Напротив, утверждайте постепенное ослабление кар и наказаний посредством перевоплощений, и вы осветите согласно с рассудком и чувством понятие о едином Божестве.

Апостол Павел

Ещё более чем прежде – Лоре

Автор выражает признательность Сергею Гонтарю (Россия) и Нинель Апельдимов (ФРГ) за помощь в работе над романом

ISBN 978-5-0055-1600-8 (т. 3)

ISBN 978-5-4493-4803-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Мы с Марком сидели за кухонным столом, который он накрыл, пока я плескался под душем. Его жена Людмила гостила у родственников с детьми, – учебный год в Германии начинался позднее. Честно говоря, я представлял своё возвращение к другу более торжественным, но удовлетворения не было потому, что не было ощущения завершённости.

– Что будем пить – мозельское или водку? – спросил он.

– И водку тоже.

– Ну, как там лягушатники?

– Передают привет колбасникам. Знаешь – странная вещь: европейские собаки не бросаются на прохожих и велосипедистов, а хозяева обходятся без глупых оправданий, что пёс не покусает. Братьям меньшим негде черпать агрессию.

– Нормальный собачий менталитет. Если бы зоозащитники научили наших собак говорить, им бы было не на что пожаловаться. А ты, Санёк, что-то совсем не загорел, – только лицо и руки. И так быстро уехал во Францию, что мы даже о России не поговорили. Как там?

– По-Карамзину: «Воруют». Без меры, без перерыва и без конца. А про Францию и рассказывать нечего. Бывают времена, когда хочется пожить в одиночестве и послушать море. Если бы ты жил в Россиянии, меня понял.

Марк в реинкарнацию не верил, а только в самого себя, и потому необходимость делиться тем, что я рассчитывал найти следы своей прошлой жизни и почти каждый день соприкасался с мистикой, отпадала. И если бы вы сами пережили всё то, что пережил я за последний месяц с лишним, вы бы понимали, как нужно мне было выговориться.

Марк разлил «Смирновскую» по рюмкам:

– За твоё триумфальное возвращение с большой прогулки!

– За тебя, Марк. Без тебя бы я заблудился.

– Вообще, французы более открыты для общения, чем немцы, хотя в личном плане тоже замкнуты. Но у нас самая низкая рождаемость в Европе.

– На памперсы что ли не хватает? – удивился я, проглатывая кусок.

– Из-за карьеры, которая важнее. Тут очень большой средний класс миллионеров. Все разговоры о погоде и сколько евро надо заработать. И всё разложено по граммам, сантиметрам, минутам и центам – как в шкафу. А за шкафами, когда делают ремонт, часто не клеят обои, везде расчёт. Здесь русские помидоры посади – вырастут немецкие.

– Да видел. За вашими ненашинскими кустами ни вермута хлебнуть, ни насорить. Как вы вообще тут живёте?

– Немцы за солью и луковицей к супу по-соседски не заходят, домами встречаются в ресторанах. Дома для гостей накрывают на стол чуть-чуть, но в гостях выпьют и сожрут больше нашего крестьянина. Страна собак и пенсионеров – живут за 90 лет. А в декабре все погружаются в национальную депрессию.

– Эк удивил. Мы в депрессии круглосуточно, с первого января. Лучше расскажи про ваш Брайтон-бич.

– Русскую общину? Другое дело. Мы ведь российское ТВ свободно смотрим. Отсюда кажется, что у вас не всё так уж и плохо. Знаешь, когда у нас показывали, как пьяный Ельцин танцует, дирижирует, хватает женщину за ляжку или говорит с Клинтоном, некоторые немцы смотрели на нас, русских, с пренебрежением. Было обидно: русская тусовка – второй сорт, а ваш Ельцин – дурак и пьяница, роняет престиж страны. А после прихода Путина нас зауважали, появилась гордость за страну, потому что он поднял авторитет России.

