Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга четвертая. Пионеры против пенсионеров

– Ну, обещать-то мы можем, но надо потом смотреть, после всех чисток. Может и на повышение пойдет Серега, он, в принципе, хороший профессионал, настоящий чекист – к рукам ничего не прилипало, не то, что у Сторожева в ХозУ.

– Ничего, главное, что Антонов с нами и обеспечит доступность к нашим товарищам из Политбюро. Хорошо, – Мазуров хлопнул ладонью по колену, – что там дальше по плану?

Ему ответил Егорычев.

– Самое сложное – подготовить общественность к переменам в структуре власти. В принципе, советские люди уже привыкли к «личным заслугам дорогого Леонида Ильича». И за рубежом Леня в каждой дырке был затычкой. Только пора экономические вопросы решать Косыгину самостоятельно. Алексей Николаевич еще крепкий старик, информацию о его предстоящем инфаркте от группы Леонова «Омега» Чазов получил и успешно угрозу предотвратил. Теперь наш премьер-министр этот год сможет плодотворно поработать над экономикой, теперь ему никто мешать не будет.

– Насколько подробно Косыгину объяснили ситуацию? – поинтересовался Шелепин.

– Снова-таки в общих чертах. О будущем не рассказывали, но провели обследование у Жени, ¬– Бобков кивнул в сторону Чазова. – Рассказали про его будущие инфаркты, про то, что смертушка рядом, но можно отодвинуть. Ну и легендировали всю операцию под видом возвращения «комсомольцев» из опалы, мол, в Политбюро собираются отпускать Брежнева на пенсию и будут возвращать молодых.

– Он поверил?

– Так мы с ним говорили в присутствии чародеев из отдела «Омега», – хохотнул Бобков. – Когда этот Вронский на меня посмотрел, мне самому захотелось срочно бежать в Совет министров и спасать пятилетку от провала.

– Ясно. Теперь по внутренним делам. Вадим, как там по милиции дела обстоят? – Мазуров посмотрел на бывшего главу МВД.

Тикунов встал со своего кресла, зачем-то одернул теплый свитер с оленями.

– Кстати, Вадим, откуда у тебя финский свитер? Ты же в своей Верхней Вольте в одной рубашке ходишь? – Шелепин не преминул поддеть соратника.

– Так у нас там жарко, а как приеду в Москву – жутко мерзну везде. Никак не привыкну к смене климатической зоны, – Тикунов грустно улыбнулся.

– Вот сели бы мы с тобой на «зону», там бы и привыкли, – не унимался Железный Шурик.

– Так, Александр, угомонись. Сейчас и до тебя очередь дойдет, – Мазуров погрозил Шелепину пальцем. – Вадим, как там Щелоков?

– Николай Анисимович – реалист. Он Андропова ненавидит, так что расклад сразу уяснил. Согласен нас поддержать, за кресло министра внутренних дел не держится, готов уйти на пост секретаря ЦК. Хотя стоит отметить, что милицию он здорово реформировал. Зарплаты личному составу поднял до уровня армейских, жилье построил сотрудникам, общежития. Научно-техническую базу создал, теперь все следователи со специальными чемоданчиками криминалиста выезжают на происшествие, научные отделы везде, эксперты. Ну и престиж работников милиции…

– Ты по делу говори, про Щелокова не забудем, главное, чтоб не мешал. И пусть вернет Крылова, а Чурбанова уберет. Мы поможем, – Мазуров нетерпеливо пролистал документы, лежавшие перед ним на журнальном столике. – Он, кстати, единственный из высшего руководства МВД, кто поступил как настоящий офицер. В будущем, я имею в виду… Продолжай, Вадим.

Тикунов посмотрел в папку, которую держал в руках, и снова стал докладывать.

– Итак, по МВД усиления как бы не будет, но секретным приказом некоторые подразделения будут нести круглосуточное дежурство. По Москве и Ленинграду начальники городских и областных управлений предупреждены. На всякий случай в каждый райотдел завезли оружие, сотрудникам выдали табельное, а автоматическое закрыто в специальных оружейных комнатах. Наши люди контролируют ситуацию и при получении специального кода по телефону обязаны вооружить милиционеров. Но это только в случае чрезвычайной ситуации.

