Читать книгу: «Челнинские рассказы», страница 2

Утопленница

Сегодня она опять пришла ко мне во сне. Та девушка. С плотины. Утопленница. Видел ее как наяву. Стоит она на краю моста, смотрит на меня, улыбается. Глаза зеленые-зеленые. А потом… Я не знаю, что с этим делать. В милицию мы так и не сообщили – Егорыч отговорил, а историю эту забыть ну никак не получается. Возможно, если я расскажу вам про ту ночь, хоть на душе мне станет легче. Итак, произошло это весной. Меня от института направили проходить практику на гидроэлектростанцию. Плотина находится на реке Кама близ города Набережные Челны. Возвели гидроэлектростанцию в годы ударной коммунистической стройки. Сооружение уникальное и многофункциональное. Плотина выдерживает не только бурный поток могучей реки и выдает миллионы мегаватт энергии, так еще через нее проходят корабли и баржи, а с одного берега на другой день и ночь тянутся по ее хребту караваны автомобилей, и идут поезда. В голове не укладывается: как такое смогли построить?

Мои дни студента-практиканта проходили скучно. Офисная жизнь угнетала. С утра до вечера я только и делал, что таскал бумаги из одного кабинета в другой. Более мне ничего не доверяли. А за окном в это время кипела настоящая жизнь. Солнце ослепляло. После долгой и холодной зимы просыпалась Кама. Она нещадно гнала и ломала метровые глыбы льда, во власти которых была почти целую вечность. Стаи птиц витали туда-сюда, оглушая своим писком и трелями. Запах весны одурманивал голову. На самом верху, в шлюзовой смотровой, копошился Егорыч. Эх, я даже представить себе не могу, какие там головокружительные виды открываются. Я, не думая ни секунды, стрелой вылетел из канцелярии и направился к вышке. Мои ожидания оправдались. Там, на шлюзовой смотровой, с высоты птичьего полета, открывался целый мир: река, сосновый лес, Елабуга, Тарловка, Челны, Нижнекамск – все было как на ладони. Я на время закрыл глаза и представил, какая неземная красота откроется здесь, когда зажгутся звезды и огни города. – Егорыч, а можно я на ночь останусь? – обратился я к деду-смотрителю. – Да сколько угодно сиди. Только одевайся теплее. Вишь, утка в камыш лезет? Как быть, мороз будет- повеселев ответил мне Егорыч. Действительно, ночью подморозило. Но мне не было холодно, от рассказов Егорыча веяло каким-то теплом. Он помнил времена, когда по Каме ходили баржи, до верху груженые зерном, и сплавляли лес по реке. Рассказывал про строительство города и завода автогиганта. Поделился он и легендой про спрятанное золото Колчака в районе Элеваторной горы и показал пойму в стороне Елабуги, где писал свои картины известный художник Шишкин. Я, было, почти уснул, слушая истории Егорыча, как снизу кто-то прокричал: – Эй, спускайся!..Эй! – Голос был девичий. Я посмотрел вниз, но никого не увидел. – Егорыч, это кто? – немного опешив, спросил я. – Я по чем знаю. Не ко мне же к старому пришли, иди гуляй. Ночь время молодых. А я вздремну. Вам все равно не интересны стариковские байки – с недовольством пробурчал Егорыч. Я полез вниз. – Кто здесь? – спустившись с вышки задал я вопрос в темноту и в это же мгновение увидел ее. Девушку лет двадцати. С зелеными глазами и косичками до пояса. От неожиданности я даже вздрогнул. – Испугался, студент? – засмеявшись спросила она. – Ничего я не испугался. Откуда ты про меня знаешь? – парировал я, стараясь скрыть свою растерянность. – Ха- ха. Велика тайна. У нас на работе быстро новости расходятся. Я на пультовой дежурю. Проводишь? – уже смущаясь и краснея спросила девушка. – А ты где живешь? – поинтересовался я. – На той стороне. – махнув рукой в сторону деревьев уточнила зеленоглазая. – На той? Там же лес? – удивился я. – Там поселок. – ответила она улыбаясь. Мы гуляли с Айгуль всю ночь. Взявшись за руки, мы дошли почти до Тарловки, а потом повернули назад. На восходе солнца мы поцеловались. Такого я еще не испытывал. Мои студенческие будни в раз перевернулись. Дни стремительно полетели друг за другом. С утра я томился в канцелярии, а ближе к вечеру спешил на наше условленное с Айгуль место – у шлюзовой-смотровой. Несмотря на то, что я не высыпался, я был бодр и полон сил. Моему счастью не было предела. Омрачало только одно. Мысли о том, что когда-то наступит день окончания моей практики. Но я старался не думать об этом. Я хотел, чтобы наши встречи продолжались целую вечность. В ту роковую ночь все было, как и в первые дни. Мы встретились с Айгуль на плотине у вышки. Гуляли. Смеялись. Строили планы. В какой-то момент Айгуль, отпустила мою руку, отбежала в сторону и перескочив через ограждения встала на краю моста. – Ты что делаешь? Это опасно! – Ха-ха. Тут не высоко. – Лезь обратно! – Нет. Я не смогу с тобой пойти – это были последние слова Айгуль. Через секунду она исчезла. Я ринулся спасать ее, но преодолев забор и подойдя ближе к пропасти, остановился. Мной одолел страх. Я не мог сдвинуться с места. Ноги не слушались меня. Я даже не осмелился посмотреть вниз. – Егорыч, Егорыч, звони срочно спасателям – начал я кричать изо всех сил. – Не ори – донесся голос Егорыча из-за моей спины. – Там до воды метров 30 и глубина столько же. Нужно ждать рассвета. Спасатели не помогут. – Да что ты говоришь, старый?! Она же там. Нужно срочно звонить. – Откуда она? – С Залесья. – Как ты сказал? -Что? -Как называется? Повтори. Село-то? -Залесье. -Знаешь, что? Забудь сынок про этот случай и никому не рассказывай. – Как это? Егорыч, она же там? Ее же спасать нужно? – Не стоит ее тревожить. Село это, про которое ты говоришь, его уже лет сорок как нет. И жителей тоже. Залесье сгинуло в небытье, под затопление попало при запуске плотины, – похлопав меня по плечу сказал дед-смотритель. Больше я на смотровую не приходил. А по окончанию практики, уехал.