– Ага, для вашей русской тусовки это главное, – чтобы в местах общего пользования вас не считали дураками. А для нас на своей земле важно, чтобы дураками мы не считали себя сами, так что, пусть чиновники клеят свои рейтинги на задницу. С Ельциным ясно – этот провёл всех, но к его наследничкам надо ещё долго приглядываться. Потому что Горбачёву дали Нобелевскую, и ему рукоплескал весь Запад, а для нас он разрушитель, лицемер и взяточник. Историки считают рейтинги по осени – ждут, куда кривая вывезет. А пока перед Пасхой дорожают яйца, после Поста – мясо, при взрывах в метро – частный извоз, а во время гриппа цены на лекарства задираются в пять-десять раз.

– Здесь такое невозможно, – ответил Марк. – Если есть повод, враз закатят скандал.

– Ну, скандалами на любой вкус у нас и так завалены все газетные лотки, бери, наслаждайся. Национальная забава перед приходом в офис. А народ, он что? Вечером врубил ящик, а там между Гарантом Конституции, Спикером Думы и Премьер-министром полный консенсус, – все социальные обязательства перед электоратом выполнены. На ночь покрутят какой-нибудь сериал про героев на кожаных и плюшевых диванах: она грезит, что рождена для красивой жизни и мечтает выйти замуж за него, а он страдает проблемой, кого выбрать, – силиконовую девственницу из модельного агентства или распутную дочурку честного олигарха, погрязшего в благотворительности, – и день прошёл. А утром шасть за порог, – и оказывается, что благодеяния хватает на половину продуктовой корзины, плацкарту до саратовской тётки в один конец и разовую пилюлю от разгулявшейся инфлюэнцы.

– Давай-ка выпьем, – предложил Марк.

– Валяй, давно пора.

Выпили.

Вот ты лично, – продолжил я, – можешь представить, чтобы Гарант со Спикером завалились в кабинет к Премьеру с ультиматумом унять своих лихоимцев? Нет? А у нас могут. Так, мол, и так, братья и сестры, прям щас для вас всё и устроим, спасибо, что подсказали. Помнишь, что в лихие 90-е власть открыто провозглашала? Чем больше населения не дотянет до светлого будущего, тем раньше это будущее для тех, кто дотянет, наступит. Впору было стариков и хилых младенцев со скалы швырять. Потому что затраты на каждого пожилого человека сроками дожития стали исчислять, а вывоз наворованного за границу, – десятками миллиардов долларов.

– Ну, помню.

– Тогда наливай ещё… ну, давай… вызвали бы они, Гарант со Спикером, к примеру, этого, как его, с «лошадиной фамилией», – незабываемого шокотерапевта-реформатора, которого сами же предлагали и утверждали, и спросили, в каком именно объёме он без Госплана и Народного Контроля затеял население изводить, – согласно его же программному заявлению после вступления в должность. Дескать, запираться не продуктивно, – факты и комментарии ТВ уже не первый год на всю страну крутит, а всю Россию извести ещё ни слуге, ни врагу народа не удалось. Ни Ивану Грозному, ни Петру Великому, ни Иосифу Сталину, а тем более, их преемникам, страдавшим выше пояса маразмом, а ниже – недержанием мочи. Разве что в этом вопросе усилия самого народа сверху объединить, однако под такую напасть даже академикам национальную идею не придумать.

– Ну да. Так и было.

– Или, допустим, стучатся Гарант со Спикером в кабинет другого Премьера, тянут за оба конца галстука в разные стороны аж до опорожнения кишки и тоже спрашивают: почему же тебя, Коля, – его условно Колей зовут, – ТВ уже третий год кряду при всём честном народе дразнит? Как-то нехорошо, когда все, кому не лень, зовут Премьера «Коля – два процента доля» за то, что он по два процента от каждого госконтракта отщипывает. Потому что куски этого пирога, покрываемые тобой негодяи-олигархи от твоей родины отщипывают и скоро всё сожрут, а народу и крошек не оставят. Того и гляди, судебная власть проснётся и за разжигание внутринациональной розни между богатыми и бедными предъяву кинет, и тогда, Колян, ни один бизнес-кормилец за твою долю и процента не даст, поскольку через стенку с ним можно лишь перестукиваться. А чего ты ждал, – скажут они, – если разрыв между богатыми Москвы и бедными остальной России в сорок раз вырос? А Иисус что говорил? «Опустеет царство, которое разделено, не устоит дом, который разделён сам в себе».

