Читать книгу: «В погоне за дивноглазыми», страница 3

– Ты с нами? – с нажимом спросил Волк.

– Нет! – прокричал он, отступая.

– Ну и подыхай здесь, – бросил Волк, и я открыл дверь.

– А вот и он, – мрачно сказал я.

Я знал, что, идя по коридору, мы рано или поздно встретимся. Чёрная фигура Ворона стояла в конце коридора и изучающе смотрела на нас. Изумрудно-зелёные глаза блуждали от одной маски к другой.

– Ничего страшного, – проговорил я.

– Бежим? – внезапно спросила Лиса.

– Да, – усмехнулся я, – только на него.

– Что я тебе говорила? – с нажимом повторила Лиса.

– Довольно! – внезапно заорал Волк. – Не затем я полжизни провёл в боях, чтобы отступать, пусть и перед самим дьяволом!

С этими словами он рванул с лица маску. Он и правда был не стар. Кое-где седина уже тронула его волосы, но чёрные как смоль пряди ещё не спешили сдавать свои позиции. Как, впрочем, и он сам. Он нёсся на Ворона с твёрдым намерением разорвать его на куски. Ворон склонил голову набок.

Я бежал за ним, но понимал, что не успею. В глазах Ворона промелькнула подозрительная искра. Увернувшись от удара Волка, он оттолкнул его, а сам подскочил вверх и, раскинув руки, пропел:

 
Коль скоро все вы так дружны
И есть у вас король,
Я убираю в ножны меч
И вновь меняю роль.
 
 
Игрой я, право, увлечён,
Но вот тревожный час,
На наше время выпал он,
Слезами пав из глаз.
 
 
Так пусть же он разрушит лёд,
Устой поправши в тлен,
Он вновь веселье принесёт,
Настал час перемен!
 

Внезапно с потолка опустился занавес. Плотная багровая ткань скрыла Ворона и Волка. Я резко обернулся. Такой же занавес скрыл Лань и Лису. Спустя мгновение и стены скрылись за ними, и я оказался внутри квадрата из багровых занавесей. Налетел порыв ветра и сорвал с меня маску. Маска филина улетела вперёд и скрылась в складках ткани. В затылок мне ударилась другая маска. Удар был такой силы, что я пошатнулся.

Это была маска ворона. Я перевернул её и прочитал на обороте:

 
Ты натравил их на меня,
Призвал ты их сражаться,
Но зов войны есть зов огня,
Пристало всем бояться.
 
 
Пристало всем, но не тебе,
Ты сам искал сраженья,
Не осрамись в моей борьбе,
Вкус горек пораженья.
 
 
Крови подобен этот вкус,
Твоей крови багровой,
Так побеждай, ведь ты не трус,
С твоей личиной новой.
 
 
Её с лица тебе не снять,
Прошу, не надо слов,
Пора нам снова поиграть,
И ты, и я готов!
 

Внезапно занавесы рванулись вверх. Я увидел, что у моих ног лежит Волк. Кожа на его лице была сорвана. Там, где раньше стоял я, теперь стоял человек в костюме филина. За его спиной прятались Лань и Лиса. Я понял, что ничего доброго это не сулит. Филин отступил и закричал:

– Бежим! Он убил Волка!

Это был мой голос. Я хотел им что-то крикнуть, но во рту застряла фраза из стиха: «Прошу, не надо слов». Теперь мой голос, как и моя магия, были у него. Я потянулся к маске. Она будто приросла к лицу.

Троица бросилась прочь, и я машинально побежал за ними. Я не знал, что буду делать, когда их догоню, но оставлять их с Вороном, облачённым в костюм филина, я не собирался. Они пробежали по коридору. Я внезапно понял, что они бегут к той самой комнате. Зайти туда я им не позволил. Стоило им остановиться у двери, как я рванулся к ним изо всех сил, и они бросились бежать дальше.

В этот раз я позволил им уйти, а сам открыл дверь и вошёл в комнату. Кабан всё ещё был здесь. Не оборачиваясь, он пробасил:

– Вернулись? Ну и кто из нас трус теперь?

Он обернулся и замер. Его моментально начала бить крупная дрожь. Он поспешно слез с кровати и опустился на колени.

– Не убивайте, добрый господин, – пролепетал он, – я соблюдаю правила. Не убивайте.

