Весы: Летописи Благоземья. Летопись первая. Тень прошлого

Пролог
О сотворении Мира (из Книги Древних)

Вначале не было ничего, лишь холод и мрак царили вокруг. Но где-то очень далеко, в глубинах Хаоса, где в пустынном Коридоре мерно раскачиваются чаши безмолвных Весов, уже теплилась жизнь. Именно там, вскормлённый Хаосом, родился Творец. Сотни лет он рос, копил силы, черпая их из самих его недр, и в назначенный час покинул свою райскую утробу и вышел на поверхность. Туда, в пустоту, где нет ни света, ни тепла, и вечный холод. И создал мир, который прячется в его глубинах, забираясь в самые укромные его уголки, словно пыль. Согнав эту пыль, Творец создал свой мир, светлый и прекрасный, с множеством плодородных полей, скалистых гор, и рек. Над ним – голубое небо, закрывавшее мир от вечной пронзающей темноты Хаоса, за него цепляются солнечный диск, звёзды и луна…

Создав мир, Творец должен уйти в Умертвие, царство Смерти, где его мрачный хозяин, Трёхликий Смертуш, решит судьбу Всесоздателя.

Дабы исполнилось предначертанное, Творец избавился от остатков силы, подарив её миру. А чтобы сила эта несла миру и его обитателям лишь добро, над миром, под самым куполом небес, поставил Пантеон, где поселил Богов, чтобы день и ночь над миром сим вели дозор. И силой наделил, и каждому дал власть над стихией. Один, он алокожий демон в одежде из огня, Нагош, он пламени властитель. Другой, что холоден и сед, и в волосах его ветра и бури, Пакром, что небом правит. Третий, с кудрями золотыми, сияет ярче всех светил, он Светоч, что солнцем управляет. С ним дочь его, юна, прекрасна, и невинна, в её кудрях тень ночи притаилась, она Тайния, хозяйка ночи.

Творец ушёл в Умертвие, и с того часа началась жизнь в Благоземье. Под пристальным взором Богов множились народы, формировались династии, строились города, и всякий раз народ Благоземья не забывал о том чудесном даре, коим щедро наделил его Творец. Люди, Гномы и Эльфы и быстро освоили ману, жидкость синего цвета, дарующую магическую силу. А, научившись управлять ею, стали использовать её в своих делах – ходили на охоту, готовили пищу, излечивали болезни…

Шло время, а маны в Колодце Силы всё не убавлялось, и уже никто не задумывался о том, откуда она появилась. Жизнь без маны в Благоземье стала немыслима: ремесленники из поколения в поколение передавали своим сыновьям секреты чудесных заклятий, приводящих в движение гончарный круг, или разогревавших сталь без огня, не забывали оттачивать и боевое мастерство. Но в нем не было необходимости, потому что в Благоземье царили мир и покой.

Но этот покой внезапно был разрушен. На границе Серединного Королевства появились незнакомые Благоземцам существа с огненно-алой кожей, низкорослые, с ярко горящими глазами и тонкими конечностями. Они не имели оружия, предпочитая расправляться с жертвами с помощью клыков. Многим тогда показалось странным, что с таким скудным вооружением, алокожие напали на форпост Амсур и безжалостно убили всю стражу, которая, хоть и защищалась, но оказалась беспомощной перед демонами. Шесть часов спустя прибывший на смену отряд обнаружил следы ночного наступления, а уже на следующий день демоны появились в селениях Серединного Королевства. С того момента Благоземье погрузилось в Хаос. Началась война: три народа Благоземья – люди, гномы и эльфы отчаянно противостояли неведомому злу, совершенно не подозревая о том, что там, под самым куполом небес, в райском Пантеоне Боги, избранные Творцом, вынашивают план, как избавить мир от зла. Чтобы исполнить наказ отца-всесоздателя, среди смертных они долго искали того, кто мог бы стать Хранителем Весов. Боги не могут прокидать пределов Хаоса. По их замыслу, Хранитель должен был следить за Демонами в Благоземье, а они, Боги – в Коридоре Миров. Чтобы Хранитель остался инкогнито, его провозгласили Правителем Благоземья. Много славных дел совершил, но, главное, привёл народ Благоземья к победе над Магистрами Тьмы. Но мало кто помнит теперь, что тогда, в битве на Больших Холмах Правитель пропал безвозвратно. Младший из двух братьев, Сметт, пал в неравной битве с Хранителем, забрав его с собой.