– Во дают!

– Возьмём, наконец, третьего Премьера – тёзку второго, которому те два государственных мужа такой вопрос могли бы задать: зачем ты, мать твою, независимым судам по всей стране втихаря тайные циркуляры разослал, чтобы твои сограждане некоторые иски о защите имущественных прав к государству, словно в казино на каждом углу проигрывали? Всё это мы ночью с жёнами по ТВ своими ушами от депутата слышали, и теперь народу захочется знать, часто ли ему придётся по страсбургам мотаться. Потому что после твоей жалкой «копеезации» остатка льгот неимущих ветеранов, пенсионеров и инвалидов, денег не то, что доехать до международного суда, – до «Ритуальных услуг» на трамвае без субсидии родственников не хватит. А что ты, тёзка, на заседании правительства прямо на телекамеру с таким самодовольством ляпнул? Пристало ли тебе вслух утверждать, что в грядущей «копеезации» социальной заботы народ возмущается из-за того, что своего счастья не разглядел, когда из-за одной только отмены извозчичьих льгот, в Химках, где 65 лет назад немецкие танки остановили, безоружные пенсионеры и инвалиды своими костылями улицы «мерсам» и «бентли» перекрывают? Потому что ты не просто проезда стариков по всей стране росчерком «паркера» лишил, – ты их ненужными стране обалдуями выставил и своей «заботливой» реформой отобрал у них последнюю радость внуков понянчить да у детей тарелку борща съесть. А для такой радости, Коля-Николай, им всего лишь раздолбанный автобус нужен, – автобус, мать твою, а не твой «мерседес» с мигалкой и персональным водилой, где ни попадя на встречной полосе.

– И чем закончилась эта реформа?

– Мгновенно изыскали сумму в два раза большую, чем выделялось на всю реформу по монетизации льгот, – десятки миллиардов рублей. Скупой платит дважды, – они, глумясь над старостью, заплатили больше, хотя не сполна. Льготникам частично вернули бесплатный проезд, правда не автоматически, далеко не всем и не везде. Многие люди забросили свои огороды, – ездить за город стало накладно. А на то, как высшая власть в растерянности выкручивалась из неприглядной ситуации, в которую себя же загнала тупостью, жадностью и равнодушием, всей стране было противно и стыдно смотреть, – на некоторых из этих ответственных лиц в экстренных выпусках новостей читалось смешанное чувство шкодливости и напряжения, – они боялись за своё кресло. Некоторые льготники, влачившие нищету, особенно на селе, начали отказываться от бесплатных лекарств, лечения и проезда на транспорте в пользу денежной компенсации, – ну, чтобы ты понял, – в эквиваленте кило колбасы. И власть тут же поставила себе в заслугу – люди пользуются свободой, отказываются от изживших себя привилегий и получают прибавку к пенсии. Так, неуклюже, с издёвкой, чиновники пытались сместить акцент с безысходности людей на своё благодеяние и заботу. И у них получилось, в отставку никого не отправили. Эти чинуши, нанятые обществом, знали, чего хотят, иначе бы, не заменили термин «социальная помощь» на «социальную поддержку», именно они незаметно провели «бархатную революцию» по отмене седьмой статьи Конституции о том, что «мы – социальное государство», и тем показали, что продолжают строить ельцинский капитализм. С идеологией, вернее с её отсутствием, ничего не изменилось, – вешать растяжки через Тверскую, что человек человеку брат, так же смешно. В итоге, людей запутали невнятными обещаниями, – одни льготы отменили вообще, другие не полностью компенсировали бесполезными копейками, третьи забюрократили так, что ими было трудно воспользоваться. Самое омерзительное случилось потом. Впоследствии выяснилось, что реформа повлекла резкое троекратное увеличение смертности среди льготников, – это был тяжкий моральный удар по поколению ветеранов, отдавших здоровье своей стране. Перед народом никто не извинился, зато чиновники сделали свой вывод: народ и дальше готов терпеть. А ты говоришь, «нас зауважали». За что? За то, что слуги народа опять перед ним обделались и впаривают ему его же богатства недр дороже, чем вам, европейцам?

