Каждому аз воздам! Книга вторая. Курская дуга

Иногда Завьялов преднамеренно "портил" буквы на ударнике пишущей машинки, чтобы нанести своеобразную метку. Если немцы предоставляли ему бланки оттисков на печатном станке, он на красноармейских книжках в графах «место рождения» или «место призыва» вместо настоящего названия города, села или области, вписывал дореволюционные названия, а административные деления обозначал уезд, губерния, хутор. Командировочные предписания и сопутствующие к ним документы, как правило, выдавались для заготовки дров или фуража, на заготовку сена для лошадей, квартирмейстеры для поиска подходящего жилья для личного состава той или иной воинской части и всегда недалеко от районов и населенных пунктов, где происходил переход диверсантов. В школе Линке инструкторы-немцы почти не разбирались в особенностях советского делопроизводства. Абвер иногда направлял диверсантов в степи Калмыкии заготавливать дрова или под Москву собирать кедровые орешки. Но самый откровенный ляп допускали инструкторы школы в географических определениях и порой дико путали железнодорожные направления. Диверсантов направляли, например, в Ленинградскую область, но почему-то через Куйбышевскую железную дорогу. Все это Завьялов замечал сразу, но у него не было ни малейшего желание исправлять это несоответствие.

После этого Линке к нему резко подобрел и разрешил питаться в немецкой офицерской столовой. Немецкие офицеры отнеслись к этому неоднозначно и старались не садиться с ним за один стол. Завьялов на это не обращал никакого внимания, продукты в этой столовой были на порядок выше качеством тех, которыми питались рядовые курсанты и надо поднакопить силы перед решающим шагом. При переходе назад к немцам с ним отправили радиста, молодого смешливого парня, которого он сдал с рук на руки партизанам в ближайшем лесу. Срочно нужна была встреча с Испанцем, но Линке, что-то видимо заподозрил и запретил всем инструкторам и курсантам увольнение в город. Переговорив с Ганкой Сашко, он решил её отправить к Испанцу. Это был опрометчивый шаг, но другого выхода он не видел. В отличие от мужской, женскую группу отпускали в город два-три раза в неделю. Надо спешить, пока Линке не запретит визит в город и девушкам. Разрешив девушкам покидать школу, Линке этим убил сразу двух зайцев, позволял девушкам и немецким офицерам весело проводить время и попутно наказал девушкам прослушивать пьяные разговоры немецких офицеров. И надо же было такому случиться, Ганка повстречала в ресторане Глорию, которая пришла вечером поужинать. Они присели за один стол и разговорились, не забывая раз за разом опустошать стоящие на столе бутылки с вином. Глория, поднаторевшая в интригах и авантюрах, эта прожженная работница постельного труда, наводящими и безобидными вопросами, быстро раскусила Ганку и поняла, что рядом сидит её идеологический враг, который выдает себя за борца с коммунизмом, а в действительности жутко ненавидит поляков и украинцев! Эта классовая война, между украинцами и поляками, длится уже не первый век, и кто из них победит до сих пор неизвестно. Обратив внимание на её смелость в высказываниях, она сразу предположила, что возможно Ганка работает под колпаком. Опыт не пропьешь!

– Ганка, а как ты оказалась в школе майора Линке?

– О, это интересная история, я в концлагере Равенсбрюк за пайку эрзац-хлеба, загрызла зубами двух полячек-капо, они присматривали за нами в бараке и отличались очень подлыми характерами. Одной вонзила палец и вырвала глаз, потом в безумной ярости откусила ей нос, а второй перегрызла сонную артерию на шее. Обе прожили недолго, их списали в расход. А это прямая дорога в крематорий. После недельного карцера меня почему-то поставили на их место. Через три месяца, меня и еще несколько девушек полячек, стали выводить за колючую проволоку к немецким солдатам и офицерам. Я была старшей и однажды предотвратила намечающийся побег двух девушек полячек, за что была отмечена начальником лагеря и ввиду хорошего поведения, меня рекомендовали одному незнакомому офицеру, который приехал подбирать себе курсантов в какую-то разведывательную школу. Основательно проверив меня на лояльность немецкому режиму, отправили сюда. Глорию несколько насторожил сумасшедший и неуправляемый характер Ганки, но она виду не подала, а решила о Ганке расспросить позже Линке. Извинившись, она быстро встала, попрощалась и покинула ресторан. От этой особы надо держаться подальше. Глория не переносила людей без царя в голове. От них ждать можно чего угодно.

