Читать книгу: «Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Литературные связи России и США. Становление литературных контактов», страница 2

Тема Русской Америки возникла почти одновременно в поэзии Ломоносова и Сумарокова. В героической поэме «Петр Великий» (1761) Ломоносов писал о пути русских в Америку:

 
Колумбы Росские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток.
И наша досягнет в Америку держава⁴⁰.
 

Эти ломоносовские строки стали эпиграфом к книге русского мореплавателя Г.И. Шелехова, «росского Колумба», как назвал его в надгробии Державин, возглавившего экспедицию к берегам Русской Америки⁴¹. Шелехов стал одним из основателей Российско-американской компании, созданной для освоения Русской Америки, хотя ему и не довелось дожить до ее официального учреждения в 1799 г.

На следующий год после создания Российско-американской компании Г.Р. Державин в «Мнении о постройке мореходных судов частными людьми» высказался за развитие торговли с Америкой и призвал российское купечество «все свои обратить силы на Левант, на Индию, на Китай и Америку, которые давно, простирая руки, просят, чтоб Россияне брали от них сокровища их без всяких соперничеств весьма выгодным образом»⁴². Столетнее существование Русской Америки, проданной царским правительством в 1867 г. Соединенным Штатам, было первым реальным фактором исторических связей народов России и Америки.

В то время когда американцы еще вели борьбу за национальную независимость, Россия уже простиралась в трех частях света – Европе, Азии и Америке. Русские вышли к Тихому океану и перешагнули его, став на американском континенте. Русская поэзия XVIII в. с гордостью говорила о росте могущества России, славила российских колумбов, прокладывавших свой путь в Америку. Сумароков называл Екатерину владычицей «трех частей земного круга». Пушкин приводил слова Державина о Екатерине: «…в трех частях света владычество имеющая» (XI, 106)⁴³. Отмечая, что Державин превозносил великое будущее России, Ф. Энгельс цитировал его двустишие, в сжатой форме выражающее политику Екатерины:

 
На что тебе союз? – о Росс!
Шагни – и вся твоя вселенна⁴⁴.
 

В «Дифирамбе государыне императрице Екатерине Второй на день ее тезоименитства ноября 24 дня 1763 года» Сумароков воспевает «Российского американца» (индейца) и Русскую Америку, связанную в представлении современников с именем Витуса Беринга, умершего во время зимовки на Командорских островах, а также будущий расцвет мореплавания, торговли и культуры в этой части России:

 
За протоком Окияна,
Росска зрю Американа,
С Азиятских берегов.
Тщетно глубины утроба,
Мещет бурю, скорбь и глад;
Я у Берингова гроба,
Вижу флот, торги и град⁴⁵.
 

В 60-е годы XVIII в. начинается период более пристального знакомства русских литераторов и русских читателей с Америкой. Определяющую роль в этом процессе сыграли русские просветители, их журналы и газеты. Вместо диковинной и полуфантастической страны, где живут то ли троглодиты, то ли люди с двумя головами⁴⁶, Америка приобретает в сознании русских авторов и читателей конкретно-исторический облик, а со времени войны за независимость в 1775–1783 гг. между Россией и Соединенными Штатами завязываются уже торговые и культурные связи.

2
Русские просветители и «словутая страна»

И мы страну опустошения назовем блаженною…

А.Н. Радищев

В 60–80-е годы XVIII в. возникают первые взаимные симпатии и интересы между народами России и Америки. Выходившее в Москве «Собрание Лучших Сочинений», издававшееся учителем Д.И. Фонвизина по Московскому университету профессором И.Г. Рейхелем, опубликовало в 1762 г. «Диссертацию о вероятнейшем способе, каким образом в Северной Америке первые жители поселились», переведенную с латинского языка графом Артемием Воронцовым. Ссылаясь на голландского юриста и социолога XVII в. Гуго Гроция, автор диссертации развивает идею о том, что американские индейцы – выходцы из «восточной Татарии или Камчатки»⁴⁷. В 1765 г. появилась книга под названием «Описание земель Северной Америки и тамошних природных жителей», переведенная с немецкого языка А. Разумовым. Эти первые на русском языке сочинения о Северной Америке знакомили с историей открытия и колонизации страны, с природными условиями и нравами ее жителей.

