Читать книгу: «Радде. Король Хингана»

По мотивам автобиографии

русского путешественника

Густава Ивановича Радде

Редактор Марина Тюлькина

Корректор Сергей Ким

Иллюстратор Лев Степаненко

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

© Александр Сергеевич Васин, 2025

© Лев Степаненко, иллюстрации, 2025

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-7064-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Радде

Глава 1. Тревожная ночь

Май 1988 г. Хабаровский край. Село на берегу Амура

– Вперёд, Бао-Бао! Ну же! Вперёд! – зло процедил в ухо огромного медведя худощавый, юркий наездник, крепко ухватившись за широкий ремень на шее животного.

Он нетерпеливо подстегнул его, пнув ногами поросшие густой бурой шерстью бока.

Зверь вздрогнул, заревел и ударил лапой пограничный столб. Колючая проволока больно ранила, вырвав клок шерсти. Медведь принялся с остервенением валить соседние столбы на землю, вымещая на них злость за внезапную острую боль.

– Вперёд, Бао! Пошёл! – умело удерживаясь на его спине, прикрикнул довольный наездник.

Несколько успокоившись, огромный, в три метра ростом, зверь опустился на мощные лапы и, прихрамывая, послушно направился в ночную тайгу.

На пульте дежурного по заставе вспыхнула красная лампочка системы сигнализации. Полусонный сержант вздрогнул от неожиданности. Он убрал в карман недочитанное письмо и, торопливо открыв дверь дежурки, выкрикнул:

– Тревожная группа на выезд!

Спустя пару минут несколько человек быстро вошли в оружейную комнату и молча, не мешая друг другу, забрали автоматы. На улице их уже ждал старший группы – лейтенант Егоров.

– Быстро, ребятки, у нас сработка на левом фланге, – прошипел он сквозь зубы, озираясь по сторонам колючим взглядом.

Машина, повидавшая крутые склоны сопок, рванула с места. Красные огоньки задних фонарей быстро растворились во тьме, и пыль от колёс стала медленно опускаться на ночную дорогу спящего Хингана. В лесу послышался крик птицы, гулкие удары крыльев будто захлопнули тревогу последних минут. Густой лес под мерное журчание вод Амура снова уснул.

Водитель гнал по знакомой грунтовке, выхватывая фарами контрольно-следовую полосу. Он внимательно вглядывался в её ровные, будто сделанные морским приливом бороздки. Взгляд привычно выискивал чужой след, но всё выглядело обычно.

– Косуля, наверное, – прервав напряжённое молчание, добродушно протянул водитель.

– Может, и косуля, – буркнул Егоров.

– Весной они часто сквозь колючку прыгают, – продолжил водитель. – И той весной, помню, такое же было. Пока мы приезжали – на нитках только шерсть и оставалась.

– Может быть, может быть.

Участок границы на заставе, где он начал службу сразу после училища, считался спокойным. Граница проходила по фарватеру Амура. На сопредельной, китайской, территории – только глухая тайга да пара маленьких поселений. Быстрый Амур протекал между высоких сопок, за что это место и получило в старину название – Хинганские щёки.

Из нарушителей, как понял из своего небольшого опыта Сергей Егоров, он же лейтенант и замполит заставы, на этом участке встречались лишь косули, крупные фазаны, без разбора лазающие через нитки системы сигнализации, да бурые медведи, не различающие границ государств и вероломно ломающие любые заграждения на своём пути.

Сергею было двадцать шесть, и хотя, заканчивая училище, он готовился к самым невероятным приключениям, служба на глухой заставе теперь казалась ему скучной. Небольшой отдушиной в повседневных, однообразных заботах стало общение с местными жителями уютного старинного села, в котором и располагалась застава. Но на это оставалось совсем немного времени.

– Кажется, приехали, – водитель резко затормозил, и машина, пройдя юзом несколько метров по лесной дороге, остановилась.

Сергей, увлечённый своими мыслями, едва не ударился головой о лобовое стекло. Свет фар выхватил из ночной тьмы поваленные столбы системы сигнализации.

– Как бульдозером проехал! Видно, что мишка, – с огорчением проронил водитель, распахивая дверь кабины.