Я покачал головой. Это привело его в ужас, и он забился в дальний угол, прикрывая лицо руками. Тем временем я достал из-за пояса кинжал. Подойдя к стене, я начал выцарапывать на ней буквы. Кинжал не мог отобрать даже Ворон. Эта вещь была сильнее, чем он. Буквы на стене начали медленно складываться в слова, а слова тускло мерцать.

 
Кто прежде смел был говорить,
И ныне не молчит,
Клинком способен он пронзить
Уста, что вяжет нить.
 

Что-то должно было произойти. Кинжал замерцал. Я осторожно поднёс его к губам и оставил кровавую отметину. Всё тело пронзило странное ощущение.

– Кабан, – резко сказал я, – ты сказал, что соблюдаешь правила. Встань!

– Да, добрый господин.

– Слушай новое. Лично для тебя. Ты должен пойти и убить Филина.

– Простите, добрый господин?

– Иди и убей его! Он не тот, за кого себя выдаёт.

Я поднял руку с кинжалом, и Кабан впился в клинок жадным взглядом.

– Он лишился оружия! Пойди и убей его. Он уже убил Волка, а убивать здесь вправе только я. Теперь и ты. Понял?

Кабан опять упал на колени.

– Всё будет сделано, добрый господин.

– Отлично.

Он всё ещё стоял в скрюченной позе, чем немало меня забавлял. Но время было дорого.

– Быстрее, – процедил я.

Он вскочил и буквально вылетел из комнаты. Наконец я позволил себе рассмеяться. Сказывалось напряжение, и я смеялся долго и заливисто. Из глаз текли слёзы, но остановиться я не мог. Лишь спустя четверть часа приступ хохота отпустил меня, и я, кляня себя за это лёгкое помешательство, выскочил из комнаты.

Благо я уже знал, где они. Выйдя на центральную лестницу, я увидел их. Они стояли посреди зала и о чём-то оживлённо болтали. С противоположной от меня стороны зала за занавесью прятался Кабан. Для своих габаритов ему это неплохо удавалось.

– Карл! – резко выкрикнул я, и все взгляды обратились на меня.

В глазах Филина, моментально позеленевших, читалось недоумение. Недоумение и страх. Этого я и добивался. Всё стихло, лишь звуки моих шагов нарушали тишину, царившую в просторном зале.

– Что происходит? – вполголоса спросила Лиса.

Я, естественно, услышал.

– Скажи ей, что происходит, Карл.

– Это моя игра! – внезапно выкрикнул Филин. – Я в неё играю!

Девушки попятились, а он шагнул мне навстречу.

– Ты слабый игрок, – проговорил я, – твои дешёвые фокусы ни на что не годятся.

– Ты… – его глаза буквально пылали зелёным пламенем, – ты нарушил правила!

Он резко взмахнул рукой, и маска упала с моего лица. С треском она разбилась о ступени. Его маска тоже упала, но под ней оказалась ещё одна. Это была маска ворона. Серый плащ упал с его плеч, и чёрное одеяние вновь обвило его. Сейчас мы были похожи как две капли воды, если, конечно, не принимать во внимание маски.

– Время перемен! – завопил он и вскинул правую руку.

Из его ладони торчал изумруд. Его опоясывало кольцо запёкшейся крови. Сейчас он ярко пылал зелёным пламенем.

– Даже песенку не споёшь? – насмешливо крикнул я.

– Спою уже на твоей могиле!

Я шагнул вперёд, но он взмахнул рукой, и я повалился на лестницу. Меня пронзила жгучая боль, будто с моего лица пытались содрать кожу. Боль была такой, что в глазах потемнело. Я начал медленно проваливаться в небытие.

Карл вскрикнул. Я, ощущая, как тёплая кровь стекает мне на шею, мотнул головой. Зрение медленно возвращалось. Я посмотрел на Карла. Кабан всё-таки попытался убить его. Странно, но даже когда он скинул костюм филина, увалень всё понял верно. Карл выхватил шпагу и одним движением оборвал жизнь несчастного, но тот уже сыграл свою роль. Ворон пошатнулся и осел на пол. Из правого плеча его торчал кинжал. Тот самый кинжал, который я дал Кабану.

Я поднялся и побрёл вниз по лестнице. Подойдя к Ворону, я выдернул кинжал. Он захрипел и рухнул навзничь.

– Видишь ли, – проговорил я, – оружие, вкусившее кровь бессмертных, обладает некоторыми особыми свойствами. Одно из них – убивать других бессмертных.