Линке по прибытию в школу сразу через секретаря Ганса, вызвал своего помощника.

– Штольц, вы принесли документы из комендатуры?

– Так точно герр майор, хотите взглянуть?

– Позже Штольц, сейчас я хочу… Разговор прервал настойчиво зазвонивший телефон, соединенный напрямую с Берлином. Трубку снял Штольц. Он приложил трубку к уху и застыл, потом медленно стал поворачиваться к Линке.

– Обер-лейтенант, кто там такой наглый? Кроме адмирала Канариса, для остальных – меня нет нигде!

– Генерал-полковник Гудериан, мой господин!

– О, майн Гот, этому-то, дуболому-танкисту, что понадобилось от меня? Поправив мундир, по заведенной привычке, он взял трубку, – Слушаю герр генерал, майор Линке у аппарата.

– Майор, вас невозможно отыскать и только, звонок Канарису помог мне найти вас!

– Надеюсь, мой генерал вы позвонили не только для того, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение? Линке не любил Гудериана, этот выскочка и карьерист в ставке Гитлера всегда бахвалился, что разобьет танковые войска России за месяц, но реальность говорила совсем другое, танки Гудериана в этом году горели, как спички. Скорее всего он по этому поводу и звонит. Надо поскорее отделаться от этого тракториста общими фразами, Гудериан был упрямым, мстительным и прямолинейным солдафоном, но дело свое знал хорошо, но это ему не помогло, он раз за разом в последнее время, проигрывал большинство танковых стычек с русскими. И дело было не в Гудериане, просто военная машина Германии выдыхалась и работала уже из последних сил.

– Майор, звоню по очень тревожному поводу, у русских появились новые, нам не известные пока, танки Т-34-85 с почти не пробиваемой броней. Мне нужны образцы этой стали, наша легированная сталь, качество которой в последнее время, существенно снизилось из-за отсутствия необходимого сырья, уступает легированной стали русских. В этом вы мне можете помочь? Буду вам искренне благодарен!

– Каким образом я могу это сделать? Забраться в тыл к русским за Урал и угнать танк, при этом пробиваться по тылам через всю Россию? У меня танкистов не наблюдается! Я знаете ли, по другому профилю, обратитесь к экономической разведке в 4 отдел Абвера. А сам подумал, – Тебя сумасшедший танкист, адмирал Канарис быстро на место поставит! Ты обратился через голову своего начальника, а Гиммлер этого страсть, как не любит и фиксирует все разговоры его людей с Канарисом.

– Нет, майор, мне нужен просто специалист, который разрабатывал и создавал эту сталь! Наши пушки, установленные на танках Т-IV не пробивают эту русскую броню.

– Вот как? Для этого надо, чтобы наши войска стояли за Уралом, но это пока из области фантастики и в ближайшее время не осуществимо! Мы с трудом сдерживаем русских в центре России, а возникшие огромные трудности на подступах к югу России, вообще превращает наше продвижение на ползание черепахи.

– Линке, это не война, а черт знает, что! Как с этими русскими вести цивилизованную войну? Они же не останавливаются ни перед чем!