С тех пор прошло уже десять лет, и все давно позабыли о старшем Магистре Тьмы, Зорге. После битвы на Больших Холмах Зорг с позором скрылся в Глубинах Хаоса.

Вступление

Время стояло позднее: голубой купол небес, укрытый чёрным покрывалом ночи, смотрел на землю, источая таинственную прохладу, а на его совершенно ровной глади мерцали звёзды. Там, в Священном Пантеоне Солнечный Бог Светоч уступил своё место на Троне Богов своей дочери, Тайнии. Девушка ещё совсем юна и нередко играет со звёздами, то сбрасывая их с купола к самому горизонту, то зажигая снова. А если это не приносит девушке наслаждения, она сначала погружает Благоденцев в спокойный безмятежный сон, а потом посылает им видения.

Но этой ночью её чары были слабы. В нескольких домах всё ещё горел свет. Но ярче других он сиял в окне высокой заброшенной башни далеко за пределами королевства. Сейчас уже никто не вспомнит, что когда-то это была дозорная башня: стены разваливаются и во многих местах зияют дыры, так что здесь частенько гуляет ветер, но наверху тепло. Её хозяин так же стар, как и она сама и, кажется, чем-то похож на неё: его одежда так же рвётся по швам, и он так же заброшен. Он живёт уже десять лет и зарабатывает себе на хлеб тем, что переписывает книги. Должность для старца вполне не плохая и ему не было бы так обидно, если бы не одно обстоятельство. Десять лет назад он служил при дворе и был там придворным магом. Царственному Дирею он служил верой и правдой, пока тот не пропал. Его сын, ныне царствующий Владыка Элейм не знает, почему пропал его отец.

Мерглал – так звали старца – засиделся за работой. Она так увлекла писаря, что уже несколько часов он не замечал усталости, а продолжал аккуратно выводить пером на толстом пергаменте замысловатые руны. Было видно, как белый лист постепенно заполнялся драгоценными письменами. Другой лист, что лежал рядом, точно под правой рукой, которая опиралась на стол и старательно выводила символы. Часть листа оставалась чистой и на ней явственно вырисовывалась тень писца. Временами они прерывались, но вскоре заострённый кончик гусиного пера, с лёгким, едва слышным шуршаньем касаясь листа, вновь продолжал их на удивление быстрый бег. На первый взгляд могло показаться, что эта работа давалась старцу легко. Но, приглядевшись по внимательнее, можно было легко догадаться, что писарь устал: его тонкая фигура, облачённая в серые, очень длинные до самого пола, одежды, скрючилась, повисла над столом. Длинные седые волосы слипшимися копнами ниспадали на ценный пергамент. Такая же длинная, уже свалявшаяся, неухоженная борода только мешала, то и дело попадаясь под руку. Это чрезвычайно злило Мерглала и, когда грязно-серый, свалявшийся ковёр его собственных волос вновь мешал его работе, писарь, недовольно ворча, прерывался, поправлял бороду и вновь брался за перо.

На столе, прижатом к стенке напротив окна, стояла свеча, и отбрасывала чёрную изломанную тень, которая ползла по столу и заканчивалась у холодной серой каменной стены, немного затронув оконную раму. Было заметно, что свеча горит уже очень долго. Если внимательно приглядеться к глиняной плошке с толстой неизящной ручкой, укреплённой сбоку, в которой стояла свеча, можно было разглядеть стёкшие вниз давно засохшие куски воска. Они висели на свече, как массивные шторы и в некоторых местах облепили края чашки, сплетясь в причудливый узор.