– Тут другой менталитет. Немцы привыкли сообщать государству о любых нарушениях и видят в этом залог спокойствия и порядка. Когда кто-то звонит в полицию и другие органы о дополнительных заработках, крупных покупках, превышении скорости или незаконной парковке, даже мусоре во дворе и собаке без намордника, – это считается нормальным. В общественной безопасности нуждаются все. А если соседи заметят пьянку, ругань, – полиция, «скорая», а то и вертолёт, прибудут тут же, и нарушителя за внимание к себе заставят оплатить крупный штраф. Потому и такая тишина на улицах.

– Так и я, Марк, о том же. Когда премьер Коля берёт дежурную пачку-другую евро в свои два процента, вряд ли кто-то побежит сообщать в налоговую или социальную службы о чьём-то дополнительном заработке или крупной покупке, как у вас. А у нас за парковку во дворе на чужом месте могут искалечить дубиной для американской лапты, и в милицию не всегда звонят, поскольку не уверены в защите. И потом, тоталитаризм с Павлика Морозова, с 30-х годов, выработал рвотный рефлекс на поголовное стукачество. Раньше стучали потому, что в деле борьбы с врагами народа все добровольно-принудительно были за одно с государством. Как только Сталина с Берией не стало, стучать постепенно перестали и теперь испытывают полуотвращение, полуностальгию.

– Тогда что мешает выполнять свой гражданский долг?

– Когда на телешоу пытаются завести дискуссию о патриотизме, гражданском долге и необходимости сообщать о безобразиях, тема неизменно упирается в возврат к морали 1937 года. При этом моралисты почему-то замалчивают, что для начала люди должны доверять своему государству и быть с ним заодно. Мы же живём не с государством, а выживаем отдельно от него, и оно служит чиновникам и олигархам. Мы и плюём мимо урны потому, что не чувствуем себя как дома, вроде твоих немцев на пикнике. Насолить такому государству, в котором чиновники стесняются обидеть зарвавшихся олигархов и сами себе устанавливают пенсии и зарплаты, – милое дело, – мы и сами готовы обманывать его, потому что оно постоянно лжёт нам. Ведь если бы люди не возмутились, смертность в результате той реформы была куда выше. Нам назойливо показывают телерекламу о том, что нефть и газ – национальное достояние, а рекламодателей не смущает, что народ от «нефтегазового» лицемерия порядком тошнит. Чьи чаяния выражаются столь надоедливо? А, может, народу, как всегда, объясняют, что он счастлив? Или нас всё ещё принимают за персонажей на полотне Сурикова с боярыней Морозовой?

– Наш класс в школе водили в Третьяковку, помню. Толпа юродивых.

– В некоторых корпорациях при увольнении начисляют выходное пособие в размере бюджета среднего города. Прикажешь звонить, куда следует, что некто, единовременно получивший около десяти миллионов штук месячных пенсий, напялил костюмчик не по средствам? Времена борьбы с недоливом пива и показательной порки несунов через проходную закончились. Зачем гонять по тротуару нищую старушку горбачёвских времён с «нетрудовой» петрушкой, если одни «патриоты» вывозят из страны миллиарды, а другие «грозят» им амнистией капиталов? А ты знаешь, сколько домов взорвалось в России только из-за того, что регулярная профилактика газовых плит стала платной? Тем же макаром лечат больных и учат детей. Ты хоть знаешь, что у нас отвечают на жалобу, что мэр какого-нибудь Заплюйска, где из градообразующих предприятий одна водокачка, носит котлы за пять миллионов баксов и живёт в особняке размером с деревню? И потом, когда средненький чиновник хранит бабло в мешках из-под сахара и в обществе презюмируют, что он честно заработал больше ста миллионов на «чёрный день», тут уж стучи-не стучи. Один процент населения незаконно присвоил почти половину национальных богатств – сорок процентов, – по какому поводу, на кого и кому стучать? Тем, кто изымал книги Ильина с Пелевиным?

