Трон всея Руси. История России

© Александр Золотов, 2022

ISBN 978-5-0056-1715-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трон всея Руси

Дмитрий уничтожил Годуновых и

исчез, как призрак, оставив за собой

страшную пропасть, чуть было не

поглотившую Московское государство.

Н И Костомаров

Часть первая

Царь Иоанн Васильевич Грозный

К вечеру небо поблекло, лучи солнечного света будто споткнулись о ещё редкие и полупрозрачные облака, скромно притухли. Наконец, шар солнца коснулся верхушек елей, и казалось, что он испепелит их, но пылающее ярило, мирно спряталось за деревья леса. Облака темнели, набирали силу, образуя огромную, на всё небо тучу, которая сначала бросила на землю тьму, затем пошёл снег. Он заполнял всё пространство, кружился, падал, накапливался на крышах строений и самой земле, белизна его, постепенно раздвигая мглу ночи. Среди царящего снега, стали вырисовываться из тьмы постройки города, но это длилось недолго, белое марево поглотило и сам город. Всё стало синевато-белым, на фоне тёмного горизонта рисовался белоснежным облаком лес, да частокол городской стены чернел полосой. Москва погружалась в сон. К полуночи снег прекратился тучи ушли, уступив небо звездам, которые почему-то стали светить ярче, и даже Млечный путь казался ближе, явственнее.

Иногда слышались крики стражников, которые перекликаясь, подбадривая друг друга.

Там, где звёздное небо соединялось с синевато-белым покрывалом снега, обозначилось зарево, из которого вырвалось небесное светило. Светящееся тело быстро росло в размерах и превращалось в летящий огненный крест. (Примечание автора: в1584 году над Москвой пролетала комета)

Москва пробуждалась в тревожном смятении. Люди всматривались в чёрное, ночное небо, тревога, вкравшаяся в души, быстро перерастала в страх. Многие, в ожидании смерти, пали на колени творили молитвы, обращаясь к Богу, о прощении грехов, другие пророчили конец света….

Богдана Бельского и Бориса Годунова подняли с постели слуги, и когда им открылось чудо небесное, они, не сговариваясь, бросились к царю. У входа царской опочивальни их встретил постельничий.

– К царю нельзя, спит.

– Ты видел, что в небе крест, огненный, летящий?

– Нет, я не могу отлучиться от опочивальни, я не увижу, что там по небу летает, зато голова останется на плечах.

– Надо известить царя, – Бельский сделал движение к двери, но постельничий остановил его.

– Нельзя!

– Государь нас казнит скорее за то, что мы его не известили, что в небе летящий крест.

Постельничий некоторое время взвешивал всё за и против и согласился с боярином.

– Я постучу, только вы не уходите.

– Стучи! – приказал Годунов.

Постельничий несмело постучал и против ожидания царь быстро отозвался.

– Войди, что стряслось?

– В небе летает огненный крест….

– Что…?

– Огненный крест в небе.

– Какой ещё крест?

– Пришли Годунов и Бельский, хотят, чтобы ты, батюшка взглянул на него.

– Пусть войдут.

После недолгого рассказа, царь набросил на себя шубу и пошёл к выходу.

Увидев крест, он попятился, неистово стал креститься, пал на колени.

– Вот и смерть моя пожаловала. Господи, ты прислал крест за мной. Я понял тебя, моё царство и жизнь скоро пресекаться. Грозный еще долго творил молитвы, а Годунов и Бельский опасаясь последствий, не мешали ему, терпелив ожидая, чем это действо закончиться.

Наконец, Грозный (Примечание автора: титул «Грозный» Иоанн – 4 получил по

наследству от деда Ивана -3-его. Этот статус за ним закрепил народ Руси) приказал себя поднять и отвести в опочивальню. В безмолвной тишине, царя усадили на перины. Иван Васильевич, уронив голову на грудь, молчал. Прошло изрядное количество времени, пока он сполз с пастели и на коленях приблизился к образам.