С этими словами я размахнулся и всадил кинжал в его правую руку. Изумруд треснул и взорвался. Именно взорвался. Меня откинуло, а руку Карла буквально разорвало. От удара в глазах потемнело, и я с чувством выполненного долга потерял сознание.

Мне снилось, что я лечу. Знаки медленно кружились вокруг меня, налипая на руки. Отовсюду звучали слова забытых заклинаний. Я всё глубже и глубже проваливался в бездну.

Пробуждение было не из лёгких. Я приоткрыл глаза. По всему телу распространилась боль. Первым, что я увидел, были карие глаза, некогда принадлежавшие Лани. Теперь она была без маски. Молодая девушка с длинными волосами, похожими на тёмное золото. Прежде убранные в хвост, они струились по её плечам, едва не спадая мне на лицо. Моя голова покоилась у неё на коленях. Я попытался подняться. Она положила руку мне на грудь.

– Вам не стоит вставать, месье, – в её голосе что-то изменилось.

– Ничего… страшного… – сказал я, сжимая зубы от боли.

Она вздохнула, но всё-таки помогла мне приподняться. Невдалеке лежал Карл. От его правой кисти ничего не осталось. Сейчас обрубок был тщательно перевязан, рыжая девушка придерживала его голову, вливая в пересохшие губы воду. Я покосился на свою руку. Знаки были там. Это не могло не радовать.

– Ингольф, – проговорил я.

– Что? – девушка удивлённо посмотрела на меня.

– Меня зовут Ингольф.

– Я Таллия, а это Габи. Карла ты уже знаешь.

– Слишком хорошо, – пробормотал я.

Она улыбнулась.

– Я властелин слова, – продолжил я. – Помоги мне встать, я должен творить магию.

– Но ваши раны…

– Из-за них и должен. Иначе неделю здесь будем торчать.

Таллия понимающе кивнула и помогла мне подняться. Я опёрся на её плечо. Ей было тяжело, но она старалась удержать меня. Знаки на руках замерцали.

 
Сила в руках, твёрдость в словах,
Всё, как и прежде, со мной,
Мной не владеет предательский страх,
В сердце отныне покой.
 
 
Крови по жилам положено течь,
Пальцам негоже дрожать,
Солнцу позволено раны прижечь,
Звёздам – их боль унимать.
 
 
Помню и верю я в силу свою,
Пусть не согнётся мой стан,
Я на восход обращённый стою,
Боле не ведая ран!
 

Я светился. Всё моё тело излучало свет, и боль отступала. Отстранив от себя Таллию, я шагнул к Карлу. Он всё ещё неподвижно лежал, тяжело дыша. Габи вопросительно посмотрела на меня, но я не смотрел на неё. Я смотрел на Ворона.

– Карл, – проговорил я, – ты, конечно, сволочь, но умереть я тебе всё равно не дам.

С этими словами я положил руку ему на лоб. Свечение перекинулось и на него. Он выгнулся и затрясся. Габи хотела что-то сказать, но Таллия удержала её. Они стояли и смотрели, как в Карла возвращается жизнь. Часть моей жизни, если быть точным.

Наконец свечение потухло. Карл открыл глаза. Сейчас они были серо-синими, похожими на сталь.

– Что произошло? – проговорил он, приподнимаясь.

– С какого момента? – ехидно поинтересовался я.

– Карл! – Габи бросилась ему на шею, едва снова его не повалив.

Я ощутил, как Таллия прижалась ко мне.

– Что ты делаешь? – наконец спросил я.

– Что? Что-то не так? – она подняла на меня удивлённые глаза.

– Да. С тех пор, как мы встретились, ты ведёшь себя так, будто мы давно знакомы, да ещё и влюблены.

Она опустила голову и отстранилась. Мне показалось, что я сказал что-то не то.

– Просто, – пробормотала она, – всё как в сказке. Я потому и пошла тогда с вами… с тобой. Я была уверена, что ты появился, чтобы нас спасти. И вот ты спас. Разве после этого в сказках люди не влюбляются?

Она сошла с ума. Осознание этого буквально пронзило меня. Быстро оправился. Её голос будто опять звучал у меня в голове. Я быстро оправился, а она не оправилась. Она убедила себя в нереальности происходящего, поэтому и оставалась такой спокойной. Сейчас всё пошло не так, и ей тяжело это осознать.

Она опустилась на колени. Ползая по полу, она будто что-то искала.

– Они должны быть где-то здесь, – шептала она.

– Что? – переспросил я.

– Осколки, осколки изумруда. Мы всё переиграем.

