– Смотрите, ваш первый сон – протокол №12 – длился двадцать две минуты, второй – протокол №13 – четырнадцать минут. Третий – восемнадцать, четвертый – одиннадцать и так далее… Вы смогли бы реально, наяву «проиграть» их в уме? А я прохронометрирую. У меня такое чувство, что сны вам снятся в реальном ритме и уже тем отличаются от остальных. В тех, обычных, сплошь и рядом перепутаны не только причинно-следственные связи, но и в протяженности отмечается такая же чехарда. Бывает, за две-три минуты человек насмотрится такого, на что в реальности нужны десятки минут. А бывает, получасовой сон уложился бы, утрирую, в полминуты.

– А ведь я, Павел Филиппович, уже думала над этим! – почти обрадовано воскликнула Нина. – Как интересно получается… Я пыталась вспомнить кое-какие сны, как вы говорите, «проигрывать» про себя. Я почти уверена, что они снятся мне именно в режиме реального времени, «он-лайн».

– Как-как? – не понял Баринов.

– On line. Это термин программистов и электронщиков.

– Отлично, мы друг друга поняли. Значит, на следующей неделе назначаем «вечер воспоминаний» вкупе с хронометражем… Теперь далее. Полагаю, что у вас индивидуальная непереносимость галлюциногенов, ЛСД в частности, и на сегодня мы их выводим за скобки. Снотворные трех групп – названия вам ни к чему – равно как алкоголь угнетают вашу способность к сновидениям. Не скрою, именно в этой области может лежать метод лечения, но кто знает, какая реакция последует в будущем на применение снотворных препаратов? Не исключено, что они не купируют сами сны или способность их видеть, а просто временно подавляют, загоняя внутрь, и спустя какой-то промежуток времени мозг отреагирует совершенно адекватно, словно сжатая пружина: кончится действие препарата – и пружина развернется с тем большей силой, чем сильнее мозг угнетался.

– Хорошенькая перспектива, – Нина представила, как в течение одной ночи ей приснится три-четыре-пять ее снов, и невольно поежилась.

– Не то слово!.. Мы это учитываем и пока – пока! – химическое воздействие на ваш мозг прекращаем. И вот вам второе задание: попробуйте скоррелировать свое состояние с появлением снов. То есть, попробуйте соотнести их появление с физическим, психологическим своим состоянием, со временем года, с атмосферным давлением, с температурой окружающего воздуха, с солнечными и лунными затмениями, наконец!.. Грубо говоря: после чего или же перед чем? Чувствуете ли вы их приближение, можете ли предугадать – по каким-либо косвенным признакам. И не отвечайте сходу, подумайте, проанализируйте.

Нина очень серьезно посмотрела на Баринова и отрицательно покачала головой.

– Я дорого бы дала за то, чтобы заранее знать или предугадать. Слишком многих неприятностей мне бы тогда удалось избежать.

Баринов поднялся из-за стола, походил по кабинету, достал из холодильника бутылку сока, из серванта пару высоких стаканов.

– По причине позднего времени кофе не предлагаю. Курить хотите? А то мне одному как-то неудобно, а жутко хочется. И вообще, давайте-ка переместимся вон туда.

Они перешли в «гостевой угол», в удобные, хоть и современные кресла у журнального столика. Закурили.

– Когда-то давным-давно, в период щенячьего восторга от причастности к большой науке, работал я в некоей «хитрой» лаборатории. Много интересного там происходило, потому как занимались в ней человеческим мозгом. – Баринов говорил негромко, пристально следя, как растет сероватый столбик пепла на его сигарете. – Выискивали по градам и весям массу занимательной публики: ясновидцев и гадалок, лозоходцев и телепатов, людей-счетчиков и людей-магнитов, прорицателей, колдунов, целителей, гипнотизеров, гениальных дурачков и сумасшедших гениев… Пытались исследовать физиологию сна и природу сновидений, доискивались причин феноменальной памяти, таланта и способностей в самых разных областях науки и искусства… много чего значилось в ее тематике. Был я там нулем без палочки, лаборантом: «кушать подано», «подай – принеси», и меня нередко одалживали другим группам – помочь в подготовке эксперимента, помочь прибрать после него. Так что, пришлось повидать…

Баринов аккуратно затушил догоревшую до фильтра сигарету, сделав, в общей сложности, не более трех-четырех затяжек, тут же достал новую, прикурил, положил на край пепельницы и словно забыл про нее.