Годунов и Бельский томились в ожидании, иногда осеняя себя крестным знамением. Закончив молиться, царь повернулся к боярам, его крючковатый нос стал еще больше выделяться, глаза впали, голос звучал тихо, но твердо:

– Богдан, собери всех колдунов – волхвов и, чтобы не сговаривались, посели их в разных комнатах. Пусть каждый из них посмотрит на расположение звезд, пусть колдуют, но определят, день кончины моей.

– Государь, зачем тебе это?

– Господь подал мне знак, я увидел его, потому должен знать, сколько мне осталось жить, надо многое обдумать, и решить на кого оставить царство.

– У тебя есть наследники.

– Фёдор слаб на голову, Дмитрий еще мал. Кто станет опекать нового царя?

Грозный повел орлиным носом, будто принюхиваясь к стоящим с ним боярам, глаза страшным взором сверлили их. В колеблющемся сете свечей, он был похож на огромного ворона, готового броситься и разорвать свою жертву.

Бельский и Годунов не ожидали такого стремительного изменения состояния царя, попятились.

Не отвращая страшного взгляда, Грозный продолжил:

– Надо крепко думать, чтобы не ошибиться. А ты, Богдан, каждое утро будешь мне рассказывать о колдовстве. Колдунам скажи, что за обман, кожу сдеру или поджарю на костре. Идите.

***

Каждое утро Бельский выслушивал волхвов, но ничего определённого они не сообщали. После опроса колдунов, он приходил к царю разводил рукам, и сопровождал свой жест одними и теми же словами:

– Государь, у них нет ещё ответа.

Напряжённое лицо царя разглаживалось, он заметно веселел и почти каждый такой разговор заканчивался партией шахмат. Бельский играл хорошо, но в последний момент находил решение, которое приводил его к поражению. Проигрыш бы задачей непростой, ибо надо было проиграть так, чтобы Иван Васильевич не заметил намеренной сдачи. Победа приводила царя в блаженное состояние, он подтрунивал над боярином:

– Думал, что сегодня проиграю, но выкрутился. А вообще ты ещё слаб против меня….

Настал тот день, когда волхвы определили день смерти царя всея Руси Иоанна Грозного. Они, не сговариваясь, назвали роковую дату 18 (28) марта 1584года.

Бельский приказал найти Годунова и передать ему о необходимости встречи. Годунов вошёл стремительно с вопросом:

– Волхвы определили день смерти?

– Да, это случилось, – Бельский помолчал, затем как-то потеряно спросил, – как сказать это Ивану Васильевичу?

– Опасаешься его, что может казнить…?

Бельский беспокойно ходил по комнате, обречённо повторяя одни и еже слова:

– Никто не знает, как он поступит, кто может стать жертвой его нрава.

– Можно скрыть, – предложил Годунов.

– Это ещё хуже.

– Почему?

– Царь не терпит обмана, может заподозрить измену, тогда точно не сносить головы.

Годунов в раздумье тоже прошёлся по комнате, наконец, предложил:

– Сообщи ему тогда, когда у него будет хорошее настроение, после шахмат.

– Он требует доклад сразу по моему приходу.

– А вот здесь надо обмануть его, сказать, что колдуны ничего не решили, а после партии сообщить.

После слов Годунова Бельский задумался, затем его лицо просветлело, заметив это, Годунов спросил:

– Придумал?

– Да. Сейчас пойду к царю и скажу ему, что сегодня волхвы из-за сложного расположения звёзд ещё не определились, решение скажут к полудню. После партии шахмат я приду к тебе, и мы вместе сообщим ему эту страшную весть. Согласен?

Годунов не ждал от Бельского такого решения, и несколько опешил, но отказ отодвигал его от цели, от власти. Он решил рискнуть.

– Согласен, иди, играй, я жду тебя здесь.

Грозный настороженно встретил любимого боярина. В его поведении что-то изменилось. Видимо предчувствие уже посетило его душу, сообщило о надвигающейся опасности. Бельский заколебался, но собрав всю волю сказал:

– Иван Васильевич, звёзды еще не вошли в то место, где можно определить их положение, волхвы задержали ответ до полудня.

Бельский видел, как напрягся царь, скулы его лица выделились, нос заострился, глаза стали робко ожидающими.

– Ты говоришь мне кривду, всё уже решено, но ты не решаешься мне открыть страшную правду.