– Месье Ингольф, – голос Карла раздался откуда-то издалека, – я хотел бы поблагодарить вас. Я не знаю, что на меня нашло… Очевидно…

– Тише! – резко сказал я.

Карл и Габи осторожно приблизились. Таллия всё ещё ползала по полу.

– Что она делает? – хмуро спросил Карл.

– Пытается занять ваше место, – процедил я, – девочка не наигралась.

– Мы должны остановить её! – вскрикнула Габи и бросилась к Таллии.

Я только покачал головой.

– Вы можете её исцелить, – внезапно спросил Карл, – от безумия?

– Нет, – проговорил я, – так же как не могу сделать вам новую руку. Есть раны, которые я не способен излечить.

– Таллия! – Габи схватила девушку за плечи. – Очнись!

Таллия оттолкнула её. Глаза девушки были совсем безумными.

– Нет! Твоя концовка правильная, он любит тебя, а меня никто не любит! Никто!

Резко вскочив, она бросилась прочь. Мы рванулись за ней. Она взбежала по центральной лестнице и нырнула в коридор. Когда мы оказались наверху, она уже исчезла в одной из комнат.

– Нужно её найти! – крикнул Карл. – Разделимся!

Мы побежали в разные стороны, проверяя комнату за комнатой. Как я и ожидал, посчастливилось мне. Я распахнул очередную дверь и увидел её. Она стояла на балконе. Ветер трепал её волосы. Я шагнул к ней и увидел его. Всего на мгновение я увидел чёрный как ночь силуэт с фиолетовыми глазами, мерцавшими ярким малиновым светом. Спустя секунду силуэт растаял.

Девушка обернулась ко мне. В руках у неё был маленький, гораздо меньше, чем изумруд, фиолетовый камень. Он тускло светился.

– Подожди! – крикнул я, но всё уже утонуло в малиновой дымке.

 
Сказка моя, счастье моё,
Мой ты любимый глупец,
Ты не посмеешь разрушить её,
Я уже знаю конец.
 
 
Я уже знаю, ты любишь меня,
Как никогда не любил,
Видишь мерцанье во мраке огня,
Ты же его не забыл.
 
 
Ты не забудешь, и в сердце носить
Вечно ты будешь его,
Только меня ты способен любить,
Боле не знай ничего.
 

В голове наступило странное помутнение. Я пошатнулся. Она изменилась. Не внешне. Просто в ней было что-то новое, влекущее, манящее. Я шагнул к ней. Я любил её. Внезапно я почувствовал укол. Кинжал, бывший у меня за поясом, кольнул меня в ногу. На миг наваждение спало. Этой секунды мне хватило, чтобы выхватить кинжал из-за пояса и с размаху всадить себе в ладонь. Боль пронзила меня, но малиновый туман исчез.

Таллия смотрела на меня, и из её глаз текли слёзы. Потухший камешек упал на ковёр.

– Всего одно желание, – пробормотала она, – он дал мне всего одно желание, а я…

Она отступила назад. Край балкона был совсем рядом.

– Подожди, – проговорил я, – не делай этого.

– Почему ты не мог просто полюбить меня?! – выкрикнула она. – Мы были бы счастливы!

– Хорошо, – проговорил я, – я согласен полюбить тебя. Иди сюда.

Она опять отступила и вжалась в перила.

– Нет, ты не любишь меня и не полюбишь. Он так сказал. Он сказал, но я всё равно просила. А ты…

Шаг – и она уже была за перилами. Таллия всхлипнула и, запрокинув голову, упала назад. Я бешено рванулся к балкону и прыгнул за ней. Взмахнув руками, я обратил их крыльями и полетел вниз. Огромный филин летел, но не мог догнать её. Она упала, и сизая бездна бушующей воды поглотила её. Я сделал пару кругов, но всё было тщетно. Её не стало.

Они стояли на балконе. Я сел на перила и, обратившись человеком, рухнул на пол. Сердце глухо стучало. Я сел и начал перевязывать обрывком ткани окровавленную ладонь.

– Я не смог, – процедил я, – нет, хуже. Я мог это предотвратить, но не захотел.

– Не вини себя, – проговорил Карл и положил здоровую руку мне на плечо, – это всё он.

– Да кто ОН! – не выдержав, завопил я. – Кто этот ОН, о котором все говорят?!

Карл и Габи переглянулись, будто решая, стоит ли мне это рассказывать. Я посмотрел на садящееся вдалеке солнце.