– Генерал, вы многое не видите за своей толстой броней, я особенно хочу подчеркнуть, что беспощадность, с которой советские командиры претворяют в жизнь принцип тотальной войны, порой поражает не только вас, они мобилизуют все силы, а в случае необходимости используют даже женщин и детей. Если у них не имелось свободных транспортных средств, местному гражданскому населению приходится, за многие километры катить бочки с горючим, порой почти до линии фронта, или по цепочке передавать снаряды прямо на артиллерийские позиции. Бесспорно, нам есть чему поучиться у русских. А вы, кофе в постель, ванну из ромашек, аккордеон и другие привилегии не совсем привычные на фронте.

– Майор, перестаньте язвить, мне нужен ваш совет, как большого знатока русских! Мне нужны эти образцы!

– В этом я бессилен и не могу вам помочь, мой генерал, мои возможности не безграничны. Я всего лишь служащий Абвера с определенными полномочиями. Генерал Гудериан в сердцах бросил трубку и решил пожаловаться Канарису, на неподобающее поведение его подчиненного. Он не стал информировать Линке о том, что его бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике, на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения наступательных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешат использовать этот свой успех. И тогда, больше на Восточном фронте не будет спокойных дней. Инициатива полностью перейдет к русским.

Линке тоже в сердцах бросил трубку и разразился ругательствами, – Остолоп бронированный! Совсем утратил мозги за толстой броней! Русских инженеров ему подавай на тарелочке, воевать надо было лучше, а не трещать на всех углах о колоссе на глиняных ногах! Я не Министр Вооружений Вермахта Шпеер и не занимаюсь промышленным шпионажем, а всего лишь неплохой разведчик и мое дело, организовать абверкоманды и абвергруппы для продвижения вперед вместе с передовыми частями и, если надо, защищать немецких солдат от деятельности вражеской разведки.

Глава четвертая.

В последнее время все «достижения» немецкой армии на Восточном фронте, очень не нравились майору Линке. Он был далеко не глуп и не верил, что операция «Цитадель», разворачиваемая на Курской дуге, может повлиять на общий исход войны. Скорее всего, перелом в этой войне, о котором так фанатично талдычит фюрер, ничего полезного Германии не принесет и скорее всего, этот перелом будет в пользу русских войск, видимо германское командование окончательно утратило возможность проводить стратегические наступательные операции на территории России. Линке не сомневался, что, если весенне-летняя компания будет проиграна, Гитлер, как всегда, всю вину за провал наступательной операции «Цитадель» переложит на головы своих фельдмаршалов и генералов.

Линке, по большому счету, была совершенно непонятна эта дикая и холодная страна. Мы европейские немцы, невольно теряем свой моральный облик, когда попадаем из наших больших и ухоженных городов в эту проклятую, болотистую и непроходимую Россию. Рано или поздно сплин навестит нас каждого: одни будут пьянствовать, другие курить опиум, третьи звереть и свирепствовать – так или иначе, но со временем, мы свихнемся все и в конце концов проиграем войну. Это начало конца и надо позаботиться о собственной судьбе. Для этого он и пригрел возле себя Глорию и догадывался о её связи с британской Ми-6 и это ему в будущем очень пригодится. Адмирал Канарис не вечен, хоть он и был не просто человеком, находящийся на такой серьезной должности главы Абвера. Его личность и методы создали сущность абвера. Абвер является в очень большой степени его творением, и когда Канарис будет отстранен, Абвер начнет быстро разрушаться. Фактически не будет большим преувеличением сказать, что Абвер это Канарис, а Канарис это Абвер! Под руководством Канариса Абвер разросся до организации с разнообразными и многочисленными ответвлениями и широкой географией действий. С ростом вооруженных сил рейха Абвер получил наименование «Управление иностранных государств и контрразведки при Верховном командовании вооруженных сил вермахта, то есть он не был включен ни в один из видов вооруженных сил, но был предназначен обслуживать все три – сухопутные войска, флот и авиацию. Конечно, в Абвере был Иностранный отдел, но он редко занимался диверсионно-разведывательной деятельностью, а был сугубо аналитическим центром и отвечал за снабжение всех трех видов вооруженных сил вермахта информацией военно-политического характера, публикуемой в зарубежной прессе.