Рука Мерглала, сжимавшая тонкое, почти невесомое перо, вдруг застыла, вытянутой чёрной тенью повиснув над испещрённым замысловатыми крючковатыми символами листом пергамента. Он выпрямил голову, на секунду коснувшись взглядом окна, за которым по-прежнему царствовала ночь. Это удивило Мерглала. Оторвавшись от пергамента, он небрежно бросил перо в чернильницу и потёр глаза.

–Ну и засиделся я сегодня! – подумал он, зевая. По его подсчётам, было около полуночи. Песочных часов старый маг не имел – он просто в них не нуждался, потому что Небеса всегда сообщали ему время не хуже самых замысловатых приборов. Надо лишь взглянуть в окно. -Уже полночь, как-никак…. Нет! Всё-всё-всё! Пора спать! Тем более, я так устал сегодня….

Старец с кряхтеньем поднялся со стула, взял свечу, хотел обернуться… Туда, в полумрак, что чёрным, густым и непролазным как сама ночь, плащом, накрывал ту, вторую, неосвещённую часть комнаты, куда Мага тянул разум. Хотел как можно скорее окунуться в эту темень, чтобы коснуться избитым болью телом мягкой соломенной подстилки и погрузиться в долгожданный, глубокий сон, но то-то удерживало его. Крепко засевшее в душе Старца, это что-то, неведомое, железной хваткой вцепившись в него, не позволяло отойти от стола. Это странное ощущение убило покой в сознании Мага. Он стоял, обеспокоенный, косясь на окно. Что-то заставляло старца посмотреть туда. Что это было – любопытство или магия – он не знал, но повиновался неведомой силе и прильнул к давно немытому и оттого плохо пропускающему свет стеклу.

На первый взгляд могло показаться, что там примечательного ничего не было, однако Мерглалу удалось разглядеть за окном что-то, надолго привлекло бы его внимание. Звёзды, освещавшие небесный купол, сегодня горели как-то по-особенному ярко. Казалось, ничего необычного: очередная проделка юной дочери Светлейшего Бога, однако, Мерглал думал иначе. Ему почему-то показалось, что эти звёзды таят в себе опасность. Какую – он не знал, но был уверен, что ничего хорошего ждать от них не приходилось.

Это отбило у старца сон. Некоторое время, он, не отрываясь, смотрел в окно, словно бы стараясь разглядеть что-то в таинственной громаде небес. При этом взгляд у него был такой, что думалось, будто бы он силиться спросить небеса: «Что с вами случилось?». Но, небеса оставались немы. Они гордо смотрели на Старца со своей далёкой, недосягаемой выси, и, казалось, смеялись над Летописцем.

– А может, и вправду, юная дочь Светоча проказничает? – спрашивал себя Мерглал, с кряхтеньем перебираясь в неосвещённую часть комнаты, где располагалось его скромное, но столь манящее сегодня ложе.

Однако не успел он сделать и шага, как за его спиной вдруг сверкнула молния, ярким переломанным копьем разорвав небосвод, словно ветхую тряпицу. Свет, исходящий от неё, на мгновение осветил комнату, и в тот же миг погас. Вслед за молнией Старца оглушил гром. Его короткий раскат за мгновение встряхнул всё вокруг, и над окрестностями Веленора пронёсся неистовый рокот. Свет от молнии и последовавший за ней гром не на шутку испугали Мерглала.

– Боги разгневались… – прошептал он, чувствуя, как начинает бешено колотиться сердце, как приливает кровь к вискам, в голове просыпается лёгкая сковывающая боль, от которой путаются мысли.