Царь отвернулся от боярина, тело его обмякло, сгорбилось. Богдан Бельский молчал и этим молчанием подтверждал догадку этого, уже по существу жалкого человека.

– Кода Господь призовет меня к себе, на суд Его?

– В марте восемнадцатого дня, тихо, почти шёпотом проговорил Бельский.

– Крест огненный, крест небесный – это знаменье смерти моей, знаменье подтверждается.

Вдруг царь мгновенно изменился, расправил плечи и захохотал. Бельский с ужасом смотрел на Ивана Грозного, всем телом ощущая нависшую над ним опасность.

– Закрыть, колдунов, никуда не отпускать. Господь услышит мои молитвы и отвергнет колдовство. Он уже не раз спасал меня от смерти. Буду я избавлен от неё и на этот раз, а колдунов зажарю на костре.

– Всё выполню, Государь, всё выполню.

– Иди, пусть это будет тайной для всех.

– Об этом уже знает Годунов.

Иван Васильевич кивнул и повторил:

– Иди.

***

Царь вся Руси Иван Грозный пробудился ото сна, в опочивальне было тихо и только образа смотрели ему в глаза. Сегодня болезни отступили, он усмехнулся, радуясь своему отличному самочувствию, но тревожная мысль змеёй вползла в его мозг.

– Колдуны предсказали мне сегодняшнюю смерть, – по его лицу пробежала тень, его глаза сузились, и он яростно прошептал, – уже не раз Господь спасал меня от колдовства, прогонял их чёрные чары смерти.

Возникшая в его душе ярость, приказывала ему сотворить немедленную расправу над волхвами. Он приподнялся в постели, чтобы кликнуть постельничего, но встретил взгляд глаза Пресвятой Богородицы, которые его остановили, позвали к себе. Царь сполз с постели и на коленях приблизился к иконе. Молитва о прощении многочисленных грехов и спасении души, горячим шёпотом срывалась с его губ. Ему казалось, что Пресвятая Богоматерь прощает его и даже подбадривает взглядом. К Ивану Грозному опять возвращалось самообладание, он позвал слуг и приказал готовить утреннюю трапезу.

Трапеза ещё больше укрепила царя, к нему пришла уверенность в том, что в очередной раз волхвы кличут на него смерть и что Господь не станет призывать его сегодня к себе, спасёт, а на колдунов нашлёт кару небесную. Грозный даже замурлыкал песню и одновремённо придумывал для них казнь.

В комнату вошёл его личный врач, взглянул на его язык и глаза царя, Грозный с нетерпением ждал, что скажет он о его болезни.

– Всё хорошо, царь-батюшка, пришло время принять ванну.

Грозный коротко взглянул в глаза целителю, будто проверял правдивость его слов.

– Всё хорошо, думаю, что скоро ты будешь здоров.

– Колдуны сказали, что сегодня я умру, день наступил, а я жив, Господь отвратил их черные чары. Сегодня же я зажарю их на костре.

Царь быстро, даже проворно встал со скамьи, спросил:

– Всё готово для омовения?

– Всё готово, Государь, – постельничий поклонился, царю и в поклоне ожидал, когда Грозный пойдет в ванну, чтобы последовать за ним.

Царя сегодня не несли, он сам вышел из бани бодрый и весёлый, довольно уверенным шагом шёл к комнате, в которой он играл шахматы.

В комнате, он сел на свою постель, позвал Родиона Биркина, своего любимца, и приказал принести шахматы. Радион появился в дверях, отвесил поясной поклон.

– Что желает Государь?

– Принеси шахматы и позови Бельского.

***

Бояре: Борис Годунов и Богдан Бельский ждали у дверей, когда из комнаты царя выйдет врач. Их разговор был о царе и его болезни.

– Как чувствует себя Государь? – Вопросом остановил Бельский Биркина.

– Ещё нас с вами переживет. Иди, зовёт играть в шахматы, ответил он и заторопился по своим делам.

– Там же ещё врач…, – сказал Бельский уходящему Биркину.

– Он быстро осмотрит царя после ванны и выйдет.

– Может обман в его словах, скрывает, что плох наш Государь – Борис Годунов прищурив глаза, смотрел на Богдана, – как ты думаешь, чем всё кончиться?