На русском языке получила распространение «американская повесть» о старике-индейце, спасшем молодого английского офицера. Эта чувствительная история печаталась под разными заглавиями: «Великодушие дикого человека» (перевод с немецкого)⁴⁸, «Абенаки» (перевод с французского)⁴⁹, «Абенакизец. Нравоучительная повесть» (перевод с немецкого Дм. Рыкачева)⁵⁰, «Повесть о диком абенакизце»⁵¹, «Абенаки, или Пример чувствительности индейцов» (за подписью поэта Авраама Лопухина)⁵², «Абенаки. Американская повесть» (перевод с французского)⁵³.

Разного рода повести и очерки об американских индейцах довольно часто появлялись в русских журналах конца XVIII в. В них честные, хотя нередко и жестокие индейцы противопоставлялись испорченным европейцам. Изображение индейцев носило, особенно в первое время, условно-руссоистский характер. В журнале «Детское Чтение для Сердца и Разума», издававшемся Н.И. Новиковым в качестве приложения к «Московским Ведомостям», появилась назидательная новелла «Дикий американец»⁵⁴. П.И. Богдановичем была дважды издана повесть «Дикий человек, смеющийся учености и нравам нынешнего света»⁵⁵, пользовавшаяся, по-видимому, успехом у читателей. Поэт Александр Савин переводит пасторальный рассказ И.Г. Кампе «Пример жестокости индейцев»⁵⁶. В другом приложении к газете «Московские Ведомости» – журнале «Приятное и Полезное Препровождение Времени» – напечатана в переводе с английского сентиментальная драматическая сценка «Разговор в царстве мертвых. Меркурий, поединщик и дикий американец»⁵⁷. Этот перечень можно было бы продолжить⁵⁸.

Индейская тематика постоянно привлекала внимание выдающегося русского просветителя Н.И. Новикова. Мемуарный роман И.Г. Пфейля «Похождение дикого американца» в переводе Ивана Богаевского вышел у Новикова двумя изданиями – в Петербурге (1773) и в Москве (1779). В год окончания войны за независимость США Новиков опубликовал перевод книги Жана Бернара Боссю «Новые путешествия в Западную Индию, содержащие в себе описание разных народов, живущих в окружности большой реки Сент-Луи, обыкновенно называемой Мисисипи». Русский рецензент книги Боссю писал, что она «заохочивает читателя» и «содержит в себе столько же приятности, сколько и пользы»⁵⁹.

В журнале Новикова «Покоящийся Трудолюбец» появилось «Письмо индейца о нравах европейцов», написанное в том же жанре записок простодушного и наивного наблюдателя, что и «Персидские письма» Монтескье и «Гражданин мира, или Письма китайского философа» Голдсмита. Очутившись в Европе, американский абориген пересказывает все увиденные им несообразности и приходит к выводу: «Одним словом, Европеец есть облеченное в тело противоречие. Для разведения спорящих сторон имеют они получающих за то плату людей, которые все тяжбы делают вечными. Для сохранения спокойствия в государстве покупает один сосед право судить другого… Люди, которые никогда не голодны, едят целый день; а кто голоден, должен поститься. Богатым дают в подарок тысячи, а убогим полушку»⁶⁰.

К жанру эпистолярной просветительской литературы о «естественном человеке» относится также «Письмо дикого американца, привезенного в Старый Свет из Нового». Простодушный индеец обращается к своему другу в лесах Америки: «Я нахожусь между Европейцами, таким народом, который просвещеннейшим себя почитает и в то ж самое время не стыдится возлагать узы рабства на тех, коих природа произвела может статься под единым созвездием». Царящая среди европейцев социальная и нравственная несправедливость глубоко поражает индейца. «Но вот, что для меня неразрешимою загадкою: они ежечасно твердят мне, что не дулжно притеснять никого, кто бы какого закона ни был; ибо де все мы братья, а сами, переплыв столь обширное море на такой большой лодке, отнимают у нас вольность и права человечества, сами грабят и теснят, да еще при том не стыдятся говорить, что они то делают из человеколюбия и желая нас просветить. Прекрасное просвещение! – Изрядное человеколюбие! – О! Сколько бы мы были блаженны, когда б не знали ни сего человеколюбия, ни их просвещения! Поля б наши не были обагрены кровию наших отцов, братьев и сродников…»⁶¹.