– А что они писали?

– Ну, Виктор Пелевин писал, что «режим и есть те люди, которые прекрасно живут при этом режиме». Могу добавить, что лица, руководящие народами на Земле, занимают низшие ступени небесной иерархии вскоре после своих пышных погребений. Ты когда-нибудь слыхивал, чтобы диктор по ящику обозначал флеш-мобом и праздничную сходку дедов морозов, и массовый налёт вооружённых погромщиков, а надрывная реклама между новостями вопила об уникальных скидках на бесплатные подарки?

– Да что ты пристал к этой рекламе как фрау к мексиканскому сериалу? Я здесь её вовсе не замечаю.

– Поясняю для одарённых. Вот свежая реклама нового авто: «Ещё никогда роскошь не давала столько свободы. Заводит на уровне инстинктов!»

– И что?

– Ага, не врубился. Потому что для твоего сознательного восприятия во весь голубой экран вертятся колёса, а для закладки в подсознание – адекватный увиденному комментарий. Всего-то две фразы, зато каких – Чехов с Флобером отдыхают! Теперь «будем посмотреть сюда». Роскошь есть превышение необходимых материальных потребностей тела. Неуёмная жажда свободы тела губительна для Духа, я уже не говорю о проявлении агрессии во имя удовлетворения нездорового аппетита. Овладение свободой Духа, как единственная цель временного пребывания на земле, – в обуздании материальных потребностей тела и победе над его животными страстями и инстинктами, животной природой. Разгул телесной свободы и инстинктов закрепощает Дух человека и ведёт прямиком к духовной деградации. То есть является главным врагом для продвижения Духа на пути обретения им подлинной свободы – духовной. Так постулирует Церковь, что бесспорно. Однако такую рекламную формулу сдуру мелом на доске не вывести, – креативщику надо соображать, что к чему и почём. Казалось бы, подумаешь, – за тридцать секунд одну свободу незаметно для вздрюченного уха подменили на другую. Но подменили истошным гласом, на всю расхристанную Россиянию, по ряду телеканалов и по сотне раз в день. И, разумеется, за ну оч-чень хорошее бабло. А иначе, с чего бы в демонстрационных автосалонах у каждой сверкающей тачки выставляли сексапильную самку? Между тем, при желании, в рекламе нетрудно усмотреть полный антипод каждой Заповеди Божьей, понимая, естественно, конкретную семантику самих Заповедей. Налицо стирание грани между грехом и добродетелью, грязная игра на тёмных инстинктах и весь набор качеств асоциальной личности по светским меркам, в том числе, блуд, чревоугодие, сребролюбие, зависть. Наши родные маркетологи, нахватавшиеся азов западных торговцев, уже предметы домашнего обихода без голой задницы продавать разучились. А это уже чёткая тенденция, которую не могут не замечать разнокалиберные уполномоченные дяди, – от патлатых телевизионщиков до лысых законодателей.

– Я всё понял: ты не считаешь рекламу двигателем торговли и прогресса.

– Смешно. Но то, что не позволяет лаконичный жанр рекламы, достигается иными, долгоиграющими средствами. Вон, у нашей светской львицы Калюши Сучак маман в свободное от Лазурного берега время в парламенте отвечает за информационную политику всея Руси, а дочурка запустила в эфир такое искромётное шоу для детишек, что родители стесняются смотреть телевизор со своими чадами, – долголетняя похабень, какую поискать. А чего ожидать от гламурной тусовщицы, которая с федерального канала признаёт себя стервой и исчадием зла? Кто будет удваивать валовой продукт страны, – поколение, воспитанное на проплаченном шоу о сквернословии голых девиц и отроков?