Пограничники спрыгнули на землю. Из кузова показалась любопытная и настороженная морда собаки. Она принюхивалась и была явно встревожена.

– Дик, ко мне! – скомандовал сержант.

Но собака лишь негромко заскулила.

– Ко мне, Дик! – сержант повысил голос, и Дик, спрыгнув на землю, пугливо прижался к ноге хозяина.

– Боится? – озираясь по сторонам, сухо спросил Егоров.

– Да. Наверное, медведь.

В темноте послышались тяжелые шаги. К месту срабатывания сигнализации подбежал наряд, заступивший на охрану с вечера и находившийся неподалёку. Их собака тоже повела себя довольно странно. Она прижималась к ноге вожатого и тихо скулила.

– Медведь, – пробасил старший наряда. – Из Китая пришёл. Теперь он нам устроит сладкую жизнь.

Егоров, как и положено в таких случаях, начал внимательно рассматривать следы. Они действительно напоминали медвежьи, а на колючей проволоке виднелись клочья его бурой шерсти.

– Вы проследите его следы до Амура, – кивнул он старшему наряда. – Посмотрите, где он зашёл. А мы с тревожной группой пойдём за ним в сопки, пока не станет ясно, что это действительно медведь.

Утром Егоров подробно доложил начальнику заставы обстоятельства ночного происшествия и, не пытаясь давать своих оценок, объективно обобщил полученные данные с приложением фотографий следов «нарушителя», взъерошенной, будто экскаватором, следовой полосы и поваленных столбов системы сигнализации.

– По моему приказу подоспевший наряд с собакой был направлен на берег Амура – в место предполагаемого выхода медведя на коренной берег, – Егоров ткнул ручкой в точку на карте. – Там у кромки воды и были найдены его следы. Моя группа направилась вслед уходящему «нарушителю», которого мы обнаружили на удалении, около трёх километров от места предполагаемого перехода контрольно-следовой полосы. Собака взяла след и вела нас точно по нему.

– Вы лично его видели, лейтенант? – поднял тяжёлый взгляд начальник заставы, капитан Ломовой.

– Так точно, товарищ капитан! Сам видел и слышал характерное рычание. Правда, потом собака лаем спугнула его, и он опять стал ломиться в чащу. Мы прекратили преследование, чтобы не подвергать опасности группу. Это был медведь.

– Хорошо.

Декабрь 1852 г. Амур. Предгорья Малого Хингана

– Господин капитан, – еле шевеля синими от холода губами, простонал казак, промёрзший до костей. – А правда, что на лютом морозе люди стоя умирают? – его полузакрытые безжизненные глаза не выражали эмоций.

– Правда! – крикнул ему в лицо Корсаков, прикрываясь от колючего снега ладонью. – Сам видел таких! Несчастные так закоченели, что уже мёртвые стояли, прижавшись к дереву!

Метель бушевала вторые сутки. Порывы ледяного ветра пронзали насквозь, не считаясь с одеждой, покрытой коркой льда. Потрёпанный обоз волочился из последних сил. Быстрый Амур противился ледоставу, оттого пробираться на Запад пришлось сквозь промёрзшие сопки. Лошадей, переломавших ноги в предгорьях Малого Хингана, из жалости пристрелили. Оставшуюся кладь распределили на две подводы, под тяжестью которых кони на глазах теряли силы.

– Господин капитан, Михаил Семёнович! Лошади не сдюжат, – догнав Корсакова, тяжело выдохнул крепкий бородатый казак, поднимая с глаз обледеневшую папаху.

– Идти! – прокричал тот. – Остановимся – погибнем! Пойдём по распадкам, между сопками, там ветер не так пробирает. Идти, Андрей!

– Ой ли?! – простонал казак и, дождавшись, когда подвода поравняется с ним, взял за уздцы жеребца. – Ну же, миленький, потерпи. Нельзя останавливаться, – словно упрашивая, проронил он.

Предгорья, покрытые коркой льда от подтаявшего в оттепели снега, казались неприступными. На очередном подъёме лошади начали скользить. Ноги усталого жеребца разъехались в стороны, и он, издавая истошное ржание, рухнул, не в силах подняться.