Особое место индейская проблематика занимала в газете «Московские Ведомости», когда ее редактором был Н.И. Новиков. Уже в начале 1780 г. газета извещала, что «Индейцы объявили, от лица пяти народов, войну Американскому Конгрессу за то, что Американцы делали в их областях великие разорения»⁶². Через пять лет Новиков сообщал, что война с «индейскими народами» закончилась подписанием трактата, по которому немалая часть земель их отнята «в награждение тех убытков», какие причинили индейцы белым⁶³.

После окончания войны за независимость проблема индейцев приобрела новую остроту. Осенью 1785 г. из Нью-Йорка пришло известие, что «Индейцы, с которыми Конгресс в прошлом году заключил трактат, весьма оным недовольны» и не хотят отдавать тех земель, которые по договору у них отбирались⁶⁴. В следующем номере газеты Новикова сообщалось, что американский конгресс отправил «несколько войск в те страны, где недавно Индейцы оказали свои свирепства»⁶⁵.

Индейцы сопротивлялись. «Находящиеся в Ниагарских окрестностях дикие Американцы вступили между собою в союз на тот единственный конец, чтобы независимым Американским Областям отмстить за разные притеснения, какие они с некоторого времени от них претерпевают»⁶⁶. Вчерашние участники революции пришли в «величайшее беспокойство по причине союза Индейцев и войны, которою они уже угрожают. Конгресс просил Васгингтона, чтобы он принял на себя командование войсками противу оных; но он отказался от сего»⁶⁷. О конфликте с индейцами, у которых конгресс отобрал земли, и о прямом истреблении индейских племен «Московские Ведомости» систематически писали на протяжении 1786–1787 гг.⁶⁸ На страницах газеты можно было прочитать о «бесчеловечном поступке» отряда полковника Робертсона в Виргинии, истребившего индейцев Чикамангского поколения близ озера Тене⁶⁹.

Свою расовую политику американское государство закрепило в первых же постановлениях. Наряду с истреблением индейцев «Американские Соединенные Области определили позволять селиться в Америке всем иностранцам, какой бы веры ни были, исключая жидов»⁷⁰. Как бы в противовес измышлениям американских расистов по поводу индейцев газета Новикова предлагает своим читателям антропологическое описание американцев, как называли тогда обычно индейцев. «Американцы великорослы и имеют прямой стан. Сложение их крепко, но такой крепости, которая способнее к перенесению многих трудностей, нежели к продолжительной рабской работе, скоро их умерщвляющей: они имеют крепость хищных зверей, а не тяглых… Личные черты их правильны, но вид суров. Волосы их длинны, черны, прямы и столь жестки, как лошадиные. Бород они не имеют. Цвет лица их краснотемный. Сей цвет почитается ими за красоту и подделывается беспрестанным употреблением медвежьего сала и румян»⁷¹.

В статье «Об образе правления у Американцев и о гражданском их установлении» газета Новикова писала о свободолюбии индейцев: «Свобода, в полном ее пространстве, есть любимая склонность Американцев, которой они всем жертвуют. Она делает им сносною жизнь сомнительную и бедную, и воспитание их таково, что сия склонность до крайности оным утверждается»⁷².

«Американцы» для русского читателя XVIII и начала XIX в. – прежде всего индейцы. Самым известным произведением русской литературы XVIII в. об Америке стала комедия «Американцы» (1788), написанная И.А. Крыловым совместно с А.И. Клушиным, где героями выступают индейцы, изображенные согласно просветительской литературной традиции. В раннем стихотворении Пушкина «К Наталье» (1813) индейцы именуются «грубыми американцами». Н.А. Полевой в своем переводе «Легенды о Сонной Лощине» Ирвинга называл старого индейского вождя «старик американец»⁷³. И даже в «Психологических заметках» В.Ф. Одоевского, написанных в 30-е годы и опубликованных в 1843 г., об индейце говорится как об американце, которого человек европейской культуры не в состоянии понять⁷⁴.

Глубокое осуждение новой, послереволюционной Америки, истребляющей индейцев, дано в «Путешествии из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Писатель-революционер рассматривает «заклание индийцов» как начало развития Америки по пути наживы и унижения человеческого достоинства. «Европейцы, опустошив Америку, утучнив нивы ее кровию природных ее жителей, положили конец убийствам своим новою корыстию»⁷⁵.

Н.М. Карамзин в «Послании к А.А. Плещееву» (1794) недвусмысленно выразил сложившееся к концу XVIII столетия отношение русской просветительской мысли к современной Америке:

 
Смельчак, Америку открывший,
Пути ко счастью не открыл;
Индейцев в цепи заключивший
Цепями сам окован был⁷⁶.
 