Пауза затягивалась, но Нина не смела пошевелиться, чтобы не нарушать его мыслей. Она чувствовала, что перед ней открывается нечто такое, что недоступно не только широкой общественности, но и официальной науке, что ее краешком, по касательной подвели к знаниям посвященных, и эти знания могут быть опасными для его обладателя – всерьез и на самом деле.

– У человека под местным наркозом удалили часть височной кости и обнажили мозг, – снова заговорил Баринов и остро глянул на Нину. – Человек в полном сознании, боли практически не ощущает. Прикосновение электрода со слабым током к одной из точек правой височной доли, вот сюда, – он показал на себе пальцем, – и человек вдруг слышит давно забытый блюз. Он видит давно забытую маленькую, тесно заставленную громоздкой мебелью комнату, яркую бахрому тяжелой плюшевой скатерти на круглом столе посредине. На диване сидит мама – молодая и красивая, в вечернем нарядном платье, а рядом с ней на столике с гнутыми ножками стоит патефон и бесконечно играет одно и то же. Мама снова крутит ручку, снова ставит иглу на начало пластинки. Молча сидит – и слушает… Электрод перемещается в другую точку, и из глубины детства всплывает запах ландыша, любимых духов тети Риммы – она снова приехала в гости, привезла в подарок модель яхты и толстую книжку сказок Андерсена… Все отчетливо и ясно, может даже, отчетливей и яснее, чем наяву… Человек дает себе отчет, что идет операция, что он сидит в кресле и ему трепанирован череп… но сквозь призрачную обстановку операционной властно пробивается залитая весенним солнцем карусель, зелень парка, медная бравурность духового оркестра, а его кулачок крепко обхватывает большой палец отцовой руки…

Баринов говорил совсем не в своем стиле: медленно и размеренно, перемежая фразы паузами, а голос у него стал каким-то серым, бесцветным. И Нина вдруг безотчетно испугалась, да так, что холодок пробежал по спине.

– Павел Филиппович, зачем вы это мне рассказываете? – с нервными нотками в голосе вклинилась она в очередную паузу. – Вы меня к чему-то подготавливаете, да?

– Мир наш многомерен и непредсказуем, Нина Васильевна. – Было заметно, как усилием воли Баринов снова стал почти самим собой. – И бесполезных знаний в нем быть не может. Praemonitus praemunitus, что означает: «Предупрежден – значит, вооружен»… Однако мы с вами засиделись. Почти одиннадцать, вас ждут.

У самой двери Нина обернулась.

– Там ставили опыты над людьми?

Баринов ответил, ни на секунду не задумываясь:

– Претенденты на роль властелина мира всегда пристально интересовались людьми. В первую очередь – людьми, и ничем больше, кроме людей. Ведь чтобы властвовать над людьми – их надо знать. А чтобы знать – изучать.

Той же ночью Баринов улетел в Москву, неделю они не виделись.

А по его возвращении оба держались так, словно этого разговора не было вообще, ни взглядом, ни словом, ни намеком не возвращаясь к нему. Нина понимала, что раз инициатива прошлый раз исходила от Баринова, то ей предписано просто ждать. Будет ли продолжение или нет… будущее покажет.

Глава 5

«Стенограмма неофициального совещания в Лаборатории сна Киргизского филиала НИИЭМ АН СССР, состоявшегося 31 октября 1984 года, г. Фрунзе.

Присутствовали: сотрудники лаборатории: П. Ф. Баринов, А. В. Аксельрод, И. А. Лебедев, а также д. м. н., профессор, проректор Ташкентского мединститута И. Б. Моисеев.

Стенограмма расшифрована и обработана 1 ноября 1984 года, сокращений и изъятий нет. Кол-во машинописных страниц – 15. Отпечатано в 3-х экземплярах.

БАРИНОВ: Итак, я собрал вас, господа… Ну да ладно, все свои, предмет разговора ясен. И очень хотелось бы, чтобы он получился. Кто первый?

МОИСЕЕВ: Э-э, Паша, послушай… эта штука, пожалуй, лишняя будет.