– Хорошо, – внезапно сказал Карл, – но, чтобы понять всё, ты должен услышать эту историю с самого начала.

Он вздохнул.

– С чего начать? Была поздняя ночь, но бал-маскарад барона Хартвига…

Изумруд

С чего начать? Была поздняя ночь, но бал-маскарад барона Хартвига ещё не достиг кульминации. Толпа разношёрстных гостей ещё кружила по огромному залу в неистовом вихре буйства красок. Проворные слуги спешили наливать вино и выставлять на столы всё новые закуски. Барон был само радушие и ни на секунду не оставлял гостей без внимания. Яркая мантия, придававшая ему очевидное сходство с павлином, мелькала в разных частях зала, то и дело выныривая из разноцветного моря.

Вот он вынырнул возле меня и, окинув мой чёрный как смоль костюм мутным взглядом, пробасил:

– Карл? Чёрный как ночь… как, впрочем, и всегда.

– Рад видеть вас в добром здравии, барон, – усмехнулся я, – с учётом количества выпитого.

Хартвиг хлопнул меня по плечу и рассмеялся. Кто бы мог угадать в нём аристократа, если бы не роскошь его костюма. И хотя из распахнутого клюва павлина исходил крепкий перегар, он не потерял благородной осанки и продолжал говорить более-менее разборчиво.

– Не смейте скучать на моём балу. Здесь множество дам, вполне достойных вашего внимания.

– Непременно приму к сведению.

– Прими! – выкрикнул он.

С этими словами он перехватил за плечо ближайшую даму и буквально швырнул её в мою сторону. Стоит сказать, что росту в нём было не менее семи футов, а силой он, очевидно, не уступал медведю. К тому же, разгорячённый вином, Хартвиг совершенно не рассчитал сил. Девушка налетела на меня, и мы едва не рухнули на пол. К счастью, я вцепился в проходившего слугу, и на пол полетела лишь пара бокалов.

Пока раздосадованный слуга стирал следы происшествия, я рассмотрел свою неожиданную спутницу. Её костюм был сплошь чёрен, но это не был костюм ворона. Я это прекрасно понимал, ведь сам был воплощением этой мудрой птицы. Я имел продолговатую чёрную маску с кривым клювом и перья, нашитые прямо на праздничный фрак. Её же лицо скрывала золочёная полумаска, обрамлённая чёрными как ночь волосами. По чёрному платью струились сверкающие звёздочки. Но куда ярче сверкали изумрудные глаза девушки. Маска была бессильна скрыть их, и зелёный свет лился из раскосых прорезей для глаз. Стоило отметить, что у барона был неплохой вкус, если он, конечно, выбирал не наугад.

– Позвольте представиться, – галантно сказал я, – Ворон.

– Ночь, – ответила она мелодичным голосом.

– Весьма рад нашему знакомству, – наигранно серьёзно продолжал я, – но позвольте, я не припомню столь завораживающих изумрудных звёзд на небосводе. Неужели вы похитили их?

Она засмеялась. Смех у неё был не менее мелодичен, чем голос.

– Всё возможно в эту ночь, – загадочно ответила она и внезапно растаяла в воздухе.

Возможно, я преувеличиваю, или вино ударило мне в голову сильнее, нежели я рассчитывал, но тогда я был готов поклясться, что она не убежала, а именно исчезла. От неожиданности я впал в некоторое подобие транса, но, к счастью, это длилось всего пару секунд. Придя в себя, я немедленно бросился на поиски своей новой знакомой. К сожалению, это было ничуть не легче, чем искать иголку в стогу сена. Я плыл в разноцветном море гостей в самых разнообразных масках, но силуэт, мягко обвитый тёмной тканью, не спешил попадаться мне на глаза.

Несколько раз мимо меня проносился неунывающий барон, увлекая за собой каждый раз разных дам. Я пытался окликнуть его, но он лишь махал рукой и вновь растворялся в буйстве красок. Постепенно я обошёл весь зал, но поиск так и не увенчался успехом. Единственным тёмным силуэтом оставался я. Потеряв всякую надежду найти её, я устремился вслед за павлиньим хвостом, надеясь узнать у Хартвига хотя бы её имя. Отныне встретиться с ней было делом чести.