Интерес к Америке был вызван в русском обществе 80– 90-х годов XVIII в. событиями американской революции, или, как тогда говорили, отложением «аглинских селений» в Америке от Великобритании. В это время появляется ряд изданий, уделяющих пристальное внимание истории Америки. Русские книгочеи не расставались с 27-томным «Всемирным путешествователем» Жозефа де Ла Порта, одним из популярных сочинений того времени, содержащим сведения о всех известных странах и государствах. Книги Ла Порта, неоднократно переиздававшиеся на русском языке, имелись во всех больших библиотеках, собранных в конце XVIII в.

В восьмом томе «Всемирного путешествователя», наряду с Канадой, Флоридой и Ямайкой, рассказывалось об английских поселениях в Северной Америке и их культуре, о просветительно-миссионерской деятельности новоанглийского проповедника Джона Элиота (1604–1690), прозванного «апостолом индейцев» за то, что он первым стал обращаться к индейцам на их собственном языке, а затем перевел несколько церковных книг на язык массачусетских индейцев. Сообщалось и о культуре английских колоний в Северной Америке, в частности в Бостоне, население которого достигало в 40-е годы XVIII в., когда писалась книга Ла Порта, 20 тысяч человек: «Находится также в Бостоне пять или шесть типографий, в коих станы всегда заняты печатанием; и два раза в неделю издаются ведомости»⁷⁷.

Выпуская книгу Ла Порта в самый разгар войны в Америке, переводчик Я.И. Булгаков счел нужным пояснить раздел «Аглинские селения» своим собственным примечанием: «Всем известно, что аглинские в Америке селении отложились от Великобритании и усиливаются составить независимую республику: но никто предузнать не в состоянии, чем их война кончится, и в каком они тогда положении останутся, а потому и бесполезно кажется увеличивать сию книгу историею всех нынешних тамо происшествий, пока дело совершенно не решится и не переменит состояния Американских аглинских селений, поставя их на твердом и прочном основании»⁷⁸.

Другой не менее популярной книгой, содержащей сведения об Америке, была «История о странствиях вообще по всем краям земного круга», принадлежащая автору «Манон Леско» аббату Прево. Сочинение Прево (изданное в Университетской типографии у Н. Новикова в 22 частях в переводе М.И. Веревкина, автора пьесы «Точь в точь» из эпохи пугачёвского восстания) представляет собой целую библиотеку научных знаний того времени. Эти книги, как и составленное П.И. Богдановичем обозрение «О Америке»⁷⁹, давали изложение основных известных в Европе исторических, географических и социально-этнографических сведений о стране.

Глава об «аглинских сельбищах» в XIV части «Истории о странствиях» заканчивается прославлением Вашингтона, который «в настоящем столетии… произвел самую знаменитую политическую перемену», и «другого великого мужа, достойного называться Американским Фабиусом», – Франклина. Особенно примечательны рассуждения об итогах и смысле американской революции: «Положительные законы Соединенных Областей Северной Америки, изданные уже на свет, составляют уложение, столь же примечательное в летописях философских, как и произведенная основанием их перемена в летописях же политических. Проявили народное правительство, коего чистее никогда еще не существовало». М.И. Веревкин как бы предоставляет читателю сравнить «демократию» (понятие, переданное им как «народное правительство») с русским самодержавием.

Напечатать в русской книге, что «чистее» Американской республики никогда еще не было другого правления, означало бросить прямой вызов Екатерине II. Однако слово «революция», каким названы в оригинале американские события, в переводе отсутствует. Вместо фразы: «Из революции нередко возникают лучшие законы» – в напечатанном переводе читаем: «Из посреди наисильнейших потрясений областей нередко возникают лучшие законы. Человек, свергая с себя иго, которое находит тягостным, щастливым себя ставит, что мог отважиться на такое усилие»⁸⁰.

Первое оригинальное сочинение о «селениях аглицких» в Америке составил литератор и переводчик Дм. М. Ладыгин (Лодыгин). В предуведомлении к своей книге «Известие в Америке о селениях аглицких, в том числе ныне под названием Соединенных провинций» автор этой первой русской истории США рассказывает о попытке суммировать различные сведения об Америке, печатавшиеся как в иностранных новейших сочинениях, так и в русских «Ведомостях» – петербургских и московских: «И об Америке есть давно у нас в книгах показание: да не всем читателям ведомостей для справок подручно».