Бельский помолчал, как бы оценивая откровенность своего ответа, затем уклончиво сказал.

– Колдуны и знахарки в один голос предрекли смерть царю сегодня.

– Что-то не верится, что сие наступит. Постельничий сказал, что царь спал хорошо, сегодня Иван бодр, даже весел, песню поёт.

– Так уже было однажды, хворь свалила Государя, смерть стояла у его изголовья. Бояре стали делить власть, а он вырвался из цепких лап её и сурово покарал изменников и тем показал, что только Господь решает, кого и когда призвать к себе, – Бельский говорил уверенно, но чувствовалось, что у него есть и иные мысли….

В его глазах читалось желание ещё о чём-то сказать, но он не решался. Опытный и дальновидный Годунов угадал его затаённые мысли и осторожно намекнул:

– Говоришь, что однажды царь уже выздоравливал и…,

Бельский перебил его:

– Пока он болеет, неизвестно какие мысли придут в его голову, что последует за ними, и останутся ли наши головы на плечах?

Годунов понял направление мыслей своего свояка, но предпочёл оставить инициативу разговора у Бельского.

– Колдуны предсказали Государю смерть, сегодня, но неизвестно как решит Господь, – Бельский растеряно смотрел по сторонам, будто искал ответа.

– В народе говорят: «На Бога надейся, но сам не плошай!» – хитро ввернул Годунов.

Разговор приблизился к роковой черте. Годунов подтолкнул собеседника перешагнуть через неё.

– Что предлагаешь, Богдан?

Бельский ответить не успел, от Грозного вышел врач. Годунов остановил его вопросом:

– Как чувствует себя государь?

– Сегодня ему много лучше, думаю, даст Бог исцеление….

Годунов и Бельский переглянулись, а врач продолжил:

– Он сказал, что казнит колдунов, поджарит их на костре.

– Мы рады за Государя, если он выздоровеет, получишь награду, иди, – отпустил врача Годунов.

Продолжить разговор Бельскому и Годунову не пришлось, к ним подбежал постельничий.

– Боярин, государь кличет.

Бельского Грозный встретил в приподнятом настроении.

– Заходи, Богдан, присаживайся.

Бельский сдержано поклонился.

– Вижу, что болезнь отступает, даст Бог, станешь здоровым.

– Хвала Господу Богу, это он отвратил чары колдунов, позволил врачу исцелить меня. Нужен я Всевышнему на этом свете, есть ещё дела, не завершённые мною.

– Я очень рад за тебя, Иван Васильевич.

Бельский вспомнил разговор с Годуновым и постарался придать голосу радостное звучание, но видимо царь уловил в нём фальшивые нотки. Он взглянул Бельскому в глаза.

– Рад говоришь? – голос Ивана Грозного наполнялся недоверием, – а не задумал ли ты измену?

Бельский съёжился, он почувствовал, как к горлу подкатил комок, он мигом представил, как его, а не колдунов, поджаривают на костре. Пауза затягивалась, она грозила неминуемой смертью. Богдан понимал, что если он не прервёт её, царь кликнет стражу…. Мысли раскатились горохом и стучали по закоулкам головы, Бельский не находил ответа, его уже подмывал страх, в коленях появилась слабость….

Царь продолжал грозно смотреть на своего подданного.

– Почему помалкиваешь? – в глазах Грозного появилась насмешка, ему нравилось бросать своих слуг в яму безысходности и страха, он любил смотреть, как воля покидает человека.

На спасение у Бельского оставались мгновения, чтобы найти выход. Выход был в предательстве. Он уже открыл рот, чтобы поведать своему господину о недавнем разговоре с Годуновым и направить его гнев на Бориса, но у Грозного вдруг изменилось настроение, он примирительно спросил:

– Испугался?

– Конечно испугался, я всегда не жалел живота своего на службе тебе и готов идти на плаху, если ты этого пожелаешь, но умирать все же не хочется.

– Верю тебе, мой верный Богдан, верю. Сейчас тебе появиться возможность доказать верность мне.