Кроме того, Иностранный отдел отвечал за связь между вермахтом и министерством иностранных дел, а также за анализ зарубежных политических событий в мире. Иностранный отдел, где первое время начал работать Линке, также являлся компетентным органом в области международного законодательства в том, что касалось военных вопросов. Частенько при теплой встрече с начальником Абвера адмиралом Канарисом, за рюмкой коньяка он откровенно с возмущением говорил: «Экселенц, вы надеюсь, обратили внимание на Гиммлера со своей службой безопасности, дай ему власть они весь мир загонит в крематории и без сомнения сожжет в своих печах». На что Канарис усмехаясь своей знаменитой змеиной улыбкой произнес, – Знаете мой друг, что произнес фюрер, на одном секретном совещании в 1940 году в Берлине: «Война в России, – заявил Гитлер, – будет такой, которую нельзя будет вести по рыцарским правилам. Это будет борьба идеологий и расовых противоречий, и она будет вестись с беспрецедентной и неутомимой жестокостью. Все офицеры должны отвергнуть от себя устаревшую идеологию. Я категорически требую, чтобы мои приказы беспрекословно выполнялись. Немецкие солдаты, виновные в нарушении международных правовых норм… будут прощены». При этом Гитлер заявил, что отношение к советским военнопленным не должно связываться положениями Женевской конвенции 1929 года по той причине, что Советский Союз в ней не участвует

– Экселенц, это серьезная война и я солдат, а не мясник и привык сражаться с противником на равных. Только так я получаю удовольствие служить рейху, но не приемлю газовые печи и жестокое отношение к военнопленным и мирному населению. Проиграю или выиграю я эту войну, значит так угодно господу, но я буду бескомпромиссно бороться за строгое соблюдение Венского международного закона о военнопленных. Линке занял очень твердую позицию по вопросу приказов Гитлера об обращении с советскими военнопленными, которые его отдел категорически осудил, как бессмысленное нарушение международных законов. Канарис с интересом смотрел на Линке, ему этот перспективный офицер нравился все больше и больше. Этой позиции стойко придерживался и сам Канарис, будучи лично твердым сторонником неприкосновенности международного закона. Гиммлер – этот «зловещий человек с бегающими глазами и маленьким подбородком», претендовавший на роль преемника Гитлера, сконцентрировал теперь в своих руках всю власть над всеми тайными службами фашистской Германии. Ему хорошо было известно, что Гиммлер, давно хочет переподчинить себе Абвер, а от его руководителя побыстрей избавиться. Гиммлер, этот хитрый и коварный лис, как главнокомандующий войск СС – личной армией нацистов, предпринимает ряд мер, чтобы уменьшить влияние Канариса на фюрера. И, по-моему, это ему в перспективе удастся, но не сейчас на кануне большого и значимого сражения.

Утром Испанец и Влад уехали на Кубельвагене, чтобы нейтрализовать мнимую сестру Глории, они её заметили, когда она выходила из домика с матерчатой сумкой в руках и незаметно пристроились за ней. Дорога вела на окраину города. Она пролегала через мрачноватый пустырь, на краю которого стояли три полуразрушенных дома. Она юркнула в один из них и пропала. Ждали они её где-то полчаса, наконец, она появилась, но в руках уже ничего не было. Странно все это, надо бы проверить. Когда она уже удалилась на приличное расстояние, Испанец решил сам проверить, что за причина так долго задержала девушку в разрушенном доме, а Влада отправил за девушкой, наказав ему любым способом не дать ей вернуться в домик Глории. Взяв пистолет в правую руку, он тихо приблизился к дому и осторожно шагнул внутрь. Одной стены в доме не было, но сохранилось часть крыши и погреб, по следу пыли он определил, что погреб недавно открывали, а после неумело замели следы. Он нашел на стене моток тонкой веревки и привязал её к ручке погреба и отошел за стену. Если там рация Глории, то она должна быть обязательно заминирована, это своего рода, защита от любопытных глаз. Он сильно дернул веревку, люк в погреб открылся, но взрыва не последовало, взамен показалась рука, в которой была зажата противотанковая граната РПГ-41 с выдернутой чекой. Однако! Кто же там такой решительный и так быстро хочет умереть? Этого допустить нельзя, эта противотанковая болванка довольно опасна и при взрыве будут серьезные последствия.