«Известие» Ладыгина написано красочным и своеобычным языком того времени. О Нью-Йорке повествуется: «Ней Юрк, Новый Юрк, страна так нарицаемая близ Новой Англии, найдена сперва Шведскими мореплавателями и населена при их Королеве Кристине, – потом Шведов выгнали Голландцы, а тех выгнали Агличане, и так по себе се проимяновали»⁸¹. О Филадельфии сообщалось, что там «еще теплее Азова и Астрахани», а из достопримечательностей города упомянута «знатная библиотека с натуральным кабинетом и монет собранием». Автор постоянно сравнивает Северную Америку с Россией и даже предлагает свое средство от американских мух, «называемых мускиты»: «Дегтю бы нашего березового или ныне ославленного мыла дегтярного туда отведать в посылку»⁸².

В большинстве своем книги об Америке, появлявшиеся в России, были переводными. В типографии Новикова издана в переводе с немецкого книга Фридриха Вильгельма Таубе «История о аглинской торговле…» (1783), программный подзаголовок которой выражал отношение просветителей к революционной войне американского народа: «…с достоверным показанием справедливых причин нынешней войны в Северной Америке» (немецкое издание книги Таубе вышло в Лейпциге в 1776 г.). В 1790 г. в переводе И.И. Ливотова, автора работ по сельскому хозяйству, в Петербурге вышла «Сокращенная аглинская история от древнейших до нынешних времен, сочиненная г. Купером». К книге В.Д. Купера приложено «Описание войны Англии с Соединенными Американскими областями», дающее очерк истории этой войны вплоть до заключения в 1783 г. Парижского мирного договора.

Среди книг, которые возил «с собой в дорогу» (VI, 438) пушкинский Евгений Онегин, была «История о Америке» В. Робертсона, первый том которой появился по-русски в начале 1784 г.⁸³ Книга Робертсона заслуживает особого внимания, ибо по ней изучали историю Америки Радищев и декабристы (П.И. Пестель); она стала для современников символом свободолюбивого духа американской революции⁸⁴. Побывав в России и узнав «об открытиях Россиян в преплавании их из Камчатки к берегам Америки»⁸⁵, Робертсон намеревался ввести эти сведения в свой оставшийся незавершенным труд.

В новиковских «Московских Ведомостях» рекламировалась книга Иоахима Кампе «Открытие Америки», выпущенная для «приятного и полезного чтения» детям и юношеству и написанная в увлекательной форме беседы отца с детьми. «Кампе, прославившийся в Германии сочинениями своими до воспитания детей, – писала газета Новикова, – предлагает в сем своем сочинении, на российский язык переведенном и одобряемом нами, младым нашим соотечественникам всю историю открытия Америки, или Нового Света, почерпнутую им из достоверных источников и очищенную от всего того, что имело в себе вид романтический и неправдоподобный»⁸⁶.

В 1795 г. в типографии Московского университета вышел перевод книги известного путешественника по Северной Америке Джонатана Карвера, выдержавшей многочисленные переиздания на английском, французском и немецком языках⁸⁷. Описывая жизнь американских индейцев, их нравы и обычаи, образ правления, религию, обряды, игры, «способ, каким индейцы ведут войну», и «способ, каким у индейцев заключается мир», автор приводит в качестве примера индейского фольклора перевод песни, которую индейцы поют при начале охоты. Это первый известный нам образец индейского фольклора на русском языке: «Я встану до восхождения солнца и взойду на тот холм, чтобы видеть, как новый свет прогоняет пары и истребляет облака. Великий Дух, даруй мне счастие! а когда солнца не будет, даруй мне, о луна, достаточный свет, чтоб я мог безопасно, обремененный дичиною, возвратиться в свою палатку»⁸⁸. Отмечалась также музыкальность языка индейцев, у которых почти каждое слово кончается гласной.

Что касается переводческого уровня этих и подобных им книг, то его кратко и выразительно охарактеризовал еще Пушкин, сказавший, что мы узнаем судьбы земли «в переводах одичалых» (VI, 583). Эти издания, отражавшие уровень «дохудожественного» перевода, сыграли тем не менее немалую роль в знакомстве русских читателей с историей и культурой Америки.

