Сочинения. Том 7

МИЛЕНТЬЕВ А если не шучу? Если имею к вам особенное расположение, давно имею?!

СОМОВА Не знаю, что и сказать.

МИЛЕНТЬЕВ Да так и скажи. Просто скажи, без «Иван Силычей», люблю, скажи и все.

СОМОВА Стесняюсь я.

МИЛЕНТЬЕВ Стесняешься?

СОМОВА Стесняюсь.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Правда, стесняешься?

СОМОВА Правда, стесняюсь!

МИЛЕНТЬЕВ Ах, как это замечательно!.. Ты даже и представить себе не можешь, насколько это замечательно, что стесняешься, теперь уж никто не стесняется, вот и государя забыли… И что, Ниночка, всегда стеснялась?

СОМОВА Не знаю, всегда, наверное.

МИЛЕНТЬЕВ Ой, лукавишь!

СОМОВА Не лукавлю.

МИЛЕНТЬЕВ Сердцем чувствую, лукавишь!

СОМОВА Не лукавлю. Как можно, Иван Силыч? вы же всех насквозь видите.

МИЛЕНТЬЕВ Как ты выразилась?

СОМОВА (Громко.) Вы же всех насквозь видите. Мы для вас – прочитанная книга.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Кроме государя.

СОМОВА Кроме государя, естественно.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А это ты очень верно подметила.

СОМОВА Ну, я же знаю.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Очень верно подметила!

СОМОВА Я же знаю.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А ты бы с другими поделилась.

СОМОВА Поделюсь, непременно поделюсь.

МИЛЕНТЬЕВ Пусть бы и они знали.

СОМОВА Обязательно поделюсь.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Вот и славно. Вот и хорошо… Да. Вот еще что. Насчет государя. Ну, не самого, разумеется, государя, а насчет роли государя… Вы, Нина, что же, не сказали Левиту ничего? Я же просил вас, Ниночка. Вы, что же, забыли сказать ему?

СОМОВА Я говорила!

МИЛЕНТЬЕВ Ой ли?

СОМОВА Говорила, говорила!

МИЛЕНТЬЕВ Однако передать такое мое пожелание означало бы для вас, Ниночка, самой предстать в этаком неблаговидном свете.

СОМОВА Да почему же «в неблаговидном свете»?

МИЛЕНТЬЕВ Ну как же? Это же бред, требовать роли государя, там, где ее нет?

СОМОВА Почему?

МИЛЕНТЬЕВ Почему? спрашиваете вы?

СОМОВА Почему бы и нет?

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Как вы сказали?

СОМОВА (Громко.) Почему бы и нет?

МИЛЕНТЬЕВ Да зачем же это вы голос-то на меня повышаете?

СОМОВА Простите, это я не на вас. Это я просто громко сказала.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А сами как думаете?

СОМОВА О чем?

МИЛЕНТЬЕВ Обо все этом? (Пауза.) Ну, что же вы молчите?

СОМОВА А что, хорошо.

МИЛЕНТЬЕВ Хорошо?

СОМОВА Хорошо.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Очень хорошо?

СОМОВА Очень хорошо.

МИЛЕНТЬЕВ Дура!.. Простите, Ниночка, вырвалось. Но вы же знаете, как я ко всему этому отношусь.

СОМОВА Это вы меня простите, Иван Силыч.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А может быть Левит хочет, чтобы государя играл другой?

СОМОВА Как можно, Иван Силыч?!..

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Ну, простила ты меня, старика, Ниночка?

СОМОВА Да за что же мне на вас сердиться?

МИЛЕНТЬЕВ И то верно. И то… Устала, наверное. Целый день в заботах?

СОМОВА Что верно, то – верно, Иван Силыч.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А хочешь, Нина, я тебе массажик сделаю, шейный, тихонечко.

СОМОВА Нет.

МИЛЕНТЬЕВ Испугалась чего-то?

СОМОВА Нет, не испугалась.

МИЛЕНТЬЕВ Что же, тогда?

СОМОВА Стара стала для вашего массажика.

МИЛЕНТЬЕВ Ты на себя наговариваешь.

СОМОВА Все равно не хочется.

МИЛЕНТЬЕВ А мне было бы приятно. Я люблю женщинам массажик делать.

СОМОВА Так вот вы и сделайте его Оленьке.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Оленьке?

СОМОВА Оленьке, Оленьке.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Оленьке непременно сделаю. Ей это полезно.

СОМОВА Вы – настоящий государь!

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А почему Арнольд молчит?

СОМОВА Он в депрессии.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ А может быть Арнольд молчит по той причине, что Левит думает, будто государь должен быть помоложе?

СОМОВА Просто у Арнольда Давыдыча очень скверное настроение.

МИЛЕНТЬЕВ Всего лишь?.. И это вы называете «просто»?!.. Это – событие!

РИГЕРТ Спасибо, Иван Силыч!

МИЛЕНТЬЕВ Я не с вами разговариваю!.. Это, Ниночка, грандиозное событие!.. Левит уже знает?