– Ого! Ты уже целую теорию заговора раскрыл. Мы с Вовкой Маловым иногда слушали тебя, разинув рты. Как у тебя это получается?

– Ну, за историками водится и такой грешок. Учитель хороший был, Сергей Сергеич. Он однажды выдвинул принципиально новую гипотезу исторического развития России, от которой захватывает дух, а сам слёг с инфарктом. Кое-кто в Академии наук с подачи одного институтского псевдопеда кулуарно назвал его концепцию «дерзкой и оторванной от исторических реалий», и на Учёном Совете сделали всё, чтобы о ней поскорее забыли. И это в наше время, когда разрешено вещать в аудиторию, стоя на потолке, и издавать ахинею запредельными тиражами. Я и сейчас помню тезисы того научного доклада, – выпросил в обед у лаборантки на полчаса. В общем, он был изложен не в том месте и не в тот исторический момент, и позднее выяснилось, что удобного исторического момента в отечестве ещё долго не наступит. Чувствуешь, о какой «ереси» речь, если даже упразднённая в учёных кругах инквизиция всполошилась?

– Ты хоть намекни, что за ересь?

– Меня как-то на лекции спросили студенты, что я думаю насчёт рекламы последнего мобильника. Ну, я по простоте душевной и ответил, – но им же палец в рот не клади. А затем посыпался такой град вопросов, что вместо болтовни об основных уроках Великого Октября два часа пришлось отвечать, до самого звонка. Правда, учебной части никто меня не выдал. Что до уроков Октября, февраля или апреля того легендарного года, – гегемон ещё только собирался кого-то за что-то свергать, чтобы дружные академики переписали школьный учебник, а на Небесах уже знали, что спустя десятилетия мы признаем, что в 17-ом опять свернули не туда, и уроков снова не выучим. «Ересь» заключалась в секрете проблемы, как превратить державу в передовую страну с предсказуемым прошлым и перестать шарахаться.

– Ты что, всерьёз веришь в это?

– Иначе и быть не может. Будущее существует в готовом виде, Марк. Это должно стать аксиомой, с Небес видно всё. Иначе бы, гадалки не могли гадать, ясновидцы видеть, а хироманты читать по руке. А если бы дата нашей смерти не определялась заранее, случайный или произвольный уход из жизни нас, смертных, привёл бы к всеобщему хаосу, что по Замыслу Создателя невозможно, – люди слишком много, много больше, чем думают, значат друг для друга, пока вместе находятся на Земле. Как бы тогда мы смогли выполнять Сценарий Творца и персональные задачи, с которыми на неё посланы? Человеку остаётся лишь делать выбор и проявлять свободу воли согласно воле Всевышнего.

– Фантастика!

– Пока – да. Ещё я верю своему Учителю. В современной геополитике способны выжить лишь те народы, которые последуют вечному вселенскому порядку, установленному Создателем для всего сущего. И так от Содома и Гоморры в истории было всегда. Посуди сам: где Россия с тысячелетней православной традицией и где тупые америкосы со своей гнилой доктриной управляемого хаоса по всему свету. Кстати, это одна из идей доклада профессора Кадушкина, от которого задёргались ретрограды-атеисты. А у каждого из них, между прочим, список опубликованных трудов с поваренную книгу. И в каждом труде пердуна-материалиста сразу бросается в глаза нечто, что своим отсутствием напоминает о двух первых Заповедях Закона Божьего, – Я Господь твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня, и Не сотвори себе кумира, включая вновь во власть влезшего. Вот так у нас и сочинялись учебники истории, и находились причины к их переписыванию – в строгом соответствии со свежеиспечёнными заповедями вновь влезшего во власть кумира. А кумиры высосали из пальца столько дорог к благоденствию России, что папа Ихтиандра доктор Сальватор с теорией процветания бедных среди ракушек на морском дне выглядит как интеллектуальный заморыш. Знаешь суть концепции академического института по проблеме «дураков и дорог» вплоть до XXI века? Суровый климат, низкая плотность населения, сезонность труда крестьянства. Власть гоняла оседлых людей с места на место, и те по брёвнышку перевозили жилища за сотни километров. Между сбором урожая до посевной – лёжка на печи, лапти не по зиме. Отсюда авральщина, сказки про исконную лень и поговорка «долго запрягают да быстро едут». Вот эту материалистическую классику и попытался вывести на чистую воду профессор Кадушкин.