Бельский хорошо помнил, как Иван Грозный принудил ближнего боярина и князя Никиту Прозоровского прилюдно убить единокровного брата своего Василия Петровича. Царь не посчитался ни с заслугами князя, ни родством между ними. Богдан с трудом оторвался от дум своих, с готовностью спросил:

– Чем могу служить государю своему и отчизне?

– Прикажи приготовить костры, замыслил я казнить колдунов, зажарю их заживо.

– Я готов, Государь! – Бельский предал своему голосу рвение, которое подтверждало готовность выполнить любой приказ.

– Иди, исполняй.

Бельский пошёл к выходу, а Грозный смотрел ему вслед и думал:

– Измену задумал, пёс, придётся тебе, Богдан, жарится на веретене рядом с колдунами.

Подозрение в измене Бельского испортило настроение. Царь приказал принести ему вина. Вино облегчило на время душу, но воскресило воспоминания о многих казнях. Он взглянул на шахматную доску, но вместо фигур увидел отсечённые головы бояр, которые вопили о своей невиновности.

– Чур! Чур, нечистая! Иван осенил себя крестом, но видение не исчезло, тогда он ударил столик с шахматами ногой, он с грохотом опрокинулся, вопящие головы покатились по полу. Тогда Грозный трижды осенил себя крестом, головы исчезли, а он облегченно вздохнул. Тяжело дыша, он прилёг на подушки, но едва его голова коснулась постели, как он услышал шорох в углу комнаты и увидел там братьев Прозоровских. Младший брат Никита, кричал, корил его, называл его убийцей.

– Ты и брат твой Василий договорились извести меня и посадить на трон брата моего Владимира Старицкого. Тому доказательство перехваченные письма, которые вы писали князю Старицкому – царь погрозил ему перстом, но Прозоровский не унимался:

– Это твой пес Малюта всё подстроил, на нас нет вины….

Братья Прозоровские начали двигаться к нему, за ними стала появляться толпа убиенных бояр и священнослужителей.

Иван, в поиске убежища, отвернулся, но на пути его стоял князь, брат его Старицкий, он взмахом руки звал его к себе, беззвучно что-то говорил, но по его губам Грозный понял, что он должен покинуть прежнюю жизнь, царство и переселиться в мир иной.

Затравленный взгляд царя нашёл иконы, он бросился на пол и подполз к ним. Слова молитвы погасили крики и вопли убиенных….

***

Богдан Бельский спешил к колдунам, но его остановил, поджидавший Годунов.

– Как царь?

Бельский не ответил, его гнал прочь взгляд царя. Тогда боярин остановил его, взяв за плечо.

– Остановись, Богдан, остановись.

Бельский остановился, потупив глаза.

– Поведай мне, что приключилось?

– Царь заподозрил во мне изменника….

– Не понял….

– Царю не понравилось, что-то в моём поведении, и он обвинил меня в измене, но потом сменил гнев на милость, послал к колдунам.

– Пошутил или испытывает.

– Нет, когда выходил, то у двери оглянулся, и увидел его взгляд. Я хорошо знаю этот взгляд, никто его не перенёс….

Помолчали, первый опомнился Годунов.

– Как он себя чувствует?

– Меня точно переживёт, идём к колдунам, послушаем, что скажут.

Бельский пошел к комнате, где под присмотром стражи находились волхвы – колдуны.

***

В просторном помещении ютились около шестидесяти волхвов. Многие из них, независимо друг от друга предсказали кончину царя всея Руси Ивана Грозного. Бельскому и Годунову стражники со скрипом отворили двери. Спёртый воздух «сдобренный» запахом немытых тел и испражнений пахнул в лица бояр.

Увидев важных особ, колдуны нехотя стали подниматься.

– Вставайте, лежебоки, – стражник подгонял волхвов, потрясая копьём.

Наконец все встали и поклонились боярам. Бельский сделал шаг вперёд и заговорил:

– Царь всея Руси Иван Васильевич Грозный повелевает вас казнить.

Возгласы отчаяния вырвались из обречённых душ.

– За что? За что? За что…? Вины за нами нет.

– Вы предсказали, что царь должен сегодня закончить свой земной путь, но он жив в полном здравии и прекрасно себя чувствует. Вы напустили на него чёрные чары, которые должны его убить, но Господь отверг ваши старания и даровал Ивану Васильевичу жизнь и исцеление. За обман и колдовство вы будете казнены. Уже подожжены костры, на которых, по велению царя вы будете заживо изжарены.