НЕРОСЛОВ Его еще не было сегодня. Впрочем, как и вчера.

МИЛЕНТЬЕВ Его ждет сюрприз, большой сюрприз!

РИГЕРТ Может быть, вам, Иван Силыч, не стоит придавать моему настроению такого значения?

МИЛЕНТЬЕВ А что может быть значимее, дорогой мой?! Актер, вдруг, неожиданно, в одночасье достигает таких высот!

РИГЕРТ Иван Силыч…

МИЛЕНТЬЕВ Актер, точно как залп из орудия, точно как снег на голову и землетрясение в июне, делается великим!

РИГЕРТ Да какое величие, о чем вы?..

МИЛЕНТЬЕВ (С кряхтеньем становится на одно колено и картинно протягивает руки Ригерту.) Позвольте ручку, дорогой мой, я стану лобызать ее! Можете обнажить колено, я и колено могу облобызать!

РИГЕРТ Иван Силыч!

МИЛЕНТЬЕВ Только не зад! Умоляю, только не зад!

РИГЕРТ За что вы так?.. (Пытается поднять Милентьева.)

МИЛЕНТЬЕВ (Хватает Ригерта за грудки.) А за что ты меня, Арнольд?! Ты же знаешь, что это – моя роль?!

МИЛЕНТЬЕВ (Отпускает Ригерта и отталкивает его от себя.) Не утруждайте себя. Теперь уж мне не подняться.

РИГЕРТ Да что же вы, Иван Силыч, зачем же вы?..

МИЛЕНТЬЕВ (С пафосом.) А как же, а как же вы хотели, мой друг? Вот теперь стоять мне на коленах остаток сирых дней моих!.. А как?! Смещен с пьедестала, растерзан, кровь!.. А как?! Вы позволили себе быть в дурном расположении! Такое могут позволить себе только великие актеры!

РИГЕРТ Но я не декларировал…

МИЛЕНТЬЕВ А откуда девочка (Жест в сторону Сомовой.) взяла это? Придумала?!

РИГЕРТ У меня болит голова. У меня просто болит голова… Очень болит голова. С самого утра болит… Мысли дурные. Предчувствия. Но главное – это головная боль… Мигрень! Знакомо вам?… А теперь, после ваших выходок, я, наверное, окончательно умру!

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Голова болит. Решаете гуманитарные проблемы?.. Как быть со свитой?.. Простите за каламбур, болит голова о том, кому первому рубить голову?.. Так уж рубите мне! Мой нимб намок и черен! (Пауза.) Душегуб! (Пауза.) Я удивлен, я крайне удивлен, что к моему приходу здесь нет еще ни одного висельника!

РИГЕРТ Простите великодушно, Иван Силыч, но у меня, действительно нет никаких сил поддерживать полемику с вами.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Завтра я принесу вам кларнет.

РИГЕРТ Зачем?

МИЛЕНТЬЕВ Будете учиться играть на кларнете, раз уж играть на театре вы не в силах. (Сомовой.) Нет, Нина, он – не государь. И если Левит не видит этого, он слеп, как кореец, гладящий собаку.

НЕРОСЛОВ (Пьян.) Или белый кролик, поедающий собственную голову.

Милентьев разом оживает, поднимается.

МИЛЕНТЬЕВ (Указывая на Нерослова.) Вот – будущее! Вот – юный негодяй, что сменит нас на троне. Он талантлив, Нина, вы не находите? (Нерослову.) Как вас звать, молодой человек, кажется Дима? Вы – рабочий сцены?

СОМОВА Актер. Он наш молодой актер, Иван Силыч.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Акте-е-ер?

СОМОВА Актер, молодой актер, Иван Силыч.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Так это он изображает пьяного? а я то думал, что он – рабочий сцены и пьян по-настоящему… Такой молодой, а уже актер. (Сомовой.) А ты, стало быть актриса?.. Он, стало быть, актер, а ты, стало быть, актриса?.. А вместе вы, наверное, театр?.. Что молчите?

Пауза.

НЕРОСЛОВ (Милентьеву.) Я мечтаю быть похожим на вас.

МИЛЕНТЬЕВ Как, простите? я не расслышал. У меня слух совсем ослаб, да еще и слуховые галлюцинации, все вместе, такой винегрет, знаете ли. Не соблаговолите ли повторить?

НЕРОСЛОВ Мечтаю быть похожим на вас.

МИЛЕНТЬЕВ Вот как?.. В таком случае я посоветовал бы вам, молодой человек, наложить в штаны!

НЕРОСЛОВ (Искренне восторженно аплодирует.) Блеск!

МИЛЕНТЬЕВ (Обращаясь к присутствующим.) А вы что же?

Присутствующие вяло аплодируют Милентьеву. На аплодисменты начинают собираться зрители.

МИЛЕНТЬЕВ (Нерослову.) Вот видите, Дима! Эти умники хотят отобрать у меня роль государя!.. Только посмотрите! (Указывает на зрителей.) На меня ходят!.. А что это вы там попиваете из своей бутылочки?