* * *

Статьи об Америке в русской прессе XVIII в., и прежде всего в новиковских «Московских Ведомостях», представляют собой факт литературной истории. Как известно, понятие «литературная история» шире понятия «история литературы» и предполагает рассмотрение литературы в контексте проблем истории и общественной мысли того времени. Перед нами интересная и еще малоизученная страница русско-американских литературных связей⁸⁹. В течение целого десятилетия американская революция была в центре внимания русских просветителей, рассматривалась как самое важное событие мировой истории, сведения о котором определяли во многом лицо выпускавшейся Н.И. Новиковым газеты. «Объявление независимости соединенных Северо-Американских областей принадлежит к самоважнейшим приключениям нашего века, толь обильного достопамятными переменами»⁹⁰, – утверждалось в «Прибавлении к “Московским Ведомостям”», своеобразном общественно-политическом журнале.

Лишь Великая французская революция обозначила конец периода исключительного и ни с чем не сравнимого интереса к «американским делам» в русской демократической прессе.

«Московские Ведомости» в десятилетие, когда их редактором был выдающийся писатель-просветитель и журналист Н.И. Новиков (с 1 мая 1779 г. до 1 мая 1789 г.), содержат ценнейший материал русской публицистики.

Значение раздела «Америка» в газете Новикова, информировавшей русских читателей о политической, общественной, экономической и культурной жизни возникающего государства, можно по-настоящему понять и оценить лишь в сравнении с тем, что было известно читателям того времени об «аглинских селениях» в Америке. Переводные сочинения на эту тему, печатавшиеся в журналах и выходившие отдельными изданиями (упоминавшиеся уже книги Ла Порта, В.Д. Купера, И. Кампе и др.), не идут ни в какое сравнение с живым и обстоятельным репортажем, который из номера в номер вел Новиков в газете, выходившей по средам и субботам.

В годы американской революции в «Московских Ведомостях» выработался жанр небольшого публицистического репортажа, военного очерка, повествующего, в частности, о трудностях и успехах суровой борьбы революционной армии Вашингтона против англичан и гессенских наемников. Специфическая черта этого нового жанра – умение на основе конкретных и повседневных фактов, далеко не всегда благоприятных для американских революционеров, вызвать симпатии и сочувствие читателя к делу борьбы за свободу.

Читающая Россия была обязана Новикову тем, что он стал систематически печатать известия об Америке, полученные не только из Лондона и Парижа, как делали другие издатели, но и из самой Америки. Нетрудно понять, что осуществить подобное начинание двести лет назад, когда газета не имела «собственного корреспондента» в Нью-Йорке или Вашингтоне (да и на месте будущей столицы США еще простирались болота и леса), было неимоверно трудно. Редкие письма Ф.В. Каржавина, первого русского писателя, находившегося в Америке в годы революции, не могли, конечно, даже если некоторые из них и печатались анонимно в «Прибавлениях к “Московским Ведомостям”», разрешить задачу постоянной и систематической информации о событиях в Соединенных Штатах. Источники здесь, помимо иностранных газет и журналов, были самые разнообразные – от жившего в Париже Франклина, на которого нередко ссылалась газета, до приезжих американцев, о прибытии и отъезде которых изредка сообщалось в газете. Как бы то ни было, публицистическая хроника американской революции, печатавшаяся в «Московских Ведомостях», остается выдающимся и еще недостаточно исследованным документом русской литературы конца 70-х – начала 80-х годов XVIII в.

События американской войны за независимость привлекли внимание русских читателей еще в «доновиковский» период «Московских Ведомостей». О битве при Конкорде 19 апреля 1775 г., ознаменовавшей начало вооруженной борьбы американского народа, сообщалось из Лондона от 29 мая: «С прибывшим вчера сюда из Америки от генерала Гажа <Гейджа> нарочным получено известие, что вражда между королевским войском и Бостонскими жителями напоследок дошла действительно до неприятельских действий. Для овладения некоторою артиллериею, которую тамошние жители поставили неподалеку от местечка Конкорды… послан был, как в присланном объявлении показано, деташамент под предводительством полковника Шмита, состоящий от 800 до 900 человек, которой сперва встретили сто человек тамошней ландмилиции. Деташамент оный сначала их уговаривал, чтобы они разошлися добровольно: но как Американцы в том оного не послушались, то королевское войско по них выстрелило… В том же объявлении упоминается еще, что народ со всех сторон сбежался в Бостон, и оказался повсюду ужас гражданской войны»⁹¹.