– Хенде хох, выходи с поднятыми руками! – прокричал он по-немецки и передернул затвор своего Вальтера.

– А, все-таки достали, сволочи, ну идите я вас встречу по-нашенски – по-русски! И дальше послышался витиеватый мат в адрес Испанца, с упоминанием всех его родственников до седьмого колена, которые произвели на свет такое непотребное отродье. Испанец слегка опешил от такой наглости, но пистолет не убрал, а переместился к другой стене, противотанковая граната РГД-41 это серьезно – разнесет к чертовой бабушке всю эту развалюху вместе с ними. Что же делать, окликнуть по-русски? А где гарантия, что это не подстава? Как всегда, выручил Влад, он, не спеша, насвистывая, нес на спине девушку, глаза у неё были предусмотрительно завязаны, руки тоже. Влад перехватил девушку почти у самого дома Глории, еще метров двадцать, и он бы её потерял, пришлось применить силу, он подскочил к ней со спины и, схватив двумя руками за низ платья, задрал его до плеч, а подолом замотал голову. Показались отменные стройные ноги в чулках и синие хлопчатобумажные трусики. Девушка от испуга истошно завизжала и начала брыкаться, Влад сильно сжал её в объятиях, так что у неё кости затрещали и прошептал на ухо, – Будешь сопротивляться – умрешь! Она обмякла и затихла. Он снял с её головы платок, опустил платье и со спины, завязал платком глаза. Руки перетянул тонким прочным шнурком из воловьей кожи, который он всегда носил в кармане. Испанец, увидев их, приложил пальцы к губам и замахал руками – меня нет! И присел за стеной. Влад небрежно опустил девушку на землю и тут он увидел руку с гранатой, торчащую из погреба, он замешательстве застыл и не знал, что делать. На земле завозилась и начала ругаться девушка.

–Ты черт полосатый, почто меня как куль с зерном швыряешь? Я тебе девушка или где? Сейчас же развяжи мне руки и глаза! Испанец опять приложил палец к губам и ответил по-немецки, – Фройляйн в ваших же интересах переубедить этого сумасшедшего не бросать гранату, пострадаем исключительно все, сказал он и быстро метнулся за стену. Выглянув из-за стены, он дал знак Владу снять с глаз девушки повязку. Влад снял платок, она с ужасом уставилась, сначала на Влада, а потом на гранату. Повисла немая пауза. Девушка быстро пришла в себя и захлебываясь заорала, – Валера, бросай, это немцы, рука дернулась и начала разжиматься, но тут уже, отбросив условности, Влад заорал по-русски, – Ты кого собрался взрывать недоносок! Где ты видишь фрицев? Вот погоди, выберешься из этой коцыбурни, морду то я тебе начищу! Некоторое безмолвие, рука поспешно сжалась и исчезла, показалась усатая перевязанная голова и недоверчиво уставилась на Влада. Девушка тоже с удивлением вытаращила глаза на Влада. Голос говорящего был другим!

– Вы, что, русский? А почему в немецкой форме? Кто еще тут есть?

– Нет, ну вы посмотрите на эту дуру, долго бы я проходил в форме советской армии в этом городе? Я пока, красавица, на тот свет не собираюсь. И я действительно русский, черт бы вас всех подрал, давай выходь из своего бомбоубежища! Чуть не отправил всех нас к праотцам! А голос мой изменился при виде противотанковой гранаты, я не горю желанием, ни за понюшку табаку, отдавать свою молодую жизнь, – нашелся Влад. Испанец решил пока не показываться, неизвестно, что это за люди, Влад надеюсь, сможет теперь сам разрулить эту почти комичную ситуацию. Вдруг раздался стон, что-то загремело по лестнице погреба, раздался глухой стук и все стихло. Наступила тишина.