– Всё… – оглянувшись, прошептал Корсаков.

Он снял папаху, провёл ладонью по взмокшим волосам и натянул её обратно. «Найти бы хоть какое укрытие…» – рыская глазами по сторонам, подумал он.

Прозрачный хвойный лес продувался колючим ветром, наклоняя высокие стволы сосен, словно корабельные мачты.

Неожиданно один из казаков метнулся вверх по склону. Он отчаянно карабкался, хватаясь заледеневшими руками за редкий кустарник и деревья.

– Куда ты?! – рявкнул бородатый казак ему вслед. – Фёдор, назад! – схватился он за пистолет.

Но тот, будто потеряв рассудок, всё выше поднимался на четвереньках.

– Михаил Семёнович! Сюда! – вскоре завопил он, показывая рукой на чёрную дыру почти у самой вершины.

– Берлога? – прищурившись, прошептал Корсаков. – Да нет, не похоже.

Дыра, казавшаяся снизу небольшой, удивила размером, когда казак вошёл в неё, лишь малость пригнувшись.

– Сюда! – закричал он вновь, разбудив многократное эхо.

– Пещера! – широко раскрыв глаза, произнёс Корсаков. – Провиант в пещеру, лошадей накрыть! – махнул он, рукой указывая на вершину.

Относительно тёплая пещера спасала от ветра. Завывающая снаружи вьюга казалась уже не такой страшной.

– Для нас четверых – это хоромы царские! – в радостном ликовании заметался Фёдор.

– Эх, огоньку бы сейчас! – воспрянув духом, пробасил Андрей. – Здесь и дрова сухие имеются! – ухватился он за большую ветку, лежащую поодаль.

Заледеневшими руками разожгли костёр, вокруг которого обессиленно свалились казаки. Немного погалдев, они разомлели, как после бани. Застывшие взгляды выхватывали яркие языки пламени, и глаза сами закрывались от усталости.

– А здесь даже тепло, – сонно поглядывая на огонь, протянул Фёдор.

– Андрей, надо бы еду организовать, – кивнув на мешки, негромко произнёс Корсаков. – Да чая горячего.

– Сделаем, – кивнул бородатый казак, грея руки над огнём.

Корсаков посмотрел в тёмную пещеру. «Глубокая, должно быть», – подумал он, поворачиваясь к огню. Его что-то насторожило. Офицер резко оглянулся и увидел, как по земле тонкой струйкой тянется дым от костра. Не поднимаясь к своду, он безмятежно скользил по низу в мрачную пустоту. «Что это там? – мелькнуло в мыслях. – Ещё один выход?»

Корсаков, не привлекая внимания, аккуратно намотал верёвку на обрубок толстой ветки и полил остатками масла. Лишь бечева коснулась огня, как вспыхнула ярким факелом.

– Посмотрю, что там, – буркнул он.

Проход не был широким, но и этого было достаточно, чтобы идти во весь рост, не задевая локтями стен. Каменный коридор казался бесконечным. Вдали послышалось журчание ручья. Корсаков неожиданно почувствовал сладкий аромат благовоний. Оглянувшись, он отметил, что отошёл достаточно далеко. Наконец перед глазами начал проявляться высокий свод зала.

Неожиданный яркий отблеск из мрака будто ослепил его. От страха Корсаков выронил факел. В зловещей тишине лёгкое журчание показалось лязгом железа. Осветив зал, он замер. В центре, на большом камне, стояла фигура медведя, пугавшая золотыми отблесками. Вокруг застыли мрачные черепа, нанизанные на копья. «Это что за чудо?» – оторопев, подумал он. Сделав несколько шагов, Корсаков приблизился к странной фигурке. «И впрямь золото». Он протянул руку, чтобы уже прикоснуться, как вдруг совсем рядом из-под земли раздался зловещий гул. Прогремевший под сводами зала грохот отбросил его в сторону. Корсаков, с испугом бросив факел, бросился бежать.

Отдышавшись и пытаясь уловить взглядом просвет, он осторожно возвращался обратно. В кромешной темноте послышались голоса. Это были не казаки. «Чужие», – промелькнуло в голове.