– Фантастично, но, по-моему, ты многое усложняешь. У вас бедность поставлена вне закона, сразу видно. Наши миллиардеры богатели поколениям, а в России быть малоимущим неприлично.

– Результат шараханья, причём опасного.

– По одному российскому телеканалу как-то сказали, что вашей многодетной семье коммерческий банк предложил погасить кредит продажей ему одного из детей. Людмилу тогда это сильно возмутило.

– Об этом я и говорил. Государство насаждает и пропагандирует пороки, и это не мои слова – Патриарха. Для того, чтобы заметить, что бедность превращается в порок на всех этажах социальной лестницы, не нужна резидентура ЦРУ, – достаточно врубить ящик. Как-то согнали в телестудию очередной сброд посмаковать возведение греха в норму и прокрутили видео о лучших дворцах на Рублёвке. Их владельцы при этом поясняли: эти двери обошлись в 66 миллионов рублей, а здесь на коврике рассыпаны бриллианты, чтобы массировать ступни ног. Зрители в такие моменты организованно аплодировали. Мне знакомый киношник потом объяснил: это делается по команде администратора для оживления атмосферы передачи и повышения её рейтингов. Но всё проще – мерзость не освистывают, а хлопают ей, потому что мерзость стала достойна аплодисментов. Ты думаешь, в подобные шапито приглашают священников, учителей и матерей-героинь? Я всё жду, сподобятся на шоу о терпимости к каннибализму или пока повременят. Сброд есть сброд, скомандуют – зааплодирует.

– Будь уверен.

– А вот другая наша многодетная семья жила в ветхом тесном бараке и обратилась к государству помочь с нормальным жильём. В ответ государство отобрало детей, поскольку родители не могли создать надлежащих условий под дырявой крышей. Заявилась комиссия и, даже не посчитав игрушки с апельсинами, определила детей в детдом. Там один из них заболел и попал в больницу, но папу с мамой к нему не допустили, так как их лишили прав на ребёнка. Дьявол умеет напускать вид, что его нигде нет, потому одни моральные нормы не так уж трудно подменить другими, якобы «более правильными». Кстати, я заметил у вас немало христианских церквей.

– Католические, лютеранские, баптистские.

– Тогда выскажи своё мнение. Случай вопиющий. Один наш журналист по фамилии Никандров на какой-то конференции возьми да брякни, что детей с психическими и физическими недостатками надо усыплять как собак. Мотивы заключались в целесообразности облегчать участь родителей и взглянуть на дело чисто экономически – зачем тратиться на таких детей?

– Неужели никто не возмутился?

– Сначала об этом вяло и вскользь упомянули в теленовостях. Не знаю, как насчёт бурной волны праведного гнева и реакции неусыпного общества защиты животных от живодёров, но теперь этот самый Никандров гордо реет на телешоу то там, то сям и активно участвует в обсуждении социальных вопросов. Телевизионщики предпочитают сброд из оскандалившихся, – им позарез нужны рейтинги, иначе, останутся без бабла – рынок есть рынок. Однако сброд проблем, тем более духовных, не решает и никогда не решал, поскольку привык, что его счастье зависит от того, пришёл Ельцин или ушёл Ельцин. Римлянам, как мы знаем, в их зажравшемся городе не надо было ничего, кроме хлеба и зрелищ.

