словам. Ненормальный! В руках он сжимает мой телефон.

Мужчина следит за моим взглядом.

– Любопытное сообщение, – полосует ледяным голосом. Переводит взгляд на дочь и тут же голос меняет интонацию. – Смотри, что я тебе принес, – протягивает малышке невероятно дорогую куклу.

Молчу, поджав губы. Сдерживаюсь из последних сил. Главное – не сорваться. Только не при малышке.

– Ты где был?

– Навещал крестника, – садится на край кровати.

Игнорирует меня.

– Да? – дочурка склоняет голову. – Он маленький?

– Очень. Еще совсем карапуз, – и снова хамелеон меняет цвет.

Теплота в каждом слове, движении. Бесит. Играет гад на моих нервах!

Пробую незаметно забрать у него свой телефон. Но где там. Он кладет его во внутренний карман пиджака. И продолжает как не в чем ни бывало общаться с Надюшкой.

Что там за сообщение такое? А положила телефон на тумбу около двери и никаких сигналов не слышала. Или я просто увлеклась игрой с дочерью?

Это не имеет значения! Никто не давал права безумцу копаться в моем телефоне!

Время тянется очень медленно. Я закипаю. Руки так и чешутся придушить его. Что за невозможный человек! Он же никуда не торопится, даже не смотрит в мою сторону. Лишь только доченька пытается втянуть меня в беседу. Но даже у нее это плохо получается.

– Можно с вами поговорить? – несколько раз подхожу с подобным вопросом.

– Потом, – неизменно получаю холодный ответ.

Наконец дочь засыпает. Глазки закрываются. На личике счастливая улыбка. Он целует ее в щеку. Меня в очередной раз передергивает.

Где он был, когда дочь милостыню просила?! Когда с больной ножкой стояла на морозе?!

– Что вы себе позволяете?! – шиплю, едва за нами закрывается дверь.

– Что? – выгибает бровь.

– Кто вам разрешил шарить по моему телефону?! Это личное! – сжимаю руки в кулаки.

Даже ради дочери проживать с ним на одной территории будет крайне сложно.

Константин поворачивается, идет по коридору. Не отвечает.

– Я задала вопрос! – едва поспеваю следом.

Он входит в гостиную. Вальяжным движением достает из кармана мой телефон.

– Прихожу я домой, иду к дочери, – начинает как всегда холодно, медлено, – Взгляд падает на тумбу, а там… – смотрит на мой телефон, – Любочка, помни – мы семья. Родная буду ждать тебя в любое время… Какое трогательное сообщение от веника, – на губах звериный оскал. Челюсти сжаты. Глаза – непроглядный мрак.

– И что? – выдерживаю его бесовской взгляд. – Я свободный человек, общаюсь с кем и когда хочу! Перед вами отчитываться не намерена.