Хозяин Камы

«Сидеть на берегу Камы, вдыхать свежий воздух и беззаботно смотреть на проплывающие баржи… Вот лучшее удовольствие в то время, как ваши коллеги усердно трудятся!» – с долей доброго юмора размышлял я, лежа на скамейке у старого речпорта. Сюда я прихожу каждый день, кроме субботы и воскресенья, эти дни у меня не рабочие, а в остальные, как только случается обеденный перерыв, я бегу к реке, собственно, от моей конторы, расположенной на улице Центральная, где я служу счетоводом, это буквально в двух шагах. Конечно, можно было остаться и в офисе, за чашкой чая выслушать еще одно умозаключение от Газиды Абузаровны, тетки с главного финансового отдела, покивать головой во время ее пауз, она всегда выдерживает их строго десять секунд. Я проверял! А в это затишье она смотрит на вас сквозь большие очки с затемненными стеклами и, оценив реакцию, каждого вокруг сидящего, продолжает выдавать один постулат за другим, их у нее бесчисленное количество, и удивительно, что они никогда не повторяются!

Но вот проходит ровно сорок семь минут, и ее монолог затихает… Она уходит в свой отдел, как говорится, по-английски или по-французски, ну, словом, прощаться не в ее стиле. До ее ухода важно успеть раньше всех выразить благодарность, осыпать комплиментами и, желательно, выдать что-то оригинальное и вот, если после ваших слов Газида Абузаровна хоть на мгновение задержит свой шаг, на редкую удачу остановится и обернется к вам с улыбкой на лице, это будет означать для вас ни что иное, как перспективу карьерного роста, но особое внимание Газиды Абузаровны можно также быстро и потерять. С нашей работой это не мудрено: не ту цифру выдал и все, считайте ваши бонусы обнулились или вот, полугодовой отчет мы должны были сдать еще позавчера, но до сих пор не можем свести дебет с кредитом. Ошибка где-то закралась! И, если до утра мы не приведем все бумаги в порядок, речь будет идти уже не о потерянных баллах, а об увольнении! Начнут уж как всегда, с нашего брата. В общем, с недавних пор я перестал принимать участие в чаепитиях со своими коллегами. Не хочу попусту обнадеживать себя туманными перспективами и сделал выбор в пользу реальных для меня благ, которые доступны ежедневно, тут, у реки. Так сказать, получаю выгоду здесь и сейчас! Вы меня спросите: да какой же барыш можно извлечь, если просто так стоять на берегу? А я вам отвечу: двойную прибыль! А то и больший процент вам сулит! Любая биржа позавидует такому доходу. А дело все в том, что река близ старого речпорта, с первого взгляда ничем, конечно, не отличается, допустим, от набережной на Элеваторной горе или от противоположного берега Тарловки, если только видами, которые с них открываются, но о вкусах-то не спорят, есть тут другое значимое отличие: время близ речного порта, в радиусе двухсот метров протекает по-особенному, оно в два раза медленнее движется. Вот и получается, что у моих коллег по цеху перерыв всего лишь один час, а мой – растягивается на целых добрых два часа. Чем не лихва?