– Ну что сказать? Дикость. В Германии после войны забота об инвалидах введена в культ. В конце концов, есть же общечеловеческие ценности.

– Вот-вот. У нас они тоже есть. Но одну общечеловеческую ценность заменили на другую, пускай скандальную, никандровскую. Скандал – это слава, слава – успех, а успех – деньги и престиж. На самом деле, свою позицию общество не высказало, иначе бы, он не парил гордым орлом в телеэфирах, и, значит, в обществе остались сомнения, а последнее слово осталось за господином Никандровым. А кто вправе определять истинные общечеловеческие ценности? Журналист по фамилии Никандров удостоился рейтинга выше останкинской башни, но ходит под небом гвардии рядовым Божьим рабом, и на толкование Закона Божьего «не убий» его не уполномочили. Премьера Колю на казнокрадство тоже никто не уполномочил, а он на Заповедь «не кради» принародно начихал. Ведь жизнь, принято думать, одна, а Заповеди жить мешают. За две тысячи лет ничего новенького – одни и те же пороки. Не ясно одно – где мы их нахватались, если пришли на Землю в первый и последний раз?

– Что значит «принято думать»?

– То и значит. Людям неведомо, почему с рождения обречены на разные условия жизни, а Церковь правдами и неправдами не даёт им осознать, что причины «несправедливости» коренятся в прежних заслугах их души. Понимаешь? Наши человеческие трагедии – дело наших собственных рук в настоящей и прошлых жизнях вследствие недоразумения в значении своих поступков. Прими это как данность, и увидишь, что зависть, ненависть и стремление жить за счёт ближнего, не имеют смысла и есть результат обыкновенного невежества. «Контрпродуктивно», как изрёк бы рациональный чудак, на миг отвернувший голову от компьютера.

– Погоди, но должна же Церковь как-то объяснить причины наших бед?

– «Так решил Всевышний», «согрешил в текущей жизни», «были грешны предки». Нет прошлых жизней – не потребуется соответствующего объяснения причин земных несчастий. Но! Если так, у человека не будет и мощного фактора отвращения от греха. – Я поднял вверх палец как заправский собутыльник. – И если душа согрешившего живёт на земле всего раз, удержат ли потомка от дальнейших проступков муки, вызванные грехами предков? Агностики, например, утверждали, что в историческом аспекте Церковь причинила больше вреда, чем предотвратила преступлений. Эти «интеллектуальные импотенты» полагали, что если бы Церковь не меняла свои догмы, она бы до сего дня считала правильным, выгодным и угодным Богу жарить еретиков на кострах. Добавь сюда вечный огонь преисподней, и получишь неслабый набор аргументов «против греха». А перечень грехов и прейскурант на всепрощение составлял папа римский. Но если наша судьба – дело собственных рук, тогда за каким лешим смертному чьи-то «пламенные» аргументы, даже «фирменные»? Кто убоится вечного ада, если поверит, что его ждёт череда инкарнаций на Земле для искупления грехов души? Усёк? Разливай, где рюмка?..

– Железная логика, даже я распознал крамолу. Тебе бы с моей Людой поговорить.

– Это история, дружок. И она больше походит на борьбу против истины, чем за истину. Об этом кричат страницы всякого учебника истории, не считая летописей. А глухим куда приятнее тешить себе семимильными шагами к новым гаджетам. Тысячелетиями в планетарном масштабе с нами происходит одно и то же: раз Бог к нам настолько несправедлив, мы сами определим, что справедливо, а что нет. Но возмездие в следующей жизни неотвратимо настигнет каждого. Видя вокруг себя столько грешников, перестаёшь бояться вечности виртуального ада, словно лубочной картинки с чертями в преисподней, а вот когда каждая последующая жизнь может стать ещё невыносимее так знакомого тебе не понаслышке земного ада, риторический вопрос «За что мне всё это?» приобретает уже подлинный сакраментальный смысл. Ответ прост: за грехи. И человек идёт в церковь.