– Он же раненый, – первой опомнилась девушка и кинулась к погребу, быстро спустилась вниз, за ней спустился Денисов и вырвал из рук потерявшего сознание человека, гранату. Она была без запала, но выглядела устрашающе. Погреб был построен рачительным хозяином, добротно обложен кирпичом, с дубовой крепкой лестницей и с массивной крышкой. На глиняном полу погреба лежал парень лет тридцати со шпалой в петлицах, это насторожило Влада, на нем была рваная старая форма и старые знаки различия. Голова и грудь были перевязаны, несвежими, с кровяными пятнами, бинтами. На маленьком столике, лежали два пистолета, запал от гранаты и остатки нехитрых продуктов. В погребе было сухо и тепло.

–Так, девушка, давай рассказывай, что почем, кто это такой и зачем он здесь?

– А ты кто такой? – Это не важно, главное, что я вас не обижу и не сдам немцам.

– Это капитан Страхов, подобрала я его в лесу пол месяца назад, думала, не выживет, но он оказался крепким парнем, потихоньку оклемался и пошел на поправку, я каждую неделю делала ему перевязки и носила еду. Капитан стал приходить в себя и открыл глаза. Он осоловевшими глазами огляделся и устремил взгляд на Влада.

– Наташа, это, что за ренегат в немецкой форме, говорит чисто по-русски, а ругается так виртуозно матом, что любой морской боцман позавидует? Влад отложил в сторону автомат и начал поднимать парня.

– Если ты русский, то должен понимать русский мат без переводчика, меня всегда удивляло, вроде мат нигде не преподают, ни в одном учебном заведении, но знают его почему-то все русские в совершенстве. Да и не могут немцы осилить наш великий и могучий! Этот шоковый прием с матом выручал меня не раз.

– Давай-ка паря, я тебя удобней расположу, выглядишь ты что-то неважно. Влад легко поднял исхудавшего капитана на плечо и вынес из погреба. Испанец за ними наблюдал через щель в стене. Пока складывалось все хорошо, но как нейтрализовать Наташу? Глория с минуты на минуту должна прийти из комендатуры домой.

– Так, мне надо уходить друзья, ночью я приду за вами, мы перенесем тебя капитан в более безопасное место. Значит, так, прошу назвать полностью инициалы, звание, в каком полку служил и когда? Записав данные, он спустил опять в погреб капитана и неожиданно туда же затолкал упирающуюся девушку. На немой вопрос, ответил, – Так надо! Скоро приду и вызволю! Не шуметь и сидеть тихо! Испанец выглянул из-за стены, улыбнулся и показал большой палец! Порядок!

– Не ожидал, не ожидал боец, что ты так лихо все провернешь!

– Нас этому учили! Они довольные покинули пустырь. Теперь Шульге никто не помешает, и он может спокойно переговорить с Глорией.

Тем временем, Шульга в гражданской одежде легко нашел неприметный домик Глории и обследовал запертую дверь, она была, закрыта на простенький замок со вставленной контролькой из бумаги. Открывался любым гвоздем, воров в Озерске не водилось, по заведённому ими порядку, немцы расстреливали их на месте. Он аккуратно, гвоздем, открыл замок, зашел и осмотрелся, в домике оказалось две комнаты и маленькая кухонька, Шульга огляделся и сразу определил, где комната Глории. Она отличалась от другой комнаты более широкой кроватью, старинным гардеробом и веселенькими синими занавесками на окнах. Он открыл окно, вылез, прошел опять к двери и установил в замок новую контрольную бумажку, обошел дом и влез обратно в окно. Время было около двенадцати дня и с минуту на минуту должна подойти Глория, Шульга сел на стул в углу и стал ждать. Как всегда, при волнительных случаях сердце его учащенно забилось. Один пистолет он сунул под подушку, а второй оставил при себе. Миниатюрный пистолет Ленойз оставил в сапоге. Через несколько минут послышался стук каблуков и возле двери завозились. Дверь открылась и вошла Глория.