Поделился со мной этим секретом мой предшественник. Год назад мы его на заслуженный отдых проводили, а меня на его место назначили. Он странный, конечно, мужичек. Всю свою жизнь проработал в конторе, очень грамотным счетоводом слыл, ни один сложный отчет без его помощи не обходился, но вот по службе он так и не продвинулся. Говорят, не раз ему предлагали высокую должность, а он всегда отказывался. Почему именно мне он рассказал про это уникальное место, я тоже не догадываюсь. Мы знакомы с ним особо-то не были. Так, пару раз пересекались по общему отчету, здоровались в начале рабочего дня. Он вообще неразговорчив был. Я в его историю сразу-то и не поверил. Думал, из ума старик выжил. Но выслушал до конца из вежливости. А сейчас, скажу вам, я ему премного благодарен за то откровение. Здесь, на берегу Камы у старого речпорта моя душа всецело отдыхает. Я на время имею возможность о цифрах забыть, которые везде меня преследуют, даже ночью уже снятся. Думается тут яснее, легче. Чувствуешь, что даже какой-то силой подпитываешься. А ее сегодня ой как много потребуется! Ночь предстоит длинная. А, если еще и кондиционеры не починят, наш офис точно превратится в адский котел! Но это будет потом. Сейчас у меня обеденный перерыв. Я закрыл глаза и погрузился в колыбель Камы: симфонию музыки и тишины… – Тяни! Давай!

От неожиданного крика я свалился со скамейки, затем, быстро вскочил, протер глаза: наверно, я уснул и сам того не заметил. С реки продолжали доноситься голоса: – Тяни!

Хором: – И раз! И два! Давай!

Я подошел к краю обрыва. Там, внизу, было человек сто! Это были мужчины, они стояли по пояс в воде и тянули канат, конец которого уходил далеко в реку. Даже с расстояния было заметно, что их мышцы сильно напряжены, а вены раздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут! Ноша была явно не по ним! – Тяни-и! Ещё! – И-раз! И-раз!.. – Эй! Поди сюда! Помогай! – один из них заметил мое присутствие. Сам он не тянул канат, а управлял всем процессом с берега. Он размахивал руками и отчаянно топал ногами. Я было уже ринулся им помогать, но остановил себя: куда я полезу в воду в своем костюмчике? – Нет уж! – выкрикнул я в ответ и попытался жестами объяснить причину своего отказа. В тот же миг канат, натянутый словно гитарная струна, лопнул, и вся толпа плюхнулась. – Ха-ха-ха! Простофили! Он же просто потешался над вами! Ха-ха-ха! – рядом со мной буквально покатывался со смеху морщинистый старичок с белой бородкой. Откуда он возник, я даже не понял. – Бабай, а что вытащить-то хотели? – обратился я к деду, хотя и мало надеялся, что тот слышит меня сейчас. Бабай услышал. Эмоции на его лице сменились в долю секунды. Он выпрямился, от чего стал в два раза выше меня, и, нахмурившись, с долей укоризны ответил мне: – Он сам кого хошь вытащит! Он – Зир; к Елан. Хозяин Камы! – Рыбина что ль такая? – с непониманием спросил я. – Не рыба! Говорю ж – Хозяин Камы! Или Зир; к Елан! К нему так все обращаются. – Сом что ль какой здоровенный? – уже немного с опаской переспросил я у Бабая, видя, как он еще больше нахмурился. – Да нет! Не слушаешь ты меня вовсе. Не рыбина, не сом. Дышит он воздухом, как и мы с тобой. Больше, конечно, на кита похож, но вот хвост его длинный, как у змеи. Раньше здесь их много было. Целое семейство! А как человек плотин понастроил, они вниз по Каме ушли до самой реки Идель. Там в последний раз их видели. Потом на Каспий, поди, подались. А этот вот здесь остался. Один. – А почему он не ушел? – я с недоумением продолжал осыпать старика вопросами. – Старый, наверно, как я. А, может, все устраивает. Тут ведь места хорошие: и глубина есть, и рыбы валом, и чудаков хватает, хоть отбавляй, – не успел Бабай договорить это, как снова залился смехом, указывая пальцем на мужиков внизу. – А, может, ради нас дураков он и остался на Каме. Он ведь часто нас выручал. Помнится мне, в одну зиму мороз всю реку сковал. Лед под метр толщиной стоял! До воды не добраться было. А он, увидев наши мучения, пару раз ударил хвостом, и лед разошелся. Так Зир; к Елан до весны следил за полыньей, не давал ей сомкнуться. А был еще случай у нас. Баржа с хлебом на мель встала посреди реки. И ни туда, ни сюда! Сдвинуть мы ее не могли целую неделю. Преть зерно уже стало! Большим голодом все это обернуться могло. Но нет! Зир; к Елан опять нас выручил. Двинул он своим боком баржу, и та пошла как миленькая. Не дал он нам с голоду пухнуть в тот год! Мудрый он очень. В былые времена если дилемма какая возникала у нас, то мы всегда нашего старосту к нему за советом отправляли. Не отказывал он нам. Ты тоже вот, если перед выбором встанешь и сам чего решить не сможешь, обращайся к нему. Зир; к Елан поможет. Но по пустякам его не тревожь. Не любит он этого. – Ой, Бабай, спасибо за историю. Заговорил ты меня! Я на работу так опоздаю. Я пойду, Бабай! – я попрощался со стариком и заторопился в свою контору. В тот день, я еще раз спустился к старому речпорту и провел на берегу Камы довольно продолжительное время, до полуночи, подробности того вечера я упущу, рассказывать вам не буду, все равно никто не поверит. Скажу только одно: тот полугодовой отчет мы сдали в указанный срок, причем в ночь работать никто не оставался. На утро никого не уволили. Более того, мне уже через месяц предложили должность старшего бухгалтера, но я отказался. В чаепитиях я по-прежнему не принимаю участие, а как только у меня случается обеденный перерыв, я неизменно направляюсь к старому речпорту на берег Камы. Да! Чуть не забыл! Газида Абузаровна с главного финансового отдела частенько теперь заходит ко мне за советом.