– Мы по вашим следам шли, – еле разобрал он быстрый говор. – Помочь хотели!

Следом послышался радостный смех.

«Охотники, – отлегло от сердца. – Они нам помогут», – улыбаясь, подумал он.

Корсаков смело направился к ним широкими шагами. Неожиданно появившись из кромешной тьмы, он увидел трёх охотников и пробасил:

– Здравствуйте!

Они вздрогнули. Их испуганные взгляды замерли, и вскоре на лицах стали проявляться искорёженные не то страхом, не то ненавистью улыбки.

– Ая! – поприветствовал один из них, злобно прищурив один глаз.

Корсаков начал догадываться, что его появление подтвердило их опасения: чужой увидел то, что ревниво охранялось от посторонних глаз.

– Орочоны! Охотники! – с наивной улыбкой воскликнул молодой казак Фёдор, глядя на офицера. – В гости нас приглашают!

– В наших чумах тепло, можно переждать пургу, – осторожно произнёс один из них. – Угостим вас национальными блюдами, чаем, – сладко протянул он. – Наше стойбище недалеко. Там! – указал он рукой. – За сопкой. А когда лёд на Амуре станет крепким – как по ровной дороге поедете.

– Братцы, неужто горяченького отведаем?! – расплылся в счастливой улыбке Фёдор.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

Корсаков проснулся в холодном поту, не понимая, где находится. Затуманенное сознание противилось желанию открыть глаза. Хотелось вновь погрузиться в сладкий сон. Голова гудела от боли, тело ломило так, будто все кости переломаны. «Зачем мы пошли туда? – пронеслось в мыслях. – Проклятая пещера. Зачем я вообще рассказал казакам о своей находке?!»

– Андрей… – озираясь по сторонам, прошептал он.

– Их нет, – склонилось над ним лицо юной девушки с узкими глазами, будто заплывшими под тяжестью больших щёк. – Их забрала хозяйка тайги, – улыбнувшись, произнесла она спокойным, уверенным голосом.

Перед глазами Корсакова начали всплывать из памяти сцены ужасов: звериный рёв, крики его товарищей, будто потерявших рассудок, и странное существо, похожее на медведя.

– Сейчас она придёт за тобой, – улыбнулась девушка.

– Где мой револьвер?

– Мне сказали убрать его от тебя, – с детской наивностью ответила девушка.

– Верни. Иначе хозяйка тайги придёт к тебе ночью и задушит.

Девушка застыла. Её глаза забегали из угла в угол тёмного чума. В страхе руки выронили расписанное орнаментом полотенце.

– Ну! – вскочил Корсаков и схватил длинный охотничий нож, лежавший на дровах возле очага.

Она метнулась в тёмный угол, вытащила из груды лохмотьев револьвер и испуганно подала его Корсакову. Покачиваясь, он огляделся. Недолго думая, натянул на себя лежащую в чуме одежду из оленьих шкур и, набросив капюшон, вышел прочь. Неподалёку стояли ездовые олени. Взгляд выхватил одного из них, с притороченным деревянным седлом.

Неожиданно прямо над ухом он услышал оглушительный животный рёв. Огромная мохнатая морда оскалила пасть, и острые когти вонзились в его тело. Рука, сжимая холодный револьвер, непроизвольно дёрнулась, и раздался выстрел. Затем другой. Отчаянный женский крик, слившись со свирепым рычанием, пронзил его слух до боли в ушах. Он бросился к оленю…

Глава 2. Хозяйка тайги

Май 1988 г. Хабаровский край, река Амур

Село, построенное когда-то под началом путешественника Густава Радде, раскинулось у подножий сопок Малого Хингана, в залитой солнцем долине. Мягкие перекаты волн Амура отражают его причудливым, сказочным хуторком, если смотреть со стороны высокой сопки противоположного, китайского, берега. На месте древней церквушки у подножья горы – поросший бурьяном пустырь. Местные жители поговаривают, что иногда, с восходом солнца, по реке разносится будто застывший во времени колокольный звон.

Казаки, освоившие в середине девятнадцатого века дальневосточные земли и создавшие пограничные станицы, облюбовали это благодатное место и украсили его бревенчатыми избами с причудливыми расписными ставнями на окнах.