НЕРОСЛОВ Яд.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Вы шутите?

НЕРОСЛОВ Честное благородное!

МИЛЕНТЬЕВ Дайте и старику глоточек.

Нерослов протягивает Милентьеву фляжку, тот пьет довольно долго, не отрываясь. Возвращает фляжку. Улыбается Нерослову.

Аплодисменты зрителей. Милентьев раскланивается.

НЕРОСЛОВ Блеск!

СОМОВА Гренки готовы, Иван Силыч! С медком будете?

МИЛЕНТЬЕВ (Направляясь к гренкам, от предвкушения завтрака и перед публикой особенно громко, нараспев.) Вы разучились ухаживать еще в те времена…

РИГЕРТ Иван Силыч, нельзя же так, голова вот – вот лопнет!

МИЛЕНТЬЕВ (Ригерту.) Завтра. Завтра я принесу вам кларнет.

Пауза.

НЕРОСЛОВ Сейчас я вам зачитаю из новой пьесы, очень уместно. (Читает.) «Мы тем только и интересны, что играем, играем с предметами, играем с животными, играем друг с другом, играем с самими собой, играем даже тогда, когда сама по себе мысль об игре кощунственна, например, на похоронах или на исповеди. Кажется, что мы никогда не взрослеем. А если это так, не есть ли детство – первый и единственный признак разума? В таком случае выходит, что впавшие в детство старики и прочие безумцы находятся на самом верху Вавилонской башни…»

Затемнение.

Картина пятая

Те же действующие лица и Лучинская.

Зрители.

Оленька выполняет упражнения у балетного станка.

Сомова на протяжении всей картины готовит Милентьева к завтраку: поливает ему на руки воду из кувшина, подает полотенце, помогает переодеваться в смокинг, повязывает салфетку, подает приборы и пр.

НЕРОСЛОВ (Наблюдает за Лучинской.) И что же, вместо чудесной витиеватой романтики вы предлагаете мне эту студентку?

СОМОВА Димочка, ты, наверное, и не заметил, как я теперь превратилась в тигрицу?

НЕРОСЛОВ Что вы, что вы, Нина Валерьевна, это вы не видите себя, ибо игнорируете зеркала, мне же все видно. (Лучинской.) Кто вы, прекрасная незнакомка?

МИЛЕНТЬЕВ (Обращается к публике.) И заметьте, какая нелепость, государь принадлежит ореолу, а не наоборот!

Аплодисменты зрителей.

НЕРОСЛОВ (Лучинской.) Вы – легкий ветерок?

СОМОВА Берегитесь, Дима, я ревнива.

МИЛЕНТЬЕВ Вы, Арнольд, говорили что-то о драматурге?

РИГЕРТ Зеленый говорил. Вот, шляпу приволок.

МИЛЕНТЬЕВ Что, он здесь?

РИГЕРТ Не знаю, честное слово, Иван Силыч, очень и очень болит голова. С самого утра болит, просто раскалывается.

МИЛЕНТЬЕВ Ах, простите! Простите, что потревожил! И благодарю, благодарю, что не отказали в любезности уделить внимание старику.

НЕРОСЛОВ (Лучинской.) Вы – лепет пера?

СОМОВА У меня, Димочка, здесь ножи, вилки.

МИЛЕНТЬЕВ (Ригерту.) А что, не согласился бы он выслушать мои монологи о государе? Лично я не представляю себе пьесу без государя. Мое мнение здесь что-нибудь еще значит?.. Без государя все будет мелким… А что там за персонажи в этой пьесе? Вы, Арнольд, уже знакомились? Что предлагается вам?

РИГЕРТ Ничего не предлагается.

МИЛЕНТЬЕВ Разве Левит ничего вам не говорил?

РИГЕРТ Нет.

МИЛЕНТЬЕВ Никаких намеков?

РИГЕРТ Нет.

МИЛЕНТЬЕВ (Обращаясь к публике, громоподобно.) Назойливые, назойливые персонажи всех этих кухонных драм, где гренки выглядят как творожники, а творожники, как горячего копчения рыба!.. Рыба! Рыба! Всё – запах рыбы без государя! Запах рыбы победил на всем белом свете!.. Довольны?! Добились своего?!.. А что же будете вы делать завтра, когда вам захочется перейти с матерщины на высокий слог? Чем станете вы объясняться в любви?.. Язык тела, говорите? Вот вам – язык тела! (Указывает на Лучинскую.) Разве видите вы в ее глазах любовь? И не приходит ли вам в голову мысль, что любовь умерла прежде, до нее, вместе с государем?!.. Что, прав я?.. По глазам вашим читаю – прав!.. Так убейте же меня!

Аплодисменты.

РИГЕРТ Пощадите, Иван Силыч!

МИЛЕНТЬЕВ (На бис.) Так убейте же меня!

Аплодисменты.

НЕРОСЛОВ (Лучинской.) Вы – поцелуй лета?