– Наташа, ты дома? Ставь чайник, будем пить кофе и что-нибудь перекусим! Шульга вышел из темного угла на середину комнаты.

– Наташи нет, но с удовольствием составлю тебе компанию! Глория отпрянула и изумленно, с опаской, уставилась на него.

– Кто вы и что делаете в моем доме?

– Ну, здравствуй – моя шальная императрица! Может кому-то надо напрячь не в меру забывчивую память? Нехорошо не признавать своего давнего друга! Неужели я так сильно изменился? Глория близоруко присмотрелась, глаза её расширились, она в ужасе попятилась к стене.

– Этого не может быть! Судьба злодейка опять решила сыграть со мной мерзкую шутку? Она прислонилась к стене и медленно стала сползать на пол. Шульга подхватил её и перенес на кровать, налил в стакан воды из графина стоящем на столе и поднес к губам Глории. Потом, от греха подальше, незаметно вынул пистолет из-под подушки и переложил его в тумбочку.

– Пей, моя роковая печаль, пей! Разговор у нас будет долгий. Глория мелкими глотками опорожнила стакан и обреченно вздохнула.

– Александр, как ты тут оказался, а вернее, зачем ты здесь?

– Решил по старой памяти навестить одну хорошую знакомую. Глория, в два приема встала с кровати, из буфета достала бутылку вина и немедля приложилась к горлышку бутылки. Это подействовало и она, почти сразу превратилась в прежнюю, уверенную в себе, Глорию. Шульга подивился её самообладанию, – быстро же эта бестия пришла в себя!

– Что, Шульга, ты проделал такой длинный и опасный путь, чтобы мне отомстить? Решил обвинить меня, в том, что не за что и столько лет, хлебал тюремную баланду? Своей вины в твоих тюремных злоключениях я не вижу! Уверяю тебя, но мне очень жаль, что так произошло!

– Нет, Глория, я прекрасно помню изречение древнего китайского мыслителя и мудреца: «Прежде чем мстить – вырой две могилы!»

– Хм!.. Надеюсь до кровавой вендетты ты не опустишься?

– Глория, ты до сих пор так ничего не поняла? Прошло много времени, я уже не тот мальчик, который бездумно и рьяно, волочился за тобой пять лет назад. Жизнь меня изменила, и теперь, тот наивный мальчишка, об которого ты пять лет назад, пыталась вытереть ноги, пришел получить ответы на свои вопросы. У меня было время набраться жизненного опыта, проанализировать все наши прошлые встречи и я, начал в жизни кое-что понимать. Надеюсь, помнишь наше первое свидание в кафе? Уже тогда, у меня возникло подозрение, что ты, что-то от меня скрываешь, помнишь, тогда в кафе, пять лет назад, к тебе подошел этот болван томми, подвыпивший английский представитель торгпредства и пригласил тебя на танец? Помнишь фразу, которую он кинул тебе сквозь зубы по-английски: «The chief will be unhappy, you failed the case?» Я понял, что ты завалила какое-то дело, и шеф твой будет очень недоволен! Ты не подозревала, что я знаю английский язык, но я его знаю, конечно, не так хорошо, как немецкий, но разговорной речью владею достаточно хорошо. Да, ты утонченно-порочная женщина, привыкла с уверенностью покорять нас мужчин своей распущенностью, цинизмом и вульгарной простотой, но сейчас сил и знаний у меня достаточно, теперь тебе не удастся играть мною, как прежде. Ты как всегда, даже сейчас, стараешься выйти сухой из воды и все свалить с больной головы на здоровую. Я знаю о тебе все!