Самый главный

Я 20 лет уже работаю в мэрии. Здесь я главный! Без преувеличений. Должность у меня, конечно маленькая, но без меня, весь чиновничий аппарат, поверьте, просто встанет – падет кверху лапками. Я – сантехник!

Что только я не перевидал в казенных стенах за свои трудовые будни. Каких только историй не случалось. С утра комедия, в антракте слезы, в обед балет. В театр можно не ходить. Вы, возможно, подумаете, что я мог видеть кроме километров труб и вентиляции?

Ха-ха! Никто не знает столько чужих тайн, как мыши и сантехники. И это истина. Спросите у любого. Уважением со стороны столоначальников к моей персоне я тоже не обделен. К примеру, если воды нет в кране, то только по имени-отчеству обращаются ко мне, а если санузел забился, так еще с поклоном и приплясывая. Да что я скромничаю, мы с мэром даже трусами обменялись один раз. Не верите?

Я расскажу вам про этот случай, все как было, без утайки. Занесла меня судьба после окончания техникума в оазис молодости и красоты – в город на Каме. Еще не сойдя с перрона, осмотревшись по сторонам, я понял: это мое, здесь я хочу жить. С трудоустройством тянуть я тоже не стал, не люблю бездельничать, буквально через недельку устроился по специальности сантехником в мэрию. Я очень был рад этой вакансии. А что? Система новая. Течей нет. Мой предшественник, Петрович, мне все показал и объяснил. Не работа, а праздник. Но без замарочек не обошлось. Буквально на второй день ко мне с криками влетел один из чиновников. – Ты что натворил? Ты год жизни у нас отнял! Под суд пойдешь, скотина! – Я…я…что произошло-то? – запинаясь пытался выяснить я, прячась под стол. Причину столь эмоционального нападения я узнал позже от местного Айболита, приставленного блюдить за здоровьем чиновника. Как он мне рассказал, температура воздуха в кабинетах в тот день поднялась на 2 градуса выше предписанного, а это большая беда. Дело в том, что изменение даже в +1 градус ускоряет обменные процессы в организме и запускает механизм старения человека. Вот так вот из-за оплошности я отнял у людей несколько часов бесценной жизни. Следующий казус не пришлось долго ждать. Придя в понедельник на работу, я обомлел от происходящего. Все бегают туда-сюда, словно в муравейнике. Руками машут, что-то не разборчиво бурчат. У всех глазища, как у кита на нересте. А одна группа в серых пиджаках, ну совсем одурели: встали кольцом вокруг клозета, плачут, рвут папки с документами и суют их прямо в унитаз. Я им кричу: – Вы что делаете, ироды, вы мне канализацию забьете!