БАРИНОВ: По свидетельству Геродота скифы тоже устраивали «мозговые штурмы»: собирались старейшины, пили от души и в полную глотку. По пьяни мысли высказывались разные, вплоть до бредовых, а трезвые секретари их записывали. Наутро, похмелясь, все прочитывалось, и оптимальное решение находилось. Так что, извини, Илья Борисович, магнитофон – не роскошь.

МОИСЕЕВ: Мы ж не по пьяни.

БАРИНОВ: Могу налить.

МОИСЕЕВ: От тебя, жлоба, дождешься!

АКСЕЛЬРОД: Ну, опять! Разрезвились!

МОИСЕЕВ: Все-все-все! Все, Шурочка, все! Я серьезен, трезв, и готов, как пионер.

БАРИНОВ: Итак, начнем. Мы трое непосредственно работаем с Афанасьевой. Илья Борисович по приезду получил от меня все материалы, провел с ней беседу и тоже в курсе. Хочу, чтобы вы помнили: в сегодняшней дискуссии нет места науке биологии – мне не надо знать, каков механизм передачи возбуждения от синапса к синапсу, меня не интересует биохимия клеток мозга в стадии «парадоксального» или иного сна, мне до лампочки каталептические явления на периферии нервной системы. Все это исследуется в лаборатории. Мне необходимо понять – откуда у нее эти сны? Правомерно ли называть их снами? Но тогда – что это? Грезы? видения? галлюцинации? миражи? морок?.. Наводятся ли они извне или зарождаются у нее в мозгу? Фантазия или отражение действительных событий?.. Ваше мнение, коллеги. Игорь, ты младший, тебе начинать.

ЛЕБЕДЕВ: Ну, во-первых, о содержании снов мы можем судить исключительно со слов испытуемой, так что вполне допустима просто буйная фантазия. Правда, сам факт снов подтверждается объективными показаниями приборов… Теперь по существу. Первое, что бросается в глаза – явная чужеродность виденного. Простой советский инженер по ночам вдруг преображается в средневековую даму, кончающую самоубийством у себя в замке. Или – в эскимоса на Чукотке, на Аляске, а может, в Гренландии. Или – в чернокожего юношу-раба при дворе, допустим, царя Соломона или Хаммурапи. Или – в древнекитайского мудреца, которому за какие-то повинности рубят голову… Ну, не ее это сны! Стреляйте меня из поганого пистолета, не ее! Ну, не может она владеть столь разнородной информацией, да еще в таких объемах, да еще столь правдоподобной! Это – навязанные, внушенные ей сны.

МОИСЕЕВ: Ага, съела что-нибудь.

БАРИНОВ: Илья, кончай паясничать!

АКСЕЛЬРОД: Действительно, Илья, что за балаган!

МОИСЕЕВ: А это я принимаю твои условия, Павел Филиппович!.. Балаган, театр, цирк, Вольф Мессинг, Ури Геллер, Роза Кулешова – вот что здесь происходит!.. Ладно, проехали. Материалы я внимательно просмотрел, против методики и техники экспериментов возражений не имею. То, что вы в тупике – согласен. Ты, Паша, тысячу раз прав: не поняв, не уяснив генезис ее снов, не понять и их механизм. То, что это не сны, Игорь, согласен – сто процентов! Найдите какой-нибудь другой термин, что-нибудь умное и ученое, по латыни. Ты, Шурочка, сможешь. Я же, как профессор психологии, врач-психиатр с многолетней практикой, официально заявляю об абсолютной адекватности Афанасьевой, комплекс Франциска Гойя в данном случае отсутствует напрочь. Я имею в виду его офорт «Сон разума рождает чудовищ». И Иерохим Босх тут не причем, заранее заявляю. Она не страдает патологической фантазией, маниакальным психозом или раздвоением личности. А если вспомнить сюжеты снов – то даже растроением, раздесятерением и так далее. Я бы с легким сердцем доверил Афанасьевой кнопку пуска стратегических ракет или управление ядерным реактором. Если необходимо мое заключение – пришлю на официальном бланке, как только вернусь. Приватно скажу: ребята, ищите истину совсем в другом направлении.

БАРИНОВ: То есть, это не галлюцинации? Тогда что?

МОИСЕЕВ: Аналогов в литературе не припоминаю. А так, навскидку, скорее, мираж. Галлюцинация – продукт мозга, мираж – информация посторонняя. Наведенная.