СОМОВА Никаких поцелуев!

НЕРОСЛОВ (Лучинской.) Вы – ночной снежок?

СОМОВА Тигрица, ты помнишь, Димочка?

НЕРОСЛОВ (Лучинской.) Вы – улыбка ласточки?

МИЛЕНТЬЕВ Подайте реплику, Дмитрий!

НЕРОСЛОВ Вы – улыбка ласточки?

МИЛЕНТЬЕВ Подайте реплику!

НЕРОСЛОВ Вы – улыбка ласточки?

МИЛЕНТЬЕВ Это что – реплика?

НЕРОСЛОВ Реплика.

МИЛЕНТЬЕВ А почему девочка молчит?

НЕРОСЛОВ Не знаю.

МИЛЕНТЬЕВ У нее что, нет слов?

НЕРОСЛОВ Не знаю.

МИЛЕНТЬЕВ Так загляните в текст.

НЕРОСЛОВ Нет.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Что, она танцует?

НЕРОСЛОВ Да.

МИЛЕНТЬЕВ Молча танцует?

НЕРОСЛОВ Да.

МИЛЕНТЬЕВ Это что, балет?

НЕРОСЛОВ Нет.

МИЛЕНТЬЕВ Она – немая! Реплику!

НЕРОСЛОВ Вы – улыбка ласточки?.. Дальше вы говорите.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Не ласточкин текст?

НЕРОСЛОВ Нет, ваш.

МИЛЕНТЬЕВ О чем говорю?

НЕРОСЛОВ Что-то о государе!

МИЛЕНТЬЕВ Вот как?

НЕРОСЛОВ Да.

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Вы очевидно талантливы, молодой человек. Вам еще не говорили об этом?

НЕРОСЛОВ Нет.

МИЛЕНТЬЕВ Так вот, я сообщаю вам!

НЕРОСЛОВ Покорно благодарю.

МИЛЕНТЬЕВ На первых порах покорность – неплохое качество. Подавайте реплику!

НЕРОСЛОВ Вы – улыбка ласточки!

МИЛЕНТЬЕВ Ласточки, улыбка ласточки, говорите вы?!

РИГЕРТ Не кричите так!

МИЛЕНТЬЕВ (Еще громче.) Ласточки, улыбка ласточки, говорите вы?!

НЕРОСЛОВ Именно.

МИЛЕНТЬЕВ А что, собственно, знаете вы о ласточках?! Вы рассматриваете их как блестки детства или предмет слепого восхищения! Бессмысленность и краткость, вот что восхищает вас даже в большей степени, чем стремительность и графика их пронзительных крылышек! Но так ли они бессмысленны, эти кусочки Вселенной?!.. А не приходило ли вам в голову то, что обыкновенно приходит в голову всякому обреченному и догадывающемуся об этом государю при виде этих, как вы образно выразились, улыбчивых созданий?!.. Не приходило ли вам в голову, что эти самые бабочки есть ни что иное, как символы западни?!

НЕРОСЛОВ Символы западни? Но почему?

МИЛЕНТЬЕВ Да потому что если бы вам было предложено построить ассоциативный ряд, первый предмет, при упоминании этих созданий, что вспомнили бы вы не задумываясь был бы силок!

РИГЕРТ Голова, бедная моя голова!

МИЛЕНТЬЕВ Силок! Не так ли?!.. А что есть силок для государя?!.. Силок для государя – его ореол!.. Его удавка!

РИГЕРТ Да замолчите вы!

МИЛЕНТЬЕВ Удавка!.. Удавка!.. Удавка!

СОМОВА Ваш ужин, государь.

Входят Зеленый и Силинский.

Когда бы мы не знали, что Силинский никак не может быть родственником Милентьева, можно было бы подумать, что это – его брат. Впрочем, быть может, иллюзия эта возникает ввиду схожести в росте и возрасте, а также потому, что на Силинском точно такой же костюм, что и на Милентьеве.

ЗЕЛЕНЫЙ Силинский Андрей Романович. Автор пьесы. Из Додеса. Прошу любить и жаловать… Только что вошел к нам в здание, немедленно заблудился… Очень смешно.

МИЛЕНТЬЕВ Прошу вас немедленно к столу. (Силинскому.) Вы обратили внимание на то, как они меня здесь называют между собой?..

Силинского усаживают за стол рядом с Иваном Силычем.

СОМОВА С горчицей. Для вас, государь.

Милентьев откусывает от гренка и замирает с выпученными глазами и открытым ртом. Секундой позже он кричит. Он кричит так, что вот-вот, кажется, случится землетрясение.

Ригерт извлекает из кармана револьвер.

Силинский, видя револьвер в руке Ригерта, непроизвольно подхватывает крик Милентьева.

Итак, перед Ригертом два чрезвычайно похожих друг на друга, истошно орущих человека. Боль и страх.

Некоторое время Арнольд Давыдыч пребывает в нерешительности. Наконец он зажмуривается и стреляет… в Силинского.

Драматург падает замертво лицом на стол.

Устанавливается черная тишина.

РИГЕРТ (Тихо, осипшим голосом.) Вот, Нина, отчего я плохой актер.

Ригерт прячет револьвер в карман.

РИГЕРТ (Зрителям громко) Ваш ужин.

Яркий свет.

Овации.

ЗЕЛЕНЫЙ (Громко, чтобы перекричать зал.) И еще. Александр Михайлович Левит просил передать, что сегодня репетиции не будет. (Пауза.) После ужина можно расходиться по домам.

Затемнение.

Сатира
В двух действиях

Действующие лица

Смышляев Лев Александрович

Сергей

Действие первое

Зияющая кухня. «Зияющая», и никак иначе. Кухня одинокого мужчины, где из мебели только стол, пара стульев, какая-то лежанка в углу, да газовая плита. Под потолком сложным узором протянуты и переплетены бельевые веревки. Можно подумать, что здесь очень серьезно относятся к стирке. Но из вещей права быть выставленным на всеобщее обозрение, удостоено одно лишь лоскутное одеяло, правда, одеяло огромное и замечательно цветастое. Помещение великовато для такого интерьера. Как правило, наши кухни меньше. Но исключения случаются. Случается, что разрушают стену и кухне дают простора, заслуженно уничтожая комнату, памятуя о том, что именно кухня есть едва ли не главное жизненное пространство нашей жизни, где совершаются чрезвычайные события и произносятся самые сокровенные речи. Так что в этом ничего особенного нет. И вообще, ничего особенного. Когда бы не свечение. Этакое особенное голубоватое свечение, исходящее невесть откуда и наполняющее комнату, от чего вышеописанные предметы кажутся нереальными, а сам хозяин комнаты, Лев Александрович Смышляев, средних лет мужчина в неожиданно барском червонном халате представляется просто не человеком, а дивным каким-то существом, не то из сновидения, не то из какой-нибудь средневековой легенды.

Между тем, Лев Александрович занят самым, что ни на есть, обыкновенным делом. Сидя за столом, он подтачивает карандаши. В карандашнице их множество. Лев Александрович то и дело улыбается, нашептывает про себя и вовсе не обращает внимания на настойчивые требования механического звонка пойти и открыть дверь. Складывается ощущение, что он не слышит этих звонков, звонков, затем стука, грохота выламываемой двери, затем шума в прихожей. Не слышит или не хочет слышать. Лев Александрович, как я уже упоминал выше, подтачивает карандаши. Подтачивает карандаши и вещает невидимому собеседнику.

Картина первая

СМЫШЛЯЕВ Сатира отображала жизнь, представляя ее чудной и безобразной до смешного, и мы смеялись. Однако теперь, когда сама жизнь стала сатирой, что может рассмешить нас, благополучно превратившихся черт знает во что: в карикатуры, злые картинки, фантомы, не надобные друг дружке. Никому не надобные, по большому счету. Фантомы не умеют смеяться и плакать… А ну-ка, давайте по совету баснописца теперь обратимся к зеркалу. Не по причине подстригания бороды или приглаживания вихра, а всерьез, чтобы в глаза себе посмотреть… Пусть даже придется перед тем и выпить для храбрости. По такому случаю можно… Если, конечно мы не разучились смотреться в зеркало. Если в нас осталось еще хотя бы немного от себя маленьких, от тех, на кого не могли налюбоваться родители, когда наряжали перед тем, как вести к фотографу. И наряжали, и причесывали, и целовали в затылок… А мы боялись вспышки. Это теперь нам вспышки не страшны. Вспышек стало много… Давайте обратимся, всмотримся. Что нам сулит этакое предприятие?.. Сделается дурно?.. Не исключено… Плохо, конечно, но… хорошо. Значит, не все потеряно… Зеркалу, не исключено, станет смешно… Может быть, может быть, не могу быть уверенным, но может быть что-нибудь изменится?.. Что изменится? Не знаю… Может быть, начнем катастрофически худеть… Сразу… На глазах… А, может быть, отправимся на кухню и пустим газ. Зачем? Да затем, чтобы кто-нибудь, услышав страшный запах, пришел на помощь. Хоть кто-нибудь… Например, сын или соседка, или сосед, которому всегда отдавал долг…. Малодушие, конечно… Пусть. Пусть себе малодушие… Придут на помощь – значит не все погибло. Не разучились, стало быть, проявлять сочувствие… Если же из страха прибегут – тоже годится. Какое-никакое движение души… Кто-нибудь. Кто угодно. Да вот, хотя бы сын… Сереженька. Еще вчера ты был маленьким, не больше мизинца. Мы с мамой наряжали тебя, перед тем как вести к фотографу. Смеялись… Не над тобой, нет. Просто мы были счастливы… Долго были счастливы. Мы же оба были великими выдумщиками. Вот почему в нашем доме поселились химеры… Знаешь, кто это такие? Это такие… Не важно. Они и сейчас являются иногда. Поют по ночам. Ночные певуньи. Теперь от их пения становится грустно… Знаю, что выгляжу дураком. Много пафоса. Знаю… Это все из-за подаренного тобой халата. Этому халату подобает турецкая феска. Такая шапочка, с кисточкой на конце. И кривая, турецкая же сабля… Нет, халат здесь не при чем. Пафос приходит с возрастом и проникает в нас. Как раковая опухоль… Ничего не поделать… Хочу говорить с тобой по-другому, сын, на понятном тебе языке, но, стоит открыть рот и льется вот это самое… Это – старость, сын. Никто не виноват, сын.

Матовая дверь позади склонившегося над своим занятием Льва Александровича Смышляева взрывается. Именно так точнее всего назвать возникновение высокого, коротко стриженного, спортивного телосложения вопиющего героя в брызгах разбитого стекла. Оказавшись в зияющей кухне герой принимается кашлять. Он хватается руками за горло, он пучит глаза, он кланяется и машет руками. В эти минуты он вовсе не кажется героем. Героем кажется Лев Александрович, невозмутимый и величественный, позволивший себе отложить занятие не сразу же, когда случился колючий этот взрыв, а только после того, как работа над очередным карандашом завершилась.

СМЫШЛЯЕВ (Сдержанно удивленно, фраза производит впечатление отрепетированной.) Сереженька?

СЕРГЕЙ (После того, как приступ кашля купировался, хриплым голосом.) Вы живы?

Сергей бросается к плите, перекрывает газ, затем – к окну, отворяет его.

СМЫШЛЯЕВ Что ты делаешь, Сереженька? На улице зима. Мы замерзнем и простудимся.

Сергей закашливается.

СМЫШЛЯЕВ Ну вот, кажется, ты уже простудился. Это – курение. Твои легкие сделались слабыми.

Кашель прекращается. Сергей без сил опускается на стул.

СМЫШЛЯЕВ Отдохни. Отдохни немного с дороги… Ты пьешь какое-нибудь лекарство?

СЕРГЕЙ Откуда вы знаете мое имя?

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Кто здесь? Сереженька, разве это не ты? Разве это не мой сын Сережа пришел навестить старика-отца?

СЕРГЕЙ Нет, это не ваш сын. Сергей Львович занят. Он послал меня.

СМЫШЛЯЕВ А я вас не звал? Я вас не знаю.

СЕРГЕЙ (Достает из кармана телефон, набирает номер.) Да… да… это я… нет… жив… жив, говорю… хорошо… хорошо… хорошо. (Кладет телефон в карман.)

СМЫШЛЯЕВ Это что у вас, телефон?

СЕРГЕЙ Да.

СМЫШЛЯЕВ Вы иллюзионист?

СЕРГЕЙ Нет. Меня, как и вашего сына зовут Сергей, мы вместе работаем.

СМЫШЛЯЕВ Очень приятно. Вы отзывчивый человек. Подойдите поближе. Я что-то плохо вижу.

СЕРГЕЙ (Подходит к Смышляеву.) Это из-за газа.

СМЫШЛЯЕВ (Рассматривает Сергея.) Нет, вы не мой сын, мой сын пониже ростом и не такой атлет. Хотя, что-то такое неуловимое присутствует. В глазах, что ли? Но он не такой атлет, определенно. Вы занимаетесь спортом?

СЕРГЕЙ Да.

СМЫШЛЯЕВ Когда вы вошли и стали исполнять свои акробатические этюды, я, признаюсь, любовался вами.

СЕРГЕЙ Вы юморист.

СМЫШЛЯЕВ Я сатирик. Старый спившийся сатирик. Кстати, вы обратили внимание, что все сатирики, не все, но большинство, спиваются? Да, да, цирроз печени – наша профессиональная болезнь. Хотя, быть может, это у нас не от вина, а от желчности. Как знать?

СЕРГЕЙ У меня нет знакомых сатириков.

СМЫШЛЯЕВ Ну вот, один из них перед вами.

СЕРГЕЙ Я знаю, что вы врач, Лев Александрович.

СМЫШЛЯЕВ А, это – одно и то же… Да, был когда-то врачом.

СЕРГЕЙ Вы меня оперировали.

СМЫШЛЯЕВ Правда? По какому поводу?

СЕРГЕЙ Аппендицит.

СМЫШЛЯЕВ Не Бог весть что. Видели аппендикс? Вот такусенькая ерундовинка… Несложная операция. Сейчас ничего не беспокоит?

СЕРГЕЙ (Улыбается.) Нет. Это было очень давно.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Да, вы не мой сын. Я не стал бы оперировать своего сына, даже по поводу аппендицита. Хирурги не оперируют своих близких родственников. Как думаете, почему?

СЕРГЕЙ Боятся, наверное.

СМЫШЛЯЕВ Боятся. А может быть суеверие. Так что вы не мой сын, увы, а совсем другой человек. Вот почему вы зашли без сигареты. Мой сын всегда является с сигаретой. Мне иногда кажется, что он не расстается с ней даже во сне. Пожалуйста, повлияйте на него. Так много курить – вредно.

СЕРГЕЙ Сергей Львович не курит.

СМЫШЛЯЕВ Не курит?

СЕРГЕЙ Нет.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Позвольте, а о каком Сергее Львовиче идет речь? Как фамилия вашего Сергея Львовича?

СЕРГЕЙ Смышляев.

СМЫШЛЯЕВ Совпадение маловероятно. Неужели он курить бросил?

СЕРГЕЙ Бросил.

СМЫШЛЯЕВ Совсем бросил?

СЕРГЕЙ Совсем. Года три как.

СМЫШЛЯЕВ Ну, так, знаете, тоже нельзя… Напрашивается, знаете, горьковское «А был ли мальчик»?.. Вы любите Горького?

СЕРГЕЙ Нет.

СМЫШЛЯЕВ Правильно. Зачем человек так много писал? Кого не спроси – никто не любит. Может быть, псевдоним отпугивает, как думаете?.. А. Может, его толком никто и не читал?.. Может быть, совсем неплохой писатель? Как думаете?.. У вас на чтение, наверное, совсем времени нет?

СЕРГЕЙ Нет, признаться.

СМЫШЛЯЕВ Но спортом вы занимаетесь?

СЕРГЕЙ Занимаюсь.

СМЫШЛЯЕВ Это очень хорошо. Как думаете, у нас, наконец, будет здоровая нация? Я думаю, будет… Например, мой сын бросил курить… А Горький не бросил. Поэтому умер. А мог бы еще пожить. Как думаете? Мог бы еще написать что-нибудь… Вы любите Горького?

СЕРГЕЙ Нет.

СМЫШЛЯЕВ Напрасно… В годы моей молодости так спортом не увлекались. Нет, увлекались, конечно, но не до такой степени. А вы – молодцы. Приятно посмотреть. И прически спортивные и в лицах воля к победе… Многие наголо бреются. Гигиену соблюдают… Вы наголо не пробовали? Нет? Очень хорошо, очень… А зажгите-ка свет. Мне на прощание хочется вас получше рассмотреть. Зажгите свет.

СЕРГЕЙ Еще опасно.

СМЫШЛЯЕВ Почему?

СЕРГЕЙ Может рвануть.

СМЫШЛЯЕВ Что, простите?

СЕРГЕЙ Газ еще не до конца выветрился. Может произойти взрыв.

СМЫШЛЯЕВ Газ? Вот, дурак старый, а я и позабыл совсем. Заговорился с вами, Сереженька, и совсем позабыл про газ… Ну что же, значит не судьба. Значит в следующий раз как следует рассмотрю вас… Может быть, вы с Сергеем Львовичем зайдете ко мне… Приятно было познакомиться… Приличный человек. По-моему, приличный человек… Очень приличный человек… Ступайте себе с Богом, и продолжайте свои упражнения. Я вас больше не задерживаю… Да, и потрудитесь закрыть окно. Становится совсем холодно. Я боюсь пневмонии.

СЕРГЕЙ (Усаживаясь на стул.) Я никуда не уйду.

СМЫШЛЯЕВ Вот как?

СЕРГЕЙ Да, именно… Какое-то время побуду с вами.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ А, какое, простите, время?

СЕРГЕЙ Не знаю.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ А кто может помочь вам определиться во времени?

СЕРГЕЙ Сергей Львович.

СМЫШЛЯЕВ Сергей Львович распоряжается вашим временем?

СЕРГЕЙ Да.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Он ваш начальник?

СЕРГЕЙ Да.

СМЫШЛЯЕВ И он велел вам находиться при мне?

СЕРГЕЙ Да, пока не придумает что-нибудь.

СМЫШЛЯЕВ (Поднимается из-за стола.) Ну, вот что, если Сергей Львович имеет право распоряжаться вашим временем, мое, простите великодушно, принадлежит мне и только мне. Так что, был рад…

СЕРГЕЙ Ничего не выйдет.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Сопротивление бессмысленно?

СЕРГЕЙ Придется вам терпеть мое общество.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ (Усаживается на место.) И чем мы с вами будем заниматься? Будете помогать мне подтачивать карандаши? Умеете подтачивать карандаши?

СЕРГЕЙ Нет.

СМЫШЛЯЕВ Не любите карандаши?

СЕРГЕЙ Не думал об этом.

СМЫШЛЯЕВ Хемингуэй писал исключительно карандашами… Слышали когда-нибудь это имя? Нет, конечно. Поздно родились. Странно, что вы еще Горького запомнили.

СЕРГЕЙ Школа.

СМЫШЛЯЕВ Школа, да, школа. Жаль будет, если школы закроют, правда?.. Некоторые называли его Хэм… Хемингуэя этого… Залихватски так, «Хэм». Дескать, свой парень, окорок Хэм… Он был крупный мужчина этот Хэм, но уж никак не окорок. Скорее, буйвол… Правда раблезианец, сибарит, бабник… Тоже застрелился…

СЕРГЕЙ А еще кто застрелился?

