Читать книгу: «Далекое и близкое», страница 2

Сталин вызвал его в Москву, назначил на высокий пост торгового представителя СССР в Швеции, а затем в Германии, вопреки сильному сопротивлению наркома иностранных дел М. М. Литвинова, считавшему Давида Канделаки не профессионалом. Между ними сразу же возникла острая личная неприязнь, которую Литвинов, как человек довольно независимый, выражал, не стесняясь, публично.

Регулярные отчеты о своей работе Д. Канделаки направлял на имя наркома, но, видимо опасаясь возможных инсинуаций, он часть важной информации передавал неофициально Главному Разведывательному управлению РККА, через Агриппину Петровну. Конечно, когда возникала срочная необходимость, наш торгпред обращался напрямую к «хозяину», но обычно старался не беспокоить И. Сталина.

Контакты Д. Канделаки с министром финансов Германии Яльмаром Шахтом, двоюродным братом Германа Геринга – Гербертом, другими влиятельными лицами в немецких правительственных кругах не принесли желаемого успеха. В конечном счете, Д. Канделаки был отозван в Москву и переведен на должность зам. наркома внешней торговли СССР (наркомом тогда был А. И. Микоян).

На дворе стоял 1937 год, Д. Канделаки был объявлен врагом народа и репрессирован. Как опасно было находиться вблизи диктатора!

А что же генерал Берзин? – В октябре 1936 года он под именем генерала Гришина направляется главным военным советником в республиканскую Испанию.

Напомним читателю, что 18 июля 1936 года командный состав колониальных войск Испании в Северной Африке во главе с генералом Франко поднял мятеж против республиканского правительства, который вскоре перерос в кровопролитную гражданскую войну. Используя поддержку Германии и Италии, Франко смог не только переправить свои войска в Испанию, но и вести активные боевые действия на всех фронтах. Что касается законного республиканского правительства, то ему помогал только Советский Союз.

Прибыв в Мадрид, Ян Карлович первым делом в срочном порядке организует оборону Мадрида от войск мятежных генералов Франко и Мола, занимается боевой подготовкой интернациональных бригад, сформированных из добровольцев из России, Венгрии, Германии, Бельгии, Франции, Великобритании и других стран, налаживает руководство войсками республики. Клич республиканцев: iNo pasaran! («Но пасаран!» – «Они не пройдут!») гремит на просторах свободолюбивой страны. « »

По личному указанию И. В. Сталина Ян Берзин курирует эвакуацию золотого запаса республиканской Испании в Советский Союз. Непосредственное исполнение этого задания было возложено на заместителя Я. Берзина по контрразведке и партизанской борьбе в тылу А. Орлова и полпреда СССР в Испании Марселя Розенберга.

В банковских сейфах Мадрида хранились золотые слитки на сумму около 783 миллионов долларов – четвертый по величине золотой запас в мире. В августе 1936 г. 155 миллионов долларов из этого запаса были переправлены во Францию, чтобы кредитовать поставки истребителей и танков. Остальная часть сокровищ была тайно перевезена в огромную пещеру в горе близ г. Картахены. В условиях приближения франкистов к столице республиканское правительство предложило отдать золото на хранение Советскому Союзу. 15 октября 1936 г. премьер-министр Кабальеро и министр финансов Негрин официально обратились к Советскому Союзу с просьбой принять на хранение золото.

На операцию по доставке груза из пещеры в порт Картахены потребовалось три ночи. Под охраной советских танкистов, переодетых в испанскую форму, грузовики с золотом (7800 ящиков, каждый ящик по 145 фунтов) с большими предосторожностями были доставлены к месту погрузки.

Около 510 тонн (если быть предельно точным, 510 079 529,3 грамма) золота, упакованного в 7800 ящиков стандартного типа (по 65 кг каждый), было распределено между четырьмя советскими судами, доставившими в Картахену оружие и боеприпасы. Золото было в слитках, брусках, монетах, включая редкие нумизматические экземпляры.

