Сочинения. Том 7

Действие второе

Картина первая

Сцена еще пуста. Зрители по одному и группами заполняют свои места. Освещение постепенно делается осмысленным. Звучит уже знакомый нам по картине четвертой пышный марш.

Верхом на Нерослове, в волосы которого вплетены пестрые ленточки, на сцену выезжает Сомова в темном рубище.

СОМОВА

Ах! Ужас, ужас вынудил… Знаю

Свой пыл мятежный… Нет, скорбеть

Средь ужасов не перестану,

Стенать в тоске

Буду, доколь жива.

От кого, кто в сужденьях разумен, скажите,

Милые сестры, могла б я услышать

Мудрое слово себе в облегченье?

Полно, полно меня утешать.

Скорби моей не будет конца,

Не перестану я сетовать в горести,

В неистощимых слезах.

Оглушительные аплодисменты.

Затемнение.

Картин вторая

Ригерт с головой, перевязанной полотенцем лежит на диване и тихо постанывает. Сомова делает маникюр. Нерослов в шляпе автора перебирает листы с текстом. Зрители отсутствуют.

НЕРОСЛОВ (Читает.) «Туман как мыльная пена потрескивал и падал большими каплями на ржавые листья города».

СОМОВА Но это же проза.

НЕРОСЛОВ В том-то и дело, что пьеса.

СОМОВА Ты перепутал страницы.

НЕРОСЛОВ Ничего я не перепутал.

Ригерт стонет.

НЕРОСЛОВ Вот: «То, что мы называем хронической нелюбовью – болезнь невостребованности. Ее можно видеть и осязать. Она – это глоток холодного чая без сахара, оставшегося с вечера у вас на столе. То, что вам совсем не стоило бы пить. Но, поскольку по утрам вы кашляете, с этого-то глотка и начинается ваш день. А вы знаете – как день займется… Вот и вся нелюбовь» (Оторвавшись от текста). Каково?.. Другая страна, определенно другая страна… Но не Греция.

СОМОВА Греция, Греция, все Греция… Но не пьеса.

НЕРОСЛОВ Слава Богу, автор теперь здесь, все встанет на свои места.

РИГЕРТ Софокл?

НЕРОСЛОВ Силинский. Из Додеса. Очень и очень молод. Но, говорят, талантлив. Хотя, как выяснилось, не провинциал… Откуда он знает про кашель?..

РИГЕРТ Из Додеса – это хорошо. Из Додеса – это просто прекрасно. (Стонет.)

Пауза.

НЕРОСЛОВ Арнольд Давыдыч, а что бы вам не отведать моего целительного эликсира?

РИГЕРТ Представляю себе, какая это гадость.

НЕРОСЛОВ Очень и очень напрасно, Арнольд Давыдыч. Вот, Нина Валерьевна многократно кушала и премного довольна. И голова у нее, практически никогда не болит.

РИГЕРТ Что там у него, Нина?

СОМОВА Яд, разумеется.

Ригерт приподнимается на локтях.

НЕРОСЛОВ А вот в этом ракурсе, Арнольд Давыдыч, вы действительно очень и очень похожи на Ореста.

РИГЕРТ Тебе посчастливилось встречаться с ним?

НЕРОСЛОВ Да. Разительное сходство. Вот теперь, когда вы как будто после боя… Там, в пьесе, есть одна аналогичная сцена. Описывается один актер после боя. Но не сценического боя, а настоящего. И вот он размышляет, кто же он есть на самом деле? Актер? Но тогда при чем здесь бой? Или же душегуб? Он многих убил в бою. Ну, может быть и не многих, но одного-то точно. А, может быть, и не убивал никого, но целился, стрелял. А, значит, предполагал убийство. Одним словом, принимал во все этом деятельное участие. Но внутренне он сопротивлялся, всегда сопротивлялся этому своему звериному началу. Ему было это очень и очень неприятно. Но он все равно делал свое дело. Как актер, которому, может быть и противна роль, но приходится играть, ибо текст есть текст. Вот и получается, что оба – подневольные люди, и оба – душегубы… потому что пьеса, в которой играл актер тоже предполагала целую череду убийств. Ну, может быть, и не череду, но одно-то убийство точно. А, может быть, он просто думал о том, что при тех, сложившихся таким-то и таким-то образом обстоятельствах проще и правильнее было бы именно убить. И вот он размышляет, актер он или не актер… или просто душегуб… Чисто Орест… Нет, хорошая пьеса… Мне нравится, что…

СОМОВА (К этому времени – у зеркала, рассматривает себя.) Ненавижу тебя, окно скорби! Ненавижу!.. Все же во мне много больше от куклы, нежели, скажем от ласточки, я уже не говорю…

РИГЕРТ Ты всегда походила на куклу.

Пауза.

СОМОВА Быть может, мне уйти в кукольный театр?

РИГЕРТ Поздно.