– Ну, что ж. Теперь по КГБ. Филипп, ты с Шелепиным и Семичастным согласовал все кадровые перестановки? Кого возвращать, а от кого избавляться?

– Да, Кирилл Трофимович, мы по КГБ не выносили на общее обсуждение подробности, там все под контролем. Андропов, Цинев – в первую очередь. Цвигуна думаем не трогать, использовать в Азербайджане и Таджикистане, он там четыре года у таджиков и восемь лет у азербайджанцев КГБ возглавлял. Всех там помнит, местные нравы знает. Так что попробуем сыграть на его самолюбии, мол, спасай страну, Семен Кузьмич. Он писатель, тщеславен, посулим ему премии литературные, преференции – пусть там дерьмо поразгребает, тем более что уже чистил эти авгиевы конюшни.

– Да там чисти-не чисти, все равно дерьмо все не выскребешь, – Мазуров досадливо махнул рукой. – Ладно товарищи, союзные республики – это дело второе. Нельзя делить шкуру неубитого медведя. В Москве порядок наведем, потом и до окраин дотянемся.

– А что по зарубежью? – снова подал голос Месяцев. – Как с Польшей, Чехословакией, ГДР будем работать?

– Не гони лошадей, Коля, куда нам на заграницу сейчас? Мы вон республики пока не трогаем, а ты куда хватил! Потом обсудим, как только перестановки пройдут и все устаканится.

Простите, Кирилл Трофимович, а кого на Генсека будем ставить? Вас? – внезапно спросил Петр Демичев.

Мазуров внимательно посмотрел на министра культуры. Потом обвел взглядом своих соратников.

– Да нет, товарищи, куда меня-то? Я ведь тоже не молодой… Я думаю, если все пойдет так, как нам доложил генерал Леонов, то надо позволить Кулакову побороться за этот пост. Его и так многие считали преемником Брежнева. И пусть тащит наверх этого Горбачева. Сделаем его потом генеральным, пусть словоблудит, пусть вызывает раздражение у народа. Легче будет потом приструнить эту партийную вакханалию, все эти спецпайки, спецдачи и прочее. Вон, советские люди продукты нормальные зачастую купить не могут, а эти чинуши жируют… Нет, я и здесь, на своем месте нормально себя чувствую, буду, так сказать вам, товарищи, которые снова пойдут в руководящие кресла, подсказывать. Ну и направлять тех, кто ошибаться будет, на путь истинный… – Мазуров засмеялся.

Все присутствующие улыбнулись.

– Простите, Кирилл Трофимович, – Демичев от волнения даже снял очки. – Так мы что, этого балабола Горбачева все-таки будем двигать на пост Генерального секретаря ЦК КПСС?

Мазуров снова внимательно посмотрел на министра культуры СССР, затем встал со своего кресла и подошел к нему. Тот встал ему навстречу.

– Ты, Петро, как раз и будешь опекать этого говоруна. Ты же читал докладную группы «Омега» о той роли, которую этот деятель сыграет в развале Советского Союза? Так вот, мы дадим ему это все сделать!

– Как же так? –¬ вырвалось у Демичева.

– Не бзди, Петя, все уже давно продумано. Хай этот молодец вредит, хай перестройку свою запускает, хай разгребает помои. До определенного момента. Мы ему крылышки немного обрежем, а ты, как министр культуры, вон с Колей Месяцевым, каждый его шаг освещать будете. И за каждую ошибку бить по башке. Очень скоро он станет громоотводом и лупить его будут все, кому не лень. Пусть КПСС убирает, пусть. И вот тогда партия обновится. Станет настоящей коммунистической партией.

Все замолчали. Еще недавно о смене власти в СССР никто всерьез и не думал – слишком глобальной казалась задача. Конечно, почти все понимали, что полумерами не отделаться, что кремлевские старцы мертвой хваткой вцепились в свои кресла и с каждым годом их провальные решения все труднее игнорировать или хотя бы немного изменять. А ошибки, которые совершают Брежнев и его «малое политбюро» – Суслов, Устинов, Черненко, Андропов – все чаще нивелируют все те достижения, которые сделал Советский Союз на международной арене и внутри страны.