2 ноября все суда, благополучно пройдя Средиземное море, Сицилийский пролив и Босфор, прибыли в Одессу. Для обеспечения секретности разгрузка кораблей производилась ночью силами специально командированных в Одессу сотрудников НКВД. Из Одессы эшелон с золотом проследовал в Москву под охраной 1000 командиров Красной армии. Сопровождал его нарком НКВД Крымской АССР и начальник особого отдела Черноморского флота Т. Лордкипанидзе, чтобы лично отрапортовать Ежову, главе НКВД, об успешном окончании операции. Золото было доставлено в Москву 6 ноября. В этот же день был составлен акт о приемке золота, который подписали нарком финансов СССР Г. Гринько, зам. наркома иностранных дел СССР Н. Крестинский и посол Испанской Республики в СССР М. Паскуа. В акте говорилось, что на государственное хранение Наркомфином СССР получено золото, прибывшее из Испании, упакованное в 7800 ящиков стандартного типа общим весом 510079529,3 гр. Один экземпляр составленного акта был передан испанскому правительству.

Любой специалист по продаже золота Вам скажет, что в таком виде им торговать нельзя, так как золото продают только в слитках. Поэтому все прибывшее испанское золото должно было быть подвергнуто аффинажу. А это предусматривает дополнительные расходы. Поэтому Москва отреагировала моментально: ³¹

Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК

2 марта 1937 года Строго секретно

При выполнении поручений Испанского Правительства по реализации этого золота расходы по аффинажу и потери при аффинаже в нормах, принятых на аффинажном заводе, относятся за счет Испанского Правительства.

В мае 1937 г. Я. Берзина отзывают в Москву, ему торжественно вручают орден Ленина, он получает очередное генеральское звание и вновь становится главой Разведывательного управления РККА.

В ноябре 1937 г. Ян Карлович был арестован и погиб в застенках НКВД.

В самом разгаре была «ежовщина» – так назвали по имени главы НКВД время, когда общественная атмосфера, сложившаяся в стране, напоминала психопатическую эпидемию, для которой характерны всеобщая подозрительность, шпиономания, ненормальность суждений, аресты по вздорным обвинениям, превращение доброжелательных и уравновешенных людей в параноиков и даже в жестоких палачей.

Так произошло и с всесильным «наркомом страха» Ежовым, который многими вначале своей наркомовской карьеры, воспринимался как мягкий, улыбчивый человек, с фиалковыми глазами. Безусловно преданный Советской власти. Но очень быстро произошла деградация личности, ускоренная запойным алкоголизмом, превратившего его в холодного, расчетливого и безжалостного убийцу.

Но вернемся к Агриппине Петровне. Осенью 1936 года она направляется в Ставрополье на должность секретаря крайкома партии, отвечающего за сельское хозяйство. Едва освоившись с новой должностью, и почти не успев ничего сделать, весной 1937 г. оказывается под следствием. Ее арестовывает НКВД. На первых же допросах выясняется, что директором одного из совхозов края оказался бывший колчаковский офицер, по фамилии Иванов, сотрудники НКВД, получив ордер на арест, поехали его забирать, но он странным образом исчез вместе с семьей (видимо кто-то успел предупредить).

В течение полутора лет бабушку мытарили в тюрьме, пытаясь раскрыть заговор против Советской власти, вспомнили ее связь с «врагами народа» Д. Канделаки и Я. Берзиным.

В это же время оказывали давление на мою маму, Ларису Никитичну, студентку Горского сельхозинститута, в г. Орджоникидзе. Призывали отказаться от матери (врага народа). Грозили исключить из комсомола и отчислить из института. Мама не пошла на предательство.

Однажды днем конвоир повел Агриппину Петровну не в кабинет следователя, а вывел на тюремный двор. Как рассказывала бабушка, впервые за все время отсидки, у нее екнуло сердце. Мелькнула мысль: ведут на расстрел. Но конвоир скомандовал идти к домику в углу тюремного двора. В маленькой комнате (без решеток!) оказался новый следователь.

Поднялся, отпустил сопровождающего, вежливо поздоровался, предложил сесть, дал закурить. Поговорили ни о чем, следователь вышел, на столе осталась лежать раскрытая папка с делом арестованной. Бабушка решилась встать с табурета и выглянуть за дверь. Нет конвоира. Стала лихорадочно смотреть материалы дела. Увидела порочащие ее письма и показания сослуживцев, работников крайкома партии. Затем, – покаянное письмо бывшего колчаковского офицера (директора совхоза) на имя Сталина.