Быстрая прозрачная речка Лагар, больше похожая на ручей, делит село надвое. Она наполняется родниками высоко в горах и живописно впадает в Амур, чтобы подарить ему прохладу горных ручьёв, сказочное пение птиц и запахи мёда диких пчёл.

Учитель начальных классов Татьяна Ивановна торопливо шла в школу. В последние дни учебного года нужно было подвести итоги, выставить оценки и сдать годовой отчёт в районный отдел образования. Татьяна с трудом привыкла к тому, что её называют по имени и отчеству – для девушки в её неполные двадцать лет это звучало необычно. Она не была обременена семейными заботами, да и времени на личную жизнь совсем не было – весь день молодая учительница пропадала в школе, а по вечерам проверяла успевшие ей надоесть тетрадки учеников с их каракулями.

В комнате, которую она снимала у бабушки Марии Петровны, было много книг по истории местного края, географии и биологии. Татьяна любила читать редкие издания, которые она выискивала в библиотеках областного центра. Уютную комнату, наполненную запахом древнего деревенского дома, украшали старинные куклы, страсть к коллекционированию которых жила в Татьяне с детства.

Как обычно, зайдя в класс за несколько минут до начала урока, Татьяна обратила внимание на то, как дети что-то бурно обсуждают, стараясь не произносить слова громко, а иногда и вовсе переходя на шёпот.

– Здравствуйте, ребята, – с натянутой улыбкой поприветствовала Татьяна Ивановна учеников.

– Здра-а-авствуйте, Татьяна Ивановна, – хором вяло протянули они.

Не расходясь по своим местам, дети заговорщически замолчали.

– Что это вы так бурно обсуждаете?

– Да так, ничего, – смутился Миша, немного повернувшись и оторвав один локоть от стола.

– Понятно. А ну-ка рассказывайте скорее, что тут у вас произошло? Разбили вазу? – Татьяна оглянулась и посмотрела на подоконник, где мирно стояла хрустальная ваза, правда, уже третья за год.

– Не-е-т, с вазой всё нормально, – оправдываясь, произнёс Миша. – Просто Степан нам страшную историю рассказал.

Послышался недовольный шёпот, а кто-то даже одёрнул Мишу за локоть.

– Ах, вот в чём дело, – равнодушно протянула Татьяна Ивановна. – Ну, поделись, Стёпа, что за страшную историю ты узнал?

Мальчик Степан виновато поднял голову, показавшись в центре окруживших его ребят. По его взгляду никогда нельзя было понять настроения или эмоций, в которых он пребывает. Всегда спокойный и уравновешенный, Стёпа был сыном охотника Семёна. По национальности, которую указал его папа в анкете при поступлении в школу, Стёпа был тунгус. Мама Стёпы в школу не приходила, да и видела её Татьяна всего пару раз. Она показалась немного странной или просто имела сложный характер, что считалось вполне обычным для жизни в небольшом селе.

Сестра Стёпы, Алана, выглядела ровесницей Татьяны Ивановны, но когда она пришла в школу первого сентября, то вела себя как большой ребёнок – удивлённо смотрела на детские парты, с восторгом рассматривала плакаты на стенах, портреты русских писателей и всё время улыбалась своей ослепительной, застывшей улыбкой. Директор школы рассказала как-то, что Алана недавно переехала из Китая, но подробностей Татьяна не знала. Семья показалась Татьяне необычной. Встретившись тогда с Семёном и Аланой в школе, она отметила для себя, что у них какие-то свои особенные отношения, может быть, связанные с национальными устоями.

– Просто мне папа рассказывал, что на нашу землю пришла страшная медведица, – тихо произнёс Степан. – Медведица – убийца, медведица – оборотень. И теперь над нашим селом снова её проклятье.

В классе наступила тишина. Татьяна замерла от неожиданности.

– И с чего он это взял, твой папа? – иронично поинтересовалась она, усаживаясь на стул.

– Он так сказал, – глядя в глаза и не моргая, отрезал мальчик.

«Что он ещё там наговорил?» – насторожилась Татьяна, но зная, как немногословен Степан, не стала задавать вопросов.