– Так уж и все?

– Да, все! Помнишь нашу первую встречу в 1938 году? Она была не случайной, я действовал по прямому приказу Лаврентия Берии. После встречи с тобой я выезжал в Венгрию в предместья озера Балатон. Тебе это ни о чем не говорит?

– Догадываюсь, меня проверяли? Собирали информацию обо мне? Надеюсь в Венгрии ты ничего компрометирующего на меня не нашел? Скорее всего, ничего стоящего, общие черты характера, привычки, перебрал всех моих мужей и любовников с младых лет.

– Давно ты работаешь на продажных англичан? Отвечай!

– Давно, столько же, сколько ты в НКВД!

– Почему ты не сказала мне об этом?

– А что бы это изменило? Сдал бы меня Лаврентию Берии? Тогда бы, мы с тобой сейчас здесь не разговаривали.

– Что изменилось бы? Изменилось бы главное, мне не пришлось гнить столько лет на Колыме, я бы бежал от тебя, как от прокаженной, а узнав, что ты работаешь на Ми-6, заставил работать на нас!

– Уже Саша, уже! Не вижу смысла паниковать, меня уже заставили работать на вас и заставили тогда, когда я с тобой впервые встретилась пять лет назад. Я в Реутове отдыхала от того жуткого места, где меня, в течение нескольких месяцев заставляли делать гнуснейшие вещи. Прошло более пяти лет, а я все еще с содроганием вспоминаю это жуткое заведение.

– Слушай, а как вышло, что тебя вербовал лично Берия, не за это ли я загремел на Колыму? Не слишком ли дорогая плата за любовь? Отвечай!

– Ты наверно не знаешь, что раньше резидентам предоставлялось право самостоятельно принимать решение о вербовке, что приводило к засорению разведсети малоценными и бестолковыми агентами, то в канун войны все вопросы вербовки решались непосредственно руководством разведки. А Берия всех красивых женщин агентов всегда вербовал и курировал лично. Ты оказался не в то время и не в том месте. Не надо было тебе в меня влюбляться!

– Это была его месть? Месть за то, что ты предпочла меня ему?

– Не только это, ты невольно раскрыл меня и уничтожил выстроенную Берией, предназначенную для меня, серьезную легенду, а этого делать было нельзя и твое признание в любви было крайне нежелательным! Берия был в бешенстве!

– И ты уже на протяжении многих лет работаешь на две разведки?

– Нет, сначала я работала на англичан, но в середине 1938 года, моего мужа Иштвана Штара, на нашу беду, отправили в Москву посланником Венгерской дипломатической миссии и тут мне повстречался этот Вельзевул – ваш Лаврентий Берия! Он очень искусно устранил моего мужа, а меня выкрал и шантажом, под жестким давлением, помимо моей воли, завербовал, а потом отправил в эту школу разведки, где готовили разведчиц-шлюх и гомосексуалистов. Тогда в Реутове, когда мы с тобой напились и по чистой случайности оказались в постели, я не предполагала, что все наши комнаты прослушиваются. И весь тот пьяный бред, который ты нес, признание любви до гроба, что ты меня никому не отдашь, пылко и настойчиво предлагал выйти за тебя замуж и наши кувыркания в постели, на следующее утро все стало известно лично Берии. И, чтобы твоя сумасшедшая любовь не помешала тому делу, к которому меня так долго готовили, тебя подло нейтрализовали и упрятали на восемь лет.

– Мы могли тогда что-нибудь придумать, в конце концов, я бы тебя спрятал или переправил в тихое место, где он тебя не нашел. На худой конец, мы бы поженились ведь всегда лучше в разведке работать в паре. Если ты с супругой, к тебе больше доверия. Одному же довольно трудно легализоваться в незнакомом обществе и в чужой стране. Глория встала и нервно заходила по комнате.