Объем 50 страниц
1924 год
Крысолов
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программеО книге
«Весной 1920 года, именно в марте, именно 22 числа, – дадим эти жертвы точности, чтобы заплатить за вход в лоно присяжных документалистов, без чего пытливый читатель нашего времени наверное будет расспрашивать в редакциях – я вышел на рынок. Я вышел на рынок 22 марта и, повторяю, 1920 года. Это был Сенной рынок. Но я не могу указать, на каком углу я стоял, а также не помню, что в тот день писали в газетах. Я не стоял на углу потому, что ходил взад-вперед по мостовой возле разрушенного корпуса рынка. Я продавал несколько книг – последнее, что у меня было…»
Жанры и теги
Аллегории, цветной ковер слов, завораживающий и как будто зворачивающий все обыденное и страшное в свой цветной узор.
Все повествование как сон истощенного, измученного бессонницей героя, желающего освобождения от ужасающих болезненных видений и желающего тепла доброй руки,ю проложенной на лоб в конце этой истории
Я потрясена, меня вывернули наизнанку и перетряхнули! Накал чувств увеличивался с каждой страницей. Полное погружение в описываемый событийный ряд сопровождалось сюрреалистичностью и одновременно чувством распознования зла в его мерзостнейшем проявлении.
Потрясен. Другого слова не найду. Что ж, если это Грин, то Грина я обожаю! Потрясен и ошеломлён. Боже, упаси Россию от революции! Не нашелся бы новый Освободитель.
Одна из любимых. Очень точно передан ужас смутного времени, который всегда при нас.
Кто-то скажет "готическая русская проза", я скажу - документальная. В смысле чувств и эмоций - современная и непроходящая.
Рекомендую и тем, кто увидев имя автора, решил, что это будет романтическое и отстраненное "путешествие". Не будет.
Не зная контекста, сложно оценить замысел, но мастерство Грина, его необычайная стилистика заворожила, перемешав реальность и вымысел, оставляя балансировать между этими двумя состояниями в попытках не то что бы найти истину, но что бы прочувствовать и осознать нечто, позволяющее не стать крысой.
Я давно задумывался о встречах, первом взгляде, первых словах. Они запоминаются и глубоко врезывают свой след, если не было ничего лишнего. Есть безукоризненная чистота характерных мгновений, какие можно целиком обратить в строки или в рисунок, - это и есть то в жизни, что кладет начало искусству. Подлинный случай, закованный в безмятежную простоту естественно верного тона, какого жаждем мы на каждом шагу всем сердцем, всегда полон очарования. Так немного, но так полно звучит тогда впечатление.
Лукавая, неверная память! Она клянется не забыть ни чисел, ни дней, ни подробностей, ни дорогого лица и взглядом невинности отвечает сомнению. Но наступил срок, и легковерный видит, что заключил сделку с бесстыдной обезьяной, отдающей за горсть орехов бриллиантовый перстень. Неполны, смутны черты вспоминаемого лица, из числа выпадает цифра; обстоятельства смешиваются, и тщетно сжимает голову человек, мучаясь скользким воспоминанием. Но, если бы мы помнили, если бы могли вспомнить все, – какой рассудок выдержит безнаказанно целую жизнь в едином моменте, особенно воспоминания чувств?
Внутренний мир наш интересен немногим
Мы интересуемся теми, кто отвечает нашему представлению о человеке в известном положении
Кармен сделала очень немного, она только бросила в ленивого солдата цветком. Не более было совершено здесь. Я давно задумывался о встречах, первом взгляде, первых словах. Они запоминаются и глубоко врезывают свой след, если не было ничего лишнего. Есть безукоризненная чистота характерных мгновений, какие можно целиком обратить в строки или в рисунок, — это и есть то в жизни, что кладет начало искусству.
Отзывы, 8 отзывов8