АКСЕЛЬРОД: Разрешите мне. Я уже указывала Павлу Филипповичу, что если отталкиваться от содержания снов, то тему надо либо переоформлять, либо закрывать, потому что она получается не профильная. Не вписывается ни в какие каноны современных представлений о природе сна и сновидений.

ЛЕБЕДЕВ: Закрывать-то зачем?

АКСЕЛЬРОД: Из формальных соображений. Лаборатория исследует природу сна, а не его содержание.

МОИСЕЕВ: Ну, по-моему, вас это волновать не должно. Укажите в отчете, что в ходе экспериментов получены интересные результаты, обоснуйте необходимость новых направлений – вот и все.

АКСЕЛЬРОД: Это понятно, Илья, обычно так и делается. Но, дело-то в том, что тогда мы как бы отходим от изучения собственно мозговой деятельности. Вторгаемся в область нам несвойственную.

МОИСЕЕВ: Паша, а ты что думаешь?

БАРИНОВ: Формально, конечно, Александра права, не наш это профиль. С другой же стороны, явление как факт существует и напрямую связано с высшей нервной деятельностью. Ergo – наша епархия… А дальше, уж как на это посмотреть – мистика ли с точки зрения науки, наука ли с точки зрения мистики…

АКСЕЛЬРОД: Вот чего я и опасаюсь. Какая, извините, моча кому и как в голову стукнет.

БАРИНОВ: Ладно, ребята, как говорится, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Вот и мы: заберемся в чащу и постараемся не высовываться. А пока вернемся к Афанасьевой. Итак, что в первую очередь вам показалось странным в ее снах?

АКСЕЛЬРОД: Лично мне странно все. Начну с такой детали: она видит себя то женщиной, то мужчиной, и чувствует себя в каждом образе одинаково комфортно.

МОИСЕЕВ: Кстати, ты обратила внимание, что она никогда не видела себя ребенком?

АКСЕЛЬРОД: Это так. Хотя, косвенно… Помните «смутные» сны? Когда ни образов, ни действий – одни ощущения.

ЛЕБЕДЕВ: Ребенок уже на первом месяце жизни умеет распознавать образы – в цвете и контурах. Вот если до рождения, в эмбриональном состоянии… Но детских снов у нее нет, это точно.

МОИСЕЕВ: А я, коллеги, позволю себе обратить внимание не только на содержание, но и на форму. Согласен, содержание поражает многообразием, многовременьем, многосюжетьем, так сказать. Абсолютно разные люди, разные судьбы, разные ситуации, но, как правило, фиксируются исключительно эмоциональные моменты. Практически всегда присутствует состояние аффекта, сильнейшего стресса.

АКСЕЛЬРОД: Бедная девочка! Ведь это началось у нее с четырнадцати лет! Пережить, пусть даже во сне, столько трагедий, столько личных смертей…

ЛЕБЕДЕВ: Да, почти ни одной ординарной ситуации.

БАРИНОВ: Ладно, свои эмоции оставим для беллетристики. Где мысли, коллеги? Мыслей не слышу, идей.

ЛЕБЕДЕВ: Надо абстрагироваться от информационной составляющей.

МОИСЕЕВ: Наоборот, именно от нее придется отталкиваться. Иначе кроме факта шестого состояния ничего не остается.

БАРИНОВ: Но это же бред!

МОИСЕЕВ: Скорее, буйная фантазия. С такой фантазией книжки писать.

ЛЕБЕДЕВ: Не может она оперировать таким объемом информации, тем более, выстраивать ее в законченные, строго логически организованные сюжеты. Да, Афанасьева начитана и образована, но совершенно в других областях. Она не гуманитарий, она естественник. Это – не ее.

БАРИНОВ: То есть, Игорь, в самостоятельности, так сказать, ты ей отказываешь, и считаешь, что сны – продукт не ее мозга.

ЛЕБЕДЕВ: Да. Она перципиент, а не индуктор.

АКСЕЛЬРОД: Но если ее видения не генерируются ее же мозгом…

МОИСЕЕВ: …они есть объективная реальность, данная ей в образах и сюжетах. Так?

ЛЕБЕДЕВ: Так. Повторю и настаиваю – они генерируются и навязываются ей извне.