При последних словах Бельского многие головы поникли, но один колдун подошёл к боярам.

– Позволь, боярин, слово молвить.

Годунов и Бельский с опаской глянули на огромного роста волхва. Детина с нечесаными, длинными волосами, больше внушал боярам опасение, чем доверие, но пронзительные глаза его приковывали к себе, подчиняли.

– Молви правду, иначе тебя убьют немедля, – Годунов сделал шаг вперёд, но волхв свой взгляд не погасил.

– Царь винит нас в обмане, но его смерть предсказали не мы, а звёзды. Ни вы, ни мы и даже казнь ничего изменить не может. Царь сегодня покинет этот мир.

– Солнце скоро скроется, а царь жив, – жёстко сказал Годунов.

– День заканчивается тогда, когда лучи солнца перестанут освещать землю и на неё падёт тьма, – упрямо твердил волхв.

Упрямство колдуна посеяло некоторое замешательств в боярских душах и заставило их задуматься. Чем не преминул воспользоваться колдун.

– Боярин, – волхв смотрел на Годунова, – позволь тебе предсказать твою судьбу.

Годунов предвидел скорую смерть царя, которая рождала мечты, его манила, непреодолимо манила власть. Предсказание, которое предложил волхв, могло помочь ему преодолеть неминуемые козни бояр и завистников, победить открытых и скрытых врагов.

– Говори, колдун.

– Я вижу над твоей головой царскую корону, но она не твоя….

– Мне не нужна чужая корона.

Резкий тон не смутил и не испугал провидца.

– Не изволь гневаться, боярин, эта корона будет ничьей и всё ныне зависит от тебя, станет ли она твоей.

Подошедшие к ним колдуны дружно закивали головами.

– Этими словами и единодушным предсказанием они подталкивают нас на цареубийство, – мелькнула мысль в голове Годунова, – тем спасают себя. Смерть царя избавит их от казни

Высказанное предсказание привело Бельского в замешательство, струна зависти в его душе дала о себе знать, но страх о своей жизни быстро заглушил её.

– Борис, а если и в правду…, – Бельский замолчал, боясь закончить мысль.

Годунов тронул за локоть Бельского и взглядом попросил его выйти, а когда он отвёл его в сторону и убедился, что их никто не услышит, спросил:

– Богдан, ты, что согласен жариться на веретене?

Бельский испуганно вскинул взгляд на Годунова.

– Может мне показалось?

– А если нет?

Бельский молчал, Годунов в упор смотрел на него, и суровым взглядом подсказывал решение.

– Ты предлагаешь…, ты предлагаешь стать цареубийцей?

– Я ничего тебе не предлагаю, сама жизнь или вернее твоя страшная смерть подсказывает это решение.

– Но он же царь, помазанник Божий!

– Он немощный старик, пил всю свою жизнь кровь подданных, но даже перед самой кончиной не насытился ею. Пришёл твой черёд, твою жизнь и жизни ни в чём не повинных колдунов он решил захватить с собой.

– Что будем делать? – решился Бельский.

– Я попытаюсь убить его словом, если не получиться, задушим.

Богдан потоптался на месте, ему потребовалось время, чтобы набраться смелости для страшного деяния.

– Идём, пока за нами не пришла стража, будем медлить, окажемся на веретене.

***

Царь лежал на подушках. Скрип, открываемой двери, вернул его к реальности. Как показалось Годунову, он даже обрадовался пришедшим боярам.

– Подготовили казнь?

Годунов сделал шаг к постели, его взгляд сверлил самодержца. Грозный заслонился от этого взгляда рукой, визгливо крикнул:

– Отвороти глаза, пёс!

Годунов не обращая внимания на возгласы царя со сталью в голосе бил словами самодержца наотмашь.

– Волхвы настаивают на том, что ты сегодня умрёшь, сегодня, ещё до захода солнца. Так показали звезды, а звездами правит Бог. Твоя смерть – это Божья воля!