СОМОВА (Берет на руки сломанную куклу.) Ах, куколки, сестрички мои. Ручки, ножки, золотистые головки… Разобраны по частям. Точно так же как и я. Страшно вам наблюдать, что сталось с вашей подругой?.. Всё – люди. Никогда не взрослеют. Никогда. До самой смерти играют, играют, никак не могут наиграться… Нами играют. А мы и рады служить. Да? Мы и рады служить… Ненавижу вас, курносые безропотные создания, и себя ненавижу за то, что – такая же, как и вы! (Отбрасывает куклу в сторону, вновь смотрится в зеркало.) Ну, что же? кукла, так кукла. В этом содержится некое здоровое коварство. Или я не права, Дронт?

РИГЕРТ Послушай, Нина, я вот смотрел на тебя сейчас и думал, может быть я плохой актер потому, что у меня всегда болит голова?.. Вот ты теперь говорила какие-то, наверное, очень важные вещи, по крайней мере мне так показалось, да так оно и было, иначе с чего бы ты взяла в руки куклу, ты ведь читала монолог, наверное, очень важный монолог, без которого, наверное, дальше ничего не поймешь, а я, вместо того, чтобы разобраться, вместо того что бы попытаться сочувствовать тебе, поймать этот звук, услышать тебя думал, знаешь о чем?

СОМОВА О том, что у тебя болит голова?

РИГЕРТ Нет. О том, что она у тебя не болит. Раз ты способна говорить какие-то, наверное, очень важные вещи, по крайней мере, мне так показалось, да так оно и было, иначе с чего бы ты взяла в руки куклу?.. Вот ты читала монолог, наверное, очень важный монолог, немного пафосный, но очень важный. Монолог, без которого, наверное, дальше ничего не поймешь. А я, вместо того, чтобы разобраться, вместо того, чтобы попытаться сочувствовать тебе, поймать этот звук, услышать тебя думал, знаешь о чем?

СОМОВА О том, что у меня не болит голова?

Пауза.

РИГЕРТ Слушай, а, может быть, застрелиться?

СОМОВА Дурак ты, Дронт.

РИГЕРТ Куклы твои не лучше.

Пауза.

НЕРОСЛОВ Там, в пьесе, в одном месте персонаж кашляет, я узнал этот кашель. Я вам описывал его… Появляется такая нотка…

РИГЕРТ (Нерослову.) Так пить мне твое зелье?

НЕРОСЛОВ Непременно, непременно, непременно, Арнольд Давыдыч, вы увидите, с вашей головой произойдут чудесные метаморфозы!

РИГЕРТ Уже.

НЕРОСЛОВ Что?

РИГЕРТ Уже происходят, без зелья.

НЕРОСЛОВ Да я – не в том смысле. Я – как раз в обратном смысле…

РИГЕРТ Что ты имеешь в виду?

НЕРОСЛОВ Что вам хорошо будет, лакомо и покойно.

Пауза.

РИГЕРТ Может быть, я начну любить людей?

НЕРОСЛОВ Бесконечно, безумно, как я их люблю! Разве не завидуете вы тому, как я люблю людей?.. белой завистью, конечно, белой?

РИГЕРТ А черная зависть это плохо?

НЕРОСЛОВ Плохо, плохо. Откушайте, Арнольд Давыдыч, мне так хочется, чтобы кто-нибудь оценил по достоинству…

РИГЕРТ А мне кажется, что черная зависть качественнее. (Пауза.) Или возлюблю, например, себя?

СОМОВА (У зеркала.) Нет, ничего общего. Определенно ничего общего.

НЕРОСЛОВ Ничего общего?

СОМОВА Ничего.

НЕРОСЛОВ С кем?

СОМОВА С лысой певицей.

НЕРОСЛОВ (Смех подступает.) Да?

СОМОВА Да. У меня – свои волосы.

НЕРОСЛОВ Да-а-а?

СОМОВА Никогда не была лысой.

НЕРОСЛОВ (Вот-вот засмеется.) А вы сообщили ему об этом?

СОМОВА Кому?

НЕРОСЛОВ Левиту.

СОМОВА О чем?

НЕРОСЛОВ О том, что они настоящие, живые.

СОМОВА Кто?

НЕРОСЛОВ Не «кто», а «что»?

СОМОВА Если живые, значит «кто».

НЕРОСЛОВ Только не на театре.

СОМОВА Согласна. И что?

НЕРОСЛОВ Что?

СОМОВА Что дальше?

НЕРОСЛОВ А дальше, вы, ко всему прочему, еще и не поете.

СОМОВА Не пою?

НЕРОСЛОВ А разве поете?

СОМОВА Нет.

НЕРОСЛОВ Ну, вот, видите? Так сказали вы ему, что у вас с волосами все в порядке?

СОМОВА Я сказала ему только то, что нужно быть крайне осмотрительным.

НЕРОСЛОВ С кем?

СОМОВА Как с кем? Как это с кем?!.. Со всеми нами. Сказала, что оставлять нас без присмотра можно только в крайнем случае.

НЕРОСЛОВ Не послушался.

СОМОВА Мы на грани действий. Государь, Арнольд Давыдыч, я – в особенности… Думаю, Левит не знает, о том, что фазы куклы и ласточки мною уже давно пройдены. Третье действие, репетируем третье действие. С кодой и, разумеется, мертвяками, прости меня Господи, грешницу великую. (Пауза.) А дай-ка, Димочка, мне сделать глоток твоего нектара? (Выпивает.) Я сожгу его.