БАРИНОВ: Ага. «Властелин мира» Александра Беляева. Злой дядя-изобретатель внушает на расстоянии картинки из чужой жизни.

ЛЕБЕДЕВ: Почему – злой дядя? Почему – на расстоянии? А тысячи тысяч ее предков? Почему бы не считать ее видения генетической памятью?

БАРИНОВ: С логикой плохо.

ЛЕБЕДЕВ: Это как, Павел Филиппович?

БАРИНОВ: Память поколений – фактор внутренний, и это подкупает: не надо притягивать за уши сумасшедших изобретателей… Но вспомните: девять снов из десяти кончаются гибелью главного действующего лица. Вот если бы ей снился момент зачатия, а не смерти…

АКСЕЛЬРОД: А-а, ну да, конечно… Герой гибнет и память о своей кончине, естественно, передать потомкам не успевает чисто физически.

БАРИНОВ: Словом, генетическая память даже на гипотезу не тянет. Обратимся к внешним источникам.

ЛЕБЕДЕВ: Слушайте, а если это аберрация памяти? Передача информации на генетическом уровне, но другого человека. Кто-то видел смерть главного героя, представил себя на его месте – и передал своим потомкам.

АКСЕЛЬРОД: Натяжки, Игорь, натяжки. Во-первых, какой жуткий стресс нужно испытать, чтобы так в деталях запомнить смерть даже близкого человека! Далее, абсолютно неординарно, что кто-то будет представлять себя на месте этого человека. Да еще в полной правдоподобности ощущений.

МОИСЕЕВ: А еще, Шурочка, во многих снах герой гибнет без свидетелей. Помните? «Беспалый» тонет в таежной речке, охотника с поломанным копьем задирает медведь, женщина в ожерелье из зубов срывается со скалы, лодку «рыбака» из Океании штормом разбивает о камни… Ну и много других, похожих сюжетов.

БАРИНОВ: Принято. О внутренних факторах говорить не приходится. А внешние?

ЛЕБЕДЕВ: То есть, идею самогенерации видений закрываем? Так, Павел Филиппович?

БАРИНОВ: Похоже, она себя исчерпала. А жаль, откровенно говоря.

АКСЕЛЬРОД: Почему?

БАРИНОВ: Придется выходить за пределы обособленной системы, именуемой мозгом. Выдумывать новые сущности, привлекать я уж даже не знаю какие механизмы… Словом, подумаем о внешних факторах-причинах.

ЛЕБЕДЕВ: Ясновидение?

АКСЕЛЬРОД: Источник информации, действительно, возможен внешний, но причина все же внутренняя, зависит от перципиента.

БАРИНОВ: Осторожнее, коллеги, здесь начинается мистика.

АКСЕЛЬРОД: Павел Филиппович, вы причисляете к мистике все, что не относится к понятному и объясненному.

БАРИНОВ: Хорошо, пусть метафизика. Устроит?

МОИСЕЕВ: Не будем лепить ярлыки, ребята. За нас это успешно сделают другие. Явление, с которым вы столкнулись, явно относится к паранормальным. Вы хотите найти ему цельное, непротиворечивое объяснение. Так пусть начальная теза будет как угодно фантастична или бредова – но все остальное должно быть логически безупречно. Тогда это гипотеза, а не чушь собачья.

ЛЕБЕДЕВ: Чем вам не нравится ясновидение?

АКСЕЛЬРОД: Я, например, всегда думала, что ясновидение направлено из будущего в настоящее. Нострадамус там, гадалки всякие. А Афанасьева снов из будущего не видит. Только из прошлого.

ЛЕБЕДЕВ: Это-то и говорит в пользу генетической памяти.

МОИСЕЕВ: Опять за рыбу гроши!.. «Ясновидение» – термин довольно емкий. У цыганок – помните? – «что есть, что было, что будет, на чем сердце успокоится»… Показывают ясновидящей фото, а она говорит, что, мол, этот человек жив, ищите его там-то и там-то. Или – человек мертв, а труп находится, скажем, в воде или в лесу, среди деревьев. И даже примерное место укажет на карте. Если есть у людей такой дар, почему бы у Афанасьевой не оказаться дара видеть окружающий мир глазами другого человека? Герберт Уэллс, «Замечательный случай с глазами…» то ли Дэвидсона, то ли Мэйсона…

БАРИНОВ: Понимаешь, Илья, психологически легче поверить в ясновидение сиюминутное, в способность видеть глазами другого – но строго в настоящий момент, в сию секунду. Назовем своими именами: односторонняя телепатическая связь. Но представить – и поверить! – в прием информации от человека давным-давно умершего… Извини, мозги закипают.