В письме сообщалось, что действительно, молодым студентом Иванов в ходе массовой мобилизации был призван в армию Колчака, но в боях ему принять участие не пришлось, так как в результате широкого контрнаступления Красной армии и действий чехословацкого корпуса сам Колчак был пленен и расстрелян в ночь с 6 на 7 февраля 1920 г., а его армия полностью развалилась.

Иванов от всей этой сумятицы бежал в Москву, затем на Северный Кавказ. Поступил на работу учетчиком в совхоз на Ставрополье. Там женился на местной работнице почты. Поскольку он был грамотным, на него обратили внимание, назначили бригадиром, потом заведующим отделением. Наконец, стал директором хозяйства. Все свои силы он отдавал работе, всегда совхоз выполнял планы и производственные задания. Никаких нареканий по работе Иванов не имел, вины за собой не чувствовал, а потому, решил написать письмо руководителю государства товарищу И. В. Сталину. На письме в углу была пометка синим карандашом: «И. Ст.» (Иосиф Сталин).

Вернулся следователь и сказал, что Агриппина Петровна оправдана по всем статьям и может быть свободной. Документы на освобождение подписаны прокурором.

В тот же день бабушку выпустили, а прямо у ворот тюрьмы ее уже ждал служебный автомобиль, на котором она прямиком отправилась в крайком партии.

Рассеянно стала перебирать бумаги в ящиках рабочего стола, у себя в кабинете. Вдруг звонок телефона. Вздрогнула. Встала, потом опять села в кресло. Звонок настойчивый. Подняла трубку. Хриплый голос с кавказским акцентом:

– Здравствуйте, Агриппина Петровна. Как ваши дела? Я помню вашего мужа Никиту, хорошо мы с ним поработали в девятьсот седьмом году. Что можете сказать?

– Да, вот сидела в тюрьме, только что отпустили, Иосиф Виссарионович.

– Подумаешь, я тоже не раз сидел. Беритесь за работу. Дел много. До свидания!

Бабушке оплатили двойной оклад за все время с момента задержания, выдали бесплатную путевку в Ялту на всю семью (мужа – Никиту Викторовича, саму Агриппину Петровну и детей – Ларису и Руслана).

Постепенно, через лишения и утраты на трудном пути от революционного романтизма к реализму в голове Агриппины Петровны стала зарождаться мысль о том, что не все в порядке в «Датском королевстве».

В 1939 году семья переехала в Краснодар.

Перед самой войной бабушка работала директором самого фешенебельного в городе ресторана «Краснодар», что на углу улиц Гоголя и Красной. Однажды она, приехав на работу, поднималась по широкой мраморной лестнице на второй этаж (на первом этаже находилась центральная аптека и ряд магазинов). Над лестничной площадкой у поворота марша лестницы высилось огромное старинное зеркало от пола до потолка в бронзовой оправе. Бабушка не успела дойти до лестничной площадки, как раздался громкий треск (как пушечный выстрел) и зеркало наискось лопнуло, отдельные мелкие осколки осыпали Агриппину Петровну с ног до головы.

Она повернула назад, уехала домой и уже дома расплакалась. Моя мама как могла, успокаивала ее, но та была безутешна и постоянно твердила, что это дурной знак… Через месяц началась война.

Все жители страны 22 июня 1941 года с замиранием сердца молча слушали выступление Вячеслава Михайловича Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление…». Заявив о «беспримерном в истории цивилизованных народов вероломстве» со стороны Германии, напавшей на нашу страну, заместитель главы правительства призвал народ к дисциплине, организованности и самоотверженности, к сплочению рядов. Молотов закончил свою речь словами, которые стали главным лозунгом Великой Отечественной войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». ³²

В этот же день местоблюститель Русской Православной Церкви митрополит Сергий обратился с «Посланием пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви»: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю… Господь дарует нам победу!». ³³

Несмотря на упорное сопротивление Красной Армии, фашистские войска продолжали продвигаться вперед. Казалось, Сфинкс засмеялся, и мир прекращает свое существование. Летом 1942 года они вплотную подошли к столице Кубани – городу Краснодару. ³⁴

Муж бабушкиной сестры (Евангелины Петровны) – Николай Иванович Мрякин – партийный работник, инженер по специальности, был назначен ответственным за взрыв предприятий пищевой промышленности в Краснодаре. С утра до вечера он мотался из одного конца города в другой, проверял надежность заложенной взрывчатки. Однажды утром он пришел к Агриппине Петровне и сказал: «Груня, не переживай, я пришлю за вами подводу. Собирай с детьми вещи. Будем эвакуироваться по мосту через Кубань в сторону станицы Саратовской». Подвода не пришла.