НЕРОСЛОВ Левита?

СОМОВА (Шепотом.) Государя.

НЕРОСЛОВ (Шепотом.) Зачем?

СОМОВА Текст, Димочка, не позволяет мне поступить иначе.

НЕРОСЛОВ А Оленька?

СОМОВА А что, Оленька?

НЕРОСЛОВ Что станется с нею?

СОМОВА Она улетит. Как ласточка. В свое гнездышко. Подальше от злых людей, именуемых себя актерами… А позже будет рассказывать своим немым друзьям о том, что с нею приключилось и о том, что ей посчастливилось побывать в фаворитках у самого государя… Ах, как хотела бы я оказаться на ее месте? Но, увы, Бог немоты не дал.

РИГЕРТ Немая певица было бы слишком прямолинейно. Хотя, не исключено, что подразумевалась как раз немота.

НЕРОСЛОВ (Сомовой.) Вы говорите так серьезно, что вам можно поверить.

РИГЕРТ Высокий профессионализм.

СОМОВА (Нерослову.) Я правду говорю тебе, Димочка.

НЕРОСЛОВ Значит правда и то, что вы сожжете Ивана Силыча?

СОМОВА Сожгу, непременно сожгу. Должен же кто-нибудь остановить это победное шествие?

НЕРОСЛОВ Но каким образом, Нина Валерьевна?

СОМОВА Ах, не спрашивай, мой друг. Мне даже во сне видится, как он полыхает. Можно еще глоточек?

РИГЕРТ Нина! Что ты делаешь?! Что ты делаешь?! С кем связалась ты? Вздор заразен!

СОМОВА Я, как видишь, принимаю лекарство.

РИГЕРТ Яд. (Глубокомысленно.) Яд. Закономерно. Вот в этом все наши беды. (Берет у нее фляжку, прикладывается сам.) Спиваемся. Все спиваемся. Спиваемся и бредим. Из нас один лишь государь – разумный человек. Да и у того – не все дома.

Сомова фальшиво смеется.

НЕРОСЛОВ (Сомовой.) Что с вами?

СОМОВА Я представила себе государя с этой девочкой немой, с этой балеринкой, ласточкой.

РИГЕРТ (Держится руками за голову.) Не дотяну до премьеры.

НЕРОСЛОВ А вы думаете премьере быть?

РИГЕРТ Отчего же так болит голова?!.. Премьера?! Ты помнишь это сладкое слово?.. Репетиция, репетиция, Димочка. Репетиция – любовь моя. Ничего кроме репетиции… Оставь, Димочка, свои фантазии там, вовне, за стенами, в реальной жизни, что так чудовищно походит на себя… И бросай пить. Не бери с нас пример… Нам страшное вершить. Ты же – юн и чист. Наслаждайся каждой минутой своего существования здесь. Читай пьесу, например и гордись собой. Быть может ты – единственный, кроме автора, кто прикоснулся к ней.

СОМОВА Да, пьесы. Это чрезвычайно волнует. Пьесы – это то, что всегда тревожило меня… Что там, Димочка?

НЕРОСЛОВ Где?

СОМОВА Ну, в пьесе этой.

НЕРОСЛОВ Как я понимаю, простите, Арнольд Давыдыч, но мне кажется, что там Додес. Вот таким я его и представлял его себе.

РИГЕРТ Додес?

НЕРОСЛОВ Да, Додес. Простите.

Пауза.

РИГЕРТ А что там с кашлем?

НЕРОСЛОВ С кашлем?

РИГЕРТ Ну, да, ты говорил, какая-то нотка появляется…

НЕРОСЛОВ Неважно, сама пьеса – совсем, совсем другое.

РИГЕРТ И что же это «другое»?

НЕРОСЛОВ Она, она, как бы это лучше сказать… она – вечер.

СОМОВА Вечер?

НЕРОСЛОВ Да, вечер, с душами животных… деревянных птиц.

РИГЕРТ (Смеется.) Почему именно деревянных?

НЕРОСЛОВ Так душа-то в них.

РИГЕРТ А что же, в обыкновенных птицах души не наблюдается?

НЕРОСЛОВ А вы, будто бы, этого не знали?

СОМОВА (Мечтательно.) А ведь так и есть!.. Как фамилия автора?..

РИГЕРТ Вздор, вздор. Адская головная боль!

СОМОВА (Мечтательно.) Деревянная птица!.. Это уже не для Оленьки роль. Это – бери повыше… А что там с немой? Говорит она в конце?

НЕРОСЛОВ Не знаю. Я только начал читать.

СОМОВА И до сцены удушения, естественно, еще не дошел?

НЕРОСЛОВ Нет.

СОМОВА Грустно. Значит ничего интересного?

НЕРОСЛОВ Отчего же, захватывает с первой минуты.

СОМОВА И что там, на первой минуте?

НЕРОСЛОВ Описывается средних лет очень и очень одинокий актер, разочаровавшийся в жизни, который добровольно решил уйти из жизни, для этого прикупил револьвер, но перед тем, как сделать это решил еще раз перечитать текст своей последней роли в какой-то греческой трагедии.