АКСЕЛЬРОД: А если это наши современники? Сколько на земле укромных уголков, где люди в шкурах ходят, на медведей с копьем охотятся?.. Еще возможен такой косвенный штрих: у этих детей природы еще проявляются атавистические способности к телепатии, вот они и «телепают» что попало и на какое угодно расстояние. А у цивилизованного человека их уже нет.

БАРИНОВ: Ну да, а еще эти «дети природы» в каменоломнях бронзовым кайлом орудуют, на галерах под веслами и парусами ходят, в глинобитных дворцах живут: по стенам золото и парча, а не то что электричество, элементарной канализации не знают!.. Это где же такие «укромные уголки»?

АКСЕЛЬРОД: Павел Филиппович, я немного не в тему. Вы обещали Афанасьевой ничего от нее не скрывать. Значит ли это, что наш сегодняшний разговор будет ей тоже известен?

БАРИНОВ: Ну-у, Александра Васильевна, все зависит от того, к каким выводам мы придем. И придем ли.

АКСЕЛЬРОД: Что-то кроме ясновидения ничего больше не вырисовывается. Другие мысли есть?

ЛЕБЕДЕВ: Чувствуется, Александра Васильевна, вам эта гипотеза не по душе, не нравится.

АКСЕЛЬРОД: Я так вопрос не ставлю: нравится – не нравится. Просто предпочитаю иметь альтернативу.

ЛЕБЕДЕВ: Чтобы потом из двух зол выбрать третье.

МОИСЕЕВ: Друзья мои, не будем отвлекаться!.. Что мы имеем с гуся? Афанасьева видит картинки прошлого глазами тех людей, что жили когда-то в самых разных местах. Давайте пройдемся по всему спектру, может, это что даст. Итак, кое-что мы можем угадать: Ближний Восток, Средняя и Центральная Азия, Сибирь или Канада, тропическая Африка, юго-восток Азии, океанические острова… То есть, практически, все регионы Земли как планеты… Конечно, сцены средневековья, первобытной жизни и каменного века географически можно привязать только исходя из климата, рельефа местности, растительности и животного мира. Дома, дворцы, здания и сооружения, тем более, пещеры и хижины с ныне существующими мы отождествить не можем. Но разброс колоссальный: от тропических лесов, саваны, пустыни, берегов теплых морей до полярной тундры, тайги, подножий гор и высокогорья… А вот теперь обращаю ваше внимание, друзья, на такой факт: ведь это все не цель, это фон, на котором разворачиваются основные события. То есть нечто второстепенное, не главное – но как четко проработано!

ЛЕБЕДЕВ: И это косвенно подтверждает правдоподобность видений. Как мираж – ты видишь призрак, но все это где-то есть на самом деле.

АКСЕЛЬРОД: Мы дилетанты. В этих пейзажах специалист обнаружит информации много больше. Может, увидит и несуразицу.

МОИСЕЕВ: Да, если они надуманные. А если подлинные? Натуральные?.. Лично мне кажется, что последнее. Помните сон про нападение на оазис? Явно Африка или Ближний Восток средневековья: бедуины, верблюды, жара, песок, пальмы… Или каменистая пустыня, где человек в непонятной хламиде копает колодец на дне высохшего русла реки? Явно Центральная Азия. Впрочем, может и Мексика, Аргентина… Мы не специалисты.

АКСЕЛЬРОД: Ты предлагаешь подключить географа, историка… Так, Илья?

МОИСЕЕВ: Негласно, ребята, негласно. Исключительно на личных контактах.

ЛЕБЕДЕВ: Но, Илья Борисович, о нас и так уже по городу легенды ходят!

АКСЕЛЬРОД: Да-да! Я ведь недаром обеспокоилась тематикой. В таких условиях расширять круг посвященных… Того и гляди, обвинят в самых разных смертных грехах.