СМЫШЛЯЕВ Кто еще?.. Да практически все приличные люди… Во всяком случае, многие… Не важно… Так вот, Хэм вставал раненько, часов в шесть… (Пауза.) В карандашах есть какой-то шарм. Запах такой… Успокаивают нервы, гонят химер. Химеры посещают вас?

СЕРГЕЙ Не знаю, кто это.

СМЫШЛЯЕВ Дурацкие мечты. Всего лишь… Раньше-то, в темные непросвещенные века, когда все пугливыми были, набожными, полагали, что химеры – это такие огнедышащие чудовища трехголовые, полульвы, полукозы с хвостами-змеями. Можете себе представить козу со змеиным хвостом?.. А потом, когда человечество поумнело, практически всё постигло, всему нашло простые объяснения, покорило космос и бубонную чуму, когда настал черед разобраться и в этом вопросе, выяснилось, что химеры – никакие не козы, тем более львы, а, всего лишь несбыточные фантазии… Ну, любовь там, честь, всякое такое…. Вот так, друг мой. (Неожиданно громко и властно.) Сейчас же встань и закрой окно, мне холодно!

Сергей машинально вскакивает и подбегает к окну, останавливается, недоуменно смотрит на Смышляева.

СМЫШЛЯЕВ (Спокойно.) Битый час прошу об этом.

Сергей закрывает окно.

СМЫШЛЯЕВ И зашторьте, пожалуйста. Я не люблю уличного освещения.

Сергей зашторивает окно.

СМЫШЛЯЕВ И зажгите, пожалуйста, свет. Уже совсем темно.

Сергей включает свет.

СМЫШЛЯЕВ А теперь принимайтесь за уборку. Я не люблю беспорядка в доме. Кажется вы сломали дверь?

СЕРГЕЙ Почему вы со мной так разговариваете?

СМЫШЛЯЕВ А как я должен с вами разговаривать? Как заложник?.. Потрудитесь объяснить мне, в каком статусе я теперь пребываю? Кто я теперь?

СЕРГЕЙ Тот же, кем и прежде были.

СМЫШЛЯЕВ Хозяин дома?

СЕРГЕЙ Ну да.

СМЫШЛЯЕВ Значит вы – мой гость?

СЕРГЕЙ Да.

СМЫШЛЯЕВ Беспокойный гость, надо сказать… Пакостник, простите за резкость!.. Набезобразничали. Надобно убрать за собой. Или вам нужно особое распоряжение вашего начальника?.. Нет? Тогда, будьте любезны снять курточку и приступать к работе… Инструмент в коридоре. Кстати, по счастливой случайности, там имеется и стекло, правда не матовое, но, какое уж есть… Позже восстановите матовое… Вопросы имеются?

Сергей снимает куртку. Под мышкой у него обнаруживается кобура с пистолетом.

СМЫШЛЯЕВ Боже мой! Да вы никак вооружены?

СЕРГЕЙ (Сердито.) Вооружен.

СМЫШЛЯЕВ А я с вами в таком тоне разговариваю. Вы же можете, чего доброго и пальнуть в меня, когда рассердитесь?

СЕРГЕЙ Перестаньте.

Пауза.

СМЫШЛЯЕВ Хороший пистолет?

СЕРГЕЙ Зачем вам?

СМЫШЛЯЕВ Интересно.

СЕРГЕЙ Обыкновенный.

СМЫШЛЯЕВ А у меня никогда не было пистолета. Мечтал когда-то, как все мальчишки, но раньше, знаете ли, как-то не принято было. Раньше запрещено было иметь оружие. А хотелось. А почему мальчишкам хочется иметь оружие, как вы думаете?

СЕРГЕЙ На то они и мальчишки.

СМЫШЛЯЕВ Вот девчонкам как-то не так хочется. А пацанам – вынь, да положь хотя бы какое-нибудь оружие, хоть рогатку, хоть ножик какой-нибудь. Почему?.. Неужели предназначение мужчины все же таки убивать? Что скажете?.. Психологи так говорят. Или врут, как положено?

СЕРГЕЙ (Направляется в коридор.) Не знаю.

СМЫШЛЯЕВ (Громко.) А вы подумайте. Иногда подумать не мешает. Не часто, чтобы не спиться, как ваш покорный слуга, но иногда… Полезно, полезно…

Смышляев подходит к лежанке, извлекает из-под нее бутылку вина, стакан, возвращается к столу, выпивает.

СЕРГЕЙ (Из коридора.) А гвоздочки у вас есть?

СМЫШЛЯЕВ (Улыбается.) Конечно, голубчик, все имеется. Поищите хорошенько… Чувствуйте себя как дома.

СЕРГЕЙ Что?

СМЫШЛЯЕВ (Громче.) Это, если я правильно понял, теперь и ваш дом. Привыкайте находить все самостоятельно. Я уже вышел из возраста нянек. Мне теперь самому нянька нужна. (Наливает себе еще вина, выпивает, жмурится от удовольствия.)