В этот момент внезапно со своего кресла встал генерал-полковник Ахромеев.

– Простите, Кирилл Трофимович. Есть еще один важный вопрос на повестке дня. Судя по всему, нам через год придется решать вопрос с Афганистаном. Я читал докладную сотрудников «Омеги». И там написано, что в результате изменений, которые мы сейчас начинаем проводить, вся история страны и даже всего мира может измениться. Значит, изменятся и сроки начала операции там, все эти революции… Я – генштабист, я обязан предвидеть и планировать наперед. Вполне возможно, что Апрельская революция в Афганистане превратится в августовскую или январскую. И произойдет раньше. Что мы будем с этим делать?

В комнате внезапно повисло тяжелое молчание. Мазуров задумался.

Глава третья. Великолепная пятерка

Часто в кинобоевиках нам показывают, как всего лишь один герой может противостоять целой куче злодеев и менять не только судьбы людей, но и даже историю целой страны. А порой – даже спасать планету. Нас приучают к мысли о том, что герой-одиночка способен и за себя постоять, и беду предотвратить, и всех вокруг спасти. На самом деле это – полная ерунда. Героизм – это хорошо, но надо же и здравый смысл включать. Один в поле не воин. И одного, даже самого сильного, быстрого и хитрого все равно сомнут. А вот если этот герой не один?

Москва, год 1977, 5 февраля

Начальник особой группы КГБ «Омега» майор Виктор Шардин чувствовал себя, что называется, не в своей тарелке. Одно дело – разговаривать пусть с необычным, но все же подростком. Допустим, он из будущего, хотя в это верится с трудом, допустим, у него – знания и опыт взрослого, допустим, этот мальчик – серьезный боец, прямо ходячее оружие. Вот только трудно представить себе, что на самом деле в этом пионере сидит зрелый и битый жизнью мужик. А еще когда перед тобой сразу пятеро таких пришельцев, то как-то становится не по себе.

«Ведь, по сути, каждый из них старше моего отца. И не только моего – вон, мои ребятки тоже как-то скисли», – Шардин посмотрел на своих сотрудников, капитанов Сергея Колесниченко, Виталия Краснощека и Александра Маринкевича. Те сидели в аудитории, как студенты-первокурсники – притихшие и немного нервные. После того, как они стали носителями государственной тайны особой важности и узнали, наконец, чем, точнее, кем будет заниматься вновь созданный секретный отдел Комитета государственной безопасности «Омега», их, что называется, проняло. Ну, да, не каждый день даже сотруднику КГБ дадут задание обеспечивать охрану пришельцев. Пускай даже и из нашего собственного будущего. Тут все равно – свои, не свои, пусть даже инопланетяне – все же как-то понятнее. Ведь наука давно предсказывала существование других форм жизни во вселенной. А тут – бац – и машина времени! Чистая фантастика!

Первое знакомство с «пионерами» состоялось в стенах знаменитой «Бауманки» – МВТУ имени Баумана. Именно в Московском Высшем Техническом Училище еще в 1968 году был организован Научно-исследовательский институт перспективных психофизических направлений – НИИ ППН. Конечно же, под контролем Комитета государственной безопасности. И сотрудники КГБ из секретной воинской части №10003 частенько захаживали в этот институт. Кстати, НИИ ЧАВО из книги «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких – это как раз и есть этот самый НИИ ППН. Откуда писатели узнали про этот институт – это уже совершенно иная история, главное, что он на самом деле существовал, хотя мало кто о нем знал. Именно туда и привезли «пришельцев» знакомиться с оперативным составом группы «Омега». Ведь им предстояло теперь влиться в эту группу.

После того памятного доклада 30 января в Институте научной информации по общественным наукам Академии наук СССР, когда члены Комитета государственного контроля узнали о том, что существует феномен перехода из будущего в прошлое, ситуация стала прогнозируемой. Конечно, все это напоминало научную фантастику, какой-то роман Стругацких, но присутствующие на даче у Мазурова члены Комитета познакомились с сотрудниками отдела КГБ «Омега». После разговора с Вронским, Сафоновым и Кустовым все сомнения отпали. Особенно когда они продемонстрировали свои способности…

Но больше всего собравшихся удивили пионеры, дети, которые разговаривали с высшими советскими чиновниками и партийными работниками, как будто бы именно они, люди, много лет стоявшие у руля СССР, были детьми! Это было невероятным! Мальчишки не только знали все, что происходило на тот момент в Союзе, причем, владели даже самой секретной информацией – они уверенно предсказывали будущее! И их предсказания подтвердились, причем, очень скоро! Одним ясновидением такое нельзя было объяснить! Это – не предвидение, это – знание! Понятно, что люди из будущего, понятно, что на самом деле «пионерам» далеко за полтинник, но ведь в голове не укладывается!

И все же любая истина всегда проходит три стадии – «не может быть», «в этом что-то есть» и «а разве может быть иначе?» Вот и в ситуации с «пришельцами» руководители отделов Комитета государственного контроля очень быстро свыклись с фантастическим, но все же фактом. И, как опытные политики, моментально включили этот факт в свою систему координат. Поэтому и возник план секретной операции «Рокировка». И сотрудники секретного подразделения КГБ «Омега» играли в ней ключевую роль.

Шардин вспомнил, как все началось…

Москва, год 1977, 25 января

В кабинете начальника Аналитического управления КГБ СССР генерал-майора Леонова сидела весьма разношерстная компания…. И хотя все собравшиеся были в штатском, несколько человек имели военную выправку и сидели за большим столом в центре кабинета прямо, будто аршин проглотили. Еще трое были похожи на каких-то ученых – таких на Западе называют «яйцеголовыми». Но самыми неожиданными посетителями этого кабинета были подростки – пятеро мальчишек в возрасте от 12 до 14 лет. Что они делали в таком кабинете и вообще в Аналитическом управлении Комитета государственной безопасности – эту загадку не смог разгадать молоденький лейтенант, выписывавший пацанам пропуска.

Зато генерал-майор КГБ Леонов, который первым понял, что из себя представляют эти «пионеры», был предельно собран и сосредоточен. Еще когда в Днепропетровске посланная им группа доложила о странном поведении 12-летнего мальчишки Максима Зверева, Николай Сергеевич ощутил некую неправильность, даже нереальность происходящего. И потом, когда старший группы майор Шардин высказал гипотезу о том, что таких вот нереальных подростков в Союзе может быть больше, Леонов не только принял ее, как основную версию, но и разработал теорию соприкосновения разных миров. Не сам, конечно – ему помогли сотрудники отдела «Омега», точнее, секретной биоэнергетической лаборатории КГБ Вронский, Кустов и Сафонов, которые составили основу этого нового отдела. И сейчас именно Сергей Алексеевич Вронский, известный узком у кругу сотрудников КГБ под псевдонимом Мерлин, курировал неожиданных гостей генерала.

После знакомства сотрудников КГБ с так называемыми «пришельцами» Вронский сразу перешел к делу.

– Итак, отвечаю на вопрос Виктора Уткина. Все вы, уважаемые гости из будущего, так или иначе стали здесь, у нас, вести прогрессорскую деятельность – в той или иной степени. Все ведь читали Стругацких, верно? Так вот, как оказалось, трудно быть Богом не только в каком-то далеком Арканаре, но и в нашем Советском Союзе. Из всей вашей великолепной пятерки наибольшего успеха достиг Виктор Уткин. Ты, Витя, спеши радоваться, я бы не стал на твоем месте так улыбаться. Да, ты присвоил себе чужие песни и на этом, как говорят у вас в будущем, «приподнялся». Но, даже если ты хотел изменить СССР, спасти его от развала и вообще навести порядок в стране, то вряд ли бы тебе это удалось. Да, ты подружился с Чурбановым и Щелоковым, даже с Брежневым познакомился, известным артистам советской эстрады песни презентовал – украденные у других авторов. Да-да, именно украденные.

– Так они же еще не написанные были, как это украденные? Авторы новые напишут, вон, тот же Антонов сколько уже написал, – не выдержал Уткин.

– Но ведь ты их не писал, правда, – Вронский улыбнулся, мальчишка от его улыбки поежился и сник.

– Вы, Виктор, ведь взрослый человек. Мальчику такие выходки можно было бы простить, но ведь Вы – не мальчик. Да, песни Вы фактически украли, присвоили, позаимствовали – эпитетов придумать можно много. И как бы криминала нет, но совесть – совесть-то у Вас есть? Вы начали строить свое личное благополучие, а благополучие страны вряд ли сможете построить, – поддержал Вронского Леонов.

– Это почему? Войдет в круг сильных мира сего, начнет там потихоньку внедрять свои идеи… – подал голос Иван Громов.

– Не войдет, –отрезал Вронский.

И тут же пояснил.

– В тот круг, куда рвался Уткин, не только мальчишек вроде него не пускают – туда даже партийных деятелей многих не примут никогда. Даже не все члены Политбюро могут выдвигать какие-то идеи. Правят всем днепропетровцы – клан Брежнева. Это сам Брежнев, заместитель председателя совета министров Тихонов, министр МВД Щелоков, заместитель председателя КГБ Цинев, секретарь ЦК КПСС Кириленко. Ну и святая троица с ними – Суслов, Устинов, Черненко, а еще Андропов. Вот эти люди принимают самые важные решения в нашем государстве. И Вы, Виктор, думаете, что Вам удастся попасть в этот круг? И не просто попасть, но влиять на решения этих людей?

– Я думал, что пока я буду внедряться туда, этот круг распадется. Там старики все, больные совсем, а я бы мог… – Уткин вновь подал голос, но Вронский его перебил.

– Ничего бы ты, мальчик – именно мальчик – не смог. Это мы все, здесь собравшиеся, знаем, кто ты на самом деле, и кто вы все. А тебя на пушечный выстрел туда бы не подпустили. Пел бы песенки и другим их продавал, ну, заработал бы на этом, ну, стал бы популярным. И на этом – все. И бокс твой не помог бы. Максимум – Чурбанова ты бы заинтересовал. Щелоков не стал бы с тобой возиться, он Чурбанова терпит, потому что тот – зять Брежнева, – Вронский усмехнулся.

Уткин промолчал.

– Ладно, ребята, давайте ближе к делу. Я потому так категоричен, что знаю механизм нашей власти. Члены Комитета государственного контроля, о котором я вам рассказал – далеко не последние лица в этой властной пирамиде. Мазуров Кирилл Трофимович – Первый заместитель председателя Совета министров СССР. Демичев Петр Нилович – министр культуры СССР. Романов Григорий Васильевич – член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. И так далее. Есть генералы армии и МВД, есть послы, есть министры. И все эти люди с огромным трудом только корректируют наиболее пагубные для страны решения кремлевской компании. А ты, мальчик, в одиночку собирался взять и поменять все в СССР? Смешно.

– Так что, сидеть сложа руки? – снова не выдержал Уткин.

– Я думаю, Вы именно поэтому нас всех нашли и к себе пригласили, ¬– спокойно произнес самый молчаливый из гостей, Кёсиро Токугава.

Он, как и положено истинному самураю, сидел с отрешенным лицом, лишь иногда устремляя свой взгляд на кого-то из говорящих.

– Вот, Вы, Кёсиро, как настоящий японец, говорите очень точно и ёмко. Да, именно так – мы все вместе сможем сделать то, что без вас Комитету государственного контроля сделать бы не удалось. Точнее, мы смогли бы поменять власть в СССР, но это бы далось нам – да и стране – большой кровью. В переносном смысле, конечно, хотя не исключаю, что были бы все же массовые беспорядки. Мы тут уже кое-что знаем о нашем, так сказать, будущем. Вспомните ваши 90-е – когда СССР распался. Что началось? Вот и у нас было бы нечто похожее. Ушли бы мы Брежнева – началась бы грызня за пост Генерального. А на окраинах пошли бы свои расклады. Рашидов в Узбекистане – царь и Бог, Кунаев – в Казахстане, Шеварнадзе стал первым секретарем ЦК компартии Грузии, Алиев в Азербайджане правит, Демирчан в Армении царит. Все они тут же у себя затеют смуту, начнутся сепаратистские настроения – им ведь кажется, что они и сами смогут царствовать. Брежнев их не трогал, попустительствовал, поэтому там самый настоящий феодализм сейчас, а то и рабовладельческий строй. Ничего, дотянемся до них, дайте время… – Вронский внезапно замолчал.

– Времени у вас…точнее, у нас совсем немного, – снова не утерпел Уткин.

– Да уж, Сергей Алексеевич, времени совсем мало. И, к тому же, вначале надо все же устранить Брежнева, а также всех тех, кого Вы перечислили. Потом аккуратно сменить брежневскую камарилью на всех ключевых постах, понемногу навести порядок в центральной части, то есть хотя бы в России, – внезапно возразил молчавший до сих пор Максим Зверев.

– Ты, Максим, абсолютно прав, мы как раз этим и занимаемся, – согласился с ним генерал Леонов. – Но для начала Сергей Алексеевич должен привлечь и вашу замечательную компанию к этому процессу. Да, ребята, вы нам можете существенно облегчить нашу задачу. Операция носит кодовое название «Рокировка», но чтобы эта рокировка прошла быстро и незаметно для граждан СССР, как раз нужна ваша помощь.

– В чем именно? – спросил Иван Громов, который вообще ни разу не задал ни единого вопроса.

– Во-первых, нам нужны ваши знания. Точнее, знания того, что произошло в будущем. Во-вторых, понадобятся и ваши умения. Вот, например, Вы, Иван Александрович Громов, поступите в распоряжение Филиппа Денисовича Бобкова, он возглавляет Исполнительный отдел силового блока нашего Комитета государственного контроля. А в Комитете госбезопасности он руководит Пятым управлением. В его непосредственном подчинении находится недавно созданная спецгруппа КГБ «Альфа». И в нашем Комитете он отвечает за проведение спецопераций. Так что Ваши навыки снайпера нам не помешают.

– Что, неужели все так серьезно? Без крови не обойдемся? – спросил Макс.

– Увы… Нет, конечно, мы постараемся максимально обойтись интригами, но таких людей, как Андропов или Суслов, придется убирать навсегда. Конечно, нам помогут наши маги-кудесники, но они не всесильны… – Леонов нахмурился.

– Подождите, возможно не надо так уж резко, – снова встрял Уткин, – у меня феноменальная память, я на того же Андропова вам столько компромата солью…

– Копромата… солью… это как, что такое компромат? – удивился Вронский.

– Слить – это значит, передать, компромат – компрометирующие материалы, ¬– подсказал биоэнергетику Леонов.

– Понятно… Ну, «сливать» нам ничего не надо, мы сами все у вас возьмем. Побеседуем с каждым из вас и все, что вы знаете, будем знать и мы. И использовать, – усмехнулся своим мыслям Вронский.

– Это нас, получается, в лабораториях ваших таки будут изучать, – вдруг сказал до сих пор молчавший Миша Филькенштейн. – Не надо делать нам вырваные годы, а то мы забудем даже то, что помнили.

– Не беспокойтесь, никаких лабораторий. С вами просто побеседуем мы – я и мои коллеги, Валерий Валентинович Кустов и Владимир Иванович Сафонов. Максим Зверев, Ваш, так сказать, коллега, с ними знаком. Так что, уверяю вас, никаких там опытов и препарирования, чистая биоэнергетика. Ну, как гипноз. Вы не все обладаете феноменальной памятью, как Виктор Уткин, да и он не все сможет вспомнить. А мы поможем вам выложить все, что хранится в вашей памяти. И без всяких вредных последствий для вас.

– Да, я подтверждаю, я с Владимиром Ивановичем и Валерием Валентиновичем беседовал, они меня даже тестировали, так что, думаю, нам надо нашим потомкам помочь. Давайте, мужики, начнем реально что-то делать, а то мне в школе надоело до смерти, детство вспомнить – это конечно хорошо, но надо и делами заниматься.

– Кстати, о школе, – вновь вклинился в беседу генерал. – Мы вас, наверное, переведем всех в Москву, причем, с спецшколу.

– Это типа для малолетних уркаганов, тяжелое детство, деревянные игрушки? – снова схохмил Миша Филькенштейн.

– Нет, это специальная школа, где учатся многие дети руководителей нашего государства и прочих важных особ. Вы должны быть у нас всегда под полным контролем, догадываетесь, почему? – спросил Леонов.

– Наверное, потому, чтобы мы чего не натворили? – ответил Филькенштейн.

– Не только, хотя это мы тоже учитываем. Вон, Зверев и Токугава уже наломали дров. Да и ты, Миша, в Одессе накуролесил.

– Та Боже ж мой, шо я там накуролесил? Парочку босяков прижмурил, так они сами напросились. А в школе я паинька, вся Молдаванка знает, шо Миша Филькенштейн – мальчик из приличной еврейской семьи, – лицо Филькенштейна было серьезным, хотя глаза лучились весельем.

– Ладно, Михаил, за Вас, как говорят в Одессе, мы вспомним промеждупрочим, а пока давайте о деле, – Леонов тоже был серьезен, но и в его глазах искрился смех.

– Так вот, друзья, про вас – рано или поздно – узнают те, кому знать о вас не положено. Ну, не всю информацию, но и даже частичные сведения могут создать для вас проблемы. И для нас, кстати, тоже. Кроме того, раз уж вы поступаете в распоряжение отдела «Омега» и становитесь сотрудниками Комитета госбезопасности, то вы должны быть, что называется, всегда под рукой. Каждый раз высылать за вами самолеты и вытаскивать из ваших городов мы не будем. Да и вообще, ваше появление в КГБ уже будет информацией, которой заинтересуются и зарубежные резидентуры. Так что пока постараемся вас нигде не светить – ни в документах, ни в апартаментах, – генерал улыбнулся.

– Итак, расклад примерно такой – вначале мы просеиваем свои мозги на предмет добыть зерна истины, а потом наши скорбные тела будут переданы на службу родине, ¬– Миша Филькенштейн был само обаяние.

– Да, Михаил, примерно так. Но есть еще и третья фаза – ваши навыки, которые вы приобрели каждый в своей профессии, наши маги-кудесники из вас не вытащат. То есть, они могут добыть знания, но не умения. А вот умения ваши нам тоже пригодятся. Для этого вы поступаете в распоряжение майора Шардина и его сотрудников.

– Какие именно умения вас интересуют, товарищ генерал? Стихи и музыку писать? Так вы же знаете, что это не мое творчество? ¬– снова вклинился в беседу Уткин.

– Нет, Витя, песни нам пока не интересны. Хотя кое-что и здесь нам понадобится, но позже. В первую очередь нас – то есть, КГБ – интересуют ваши боевые навыки. Токугава – мастер каратэ, Филькенштейн прекрасно владеет искусством рукопашного боя, некой системой крав-мага, придуманной в Израиле, Зверев тоже прекрасный рукопашник, боевое самбо, панкратион, джиу-джитсу и что там еще, Максим?

– Ушу-саньда, микс-файт, – отозвался Зверев. – Но это все как бы одна система, у человека две руки и две ноги, стиль боя может быть разный, но все удары очень похожи. То же каратэ, по сути, пришло из китайского ушу, как и джиу-джитсу – из китайского боевого искусства цин-на. Болевые точки, анатомия человека – они во всех видах рукопашного боя одни и те же.

– Ну, вот, подтянете недавно созданную группу КГБ «Альфа», оперативный состав нашей «девятки» натаскаете, да и в ГРУ вроде создают какой-то спецназ. В общем, кроме каратэ японского, который у нас в Москве уже преподают японские мастера, надо бы разнообразить систему рукопашного боя, особо уделив внимание задержанию и обезвреживанию. А то каратэ, на мой взгляд, слишком прямолинейно и как бы немного ломово – удары сплошные, ну броски. А надо нашим сотрудникам уметь тихо и незаметно, а главное – быстро и надежно устранить угрозу, обезвредить противника, – подтвердил Леонов.

– Каратэ – это не просто система боя, это философия. Причем, девиз этой системы боя прост: один удар – одна победа. И стилей в этой системе великое множество. Как я слышал, в Москве практикуют сито-рю, его преподает Тецуо Сато. А основатель стиля Сито-рю Кэнва Мабуни был учеником двух мастеров-патриархов карате – Итосу Ясуцунэ, мастера стиля Сюри-тэ, и Канрё Хигаонны, мастера Наха-тэ. Названии стиля Сито-рю составлено из первых иероглифов имён Итосу и Хигаонна. А Наха-тэ, или другими иероглифами – Сёрэй-рю – это японский вариант китайского стиля шаолинь-цюань. Так что все взаимосвязано. И принцип стиля Сито-рю – один удар на смерть. И этот удар необязательно наносить рукой или ногой, можно и одним пальцем убить человека, ¬– возразил генералу Токугава.

– Дорогой ты мой японец. Нам чаще всего не убивать надо, а нейтрализовать, – усмехнулся Леонов. – Разницу чувствуешь? Поэтому ваши разбивания досок и кирпичей голыми руками нам не пригодится. Нет, обучать этому… как оно у вас называется? – генерал вопросительно посмотрел на Кёсиро.

– Тамэсивари, – ответил тот.

– …да, вот этому тамэсивари мы обучать, конечно, сотрудников будем. Пригодится. Но главное – это нейтрализация и задержание. Ну и, конечно, защита от нападения. В общем, трое бойцов – Зверев, Токугава, Филькенштейн – проведут семинары с нашими оперативниками. Уткин со своим боксом тоже пригодился бы, но он нам будет нужен непосредственно при проведении операции «Рокировка». Вы трое подключитесь уже на втором этапе. А Громов также будет задействован в этой операции. Не волнуйся, Иван, пока ты в резерве, мы думаем, что тебя выведем на позицию только в крайнем случае. Скорее всего, при чистке республик – Узбекистан, Закавказье. Там наших пионеров к первым лицам мы подвести не сможем, а наших сотрудников просто не подпустят. Было дело, в Узбекистане Рашидов самолет с «Альфой» блокировал на аэродроме. Вот тогда мы тебя, Громов, и задействуем. Штатных снайперов там, понятное дело, засекут, а вот мальчишку, скажем, с виолончелью никто не стопарнет. Но это уже детали, – неожиданно закончил генерал.

– Все, уважаемые потомки, как говорится, по коням! То есть, все отправляются по своим точкам!…

Москва, год 1977, 5 февраля

Шардин отмахнулся от воспоминаний и снова посмотрел на пионеров. Перед ним сидели только двое из «пионеров» – Миша Филькенштейн и Кёсиро Токугава. Иван Громов был на полигоне ГРУ – проводил занятие с группой снайперов КГБ и ГРУ, Витя Уткин уже был задействован в операции «Укол розы», а Максим Зверев продолжал опыты с биоэнергетиками – его феномен, способность перехода из будущего в прошлое и обратно – серьезно заинтересовал Вронского.

А вот капитанов Сергея Колесниченко и Виталия Краснощека серьезно заинтересовали боевые, точнее, бойцовские навыки гостей из будущего. Тем более, что начальник спецгруппы, майор Шардин видел в деле одного из «пионеров», Кёсиро Токугавы. С него он и начал.

– Так, товарищ Токугава. Начнем с тебя. Ты, кстати, вместе со своим отцом, проведешь семинары с сотрудниками силовых спецподразделений ГРУ на базе 849-й учебного центра войсковой разведки ГРУ в/ч 17845, город Арзамас и на базе 1071-го полка специального назначения в Ленинграде. Это группы, созданные для ведения разведки сосредоточения войск противника в его глубоком тылу, уничтожение тактических и оперативно-тактических средств ядерного нападения вероятного противника, проведения диверсий, захвата лиц, обладающих важной информацией и так далее. В общем, ваш силовой стиль каратэ будет для них основой их рукопашной подготовки. Потом, возможно, подключим Филькенштейна.