Утром следующего дня, 9 августа 1942 г., в 6 часов утра затрещал репродуктор (черная тарелка на стене). Диктор объявил, что враг остановлен в районе станицы Новотитаровская (примерно, в 25 км от города), а в это время мимо двора, по ул. Кирова уже грохотали немецкие танки.

Оккупация

Немцы впервые во Второй мировой войне применили на Кубани «душегубки» – спецмашины с металлическими фургонами, куда заталкивали битком людей. Машина выезжала за город, а угарный газ от двигателя автомобиля поступал внутрь фургона. Люди в жутких страданиях погибали. За городом тела сбрасывали в противотанковые рвы и засыпали землей.

Голод

Подростки приносили от немецких полевых кухонь картофельные очистки. Их мололи на мясорубке, лепили оладьи и пекли на касторовом масле, которое притащили пацаны в огромных стеклянных бутылях с разбомбленных аптечных складов. Вонь стояла несусветная, но ели.

Руслан (мой дядя) укатил из под носа немецкого часового со склада огромную 200-литровую железную бочку с маслом. Радость. Сбежались все жители двора, кто с чем – бидонами, кастрюлями, чайниками набрать масла. Открыли бочку, а там – машинное масло. Все равно пекли картофельные оладьи на нем.

После Сталинградской битвы и разгрома группировки войск генерал-фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, немцы, боясь следующих войсковых «котлов» (окружений), начали спешное отступление с Кавказа.

Краснодар был освобожден от немецко-фашистских войск 12 февраля 1943 года, а уже в марте мой дядя Руслан Никитич был призван в армию и отбыл на фронт.

Вначале он служил в войсках НКВД, которые следовали за наступавшими частями Красной Армии, ликвидируя остаточные соединения противника, и ведя борьбу с различными бандитскими группировками националистов на Украине и в Прибалтике.

Расскажу о первой боевой награде, полученной дядей в ходе одной из боевых операций.

В середине сентября 1943 года в штаб полка поступило донесение о том, что в глухом массиве Хинельских лесов в полосе Брянского фронта скрывается банда украинских националистов, пытающаяся нащупать проход в соседние Брянские леса, и соединиться с регулярными немецкими частями, отходящими под ударами Красной Армии на запад.

В промозглый вечер в район операции выехала передовая группа разведчиков. Несколько позже за ними на двух крытых грузовых машинах выехала спецгруппа войск НКВД.

Ночью остановка. Спешились, двумя группами стали просачиваться сквозь чащобу в сторону большой поляны, среди леса, где, по сведениям разведчиков, в большом двухэтажном деревянном доме бывшего лесничества расположился штаб одного из отрядов Украинской повстанческой армии.

Перед самым рассветом пошел дождь. Мелкий и частый, будто его просеяли сквозь сито. Он падал невесомо, с монотонным шуршанием, покрывая лица и одежду серебристо-тусклой холодной пылью. Завернувшись в маскхалаты, бойцы лежали среди валунов, сами похожие на камни своей неподвижностью. Поступил сигнал о том, что внешняя охрана дома ликвидирована, и бойцы стали окружать темную громаду здания. Командир приказал Руслану занять позицию в торце дома у самой стены.

Раздались выстрелы, взрывы гранат, крики, – спецгруппа начала штурм логова националистов. Минутой позже послышался скрип открываемого чердачного окна и оттуда вниз спрыгнул человек. Руслан подставил винтовку с примкнутым штыком…

За ликвидацию одного из кровавых руководителей украинских националистов Руслан Никитич был награжден медалью «За отвагу».

В скором времени Руслан был переведен в полковую разведку и, видимо, успешно продолжал службу, так как до конца войны был награжден еще несколькими медалями. Закончил он войну в Будапеште.

Проект «Dranq nach Osten» рухнул. План «Unternehmen «Barbarossa» не состоялся. Бог войны отвернулся от немцев. 30 апреля 1945 года над рейхстагом было водружено Знамя Победы.

В этот же день Гитлер, сын мрака, опасаясь стать «экспонатом в московском зоопарке», в последний раз прослушал пластинку с любимым «Баденвайлеровским маршем», и отошел в мир теней, покончив жизнь самоубийством. А в ночь с 8 на 9 мая в Карлсхорсте, восточном предместье Берлина, начальник штаба Верховного главнокомандования генерал-фельдмаршал В. Кейтель подписал Акт о безоговорочной капитуляции. Германия лежала в руинах.

Но Гитлер, разрушил не только Германию, он положил конец и старой Европе с ее национализмами, ее конфликтами, наследственными династическими распрями и ее неискренними императивами, равно как и со всем ее блеском и величием. Более того, он дал всему миру жестокий урок, который тот уже не забудет никогда. Каждая нация сама несет ответственность за свои деяния, за свою историю. Мир это знает, – и никогда не простит немцам чудовищных преступлений. Свидетельство тому – Парад бессмертных полков, прошедших не только в нашей стране. (У меня есть друг, спелеолог из Санкт-Петербурга – И. В. Козырев, жена которого пятилетней девочкой попала в концлагерь Бухенвальд. Фашисты, перед тем, как отправлять людей в печи крематория, особенно женщин, – остригали наголо. Волосы отправляли на склад, а там маленьких детей, из числа заключенных, в том числе и будущую жену моего друга, заставляли работать – они сортировали волосы по цвету и длине. До сих пор эта уже немолодая женщина не может слышать немецкую речь, – она впадает в истерику. Такое забыть нельзя! Кстати, семья Козыревых отказалась от пенсии, которая была назначена жертвам концлагерей правительством ФРГ).

Германия не только проиграла войну, но и потеряла национальную память – архивы, оказавшиеся в руках победителей. Более того, был сломлен тевтонский дух.

Впрочем, что мне Германия? Что мне судороги её нравственных, общественных и политических экстазов. Та страна, в которой люди становились «стадом, … голосующим скотом, патронажным братом, идиотом-вагнерианцем: там даже самая личная совесть подчиняется нивелирующим чарам большинства, там правит сосед, там становишься соседом …”. ³⁵

Известный американский историк и журналист Уильям Ширер написал в итоговых размышлениях о днях, проведенных им в Третьем рейхе: «Это (был) выход наружу примитивного племенного инстинкта обитавших в бескрайних северных лесах древних германских язычников, для которых грубая сила была не только средством, но и самой целью жизни. Именно этот примитивный расовый инстинкт „крови и земли“ нацисты вновь пробудили в немецкой душе и сделали это более успешно, чем любой из их современных предшественников, доказав, что влияние на немецкую жизнь и культуру христианства и западной цивилизации было подобно тонкой внешней оболочке». ³⁶

В мае 1945 года (после поражения Германии), известный психотерапевт Карл Густав Юнг в интервью газете «Die Weltwoche» (Цюрих) дал следующую оценку Германии: «Германия всегда была страной психических катастроф – Реформация, крестьянские и религиозные войны. При национал-социализме давление демонов настолько возросло, что человеческие существа, подпав под их власть, превратились в сомнамбулических сверхчеловеков, первым среди которых был Гитлер, заразивший этим всех остальных. Все нацистские лидеры одержимы в буквальном смысле слова, и, несомненно, не случайно, что их министр пропаганды был отмечен меткой демонизированного человека – хромотой. Десять процентов немецкого населения сегодня безнадежные психопаты… Искупление, как я уже указывал, лежит в полном признании своей вины… В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина». ³⁷

 
«Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И все на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут…
 
 
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел…» ⁹
 

 
«Финляндцы, вы стяжали славу
Повсюду где ходили в бой,
В сраженьях видели забаву,
Там каждый был из вас герой.
Стальною грудью проложили
Путь к чести – слава вас вела,
Вспомянем, где врага мы били —
Вот ваши прежние дела…». ²⁷
 

 
«Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,
С раскосыми и жадными очами!
 
 
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!
 
 
Россия – Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..». ²⁸
 

Секретарь ЦК.