– Ну хорошо, ребята, – стараясь держать себя в руках, она жестами попросила всех сесть по местам. – Сейчас начнём урок, и у нас ещё будет много времени, чтобы обсудить всё это. – Ведь впереди у нас – каникулы! – весело и с широкой улыбкой произнесла она последнюю фразу, ожидая от детей ответной реакции.

Но её не последовало. Дети стали тихо рассаживаться за парты, пугливо посматривая на учительницу. «Та-ак, – еле сдерживая себя, подумала Татьяна, – я этого не оставлю!»

– Стёпа, – строго посмотрела она. – Скажи папе, что я сегодня вечером приду к вам.

– Хорошо, Татьяна Ивановна, – Степан опустил карие восточные глаза.

Вечером Татьяна, как и обещала, пришла в их дом, который находился на окраине села, рядом с пологим спуском сопки. Постучав и не услышав ответа, она открыла дверь и заглянула в тёмный коридор.

– Здравствуйте! Есть кто-то? – подавшись вперёд, робко поинтересовалась она.

Никто не ответил.

– Здравствуйте! – немного громче повторила она и, не дожидаясь ответа, сделала шаг вперёд.

Послышалось частое шарканье шагов, и дверь открылась. Вглядываясь в тёмный коридор и не узнавая гостя, Алана, несколько смущаясь, протянула:

– Здравствуйте…

А затем, будто приходя в себя от неожиданного испуга, вздрогнула.

– Ой, это вы, Татьяна Ивановна?! А я дома одна. Стёпка в магазин побежал, папа ещё не вернулся из лесхоза. Но он должен сейчас уже прийти, проходите, пожалуйста!

Алана казалась любезной и гостеприимной. Она говорила с очень сильным акцентом, а некоторые слова и вовсе невозможно было разобрать – звучали они необычно и смешно.

– А мама тоже на работе? – оглядывая с любопытством комнату, поинтересовалась Татьяна.

– А-а-а… – замялась Алана. – На работе, на работе, – кивая и услужливо кланяясь, затараторила она с акцентом.

Татьяна никогда раньше не была в их доме. Она прошла в большой зал и села на мягкий диван рядом с массивным столом ручной работы. Комната казалась мрачной. Настойчивый запах трав с горьковатым древесным оттенком наполнял дом ароматами дремучей тайги. Девушка с любопытством оглядывала стены с национальными украшениями. Она осторожно потрогала большой стол, на котором лежала диковинная одежда – платье из кожи оленя и два головных убора из шкуры барса. Под столом Татьяна заметила две пары сапог из оленьей кожи мехом наружу.

«Как в краеведческом музее, – подумала она. – Хотя такие украшения и в музее не всегда встретишь».

Алана готовила на кухне чай и что-то рассказывала, но Татьяна не могла сосредоточиться. Она постоянно крутила головой то на одну стену, то на другую, усматривая всё новые детали в национальных украшениях.

– А вот и чай.

Алана вынесла на большом подносе чайник, расписанный национальным узором, сладости и несколько видов варенья в маленьких глиняных пиалах. Слово «чай» она старательно пыталась выговорить, но всё равно получилось «сяй». На ней был длинный халат с национальными узорами. Идеально гладкая бледная кожа на её лице и яркие чёрные глаза, подчёркнутые тонкими нитями бровей, останавливали на себе взгляд. Алые пухлые губы, казалось, открывались лишь для того, чтобы своей притягательной формой и изящной улыбкой очаровать каждого.

– Спасибо, Алана, – Татьяна протянула руки к подносу, чтобы помочь его поставить. – У вас так красиво в доме! Это национальные тунгусские украшения? – показала она взглядом на бусы из неизвестных ярко-красных камней.

– Ой, нет! – беззаботно засмеялась Алана. – Мы не тунгусы, мы – орочоны!

– Орочоны?! Ой, простите, – добродушно пожала плечами Татьяна. – Просто в анкете у Стёпы указана национальность – тунгус.

– Наверное, так папа написал, чтобы не было лишних вопросов, мы действительно относимся к тунгусо-маньчжурским народам, но наша национальность – орочоны. Это очень маленькая группа, и, наверное, поэтому мы так храним свои традиции и обычаи. Мы кочевой народ. Наш род когда-то давно осел здесь, в России. Вот так и живём.