Некогда грозный царь на четвереньках стал отползать к углу кровати, он боялся взглянуть на своего слугу. Достигнув стены, царь уселся и замахал руками, будто это могло его защитить от взгляда и слов Годунова.

– Иван Васильевич, страшно умирать? Ты был владыкой над жизнями и смертями своих подданных, теперь ты предстанешь перед Богом, а он вспомнит все твои грехи, спросит за каждую загубленную жизнь!

Годунов навис над телом и жизнью самодержца или над тем, что от него осталось….

– Так умри же!

Иван Васильевич вскрикнул и повалился на постель. Его тело извивалось, он скрипел зубами, несвязно бормотал.

Годунов повернулся к Бельскому и взглядом указал на жалкого, страдающего старика, но Бельский не никак не отреагировал. Тогда Годунов подал ему подушку, подтолкнул его к ещё живому царю.

– Богдан, помоги несчастному.

Бельский опасливо подходил к больному и умирающему человеку, но душить его он не осмеливался.

– Богдан, вспомни, что тебя ждёт костёр.

Богдан ещё раз взглянул на Годунова, а тот подбодрил его:

– Смелее, он хотел и ещё хочет убить тебя.

Иван Грозный попытался ещё может быть последний раз вздохнуть, но подушка,

прижатая Бельским к его лицу, не позволила ему это сделать. Истерзанное жизнью и болезнью тело вздрогнуло, вытянулось и затихло.

– Вот и всё, – Годунов потрепал друга по плечу, – ты спасен, и власть сама идёт в наши руки.

– Какая власть? – не понял Бельский.

– В немецких странах говорят: «Умер король. Да здравствует король!»

– Ты о чём это? – потрясенный убийством царя, Бельский всё ещё не мог понять и принять изменившуюся ситуацию.

Годунов попытался вывести его из шокового состояния.

– Новый самодержец, сын почившего царя Фёдор, который будет венчан на царство, слаб и болен. Ему будет нужна помощь. Ты и я этим и займёмся.

Бельский повёл глазами по образам, тихо проронил:

– Идем, сообщим народу Руси о кончине славного и грозного царя всея Руси Иоанна Васильевича Грозного.

Годунов встряхнул приятеля:

– Смерть царя, некоторое время, необходимо держать в тайне. Народ не должен об этом знать. Если о смерти царя станет известно в городе, народ заволнуется, этим могут воспользоваться наши противники. Надо обо всем поведать, кто за нас и кто против, упредит возможные действия врагов наших, а для этого надо знать, что написано в завещании Ивана.

– Ты во всём прав, Борис, – несмело поддержал мысли друга Бельский. Я только хотел объявить о смерти царя для придворных.

– Успеем надо искать завещание.

Постепенно Бельский приходил в себя, он подошёл к столу, где лежали бумаги царя, отыскал нужный свиток. Некоторое время искал то место завещания, которое определяло дальнейшую судьбу власти и государства Российского. Найдя его, жадно поглощал сточки, и лихорадочно отыскивал собственное имя. Годунов нетерпеливо топтался около него.

– Говори, что написано, говори не томи.

Бельский взглянул на друга и стал говорить:

– Он объявил царевича Федора наследником престола и монархом; избрал совет из пяти человек князя Ивана Петровича Шуйского, Ивана Федоровича Мстиславского, Никиту Романовича Юрьева, тебя и меня. Младенцу Дмитрию с материю назначил в удел город Углич и вверил его воспитание одному мне.

Годунов после недолгих размышлений заметил:

– Хорошо, что мы оба в совете, но плохо то, что мы не во главе списка, а это означает, что Шуйский станет верховодить. Эта старая лиса сделает всё, чтобы мы оказались в опале, или даже в земле. Надо что-то делать, надо опередить Шуйского.

– Единственный выход возродить опричнину, – Бельский говорил тоном, не терпящим возражения, но чуть заискивающе глянул на Годунова.

Осторожный и хитрый Годунов, отдавая первенство, согласился и предложил:

– Ты и только ты можешь возглавить её. Тебе и только тебе надо стать первым лицом у трона монарха Фёдора Ивановича. Ведь ты был лучшим и любимым другом Ивана Васильевича.

– Я согласен возродить опричнину, но надеюсь на твою помощь….