Барона я разыскал на удивление быстро. Оставив круговорот гостей, он остановился возле одного из столов с вином и закусками. Чёрной тенью пролетев через весь зал, я подхватил бокал и окликнул его. Барон выглядел ссутуленным и осунувшимся, но стоило ему повернуться, как я понял, что это не он. Бокал со звоном упал на пол, а в луже пролитого вина отразились изумрудно-зелёные глаза. От прежнего костюма осталась только золочёная маска.

– Вы? – не скрывая удивления, воскликнул я.

– Ожидали кого-то другого? – усмехнулась она.

– Возможно, но, говорят, находят, когда уже не ищут.

– Быстро вы сдались, – в её голосе скользнула издёвка.

– Следующая партия будет за мной.

– Увидим! – крикнула она и, сорвав павлиний плащ, швырнула его в меня.

Я резко метнулся вперёд и схватил тонкое запястье. Девушка вскрикнула, но совершенно другим голосом. Я поспешил сдёрнуть плащ и увидел, что девушки в костюме павлина и след простыл. На её месте стояла иная особа. Маска лисицы, обрамлённая блестящими рыжими волосами. Лисий мех струился по бальному платью, придавая ей сходство не со зверем, а скорее с охотницей.

– Габи? Рад видеть, – беззаботно сказал я.

– Карл! Ты узнал меня! – раздосадованно выпалила она, потирая запястье.

– Естественно. Неужели ты надеялась кого-то одурачить? Я ещё не настолько пьян.

Габи сдёрнула маску и обиженно надула губки. Я только пожал плечами. Она опять потёрла запястье и, схватив меня за клюв, сдёрнула маску и с меня. Я широко улыбнулся. Мне всегда нравилось злить Габи, с учётом того что мы знакомы целую вечность.

– Болит? – я указал на запястье.

– Нет, просто немного неожиданно. Ты кого-то ловишь?

– Можно и так сказать.

– Нужна помощь?

– Нет, это, пожалуй, личное.

– Что ж, удачи.

– Спасибо.

Габи взяла со стола бокал вина и посмотрела на разноцветный круговорот гостей. Я, нацепив маску ворона, опять растворился в нём. Она только улыбнулась. Она знала, что если я кем-то или чем-то увлёкся, то ничто не в силах отвлечь меня от этого. Из всех присутствующих она знала меня лучше всех.

– Что за игру ты затеял на этот раз? – беззвучно спросила она.

Я скользил среди пёстрых облачений, пытаясь уловить отблеск изумрудных глаз. Сейчас она могла быть в чём угодно, а я упустил несколько бесценных минут, разговаривая с Габи. Хотя я не жалел об этом. Всегда приятно увидеть старого друга. Но сейчас меня куда больше интересовал новый.

Хоровод кружился всё стремительнее, увлекая меня за собой. Вино витало в воздухе, кружа головы и подкашивая ноги. Я начал замечать, что мне всё труднее различать лица. Становилось невыносимо жарко. Я понимал, что в таком состоянии скоро и вовсе перестану отличать людей друг от друга, и решил выйти подышать свежим воздухом. Добравшись до лестницы, я устремился вглубь особняка. На втором этаже располагались балконы специально для тех, кто хотел отстраниться от назойливой суеты маскарада.

Этажом выше людей было существенно меньше. Лишь изредка мне попадались изрядно подвыпившие гости и парочки, ищущие уединения. Благо всем хватало места в поистине громадном особняке барона Хартвига. Внезапно я увидел силуэт, показавшийся мне смутно знакомым. Тонкая фигура, обвитая чёрным шёлком, и такие же чёрные как ночь волосы. Не медля ни секунды, я устремился за ней. Пробежав по длинному коридору, я заглянул за угол и увидел балкон.

Она была там. Я видел её, даже её изумрудно-зелёные глаза. Это не мог быть кто-то другой. Она вновь была в своём костюме ночи. Свет убывающей луны отражался от золотистых звёздочек. Рядом с ней стоял мужчина в шутовском наряде попугая и о чём-то горячо говорил. Я бесшумно скользнул вдоль стены и замер у гардины. Так я мог прекрасно слышать их разговор. Кстати, сам разговор изрядно напоминал монолог. Казалось, Попугай говорил с самим собой. Из-за гардины я не мог видеть, кивает ли она ему, но был уверен, что нет.

– Вы молчите… – бормотал он, – это ничего… ваш взгляд более чем красноречив! Более чем…

Он внезапно замолчал, а потом заговорил стихами:

 
Вы учтивы? Нет, не учтивы,
Да и лестью вы не больны,
Вы вполне себе даже красивы
В тусклом свете щербатой луны.
 