– Наверное, тяжело приходится без родственников? – участливо поинтересовалась Татьяна, зная, что в селе это единственная из коренных народов семья.

– Да, это непросто, – задумчиво произнесла девушка. – Наши предки живут в Забайкалье, и мы редко встречаемся. Много жителей нашей народности там, – она показала рукой в сторону Амура, – в Китае, в провинции Хэйлунцзян, но… граница, и поэтому мы редко видимся.

Татьяна обратила внимание, как при этих словах Алана испуганно опустила глаза, её руки слегка затряслись, но не придала этому особого значения.

Входная дверь скрипнула, и тяжёлые мужские шаги прервали разговор. Татьяна растерянно привстала, когда в комнате появился отец Стёпы – Семён.

– Татьяна Ивановна! – широко улыбнулся он и прищурил глаза в неподдельной, искренней улыбке. – Какой гость у нас сегодня! Алана, доставай все угощения!

– Здравствуйте, Семён, – Татьяна сложила ладошки на коленях. – А мы уже вот тут чай пьём, – как бы извиняясь, улыбнулась она.

– Да что чай?! Мы сейчас вас угостим нашими национальными блюдами – такого вы ещё никогда не пробовали! Алана, неси скорее! – Семён был искренне рад такому гостю и сам начал помогать дочери накрывать на стол.

Татьяна смущённо улыбалась в ответ на такое гостеприимство. Она широко раскрывала глаза при появлении каждого нового блюда. На стол поставили вяленую утку, тушёную рыбу и кусочки оленины в пиалах. Всё это было заправлено душистыми травами, и пряный запах угощений разбудил в ней небывалый аппетит.

Когда пришло время душистого чая с вареньем, Татьяна почувствовала во рту мятный аромат и прохладную свежесть.

– Ой, это с мятой?! – восторженно подняв брови, спросила она, сделав маленький глоток.

– С мятой, с лимонником, с нашими традиционными травами, – хитро улыбнулась Алана, внимательно заглядывая в глаза гостье. – Спать ночью хорошо будете.

Татьяна почувствовала облегчение и тепло в ногах.

– Хороший чай, – заметила она.

Ей захотелось сделать ещё глоток. Губы наливались приятным жаром. Алана быстро встала со стула и подлила горячий чай. Она смотрела на Татьяну с загадочной застывшей улыбкой.

В комнату неожиданно вошёл Степан. Алана вздрогнула и бросила на него строгий взгляд. Он, застенчиво поздоровавшись со своей учительницей, поспешил тихо выйти. Семён окликнул его:

– Стёпка, подойди к нам! Татьяна Ивановна пришла в гости!

– Да, папа, я сейчас, только собаку покормлю, – испуганно ответил он и исчез за дверью.

Входная дверь стала медленно со скрипом закрываться. Звук двери показался Татьяне необычайно громким и режущим слух. Она повернулась, но почувствовала, что движения стали замедленными. Когда она попыталась остановить взгляд на украшениях, висевших на стене, то обратила внимание на игру яркого, до рези в глазах, отблеска загадочных камней. Прищурившись, Татьяна медленно отвернулась.

Семён, обратив внимание на робость сына, выпрямил спину. Лицо его стало серьёзным, и он, очевидно подумав, что учителя просто так по домам не ходят, спросил:

– Татьяна Ивановна, Стёпка что-то натворил в школе?

– Нет, что вы! – пытаясь смягчить строгий настрой Семёна, покачала она головой. – Просто мы с ним сегодня затронули весьма деликатную тему, которая несколько напугала его одноклассников, – обтекаемо начала она, почувствовав невероятное спокойствие внутри.

– Степан напугал одноклассников?! – Семён вскинул удивлённый взгляд.

– Нет, сама тема слегка напугала их, – улыбнувшись, поправила его Татьяна, облизнув пересохшие губы.