А они мне в ответ, рыдая: – Проверка едет, ревизор, мать его, помогай давай!

В общем, подкинули они мне работенки. Я до утра чистил трубы. Потом, кстати, не один раз такое повторялось. За все время у меня целый архив скопился утопленных бумажек. Я в них ничего, конечно, не смыслю. Там одни цифры, да графики, но все до единой бумажонки я сохранил. Возможно, для истории сгодятся. В музей, к примеру, отдам или дяде-прокурору. Я еще не думал об этом. Так что, работенка оказалась у меня не мармелад. Как я все эти минусы при трудоустройстве мимо ушей пропустил, я не знаю. Предполагаю, Петрович мог слукавить или умолчать, не без причины. Но особо-то я не отчаиваюсь. Все сложности в работе втройне покрывали радости ночных дежурств. Ждал я их с нетерпением. Как только солнце уходило в зенит, я спускался к площади – это здесь, недалеко от мэрии. К вечеру там полгорода собирается. Шансов подцепить одинокую красавицу у меня особо-то не было, я прямо, так сказать, неказист, если бы не одно «но». Когда при знакомстве речь доходила до вопроса где я работаю, вот тут-то я и доставал свой козырь. Я выпрямлялся в стойку и высоко задрав голову, выждав небольшую паузу, с деловитым тоном отвечал: – Я работник мэрии!

Все после этих слов дело было сделано. Девушки уже по-другому начинали на меня смотреть. Иногда, конечно, очень редко, они интересовались: а кем я работаю. Но здесь-то я давал волю своему воображению, представлялся то начальником образования, то главным по здравоохранению. И знаете, верили, ни разу не подвела схема. В довесок я им еще экскурсию устраивал по мэрии. Ключи-то у меня от всех кабинетов имеются, по службе положено, мало ли где там потоп начнется, или воздух с батареи потребуется спустить. Ох… что мы только не устраивали на этих прогулках. Сейчас как вспомню, даже немного стыдно становится. И голышом в догонялки по коридорам бегали, и в секретаршу на приеме играли, и это только самые безобидные забавы из всего списка. А самым любимым моим занятием было молча лежать в обнимку с незнакомкой на крыше мэрии и считать звезды. В те сладкие минуты, скажу я вам, забывались все тяготы моей жизни. Но, как это ни печально, с первыми лучами солнца мой праздник заканчивался. Я поспешал выпроводить свою возлюбленную, убирал все признаки ночного веселья и спускался на свое рабочее место в подземелье. Но однажды все пошло не по плану. В тот день я как обычно вышел прогуляться. На площади познакомился с очередной дамой сердца, Любой из мясного отдела, а через минуту мы уже сидели с ней в кабинете градоначальника. Время мы зря не теряли, я ее полночи в космос запускал. А потом, как так получилось не могу понять, я буквально на секунду закрыл глаза и мной овладел Морфей. Проснулся я от шума. В метре от меня, у стола, кто-то дико рычал и хрипел. Волк, подумал я, и перед глазами пролетела вся моя жизнь. Я обмяк. Но откуда ему здесь взяться, начал успокаивать я себя, боясь потерять сознание. В этот момент в темноте сверкнуло два, нет, три ока. Зверюга явно был не один. Судя по завыванию второго, между ними шла ожесточенная борьба. Спасла меня армейская подготовка. Я сделал глубокий вдох, нащупал на полке самую толстую книгу и метнул ее в сторону хищника. Зверь затих. Не теряя ни секунды, я подхатил вещи и голышом на пару с Любой ринулся к выходу. Как мы бежали по лестничным пролетам вниз я не помню. Оказавшись в своей подсобке я выдохнул. Все обошлось. Выпроводив Любашу, которая спросонья так ничего и не поняла, я засобирался. С минуту на минуту должен был прийти мой сменщик. Я надел рубашку, потянулся за семейниками и остолбенел. А трусы-то не мои! У меня черные в горошек, а эти белые с сердечками. Что за чертовщина? Может, Любины? Перепутал впопыхах? Задавал я вопросы сам себе. Все точки над «и» расставил мой напарник. Забежав ко мне в подсобку, он буквально с порогу заорал: – Ты знаешь..там… это… там..на мэра нападение было… прямо в кабинете… ничего серьезного..говорят …испугом отделался… весь город на ушах

Я невольно улыбнулся и, не сказав ни слова, отправился домой. Да, те белые семейники с сердечками я сохранил. Возможно, для истории сгодятся. В музей, к примеру, отдам. Я еще не думал об этом.