МОИСЕЕВ: Понятно… А у тебя, Паша, за плечами – и экстрасенсы, и знахари, и лозоходы, и телепаты…

АКСЕЛЬРОД: Обязательно припомнят!

БАРИНОВ: Плевать, переживу. Одной легендой больше, одной меньше… Не отвлекайтесь.

АКСЕЛЬРОД: Я так понимаю, что ясновидение из прошлого, то есть ясновидение со знаком минус большинством не принимается. Не нравится, что оперируем сдвигом во времени. А в пространстве? Допустим, существует система параллельных миров с бесконечным множеством планет под названием «Земля». Пусть половина из них – наше прошлое, половина – наше будущее. Мы – посредине. И именно оттуда, из параллельных миров Афанасьева черпает информацию, которая трансформируется у нее во сны. То есть сейчас, сиюсекундно существует и средневековье, и каменный век, и наше сегодня.

ЛЕБЕДЕВ: Противоречие первое: почему она видит сны только из прошлого? По теории вероятности, половина снов ей должна идти из прошлого, половина – из будущего… Если, конечно, оно есть, это будущее. Прошлое-то уж точно существовало.

МОИСЕЕВ: Действительно, если есть информация из десятого века, то почему нет, скажем, из двадцать первого?

АКСЕЛЬРОД: Может, человеку недоступно знание будущего… Хотя, как тогда быть с Нострадамусом? А может, ее мозг настроен только на прошлое. У Нострадамуса – только на будущее. А Ванга, например, одинаково легко проникает и в прошлое, и в будущее, и в настоящее конкретного человека.

БАРИНОВ: Не знаю, не знаю… Параллельные миры, множественность Земель, сдвиг по времени… Глобально все как-то. Сложно. Из факта необычных снов одного человека мы выстраиваем космогоническую теорию. Несопоставимо как-то. Мегатонной бомбой по кузнечикам. Вот, скажем, пересохла речушка, а мы уже талдычим о глобальном потеплении, об изменении наклона земной оси, о парниковом эффекте. А объяснение тривиальное, под боком: какой-то дурак осушил луговину, где эта речушка начиналась родничком, и понизил тем самым уровень грунтовых вод. Попутно исчезло еще несколько родничков, что подпитывали ту речушку. А дальше по цепочке – обезводились болота, засохли рощицы, на лугах трава зачахла, торфяники гореть стали… А мы – климат-де, меняется!

МОИСЕЕВ: Дурак-мелиоратор – это впечатляет. Но множество Земель в эн-мерном пространстве со сдвигом по фазе впечатляет не хуже… А если, действительно, попроще, а? Земля наша, как была одна-единственная, так и останется… Знаю, знаю, вы меня сейчас с туфлями, со шнурками, с пуговицами съедите! А если, и вправду – переселение душ?

БАРИНОВ: Не ново, Илья, не ново! Реинкарнация, Атлантида, древние цивилизации, Гондвана, Шамбала… а также НЛО, зеленые человечки, контактеры-гуманоиды, жизнь после смерти… Что-нибудь пооригинальнее, пожалуйста.

МОИСЕЕВ: Ну вот, что я говорил!

АКСЕЛЬРОД: Погодите, коллеги! Мы же условились. Высказываем любые, самые дикие и бредовые идеи, откровенно-шарлатанские, скандальные или набившие оскомину, глупые до безобразия – лишь бы они внутренне были логичны и непротиворечивы, и полностью объясняли известные нам факты. Ваши слова, Павел Филиппович?.. Кстати, реинкарнация объясняет, практически, все.

БАРИНОВ: И это-то как раз особо и настораживает… Хорошо, предположим. Но – тогда мы такой клубок проблем получим, что никому не позавидуешь! Куда там ясновидение с телепатией!.. Во-первых, что значит – «душа»? Во-вторых, как она «переселяется»? То есть механизм. В-третьих… Впрочем, для начала хватит и этих двух моментов.

АКСЕЛЬРОД: Ну да, раз она «переселяется», значит, должна быть материальна.

ЛЕБЕДЕВ: Кстати, не помню где, но промелькнуло сообщение, что группе медиумов, по-моему, в Верджинии удалось «взвесить» душу. В момент смерти, в том числе клинической, человек теряет от тридцати до пятидесяти граммов веса.

МОИСЕЕВ: А источник?

ЛЕБЕДЕВ: Сейчас не помню, Илья Борисович. По-моему, в какой-то газете.

МОИСЕЕВ: «Правда», «Труд», «Сельская жизнь»? Или даже – «Аргументы и факты»? Оч-чень авторитетный источник, коллега!

БАРИНОВ: Ладно, Илья, отстань от человека. Есть свидетельства посерьезнее. Ну, не по душе, разумеется, а по явлению.

МОИСЕЕВ: Например?

БАРИНОВ: Лет восемь или десять назад, кстати, именно в Верджинском университете опубликована статья канадского профессора Стивенсона под названием, если не путаю, «Двадцать случаев реинкарнации»*. Довольно интересная работа, я бы сказал.

ЛЕБЕДЕВ: И что там, Павел Филиппович?

БАРИНОВ: Надо поискать, где-то у меня должна сохраниться фотокопия на микропленке. На английском, разумеется. А тебе, Игорь, я ее, по-моему, давал почитать. Для общего развития.

ЛЕБЕДЕВ: Не помню, честное слово!

БАРИНОВ: Или хотел дать… Ну, неважно, найду. Сам Стивенсон биохимик и психиатр, за сенсацией, как я понял, не гонится, полагает, что концепция реинкарнации могла бы помочь современной медицине понять различные аспекты развития человека и его поведения в условиях меняющейся внешней среды. Идею перевоплощения он трактует как выживание личности после смерти, и особо указывает, что даже не берется связывать это явление с каким-либо физическим процессом.

МОИСЕЕВ: Паша, не тяни кота за хвост! Суть давай, факты! Статью, надо будет, найдем.

БАРИНОВ: Да ради бога! Работал он с детьми от двух до четырех лет, которые «помнили» о своих предыдущих жизнях. Доказанным случаем считал тот, для которого потом получал документальные подтверждения происшедших в прошлом событий. Важен такой нюанс: Стивенсон никогда не платил деньги как вознаграждение семьям этих детей. Дальше, он отмечает, что наиболее ярко дети помнят события, связанные со смертью прежней личности, как правило, насильственной, трагической – убийство или несчастный случай.

МОИСЕЕВ: Это серьезно, это может коррелироваться с нашим… вернее, с вашим случаем. А как насчет фактов? Факты Стивенсон приводит?

БАРИНОВ: Я их, естественно, не помню, но статья базируется как раз на конкретных фактах и ситуациях. О событиях прошлой жизни дети рассказывают, находясь в самых обыкновенных бытовых обстоятельствах, не в трансе или под гипнозом. Где угодно и когда угодно – во время прогулок или игры, за едой или в обычном разговоре, случайно оказавшись в местах, где жили или бывали в прошлой жизни и так далее…

ЛЕБЕДЕВ: Но не во сне, Павел Филиппович?

МОИСЕЕВ: А когда дети вырастают?

БАРИНОВ: Ну, я так и знал! Теперь вы за это дело ухватитесь, не оторвешь… Да не помню я всего! Заинтересовались – найдите труды Стивенсона, проштудируйте. А по поводу сна… По-моему, Стивенсон нигде не говорит, что кто-то во сне видел себя в прошлой жизни. Но он упоминает, что после шести-восьми лет дети перестают вспоминать об этом.

ЛЕБЕДЕВ: Ну да, видимо, перерастают, старая информация забивается новой, приобретенной…

МОИСЕЕВ: Стоп, Игорь, стоп! Не увлекайся. Ты забыл, мы просто рассматриваем различные гипотезы

АКСЕЛЬРОД: Ту работу я знаю. И еще кое-что читала.

МОИСЕЕВ: И как?

АКСЕЛЬРОД: Не знаю, Илья, что и сказать… Стивенсон еще и другие доказательства приводит, что-то связанное с родимыми пятнами.

МОИСЕЕВ: Спиритизм, астрал?

АКСЕЛЬРОД: Нет-нет, ничем таким он, по-моему, не оперирует. Скорее, наоборот.

БАРИНОВ: Ну-у, договорились!.. Не-ет, коллеги, дело, похоже, пахнет не сдвигом Земли по фазе, этот сдвиг намечается лично у меня. Нам бы теперь еще каким-нибудь образом присобачить сюда спиритизм, ведьм, привидения и домовых с русалками…