Наступила неудобная пауза. Алана, скорее всего, догадываясь или зная от Стёпы, о чём идёт речь, сложила в поднос использованную посуду и поспешила на кухню. Оставшись наедине с Семёном, Татьяна робко призналась:

– Понимаете, Семён, сегодня Стёпа рассказал ребятам миф, – она слегка улыбнулась. – Или легенду, что ли? О страшной медведице, которая пришла к нам в село и будет убивать местных жителей. Точнее, её душа пришла к нам и будет нас убивать. Ну вот, как-то так он объяснил, – заламывая пальцы, начала Татьяна, удивляясь своему умиротворённому состоянию. – Мы все понимаем, что это неправда, что это только легенда, но ребята сильно испугались. Понимаете, они же ещё маленькие, и для них вот такие легенды, возможно, и не стоило бы озвучивать?

Татьяна не находила нужных слов и, опустив голову, стала рассматривать свои пальцы как школьница. Ладони мелко покалывало, затем они налились жаром, щёки тоже стали гореть, а сердце отсчитывало ровные сонные удары. Татьяна почувствовала нахлынувшее на неё безволие и желание, закрыв глаза, спокойно уснуть.

Семён не отвечал. Татьяна, стесняясь поднять глаза, испытывала необъяснимое чувство стыда оттого, что могла огорчить гостеприимного хозяина дома своим рассказом. Потом всё же решилась поднять взгляд хотя бы для того, чтобы извиниться за этот нелепый повод для встречи, но, сделав это, вздрогнула и оторопела.

На неё смотрел суровый мужчина, в котором она совершенно не узнала Семёна. Он смотрел исподлобья глубокими чёрными глазами. На его щеках выступил румянец, а ноздри, раздуваясь, наполнили застывшую на лице гримасу ужасом.

– Это правда! Степан сказал правду! – твёрдо и уверенно вскричал Семён. – Это не легенда!

– Но, простите, – испуганно пролепетала Татьяна. – Это же не может быть правдой, это же дух медведицы, а как это может быть правдой?

Она медленно поднялась с дивана. Зловещий испуг сковал её тело до судорог.

– Я слышал песнь шамана! Он пропел, что дух медведицы – хозяйки тайги – вернулся! Она продолжит убивать детей нашего рода!

– Продолжит? Детей? А почему именно детей? – еле выговаривая слова, спросила учительница. – И откуда у нас шаман? – пятясь к двери и понимая, что Семён лишился ума, Татьяна задавала один вопрос за другим, отвлекая его внимание.

– Шаман там! – взбесился он, показывая рукой в сторону Амура. – Там наши предки! Шаман был на вершине сопки! Он пел «песнь смерти»! Он пел, что дух медведицы снова над нами! Мы, орочоны, понимаем слова друг друга!

Затем, будто выбившись из сил, коренастый крепкий мужчина закрыл глаза. Его губы подёргивались в какой-то недоговорённости, и он, видимо, пытаясь ещё что-то сказать, то и дело дёргал рукой.

Татьяна уже стояла рядом с дверью, и, хотя прихожая освещалась тусклой лампой, ей казалось, что она не знает, куда идти, потерявшись от страха. Нащупав позади себя дверную ручку, девушка толкнула её что было сил и, не понимая как, оказалась на улице.

Она бежала до своего дома не останавливаясь. Наступившие сумерки ещё больше пугали. Ей всё ещё слышался ужасный скрип двери и тяжёлые шаги, будто догонявшие её.

– Он – сумасшедший, – то и дело бурчала она, зайдя в свою комнату.

Плотно закрыв дверь, Татьяна старалась поскорее забыть всё, что произошло. В её руке стакан холодной воды стал непослушным и тяжёлым.

– Сумасшедший, – повторяла она после каждого жадно выпитого глотка. – Сумасшедший!

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀ ***

Ночью Татьяне снились кошмары, от которых она несколько раз вскакивала с кровати и принималась искать глазами в тёмной комнате сама не понимая что. Она чувствовала горячее дыхание и, как ей казалось, видела морду огромного чёрного медведя. Уже под утро, когда начало светать, она провалилась в глубокий сон, потерявшись во времени.

Сквозь тревожные видения Татьяна услышала резкий звук, от которого хотелось укрыться. Она чувствовала своё частое глубокое дыхание и желание проснуться, но у неё это не получалось. Кто-то тормошил её за плечо: