Читать книгу: «Тайна Укокской принцессы», страница 5

Глава 7
Битва в ущелье

Полуденное солнце раскалило склоны ущелья. Радул рассредоточил своих воинов так, чтобы колонна марсинов находилась под обстрелом по всей протяжённости ущелья. Нелегко было растянуть цепочку лучников по длине ущелья в несколько тысяч шагов. Четырёхсот воинов заметно не хватало. Весть о приближении врагов принесли птицы, потревоженные появлением людей.

Для марсинов начавшийся день не предвещал ничего опасного, и они, пустив коней шагом, двигались по руслу реки. Вскоре воины-китры увидели авангард вражеского войска. Враги были так близко, что можно было разглядеть их лица. В плотном строю двумя колонами кочевники входили в ущелье. Впереди на гнедом жеребце выделялся их вождь Миромхэ. Его отличал остроконечный бронзовый шлем с пучком конских волос и блестящий щит, несущий на себе следы усердного употребления. Кроме этого, его тело защищали бронзовые оплечья и нагрудник из толстой кожи. В руке он держал тяжёлый и острый смертоносный бронзовый меч. Это был низкорослый, крепкий мужчина средних лет, его смуглое мужественное лицо было покрыто шрамами. Остальные марсины отличались простотой в одежде и вооружении: деревянные щиты, обтянутые кожей, луки, копья, на поясах висели короткие мечи. Не знающие гребней чёрные волосы, достигающие плеч, были перехвачены кожаными обручами, а смуглые тела прикрывали грубо выделанные овчинные куртки-безрукавки. Только у марсинов побогаче были полудоспехи, и лошади их были защищены кожаными накладками на груди и боках. Поток воинов, входящих в ущелье, не прерывался. На пыльных широкоскулых лицах блестели белки глаз, цепко оглядывающих скалы.

Всадники прошли в глубь ущелья и приблизились на расстоянии полёта стрелы от поворота к запруде. Радул терпеливо ждал, когда каменная клетка будет заполнена марсинами. Он уже был готов к схватке, хотя в глубине души не желал больше ощущать запах войны, запах смерти.

«Никто вас не звал сюда, сами пришли за своей смертью. Несдобровать надменному Миромхэ и его своре», – недобро усмехнулся своим мыслям предводитель воинов-киртов.

Пройдя за выступ ущелья, вождь марсинов увидел запруду из брёвен, перегородившую реку от одного берега до другого.

Миромхэ почувствовав опасность, издал боевой клич, останавливающий движение кочевников, это и послужило для киртов сигналом к бою. Сражение развернулось по всему ходу ущелья. Несколько десятков марсинов пытались вырваться назад, но Радул предусмотрел и это, завалив выход из ущелья срубленными деревьями. Затрубил рог киртов. Одновременно по всей длине ущелья со скал в марсинов густо полетели стрелы и копья. Лошади марсинов ржали и вставали на дыбы, пытаясь избежать укусов стрел. Кричали и ругались кочевники, чьи кожаные одежды легко пробивали стрелы. Десятки всадников рухнули с коней. Для спрятавшихся в засаде воинов-киртов враги были как на ладони. Облачённые в кожаные панцири, они то вставали во весь рост, то прятались за камнями и деревьями. Одни бросали длинные копья и камни, другие – стреляли из луков. Марсины заметались. Раненые подталкивали других вперёд, а упавшие лошади перекрывали путь к отступлению. Самое большое замешательство произошло в узком месте ущелья. Некоторые марсины, гарцуя на конях, открыли ответную стрельбу из луков. Однако ответные стрелы кочевников не наносили большого вреда, поскольку кирты ловко прятались за каменистыми стенами ущелья. Большинство врагов только пыталось укрыться, прижимаясь к стенам ущелья и скрываясь за валунами, но сверху на них посыпались камни. Попавшие в засаду враги разразились пронзительными криками и в страхе метались, сшибая друг друга с коней, затаптывая под копытами упавших.

Нигирь на короткое время прильнула к краю ущелья, но не смогла смотреть на лица, изуродованные отчаянием и предчувствием неминуемой гибели. Послышался свист стрелы, и её наконечник расплющился о каменную стену у её плеча.

– Берегись стрел, Нигирь! Возвращайся к лесу! – крикнул ей Шемах, скатывая со скалы большой камень, который придавил внизу сразу нескольких марсинов.

Вся колонна марсинов оказалась в западне. Но Миромхэ не поддался общему страху и панике. По его команде воины начали выстраиваться в боевой порядок и отвечать стрельбой из луков. Но Радул и это предусмотрел. Кирты прикрылись высокими щитами, сплетёнными из крупных веток и стеблей кустарника, в которых застревали почти все стрелы кочевников. По команде Радула воины с треском и шумом камнепада обрушили на марсинов заготовленные стволы деревьев. Это мешало врагам отступать. Но большой отряд марсинов всё же сплотился вокруг своего вождя. Издав боевой клич, Мирамхэ повёл их к запруде. Кочевники видели большую преграду впереди. Запруда была чуть выше всадника на коне. Десятки марсинов повисли на гребне запруды. Увидев за ней большое озеро, кочевники отчаянно завопили от бессильной злобы. Длинные верёвки, как струны, были натянуты над водой, вертикально закреплённые брёвна прочно удерживали другой ряд горизонтально уложенных брёвен, законопаченных пучками мха и травы. Вода почти не просачивалась, и запруда удерживала огромную массу воды.

– Руби верёвки! – зычно скомандовал Радул, зорко наблюдавший за развитием событий.

Несколько киртов, отложив луки, обрубили топорами верёвки. Они повисли на брёвнах, как мёртвые змеи, но запруда продолжала стоять. Кирты замерли в недоумении – запруда должна была разрушиться, но она оставалась на месте. Шум битвы стих. Даже марсины перестали кричать. На короткое время в ущелье повисла зловещая тишина. Среди этого временного затишья послышалось легкое потрескивание и звук журчащих струек воды. Затем раздался громкий треск раздвигающихся и ломающихся брёвен, запруда рухнула, впустив в ущелье бурлящий поток воды. Стеной, на высоте человеческого роста, она понеслась разъярённо по ущелью, сбивая людей и всадников. Несущиеся по воде бревна разрушенной запруды превратились в мощные тараны, разбивающие все преграды на своём пути. Всадники и пешие марсины были подхвачены этим смертоносным потоком. Степные кочевники, не умеющие плавать, беспомощно захлёбывались в водовороте. Исход битвы решился быстро. Стоящие рядами по обе стороны ущелья кирты изумлённо наблюдали за происходящим. Затем, перекрывая шум уходящей из ущелья воды, раздались радостные возгласы, воины обнимались и подпрыгивали, подняв над головами своё оружие. Даже старый воин Радул не сдерживал своего ликования – он сохранил жизни своих людей. Тотун тоже бурно выражал свою радость рядом с ним в танце победы.

Только Нигирь молча стояла на краю ущелья, прикрыв узкими ладонями лицо. Её хрупкие плечи сотрясались, сдерживая рыдание. Она видела все души, уходящие на небеса. Это была бессмысленная гибель людей… Девушка думала о том, сколько жён осталось где-то в далёких степях вдовами, а дети – сиротами, обречёнными на полуголодное существование. Слёзы матерей не вернут погибших сыновей. Они погибли из-за жадности, вожделения славы их вождя. Сколько раз им придётся воплотиться на Земле, чтобы понять справедливое решение Небес за жестокость и совершённые ими поступки?

Нигирь знала, что её душа завершала свой долгий путь совершенствования. Это было её последнее воплощение. С высоты своего совершенства, достигнутого опытом многих воплощений, она видела всю жестокость и невежество, царящие вокруг. «Сколько ещё тысяч лет должно пройти на Земле, когда придут осветлённые души?» – с горечью в душе рассуждала девушка.

Нигирь чувствовала себя одинокой. Она умела видеть невидимое и понимать то, что неподвластно уразуметь другим людям. Девушка решила приложить все силы, чтобы помочь людям стать добрее, наполнить душу любовью. В этот день ей надо было остановить торжество зла, и минувшее сражение было тому подтверждением. Но душа скорбела о прерванных жизнях…

Как только основная часть потока воды схлынула вниз по ущелью, Радул был готов со своим отрядом преследовать оставшихся врагов. Он дал знак рукой, и кирты быстрым шагом тронули коней вниз. Пройти по ущелью было не просто, мешали стволы деревьев, груды больших камней, брошенные копья и луки. Дно усеяло и множество тел врагов. Среди них были и раненые. Отряд прошёл всё ущелье до конца, где у выхода сгрудились большой толпой пешие марсины, оставшиеся в живых. Они не сопротивлялись и стояли без оружия. Брошенные кони бродили по берегам расширяющейся реки. Пленных и раненых оказалось больше двух сотен человек, их собрали в одном месте. Лица кочевников были мрачными: надежда на быструю победу не оправдалась. Ополченцы ловили коней. Радул распорядился подобрать в ущелье брошенное оружие и готовиться в путь, но тут вмешалась Нигирь:

– Надо похоронить всех убитых и закопать туши коней.

– Зачем? Пусть вороны клюют тела чужаков. Они поступили бы так же с нами! – грозно возмутился Радул.

– Нельзя, Радул, – настаивала девушка. – Эта река течёт по нашей земле. Мёртвые тела будут загрязнять воды и приносить болезни.

Нигирь надеялась на мудрость Радула.

– Какую же яму придётся выкопать, чтобы всех похоронить?! – он изумленно показал в сторону ущелья, над которым уже кружились птицы – падальщики. Но было заметно, что он соглашается с доводами Нигирь.

– Помогут пленные. Можно найти в лесу овраг и на дне его засыпать тела.

На этом они и остановились. Ямы в лесу были найдены, туда стали носить тела. Радул и Тотун подошли к пленным, те не сразу поняли, что от них требуют, но потом кирты и пленные марсины работали вместе, не глядя друг на друга.

Раненые оставались беспомощно ждать своей участи у скалы, пощады они не ждали. Вдруг Радул узнал среди них Миромхэ. Шлем он успел снять, но не узнать его было невозможно – на голове вождя не было ни одного волоска, а глаза поблёскивали злыми огоньками. В довершении всему Духи лукаво пометили вождя марсинов: шею и одно ухо этого человека покрывало красно-пурпурное пятно. Он не был ранен, но посчитал недостойным занятием для вождя хоронить воинов. Воля его не была сломлена, он готов был принять любую судьбу из рук его заклятых врагов.

Нигирь стояла в стороне от мужчин, выполняющих свою суровую работу, и успокаивала лошадей марсинов, связанных между собой. Она не стала вмешиваться, когда Радул направился к Миромхэ.

– Пришёл сюда убивать!? Хотел нашей смерти, теперь смотри, как будут умирать твои люди! – прокричал он, обнажая свой кинжал. – Рабы нам не нужны и отпускать вас нельзя – вернётесь опять. Может, среди вас есть тот, кто убил моего сына?!

На лице Миромхэ была написана холодная злоба. Подобно ядовитой змее, не отрываясь, глядел он на предводителя.

Радул дал знак своим воинам, чтобы покончить с пленными врагами.

– Подожди, Радул! Останови эту бойню! – звонкий голос Нигирь услышали все.

Старый воин, привыкший к её предупреждениям, остановил воинов, которые уже намеревались расправиться с пленными.

– Говори, Нигирь. Что же будем делать с ними? – Радул повернулся к девушке. Остановились и другие воины.

Миромхэе и другие пленные марсины затихли, понимая, что решается их судьба.

– Нельзя убивать пленных. Поднимешь ветер – вернётся буря. Зло рождает ещё большее зло.

Нигирь подошла вплотную к старому воину и, заглянув ему прямо в глаза, тихо сказала:

– Мы одержали победу. Не держи больше зла на марсинов. Отпусти тех, кто пришёл не по своей воле, прояви милосердие к их судьбе. Вождя Миромхэ и его командиров мы заберём с собой. Пусть они поживут в плену в наших поселениях и посмотрят, как мы живём. Может, научат чему-то полезному свой народ. Их судьбу решит Совет старейшин.

Девушка не требовала, она просила с кротостью и смирением в голосе.

– Будь милосерден, Радул. Человек несёт ответственность за судьбу своей души. От мыслей и дел твоих будет зависеть судьба нашего народа. Доброе слово, добрые помыслы и дела человека помогают восторжествовать силам Света и Добра над тьмой и злом.

Сердце старого воина дрогнуло и размягчилось. Он согласился с доводами Нигирь, хотя существовал негласный обычай войны: рабство или смерть побеждённым. Как бы ему не было трудно принять решение, он дал команду отделить командиров и вождя от других пленных. Их оказалось всего пятеро, включая Миромхэ.

Вождю марсинов и его ближайшим помощникам связали руки и отвели под охраной в лагерь киртов. Широкие плечи Миромхэ опустились, а на висках набухли извилистые жилы, он смотрел на правительницу киртов, насупившись, налившимися кровью глазами. Другие пленные воины стояли, мрачно потупив головы, они не понимали, что происходит, и ждали самого худшего.

Нигирь сразу почувствовала их состояние и прочитала их бессвязные лихорадящие душу мысли. Девушка подошла к ним. Ей пришлось подождать, пока найдётся киртский воин, знавший язык марсинов. Он стал переводить слова Нигирь.

– Воины племени марсинов! – громко перевёл кирт обращение девушки. – Мы не причиним вам вреда и отпускаем вас домой – к семьям и детям. Наше племя дружелюбное, мы хотим жить в мире с нашими соседями. Давайте торговать и помогать друг другу. Не допустите того, чтобы снова гибли в сражениях наши воины. Пусть в душах ваших расцветёт цветок милосердия, а этот день навсегда изменит вашу жизнь. Приходите к нам с миром, а не с копьём и мечом! Возвращайтесь домой и навсегда запомните этот день – киртские воины даруют вам свободу!

Ошеломлённые марсины не трогались с места, не веря такому исходу и опасаясь подвоха. Тогда Радул поднял руку, кирты расступились, открывая широкий проход по руслу реки Тарибон. Наконец марсины двинулись нестройными рядами, ещё не веря в своё счастливое избавление от смерти. Мокрые и униженные, они ускоряли шаг и, в конце концов, не выдержали и побежали, толкаясь и распихивая друг друга. Марсины походили на воров, пойманных, но отпущенных на свободу. Страх возмездия гнал их прочь от ущелья, они боялись, что кирты передумают. Но их никто не преследовал.

Радул решил, что пора позаботься об уставших воинах. Он дал команду отдохнуть в лагере до утра. В Пагуст решили двинуться с первыми лучами солнца.

Нигирь поспешила к раненым киртам. Их расположили под навесом на краю поляны, недалеко от места сражения. Поляну окружали привязанные лошади, а в середине стояли временные шалаши воинов. В лесу хоронили погибших, киртов из них было всего пятнадцать человек. Раненых воинов было около двух десятков. Нигирь заботливо осмотрела каждого. При помощи нескольких воинов она приготовила отвары кореньев, напоила ими раненых, промыла раны и наложила повязки с травами. Для самых тяжелораненых был сделан отдельный шалаш. Девушка то и дело исчезала в лесу, возвращаясь с пучками трав и кореньев. На большом костре всегда стоял котел, полный кипящей воды. Воины с благодарностью внимательно наблюдали, как ловко она останавливает кровь и перевязывает раны чистой тканью, прикладывая травы. К сожалению, не у всех воинов ранения могли зажить благополучно. Когда подошёл Радул, девушка отвела его в сторону от шалаша тяжелораненых.

– Никто из пяти не доживёт до утра. Я только могу облегчить их страдания, уводя в мир грёз.

Нигирь показала воину несколько ярких шапок грибов.

– Они не будут чувствовать боли, находясь в мире видений и забытья. Я приготовлю напиток из этих грибов и хмеля.

Радул согласно кивнул. Он знал, как тяжело переносить мучительную боль ран. Вскоре стоны раненых утихли. Лагерь погрузился в блаженную тишину отдыха. Бодрствовали только дозорные.

Рано утром, похоронив умерших от ран воинов, отряды отправились в Пагуст. Печально начавшийся период жизни закончился двумя днями веселья. Кирты праздновали победу. Все воины, участвовавшие в сражении, получили по лошади побеждённых врагов и их оружие. Остальных коней решили перегнать в селение Санир. Туда же под охраной отправили Миромхэ и его сообщников, возглавлявших нападение кочевников. Для пленных сделали большие деревянные клетки, которые поставили на повозки.

Глава 8
Нигирь гостит в Пагусте

После того, как отряды Радула и Тотуна разъединились в Пагусте, молодой воин поспешил увести своих людей обратно на южную границу.

Нигирь попросила Радула задержаться на несколько дней в этом гостеприимном поселении. Ей хотелось ознакомиться с укладом жизни Пагуста. Она долгое время жила с шаманом вдали от поселений и теперь хотела наверстать упущенное и поближе узнать свой народ. Нигирь, стараясь никому не помешать своим любопытством, без устали обходила поселение с одного конца в другой, здороваясь со всеми поклоном головы.

Всё здесь уже казалось знакомым и родным, но каждое поселение киртов отличалось своей самобытностью. Они находились на большом расстоянии друг от друга, а долгой зимой были вообще разделены снегами. Каждое поселение отличалось и своим развитием ремёсел.

Ликование победы и празднества в Пагусте сменилось нелёгкой работой по подготовке к зиме. Дни стояли ещё тёплые, и высокие загорелые мужчины работали на полях с обнажённым торсом, им помогали женщины в свободных платьях. Они убирали урожай пшеницы и овса, быстро орудуя длинными ножами.

Основным их занятием было скотоводство, земледелие и охота, как и у других киртов. Из ремесёл Пагуст славился мастерами по кости, дереву и выделке шкур.

Старшие дети пасли скот, а младшие учились меткости, ловко метая ножи в старое узловатое дерево. Старые жители поселения приглядывали за детьми и помогали в домашнем хозяйстве. Взрослым дети начинали помогать с шести лет.

Нигирь радовалась увиденному и дружной работе киртов: охотники волокли из леса, богатого дичью, свежую тушу оленя, возле копны благоухающих трав возились девушки, знающие секреты врачевания. Они отбирали различные травы для просушки, чтобы зимой приготовить отвары, а также отделяли лекарственные растения для приправ.

За поселением на обширных пастбищах паслись стада коней, овец, коз и коров. Особенно славились киртские кони. Их разводили много, и кони во всём были главными помощниками: их впрягали в повозки и обменивали на нужные товары, дарили в знак особого уважения.

Нигирь мечтала видеть свой народ счастливым. Но для этого многим киртам надо было избавиться от жестокости, разобщённости и вековой лености при принятии новых обычаев и взглядов на жизнь.

В часы отдыха и приёма пищи девушку приветливо приглашали в бревенчатые дома, которые почти все состояли из двух комнат. Окна на зиму плотно закрывались шкурами. Девушка с интересом рассматривала домашнюю утварь: бронзовые котлы и сковородки, миски, кувшины, кружки из обожжённой глины различной величины и объёма, деревянные ковши. Их хранили на низких овальных столах и прямоугольных скамейках. В середине комнат на земляном полу были устроены на небольшом возвышении обложенные камнем зимние очаги. Они служили источником тепла и света во время холодов. Дым выходил из отверстия в крыше, которое периодически закрывалось для сохранения тепла. Для освещения комнат кирты использовали глиняные лампады, заправленные жиром животных.

Во дворах обязательно находился ещё и летний очаг с вертелом для жарки дичи. Возле каждого домика стояли сплетённые из прутьев и обмазанные глиной сараи для скота и хранения урожая. Некоторые дворы были ограждены невысокой каменной оградой. Крыши домов и сараев были обложены дерном, а стыки брёвен законопачены сухим мхом.

Внутри домов было чисто и аккуратно. Земляной пол был застелен войлочными ковриками. Спали кирты на широких скамьях, покрытых шкурами, заворачиваясь в холодные зимние ночи в войлочные одеяла или в тёплые шубы.

В жилищах охотников с гордостью выставлялись напоказ хорошо выделанные шкуры соболей, белок и диких коз. Кроме изготовления одежды, их тоже использовали – при обмене с торговцами и в качестве ценного подарка.

Кирты общались с другими поселениями через гонцов, которые несли вести в виде символов, понятных в племени каждому. Знаки царапали на деревянных дощечках или рисовали на кусочках шкур животных.

Семьи в Пагусте составляли от пяти до десяти человек. Они почитали престарелых людей, следили, чтобы все трудолюбиво исполняли свои обязанности.

Женщины в Пагусте были настоящие мастерицы, они шили кожаные пояса, украшенные звероподобными и растительными символами Духов природы. Такие пояса для киртов были оберегами. Женщины и девушки пряли шерсть, ткали на незатейливом приспособлении ткань и шили одежду, окрашивая её растительными красками. Кроме этого, успевали молоть муку и печь лепешки.

Нигирь очень понравились вкусные лепёшки с топлёным молоком. Ей приятно было общаться с трудолюбивыми, честными и жизнерадостными людьми, бережно относящимися к природе вокруг поселения. Но девушка знала, что не все киртские семьи такие и не все поймут её, когда речь пойдет об изменении векового уклада их жизни. Нигирь предстояло донести киртам те знания, которые завещал ей отец, помочь им наполнить души светом, изменить представления о природе, о человеке и о Небесном мире. Ей предстояло стать независимой правительницей этого племени – принцессой, которая будет править одна. На кого она могла положиться? На Совет старейшин, который, как драгоценные камни хранил свои устои? В одночасье нельзя было разрушить то, что на протяжении столетий упорно внушали народу шаманы, и забыть о том, что и в её жилах течёт струя киртской крови. Но Нигирь принадлежала и Небесному миру и была наследницей своего отца. Нат призывал её явить киртам величие и мощь Неба и этим тронуть простые души людей этого племени, при этом не вызвав недовольства и несуразицы, не оскорбив верований своего народа.

Каждый день в Пагусте был наполнен трудом, с редкими часами отдыха. Кирты сушили заготовленное на зиму сено, вялили мясо и рыбу. Они были упорны и терпеливы, в подготовке к суровому времени участвовали все, от мала до велика. По улицам сновали туда-сюда повозки и колесницы.

Нигирь тоже помогала некоторым семьям. Включаясь в работу, она гордилась своим народом, кирты не были ленивыми, хотя и носили имя «спящий народ». Только в конце дня жители поселения позволяли себе отдых и сытный ужин, сопровождающийся кислым бодрящим напитком из перебродивших ягод. Нигирь попробовала его, и у неё закружилась голова, но приятное расслабление наполнило тело. Пища в основном состояла из негустой каши с кусками вяленого или свежего мяса, иногда сваренная на молоке и сдобренная маслом, которое летом хранили в кувшинах с подселённой водой. Девушка разговорилась с той семьей, где ужинала, и расспросила о повседневной жизни, чем они занимаются долгими зимними вечерами.

Кирты не теряли времени даром в жестокие холода, они вытачивали стрелы, сбивали масло из молока, шили одежду и ухаживали за скотом. Охотники всю зиму успешно охотились на кабанов, оленей, соболей, лис и белок.

Самый старший из мужчин – дед или отец – у киртов был главой семьи. Символом мудрости и зрелости считалась борода. Мужчина без бороды не мог стать воином, его называли «женоликим» и считали, что он может опозорить своё племя в сражении. Юноши с гордостью показывали пушок на подбородке, вступая в зрелость. Волосы мужчин едва достигали плеч, и только шаманы носили более длинные волосы. Для удобства волосы мужчин укладывались назад и были перехвачены на лбу полосками из сыромятной кожи.

Мужчины носили свободные рубахи длиной ниже пояса, подпоясывая их в праздничные дни ремнями из кожи, а повседневной жизни – простым полотняным жгутом. Воинская рубашка была до колен, на нее надевалась бронзовая кольчуга или полудоспех из плотной кожи с бронзовыми бляшками. Штаны были из плотной шерсти.

У каждого поселения киртов был свой любимый цвет одежды. В Пагусте это был светло-серый.

Большая часть забот по дому ложилась на хозяйку, дети с раннего возраста помогали ей.

Женщины и девушки были одеты просто, их длинные прямые платья дополняли бусы из самоцветов или просто обточенной цветной гальки, бронзовые браслеты и кольца. Заплетённые в одну косу русые волосы прикрывала светлая накидка, перехваченная на лбу бронзовым обручем. Длинные густые волосы считались признаком красоты, счастья и изобилия. Считалось, что, обрезав волосы, человек мог лишиться силы и здоровья. Шаманы использовали волосы в своих ритуалах и могли навести смерть на врага племени.

Девушкам разрешалось замужество не ранее шестнадцати лет, а юноши могли пригласить в свой дом жену после достижения двадцати одного года. Особого ритуала при этом не было. Соединяющиеся семьи обменивались подарками и вместе праздновали соединение мужчины и женщины один день. Молодые семьи первое время жили с родителями мужа, потом постепенно строили свой дом. Во время беременности любящий супруг старался накормить свою жену лучшими яствами. Детей воспитывали строго в почитании традиций предков, Духов природы, учили уважать старших и противоположный пол. Они быстро овладевали навыками труда, подражая взрослым. Мальчики с детских лет обучались воинскому искусству, и в двенадцать лет они получали настоящий кинжал. Девочек учили шить и печь лепёшки, в двенадцать лет они получали в подарок прялку и веретено. Семейные узы у киртов были очень прочными, но женщине позволялось уйти к родителям от обидчика-мужа. Дети при этом оставались в доме отца.

Вдовы воинов чаще жили одни, повторное замужество считалось оскорблением погибшего воина. Мужчинам не возбранялось пригласить другую женщину в свой дом после потери жены.

В поселении было неравенство между семьями – богатые и бедные. Это зависело от радивости и трудолюбия членов семьи, от её численности. Рабского труда не было, но был подневольный труд, за долги, который мог продолжаться всю жизнь.

Кирты хоронили умерших в земляных ямах, уложенных деревом, насыпая над захоронением курган. Чем богаче и знатнее был умерший, тем выше был курган. Когда умирала жена кирта, его погребальный курган вскрывался и женщину хоронили рядом. Кроме этого, вместе с умершими в захоронение складывали убитых коней, собак, отрезы материи, оружие. Простых киртов хоронили обычно в земляной яме, завернув в шкуры. Сверху оставался лишь небольшой холмик, обложенный камнями.

Нигирь, наблюдая за укладом жизни в Пагусте, не раз слышала разговоры о том, что жители поселения ждут прибытия каравана.

Торговцы посещали киртов обычно в конце лета и весной, когда шли мимо их земель в другие страны. Товарообмен начинался в больших поселениях, и туда стекались другие кирты из маленьких селений в предгорье. Пушнину и изделия из кожи они меняли на мечи и изделия из серебра. То, что кирты умели добывать соль, тоже привлекало сюда торговцев. Торговцы увозили её в больших кожаных мешках и дорого перепродавали в других краях.

Кирты не были богатыми, но умельцы их славились, а общение с торговцами вносило много нового в их лесную жизнь. Более частым приходам караванов мешали нападения кочевников-грабителей. Кирты тоже постоянно страдали от набегов: уводили в плен их женщин, несмотря на то, что у племени был древний завет – пленённые женщины должны были совершить самоубийство, чтобы избежать смешения крови с чужим народом.

Многое о жизни в приграничном поселении Пагуст рассказал Нигирь словоохотливый Шемах. Нигирь пыталась впитать в себя всё увиденное и услышанное. Это был её народ, она должна была знать о нём всё, чтобы помочь и понять. На душе было тревожно, девушке удалось поймать ускользающую нить её стремлений.

– Ответственность, – мысленно произнесла она ключевое слово.

Изменилась ли её уверенность в том, что она справится с нелёгкой задачёй – быть властительницей этих земель. Нигирь узнала от Шемаха, которому торговцы рассказали, что в некоторых других странах среди правителей есть девушки и их называют принцессами. Достойна ли она стать принцессой земель Укока?

Если до сражения с марсинами почти никто не воспринимал её предсказания и утверждения всерьёз, то после разгрома кочевников всё изменилось. К ней относились с большим почтением. Её дар предвидения защитил людей, избавил от страданий и предотвратил неисчислимые потери. Это понимали и Шемах, и воины, и все жители Пагуста. Радул рассказал Шемаху о происшедшем на Совете старейшин. Имя Нигирь было у всех на устах, все с благодарностью стремились пригласить её в свой дом. Слух о необыкновенных способностях девушки вызывал восхищение. Люди ставили её в один ряд с шаманами. Нигирь сразу дала понять, что она будет играть в племени другую роль, она хотела не просто помогать им в их невзгодах, а изменить и улучшить их жизнь. Она уже убедилась, что это ей подвластно, когда участвовала с воинами в подготовке к сражению в ущелье реки Тарибон. Теперь воины и жители Пагуста доверяли ей и смотрели как на избавительницу от бед и несчастий.

Нигирь ценила это и понимала, какая ответственность ложится на её хрупкие плечи. С этого времени она должна забыть о себе и жить только для своего народа. Девушка с готовностью шла на это.

Когда Нигирь завершила своё знакомство с людьми и жизнью Пагуста, Радул отпустил нескольких своих воинов погостить в их родные селения, так как предстоящей долгой зимой они были бы лишены такой возможности.

Оставшиеся с Радулом воины должны были сопровождать пленных марсинов в поселение Санир. Нигирь отправилась с отрядом. Жители Пагуста на прощание одарили воинов подарками и наполнили дорожные сумки воинов продуктами.