СОМОВА Вот как?.. И я всегда мечтала, вот уйду на покой и засяду за чтение… Выходит, что пьеса – об актерах?

НЕРОСЛОВ В том числе.

СОМОВА Ты говоришь «в том числе». О ком же в первую очередь?

НЕРОСЛОВ О птицах.

СОМОВА Какая прелесть!.. Что за птицы? Не ласточки?

НЕРОСЛОВ Ласточки.

СОМОВА Только не говори, что они деревянные!

НЕРОСЛОВ Как раз деревянные.

Пауза.

СОМОВА Я чувствовала, нет, знала. Деревянные птицы! А посмотри-ка, Димочка, вокруг? Ты видишь, сколько их, деревянных ласточек? Не просто так они прилетели к нам. И душа вкруг них как пар.

НЕРОСЛОВ Да?

СОМОВА Он прав. У настоящих птиц такой души нет. Прежде была. По себе знаю… Всякая живая ласточка однажды становится Электрой. Круг… А знаешь, Димочка, что значит, Электра?.. Смерть, смерть, смерть на каждом шагу. Когда уже и не хочешь. Когда ее так много, что уже смешно делается. (Пауза.) Хорошие пьесы лишены смысла. Все в них – музыка… Я справлялась у Левита об этой пьесе. Я прямо спросила его, без обиняков – Скажите, Левит, только честно, замечательная ли это пьеса, и возможно ли в ней кое-что переменить к лучшему?

НЕРОСЛОВ И что же он вам ответил?

СОМОВА Что ответил?

Пауза.

НЕРОСЛОВ Что ответил?

СОМОВА Кто ответил?

НЕРОСЛОВ Что ответил вам Левит?

Пауза.

СОМОВА Кто?

НЕРОСЛОВ Да Левит же!

Пауза.

СОМОВА Ах, Левит? (Мечтательно.) Спросил – Хотите?

НЕРОСЛОВ (Смеется.) Что, прямо так и спросил?

СОМОВА Да. (Трагически, на грани срыва, очень неожиданно.)

Царь Аполлон! Внемли им благосклонно!

И мне внемли, которая столь часто

Несла тебе усердно что могла.

О бог Ликейский! Ныне, без даров,

Прошу тебя, простерлась, умоляю:

Будь нам и делу нашему поборник

И людям покажи, какую мзду

За их неблагочестье платят боги!

Затемнение.

Картина третья

Яркий свет. Зрители занимают места.

Сомова, Нерослов, Ригерт. У Нерослова на голове шляпа автора.

НЕРОСЛОВ (С текстом в руках.) Вот, кажется, наконец, нашел намек на события.

СОМОВА Ты же обещал, что пьеса без смысла, что будет много музыки!

РИГЕРТ Нашел намек на события?

НЕРОСЛОВ Да, здесь Силинский из Додеса прямо намекает на то, что в ближайшее время события в пьесе будут разворачиваться.

СОМОВА Ах, как этого не хочется! Каждый раз одно и то же.

НЕРОСЛОВ Будут разворачиваться и довольно бурно.

РИГЕРТ Даже так?

НЕРОСЛОВ Да, и еще. Здесь прямо указывается на то, что, вероятно, мы окажемся правы в своих предположениях.

СОМОВА (Разочарованно.) И что, ничего не потребуется переписывать?

НЕРОСЛОВ Наши предположения верны и это еще раз подтверждает силу нашей интуиции.

РИГЕРТ Мы что-то предполагали?

СОМОВА Да мы знали все с самого начала… Скучно все это. И этого очень, очень не хочется.

НЕРОСЛОВ Кажется, проясняется судьба Оленьки.

СОМОВА А вот это уже интересно.

НЕРОСЛОВ Хотите, я прочту вам?

РИГЕРТ Нет. Очень болит голова.

НЕРОСЛОВ Но ведь от этого зависит…

РИГЕРТ От этого ничего не зависит. Репетиция, головная боль и репетиция, и ничего больше.

НЕРОСЛОВ Может быть и действительно, текст пьесы не придется менять?

РИГЕРТ Что, автор действительно так одарен?.. Или Левит впал в маразм?.. Каковы причины того, что текст останется без изменений?

СОМОВА Левит, металлический режиссер. Металлический, металлический.

РИГЕРТ Или решено таки по-настоящему лепить спектакль как в плохом театре?!

СОМОВА Читай, Димочка, не слушай его.

НЕРОСЛОВ Вот: «Казалось, что деревянные эти птицы, эти фальшивые ласточки, еще немного, и встрепенутся, и, совершив неуклюжий круг по сцене, оторвутся, наконец, от нее и взмоют вверх, с каждой секундой удаляясь от нашего грустного мира, с каждой секундой приближаясь к подлинному своему размеру и предназначению. И как только это произойдет, девочка, заговорит».

Пауза

РИГЕРТ Ну?

НЕРОСЛОВ И как только это произойдет, девочка заговорит.

Пауза.

РИГЕРТ Заговорит?