По прошествии года в России читали удивительные известия о событиях в «аглинских селениях» Северной Америки. «Санкт-Петербургские Ведомости» сообщали со ссылкой на Лондон о провозглашении независимости «Соединенных селений», как именовались у нас поначалу Соединенные Штаты. «В Гласгов, что в Шотландии, прибыл из Виргинии… корабль, на котором приехали и разные из Америки люди, – писала официальная правительственная газета. – Они объявляют, что Филадельфийский Конгресс объявил тринадцать Селений вступивших в союз независящими, и дело производится теперь всеми Генеральными в разных Провинциях собраниями… Земли всех тех, которые не хотят еще от Великобритании отложиться, конфискуются; и они должны из Селений удаляться: причем также взяты под стражу, как предатели Американской вольности, некоторые Аглинского правления доброжелатели, которых письма мятежниками переняты»⁹².

Новость была столь необычна, что журнал Академии наук, печатавший политические известия, сообщил о ней осторожно – как о создании новой организации: «Конгресс учредил ныне особый военный орден, под именем Ордена независимости. Оный состоит из президента Ордена, Иона Ганкока и 24-х кавалеров, в числе коих находятся и мятежнические предводители Васгингтон, Путнам и Востер» (Дэвид Вустер)⁹³. И только в следующем номере журнала было сказано о «ясном объявлении от Конгресса», провозгласившего независимость американцев от Англии.

30 августа 1776 г. «Московские Ведомости» повторили известие о том, что «Филадельфийский конгресс 13 соединенных селений объявил независящими от Великобритании», а в декабре того же года «Санкт-Петербургские Ведомости» поместили сообщение из Парижа от 9 декабря о том, что вблизи Нанта стал на якорь американский капер «о шестнадцати пушках», взявший на пути своем в плен два английских судна. «На капере сем находится славный Доктор Франклин с двумя своими внуками… Он говорит, что Англия не может уже теперь покорить мятежных Селений… Должно думать, – заключает репортер, – что он имеет важный предмет в своем путешествии»⁹⁴. С этих пор имя Франклина в русской печати неразрывно связано с судьбами американской революции.

«Санкт-Петербургские Ведомости», перепечатывавшие большинство сообщений об Америке из английских газет, занимали проанглийскую позицию, присущую определенным правительственным кругам в Петербурге. Совершенно иное, подчас восторженное отношение к делу американской свободы встречаем мы у Н.И. Новикова. Три его периодических издания («Московские Ведомости», журналы «Прибавление к “Московским Ведомостям”» и «Московское Ежемесячное Издание») постоянно давали широкую информацию о политических событиях в Америке.

Русская демократическая общественность, особенно молодежь, с волнением следила за развитием борьбы в далекой и неизвестной еще Америке. Общество разделилось на сочувствующих американцам и на тех, кто держал сторону английского короля. Н.М. Карамзин вспоминал, что в годы учения в частном пансионе профессора Московского университета Шадена его симпатии были еще целиком на стороне англичан: «С каким восторгом, будучи пансионером профессора Ш^*, читал я во время американской войны донесения торжествующих британских адмиралов! Родней, Гоу не сходили у меня с языка; я праздновал победы их и звал к себе в гости маленьких соучеников моих»⁹⁵. С годами, как признается писатель, его симпатии к англичанам, порожденные чтением романов, заметно поостыли, и он не без иронии вспоминает в «Письмах русского путешественника» свое юношеское англофильство.

В первый год, когда Новиков стал издателем «Московских Ведомостей», отношение газеты к американским событиям не было еще самостоятельным и большей частью основывалось на сообщениях из Лондона. Лишь со временем Новиков вырабатывает собственный взгляд на войну в Америке и начинает опираться на сведения из Соединенных Штатов. Первое известие непосредственно из Америки появилось в его газете 17 июля 1779 г. Из Бостона от 26 апреля сообщалось об успехе американцев на море и захвате кораблей, снабжавших продовольствием английские войска в Джорджии. «Сего месяца один корабль наш привел сюда Аглинского капера, с которым получили мы известие, что небольшой флот господина Гопкинса, из четырех фрегат только состоящий, взял десять Аглинских кораблей, кои в Новом-Йорке нагружены были съестными припасами для находящихся войск в Георгии… Потеряние сих кораблей тем чувствительнее должно быть для Англии, что войска ее в Георгии находящиеся превеликий терпят недостаток в съестных припасах»⁹⁶. Позднее, в номере от 10 августа (№ 64), то же самое было подтверждено Франклином из Парижа.