 
Вы надменно храните молчание,
Ведь слова недостойны вас,
Лишь прощанье и расставание
Не оставили вас сейчас.
 

 
Не оставили – что в них проку:
Ненавидеть или любить?
Не предаться с ними пороку,
Даже кровью не окропить.
 
 
Жертв не примет бог расставания,
Кровь напрасно зальёт паркет,
Он приемлет только скитания,
Но для вас его воля – бред.
 
 
И прощание вам не мило,
Не мила сухая трава,
Всё на свете вам опостыло,
Опостылели даже слова.
 
 
Что слова, ведь вы не учтивы,
А слова – это просто лесть,
Всё равно, всё равно вы красивы,
Вы красивы такая, как есть.
 
 
Упиваясь вашим молчаньем,
Я смотрю в изумруды глаз,
Я прошу вас, помедлим с прощаньем,
Пусть ничто не тревожит нас.
 
 
И вы будете вновь не учтивы,
Ведь любовью вы не больны, —
Наплевать, вы слишком красивы
В тусклом свете щербатой луны.
 

Договорив последнее слово, он расхохотался, как сумасшедший. Я даже стал немного опасаться, что он бросится на неё. На балконе послышалась возня, и я, выхватив шпагу, вылетел из-за гардины. К моему глубочайшему разочарованию, её на балконе уже не было. Попугай, куда более тучный, чем казался на первый взгляд, кряхтя, взбирался на решётку балкона. Он судорожно шептал стихотворение, опять и опять, периодически посмеиваясь. Я неспешно приблизился.

– Эй, приятель.

– Она ушла… – пробормотал он. – Так же внезапно, как и появилась…

Он перелез через перила и теперь стоял по ту сторону. Он явно собирался прыгать. Я скосил глаза. Особняк располагался на утёсе, и внизу отчётливо виднелось бушующее море. Даже в темноте можно было различить пену разбивавшихся о скалы волн.

– Подожди, не делай глупостей.

– А что мне осталось? – пропел он. – Она ушла, ушла туда. И я пойду за ней. Отправлюсь в мир теней. И в глубине морской я обрету покой.

– Нет!

Я метнулся к нему, но он оттолкнулся от перил и полетел вниз. Спустя мгновение он растаял в темноте. Несколько минут я всматривался в пучину, гадая, кем был этот человек. Неужели я изо всех сил стремлюсь занять его место? Зачем я слепо бегу за ней? Я обхватил голову руками и опустился на пол. Может, это вино, а может, просто мир сошёл с ума? Додумать мне не дали.

Я ощутил, что она здесь. Она стояла возле той самой гардины. Я знал, что стоит мне поднять голову, как она исчезнет. Но сейчас она смотрела на меня и гадала, что я буду делать дальше. Но я уже знал. Поднявшись с пола, я глубоко вдохнул, вложил шпагу в ножны и опять устремился вглубь особняка. До рассвета было ещё далеко, и меня не покидало предчувствие, что этот Попугай не последняя её жертва. Я привык доверять своим предчувствиям. Пусть они и ведут меня прямо в её западню.

Я покинул западное крыло и устремился в восточное. Ничто не указывало на её присутствие. Пару раз я останавливал слуг, но те лишь разводили руками. Впрочем, сдаваться я не собирался. Я знал, что рано или поздно она сама покажется, и не ошибся. Край её подола мелькнул и исчез за углом. Я немедленно устремился за ней.

Ещё не остывший след привёл меня в одну из множества комнат особняка барона Хартвига. Обычная гостевая спальня, за исключением того, что во всех остальных комнатах было поменьше народу. В этой собралось трое гостей, если не считать девушку у окна. Я уже давно подозревал, что она явилась сюда без приглашения. Трое, сидевшие на полу, были одеты совершенно одинаково, и притом в точности как я. Вплоть до масок с кривыми клювами. Они играли в карты и заговорщически перешёптывались.

Обойдя игроков, я направился прямо к ней. Она не оборачивалась. В стекле отражались её изумрудно-зелёные глаза. Она молчала.

– С каждой нашей встречей вы всё менее разговорчивы, – усмехнулся я. – Может, дело во мне? Или Попугае?

Она продолжала молчать. Трое игроков совершенно не обращали на нас внимания, но мне было откровенно наплевать на них. Странный порыв подхватил меня и увлёк к ней. Я не мог остановиться.