НЕРОСЛОВ Заговорит.

Пауза.

РИГЕРТ В будущем?

НЕРОСЛОВ Да, как я понял, речь идет о будущем.

РИГЕРТ Но в настоящее время она нема?

НЕРОСЛОВ Нема.

РИГЕРТ Значит этого еще не произошло?

НЕРОСЛОВ Чего?

РИГЕРТ События, из-за которого всегда приходится сожалеть, раскаиваться, плакать в беседке по ночам, а затем пускать себе пулю в лоб?

Пауза.

НЕРОСЛОВ Нет, как будто.

РИГЕРТ Нет?

НЕРОСЛОВ Нет, как будто.

РИГЕРТ А в таком случае, потрудитесь мне объяснить, молодой человек, к чему вы развели здесь эти свои антимонии?!

НЕРОСЛОВ Да я, собственно…

РИГЕРТ А самому вам, вот именно вам кто-нибудь, когда-нибудь надевал веревку на шею?

НЕРОСЛОВ Да, вроде бы нет.

РИГЕРТ Так какого же черта вы лезете ко всем со своей жалостью?!

НЕРОСЛОВ Да я и не…

РИГЕРТ Лезете, лезете!.. К чему вам этот этюд с бесконечно одиноким актером средних лет с револьвером в кармане?! Откуда в вас эта самоуверенность?!.. Или вам уже запудрили мозги тем, что если в кармане револьвер, он непременно должен выстрелить?! И лучше всего в самого хозяина револьвера!.. А что случится, если он, револьвер, так и пролежит там без действия? и не выстрелит?.. Что случится?.. Наступит конец света?!.. Зачем вам нужно, чтобы он стрелял?.. Вы преследуете некую цель? Вам надобно, чтобы он выстрелил? Зачем?.. Зачем вам это нужно?! Извольте отвечать!

Пауза.

НЕРОСЛОВ Но это не я, это же автор!

РИГЕРТ Кто?

НЕРОСЛОВ Автор.

РИГЕРТ Кто?!

НЕРОСЛОВ Автор.

Пауза.

РИГЕРТ А вы кто?

НЕРОСЛОВ Не автор.

РИГЕРТ Хорошо. Не автор. Тогда кто вы?

Пауза.

НЕРОСЛОВ Дима.

РИГЕРТ Дима?

НЕРОСЛОВ Дима.

Пауза.

РИГЕРТ Извини, не узнал… А зачем же, Дима, у тебя на голове шляпа автора?

НЕРОСЛОВ Просто так.

РИГЕРТ А знаешь ли ты Дима, чем может для тебя кончиться это вот «просто так»?

НЕРОСЛОВ Нет.

РИГЕРТ Вот и хорошо… И не дай тебе Бог!.. Сними шляпу и спрячь ее подальше.

СОМОВА (Крестится.) Господи, я так испугалась! Я так испугалась! Я совершенно не готова к сцене самоубийства.

НЕРОСЛОВ Простите великодушно, к сцене чьего самоубийства вы еще не готовы?

СОМОВА Твоего, Димочка.

НЕРОСЛОВ Да откуда же ему взяться, самоубийству-то?

СОМОВА Разве ты не слышал? Дронт уже веревку просил.

НЕРОСЛОВ Зачем?

СОМОВА Тебе. Вешаться.

Пауза.

НЕРОСЛОВ Зачем?

СОМОВА Откуда же мне знать, Димочка, мне-то откуда все это знать?!.. Почему люди вешаются, откуда я знаю? Вот ты вешаешься, а вопросы мне задаешь. Это ты мне, лучше объясни, зачем это тебе понадобилось? Ты же еще так молод! Неужели из-за этой балеринки?

Пауза.

РИГЕРТ Знаешь, Нина, вот это самое «из-за чего» совсем никуда не годится. Это «из-за чего» из какой-то дурной книжки… А может и не из книжки, а вовсе из отрывного календаря. Там, на отрывных календарях, знаешь, на обратной стороне разные полезные советы для бабушек и толковые объяснения… Человек никогда не кончает жизнь из-за чего-то! Самоубийство – много выше! Самоубийство, что бы тебе было понятнее – это океан. А повод?.. Да вот эта (Хватает первую попавшуюся птицу.) ласточка… Повод – то, что она летать не может… Милая, а летать не может!.. Душа? Да, у нее душа, но лететь-то не может!.. Вот и все. Вот – и весь смысл. (Пауза.) Или вот, слово. Сказал, или, хуже того, написал слово… Обыкновенное, ничего общего с ругательством или доносом. Просто слово… Но не то. Не то, что должен был бы написать или сказать… Просто, во всей этой схеме, именуемой судьба, данное слово не было учтено. Ничего не значит слово это… А вот через сто лет, даже раньше, может сыграть такую неожиданную роль, что все переменится! То есть вообще всё! Понимаешь?… И автором-то он стал, быть может, не потому, что ему предстоит написать нечто грандиозное, а только для того, чтобы чиркнуть, царапнуть, мазнуть это проклятущее слово!.. И все!.. Мазнул, а жизнь кончена!.. Жизнь кончена, Нина!!! (Пауза.) Подавай сюда веревку, где там у тебя она?

СОМОВА (Распуская свой пояс.) Я совершенно не готова.

НЕРОСЛОВ Да вы что Вы что, вы что?! что вы собираетесь делать?!

РИГЕРТ (Мастеря петлю.) Конечно, обидно.

НЕРОСЛОВ Да не автор я! И не писал ничего!

РИГЕРТ Очень обидно, согласен.

НЕРОСЛОВ Пьесу написал другой человек!.. Не дамся я вам!

Ригерт с петлей надвигается на Нерослова, тот кричит изо всех сил.

СОМОВА Дронт!

Ригерт останавливается, смотрит на Сомову.

СОМОВА Послушай, а ведь мальчонка-то прав.

РИГЕРТ В чем?

СОМОВА Да ведь он не автор. Слов не писал. Только читал.

РИГЕРТ Писал, не писал. Какая разница? Слово пущено на волю.

НЕРОСЛОВ Да что за слово?! О чем вы говорите?!

СОМОВА Дронт! Это – не он!

РИГЕРТ (Рассматривает петлю.) Да вижу я… В раж вошел… Вижу, что не он, вижу, что не созрел… И что теперь с петлей делать?.. Разве что использовать как силок. Может статься, заберется в нее какая-нибудь из этих ласточек, черт бы их побрал?.. А чем ее потом кормить?.. Ты не знаешь, Димочка, чем кормят деревянных ласточек? Должны же они питаться чем-то, раз уж у них душа имеется? А?.. Что молчишь?.. Обиделся?.. На такое не обижаются. За такое благодарят всю жизнь.

Пауза.

СОМОВА Это все твоя головная боль!

РИГЕРТ Молчи! (Пауза.) Молчи… Помолчи, пожалуйста… Да, головная боль! Адская головная боль! Хорошо, что напомнила!.. Так разволновался, что даже, было, упустил ее из вида!.. Можешь себе представить, когда бы я обнаружил, что голова у меня не болит?!.. Какая первая мысль?

СОМОВА Мертв.

РИГЕРТ Ну, конечно. (Указывает на Нерослова.) Вместе с ним вот умер! Можно сказать, в одной петле. И все, все, все, все, все насмарку… А знаешь, как болит, Нина? Не по кругу, местами. То в одном месте поддавит, то в другом… Может быть, это у меня рассудок наружу просится? (Обращается к зрителям.) Дамы и господа! Вопрос об участии государя, а также выздоровлении бедной немой балерины в спектакле еще не решен! Но! Не спешите покидать зал и сдавать билеты в кассы! Состоится аттракцион с разрывной головой! Впервые вам будет представлен рассудок актера вне западни! Зрелище впечатляющее и, вместе с тем, необыкновенное!.. Кроме того, гарантирован ужин с гренками!

Аплодисменты зрительного зала.

СОМОВА А спать, к примеру, тебе хочется, Дронт?

РИГЕРТ Что?

СОМОВА Спать тебе хочется?

РИГЕРТ Всем хочется. (Зрителям.) Ужин гарантирован!

СОМОВА Всем по-разному хочется.

РИГЕРТ А что тебя интересует?

СОМОВА Меня интересует, хочется ли тебе спать всегда?

РИГЕРТ Как это?

СОМОВА Так, чтобы все время? Чтобы не было ни минуты, когда бы не хотелось спать?.. Так, что этот белый кролик виделся большей реальностью, нежели ты сам. Во всяком случае, твое отражение в зеркале… Если вообще ты еще умеешь рассмотреть что-нибудь там в этом зеркале. (Пауза.) Терпеть не могу зеркала. Хотя и актриса. Должна любить по идее. Хотя бы интересоваться. Ну, хотя бы, на уровне того же белого кролика.

РИГЕРТ (Сомовой.) При чем здесь?..

Пауза.

НЕРОСЛОВ (Все еще дрожащим голосом.) Осмелюсь заметить, белый кролик всегда «причем»…

РИГЕРТ Снял шляпу?

НЕРОСЛОВ Снял.

Пауза.

РИГЕРТ Что теперь делать будешь?

НЕРОСЛОВ В каком смысле?

РИГЕРТ Но ты же наверное к ней привык?

НЕРОСЛОВ С чего бы я к ней привык?

РИГЕРТ Молодец. Запомни, никогда не привыкай.

НЕРОСЛОВ Почему?

РИГЕРТ Трудно нажимать на спусковой крючок. Дрожь в коленках появляется.

СОМОВА Все это я уже слышала.

РИГЕРТ (Смеется.) Серьезно?

СОМОВА Да, ты уже говорил это.

РИГЕРТ Помню.

СОМОВА Помнишь?

РИГЕРТ Представь себе.

Пауза.

СОМОВА А когда?

РИГЕРТ Не далее как вчера. Вчера репетировали ту же сцену.

СОМОВА Да?

РИГЕРТ Конечно.

СОМОВА И позавчера репетировали?

РИГЕРТ И позавчера.

Пауза.

СОМОВА И третьего дня?

РИГЕРТ И третьего дня. Топчемся на месте.