***

Вечером, сразу после смерти царя, в Грановитой палате собрались многие бояре, духовенство, где старший боярин Мстиславский зачитал Завещание царя, в котором Иван Грозный объявлял царевича Федора наследником престола и монархом, определял совет его опекунов: князя Ивана Петровича Шуйского, Ивана Федоровича Мстиславского, Никиту Романовича Юрьева, Бориса Годунова и Богдана Бельского.

Младенцу Дмитрию с материю назначал в удел город Углич и вверял его воспитание одному Богдану Бельскому.

При прочтении последних слов о царевиче Дмитрии, Иван Шуйский заёрзал на лавке, но промолчал.

***

Великая княгиня Ирина пребывала в отличном расположении духа. Мысли её летели в будущее.

– Тесть её – грозный тиран мёртв, а её муж Фёдор, теперь монарх и в скором будущем он будет венчан царём всея Руси, а она ….

Ирина не говорила себе, что муж её не способен управлять державой, но это и так ей было понятно….

– Я буду управлять страной, буду! Я, Великая княгиня.

Она уже видела себя надменной и повелевающей царицей, но на самом приятном месте, постучали в дверь. Ей не хотелось прерывать такие приятные грёзы, но стук повторился и более настойчиво, затем послышался голос комнатной девки:

– Великая княгиня, твой брат Борис Годунов просит принять его.

– Зови, – коротко бросила она и постаралась придать выражению лица серьёзный деловой вид.

Годунов вошел и даже поклонился Великой княгине, но начал разговор без приветствий, как с сестрой.

– У меня мало времени, а обсудить надо многое. Постарайся сделать так, чтобы нам не мешали и не строй из себя неприступную царицу.

– Что привело тебя ко мне? Власти захотелось? – Ирина говорила отстранённо, соблюдая дистанцию.

– Я же попросил не строить из себя царицу. Без меня твоего муженька быстро сведут в могилу, а ты, если Господь будет к тебе милостив, окажешься в монастыре. Нам надо держаться вместе. Мстиславские, Шуйские, Нагие спят и видят себя на троне. Не прочь посидеть на нём и Бельский. Надо сделать так, чтобы мы управляли державой.

Ирина, в недалёком прошлом мысленно примерявшая на себя царский венец, очень не хотела расставаться ни с мечтами, ни с возможностью управлять страной, пусть через указы мужа, но управлять.

– А если я откажусь?

– Я уже сказал, что тебя ждёт.

– Ты станешь свергать царя и меня?

– Нет, для начала, я, скорее всего, окажусь в опале и буду сослан, если не сказать хуже, а ты окажешься без поддержки против своры бояр. Они-то знают, что и как надо делать, чтобы свести твоего мужа – царя в могилу.

– Судя по всему, у тебя тоже такой опыт имеется, ходят слухи, что ты приложил руку к смерти моего тетя.

– Если это даже и так, то всё во благо, во благо тебе.

Ирина задумалась.

– Брат умён, хитёр, опытен. Почему бы нам не управлять страной вместе?

– Хорошо, что ты хочешь?

– Москвичи, и бояре настроены против нас. Бельского и меня они ненавидят. По Москве гуляет слух об убийстве царя. Убийцами называют меня и Бельского. Москва может восстать. Чтобы успокоить народ и отвести угрозу от меня, ты должна уговорить мужа придать Бельского опале и сослать его подальше от трона.

– Но….

Годунов не дал ей говорить.

– Этим ты спасёшь его и меня, в конечном счете, себя тоже, но это ещё не всё. Вот тебе список бояр, которые во время опричнины убивали, грабили, насиловали. Все, кто в этом списке должны быть подвергнуты опале и высланы из Москвы.

– А если Фёдор….

– Никаких если, делай что хочешь, но всё, что я сказал, выполни. Это вопрос жизни и смерти.

Ирина взяла список из рук брата и подумала:

– Что я себе придумала? Какая из меня правительница Державы? Нет, не нужен мне трон. Боже, милостивый прости меня за мои глупые мысли. Я никогда не стану желать стать царицей, ибо желая воцарения, я буду желать смерти мужа. Господи, прости меня и помилуй!