– Может, дело в стихах? Я помню неплохие:

 
Позабудьте на время приличие,
На один лишь короткий миг,
Не пытайтесь играть безразличие,
Не теряйтесь в толпе других.
 
 
Не скрывайте смущённого взгляда,
Подавая неясный знак,
Никаких уловок не надо,
Вы влечёте меня и так.
 
 
Вы влечёте меня в паутину,
Вы смеётесь, и я смеюсь,
Так не делайте кислую мину,
Я ни капли вас не боюсь.
 
 
Не боюсь ледяных изумрудов,
Что глазами зовёте вы,
Ведь я верю в прекрасное чудо,
Не теряя своей головы.
 
 
Лишь немного от вас хмелея,
Я иду по вашим следам,
Ни на миг себя не жалея,
Я до капли себя отдам.
 
 
Утону в изумрудном потоке
Столь пьяняще чарующих глаз,
Вы жестоки, пускай жестоки,
Не могу я больше без вас.
 
 
Так забудьте навеки приличье,
Мы живём лишь короткий миг,
Нет нужды играть безразличье
И страшиться взоров чужих.
 
 
Всё равно я иду по следу,
Обо всём позабыв сейчас,
Так поверьте влюблённому бреду,
Я любил и люблю только вас.
 

Ужас пронзил всё мое тело. Губы двигались сами собой, слова, неведомые мне прежде, сотрясали воздух. На лице плавно возникала блаженная улыбка. Со мной происходило нечто странное. Трое ворон, сидевших на полу, взялись за руки и запели ту самую песню. Я подходил всё ближе. Сначала я думал, что иду к ней, но внезапно понял, что иду к окну. Лёгким движением она отодвинула штору, и я увидел темноту ночи, глубокую и бесконечную. Трое поспешно поднялись и, опережая меня, по очереди взобрались на подоконник и выпрыгнули. Я с ужасом осознал, что буду следующим. Девушка посмотрела на меня. Что-то явно шло не так.

– Присоединяйся ко мне, Карл. Позволь ночи заключить тебя в объятия.

– Я… пожалуй… воздержусь… – прохрипел я.

– Увидим.

Она взмахнула рукой, и я полез на подоконник. В лицо мне хлестнул ураганный ветер. Спиной я ощутил лёгкое прикосновение. В следующее мгновение я полетел вниз – и непременно разделил бы судьбу Попугая, если бы не окно. Именно окно первого этажа, открытое в целях проветривания, спасло мне жизнь. Мёртвой хваткой я вцепился в ставню и, заскочив в комнату, рухнул на пол. Лишь мгновение потребовалось мне, чтобы подняться, и вот я уже снова был у окна.

– На первом свидании никаких объятий, вы же дама, – усмехнулся я и поправил маску, – помните о приличии.

Улыбнувшись собственным словам, я посмотрел вниз. Никого. Вот и прекрасно, мне не хотелось думать о троице в чёрном. Отряхнув фрак, я направился в зал. Пёстрая толпа была поистине неутомима. Я поискал среди танцующих Габи, но ни её, ни Хартвига я не заметил. Это насторожило меня. Обычно, если я знал, в каком человек костюме, я мог без труда найти его. Впрочем, всю сегодняшнюю ночь я проявлял себя плохим сыщиком.

Искать зеленоглазую было бесполезно. Прорвавшись сквозь пёструю толпу, я опять двинулся на второй этаж. Стоило полагать, она не будет вытворять подобные трюки на глазах такого количества людей. Не теряя ни секунды, я двинулся в восточное крыло. Именно там закончилась моя недавняя прогулка. В той комнате, естественно, никого не было. Кто бы она ни была, дважды в одном месте она не появлялась. Это было бы слишком просто.

Внезапно на плечо мне опустилась рука. Шпага рванулась из ножен. Один короткий миг, и перепуганный слуга замер с клинком у горла.

– Прошу прощения, – пролепетал он.

Я мотнул головой и поспешил убрать оружие.

– Нет, что вы, это я виноват. Должно быть, выпил лишнего. Вы чего-то хотели?

– Если позволите, барон хотел бы видеть вас.

– Да-да, – пробормотал я, – я и сам не так давно его искал.

– В таком случае следуйте за мной.

И я двинулся за ним. Сперва мы спустились на первый этаж и, идя вдоль стен, чтобы не затеряться в танцующей толпе, направились в прежде незнакомую мне часть дома. Петляя по извилистым коридорам, мы добрались до входа в подвал. Неприятное предчувствие заворочалось внутри меня.