СОМОВА Не топчемся. Пар’им.

РИГЕРТ Парим?

СОМОВА Как ласточки. (Пауза.) Все время хочется спать.

РИГЕРТ Но при этом ты не забываешь, где находишься?

СОМОВА Не забываю.

Пауза.

СОМОВА Давно хотела сказать тебе.

РИГЕРТ Весь внимание.

СОМОВА Давно хотела сказать тебе…

РИГЕРТ Говори.

СОМОВА Но ты не станешь сердиться?..

РИГЕРТ Нет, ну что ты?

СОМОВА …отрывать ласточкам крылья?

РИГЕРТ Нет, ну что ты?

СОМОВА Мне бы очень этого не хотелось.

РИГЕРТ Я же знаю, что они – твои любимицы.

Пауза.

СОМОВА И куклы.

РИГЕРТ И куклы, конечно.

СОМОВА Ты же видишь, от них и так ничего уже не осталось.

РИГЕРТ Сердце кровью обливается…

Пауза.

СОМОВА Так что ты не будешь сердиться на меня?

РИГЕРТ Да разве когда-нибудь я сердился на тебя?

СОМОВА За это я готова тебя расцеловать.

РИГЕРТ Все, только не целовать.

Пауза.

СОМОВА Хотя это скверно, когда ты не можешь сделать того, что тебе очень и очень хочется.

РИГЕРТ Текст?

СОМОВА Текст.

РИГЕРТ Текст.

СОМОВА Текст.

Пауза.

РИГЕРТ Ты хотела что-то сказать?

СОМОВА Да, но теперь…

РИГЕРТ Что-то изменилось?

СОМОВА Опять нахлынули чувства.

РИГЕРТ Опять?

СОМОВА Опять нахлынули.

РИГЕРТ Но ты ведь не стареешь?

СОМОВА Вроде бы нет.

РИГЕРТ Не стареешь?

СОМОВА А тебе как видится?

РИГЕРТ На мой взгляд – ты в порядке.

СОМОВА Мне тоже так кажется.

РИГЕРТ По-моему, в отличной форме.

СОМОВА Сплюнь.

РИГЕРТ По-моему даже лучше, чем год назад.

СОМОВА Я чувствую это.

РИГЕРТ Очень хорошо.

СОМОВА Особенно, когда не подхожу к зеркалу.

РИГЕРТ Очень хорошо.

СОМОВА Да, когда и к зеркалу подхожу, если прищуриться…

РИГЕРТ Близорукость?

СОМОВА Ничуть не бывало.

РИГЕРТ Близорукость?

СОМОВА Отличное зрение.

РИГЕРТ Отличное зрение?

СОМОВА Выше всяких похвал.

Пауза.

РИГЕРТ Ты что-то хотела сказать мне?

СОМОВА Думаешь, стоит?

РИГЕРТ Начала, так уж доводи до конца.

СОМОВА Думаешь, стоит?

РИГЕРТ Несомненно.

СОМОВА Хорошо.

РИГЕРТ Без малейших колебаний.

СОМОВА Как мы всегда и поступали?

РИГЕРТ Как мы всегда и поступаем.

СОМОВА На чем, собственно, все и держится?

РИГЕРТ Да, на чем, собственно, все и держится.

СОМОВА И сам Левит?

РИГЕРТ И Левит.

СОМОВА Из Додеса?

РИГЕРТ Из Додеса.

СОМОВА Сказать?

РИГЕРТ Смелее.

СОМОВА Сказать?

РИГЕРТ Вперед.

СОМОВА Ты, Дронт, пресытил своей головной болью! Осточертел, понимаешь?! (Долгая пауза.) Что-то Иван Силыч задерживается.

НЕРОСЛОВ А откуда вы знаете, что он должен появиться именно теперь?

РИГЕРТ Это – профессионализм. Нина чувствует.

СОМОВА (Спохватывается.) Господи, у меня же стол не накрыт!

Сомова подходит к столу и начинает раскладывать на нем бутафорские груши, бутафорский виноград, бутафорские же гренки.

СОМОВА (Быстро и невнятно.)

Солнца свет непорочный!

Ты, о землю объемлющий воздух!

Вы ль не слышали, как я стенаю?

Вы ль не слышали, как я горюю,

Как я в грудь себя до крови бью,

Только черная ночь удалится!

Жалкое ложе в жилище беды

Знает одно, как в бессоннице долгой

Я о несчастном рыдаю отце!

Арей, бог кровавый, не принял

Жизни его на далекой чужбине, —

Мать с Эгистом, с любовником, вместе

Темя секирой ему разрубили,

Как дровосеки рубят дубы.

Слез о тебе, о родимый, не слышно,

Я лишь одна о твоей убиваюсь

Жалкой, постыдной смерти!

Нет, никогда, никогда

Не перестану стенать неутешно,

Плакать, доколь буду видеть мерцанье

Всезрящих светил и сияющий день!

Соловьем, потерявшим птенцов,

Буду петь свои песни, открыто

Буду горько стенать у отцовских дверей,

О жилище Аида, приют Персефоны!

О подземный Гермес и могучая Кара!

Честные Эринии, дщери богов!

Вы беззаконные зрите кончины,

Зрите обманом сквернимые ложа, —

Явитесь! На помощь! Отмстите за гибель

Отца моего!

Приведите любимого брата ко мне!

Мне уж не по силам нести за плечом,

Одинокой, суму моей скорби!

Милентьев вносит на руках Лучинскую.

Падение. Намеренное.

Смех. Овации.

Затемнение.

Картина четвертая

Ригерт, Сомова, Нерослов, Милентьев.

Зрителей нет.

Иван Силыч у зеркала. Причесывается.

МИЛЕНТЬЕВ Государи – для выставки! Вот что я вам скажу. Государи – только для выставки!.. Или для шерстяных носков с горчицей!

СОМОВА (Желчно.) Добрый вечер, Иван Силыч. Как вы себя чувствуете?

МИЛЕНТЬЕВ В лучшем случае, для шерстяных носков с горчицей!

Пауза.

СОМОВА Как ваша печень?

МИЛЕНТЬЕВ И все, как ни странно, хотя, чего уж тут странного, не просто смирились с этой мыслью, нет, приняли это с радостью, отчасти даже гордятся, смакуют этот факт!

Пауза.

СОМОВА Как вы спали?

МИЛЕНТЬЕВ Свита счастлива!.. Вот ответьте мне, что теперь будет делать свита? Чем она будет жить?.. В музеи ведь они не ходят?.. И ухаживать разучились. И заметьте, они разучились ухаживать задолго до того, как появились эти проклятые носки. Они теперь, вероятно, не знают, кто они, где они живут, и на каком языке надобно говорить?.. Как теперь будут выглядеть они, поднимающиеся поближе к обеду, с одутловатыми лицами, с распускающимися животами, наподобие женщин с ложной беременностью?.. Да, вот, что касаемо ложной беременности, предмета изысканного викторианского юмора и причины стольких прекрасных самоубийств! Ее то теперь не станет! Ложная беременность возможна только при наличие государя!.. Нет государя – нет ложной беременности!.. Нет ложной беременности – нет цивилизации… Да! Это уже неоспоримый факт… Нет государя – нет хорошего вина!.. А ароматы? Что заменит аромат монархии? Быть может, запахи жратвы?.. Можете ли вы представить себе, что запахи жратвы не отпускают вас ни на минуту, даже когда вы укладываетесь на ложе греха, даже когда вы вступаете в реку или в эпизод раздумий?.. (В глазах настоящие слезы.)

Пауза.

СОМОВА Вы ужинали сегодня? (Пауза.) Вам, как всегда, гренки?

Сомова принимается готовить для Милентьева гренки. Звук, запах приготавливаемых гренок.

МИЛЕНТЬЕВ (С пафосом.) Вы разучились ухаживать еще в те времена, когда государь и не слышал всех этих имен!

СОМОВА Каких имен, Иван Силыч?

МИЛЕНТЬЕВ Мадам Тюссо… Ленин… Левит!

РИГЕРТ А вы, Иван Силыч, случайно, не встретили Левита, когда шли сюда?

МИЛЕНТЬЕВ Нет.

РИГЕРТ А драматурга?

МИЛЕНТЬЕВ Какого драматурга? При чем здесь драматург?

РИГЕРТ Зеленый приходил, говорит, драматург приехал.

МИЛЕНТЬЕВ Черт с ним! Извольте слушать!.. Так вот. Именно в этой последовательности, мадам Тюссо, Ленин, Левит!

СОМОВА А почему именно в этой последовательности, Иван Силыч?

МИЛЕНТЬЕВ Я настаиваю на том!

СОМОВА Понятно.

Пауза.

НЕРОСЛОВ Ну, допустим, Левит не виноват в том, что в пьесе нет роли государя.

МИЛЕНТЬЕВ Тогда зачем он поселил меня здесь? О чем, в таком случае он думал?!

НЕРОСЛОВ Может быть, он думал, что вам жить негде? Вы же, Иван Силыч, квартиру, кажется, пожертвовали…

СОМОВА Дима!

Милентьев, будто только теперь увидел Сомову. Подходит к ней, обнимает, норовит ущипнуть.

МИЛЕНТЬЕВ Ниночка! Голубушка! Вы сделались того моложе. Как такое происходит? Откройтесь. Мне тоже надобно молодеть!

СОМОВА Вы льстите мне, Иван Силыч.

МИЛЕНТЬЕВ Нет, нет! Этакая амазонка! Не выцарапаете мне глаза?

СОМОВА Ну, что вы, Иван Силыч!

Пауза.

МИЛЕНТЬЕВ Любишь меня?

СОМОВА Конечно.

МИЛЕНТЬЕВ Нет, нет, «конечно» не подходит. Просто, без «конечно» любишь?

СОМОВА Люблю, Иван Силыч.

МИЛЕНТЬЕВ «Иван Силыч» тоже не годится.

СОМОВА Что же мне вас Ванечкой называть?

МИЛЕНТЬЕВ А разве это сложно?

СОМОВА Вы все шутите, Иван Силыч!