Мерглал повернул голову к окну, и в тот же миг ещё одна молния пронзила собой небесный купол. Яркий свет ударил в глаза. Старец зажмурился и услышал, как небесный купол вновь наполнил Окружающее неистовым оглушающим рокотом. Вслед за этим в комнате раздался звук битого стекла. Мерглал уже хотел, было, открыть глаза, чтобы посмотреть, что случилось. Но, не успел: молния, ворвавшись в комнату, обожгла кожу старца неистовым жаром, вслед за этим сильнейшая боль прожгла его тело, после чего Старец потерял сознание…

*** *** ***

В Чёрном Замке прохладно и тихо. Из небольшого, чуть подслеповатого окна выглядывало тёмное ночное небо. Голые серые стены дышали холодом, вокруг были развешаны полки, заваленные драгоценными свитками, книгами, магическими перстнями, цепочками и браслетами. С полок и с предметов свисала паутина, сверху щедро присыпанная пылью. Доски, устилающие пол, при малейшем прикосновении жалобно поскрипывали, а в образовавшихся щелях нашли себе пристанище мыши.

Несколько высоких шкафов так же доверху были завалены книгами и массивными свитками. Свеча, единственный источник света в этой комнате, стояла на столе у самого окна. За книгами так же никто не пытался ухаживать: на стопках стелилась вековая пыль. Перед столом в глубоком кресле сидел человек. Облик его и вся обстановка отражались на поверхности непрозрачной сферы. То и дело незнакомец водил руками над его прозрачной сферой. При этом его волосы и одежда, казалось, тоже были посыпаны пылью. Волосы незнакомца, от грязи посеревшие, лежали на его сгорбившихся плечах уродливыми комками, а грязно-серый плащ свободно болтался на одряхлевшем теле.

Взгляд его голубых глаз был прикован к шару. Незнакомец хотел что-то увидеть в нём, но сфера была так же бледна. И только неровный луч света небрежно падал в самый центр сферы. Это занятие так увлекло незнакомца, что он не расслышал, как в другом углу комнаты тихонько скрипнула дверь.

– Пакром! – позвал кто-то.

Небесный Отец в страхе поднялся с кресла и повернулся в сторону двери.

– Нагош? Зачем ты здесь? – Стоящий на пороге Огненный Владыка потупил взор.

– Чаши Великих Весов Равновесия качнулись…

Сказав это, Нагош замолчал, но огненные лепестки тревожно трепыхались.

От слов Огненного Владыки глаза Пакрома беспокойно забегали. Но Небесный Отец не стал долго рассуждать, а подошёл к столу и склонился над шаром. Огненный Бог пристроился у него за спиной и смотрел в центр стеклянной сферы. В его глазах, золотом горящих изнутри, читались и напряжение, и глубокая, неведомая тревога.

– Ну, что ты видишь? – спросил он.

– Пока ничего… – ответствовал Пакром, не спуская глаз с шара. – А, нет-нет! Постой, Нагош! – Небесный Отец заметно оживился. А вместе с ним оживился и Нагош.

– Что? Что там?

Пакром ответил не сразу: до последнего момента он отказывался верить в то, что показал ему шар.

– Ну, говори же! – требовал Нагош.

– Зорг. Он вернулся, – выдохнул Пакром.

– Что…

– Он близко, но прячется от нас… Должно быть, поэтому я сразу не разглядел его…

Отпрянув от кресла, Нагош вдруг заходил по комнате, лепестки на его теле потемнели, стали выше, и интенсивнее закачались, будто обдуваемые ветром. Он явно был встревожен.

– О, всемогущий творец… – вздохнул Пакром. В этот момент Нагош остановился и его огненный взгляд пронзил Небесного Владыку.

– Хранителя нет, а мы без него беззащитны – вот что самое страшное! – сказал он, с тревогой глядя на Пакрома.

– Твоя правда, Огненный Владыка! – спокойно согласился он. Казалось, его совершенно не беспокоили внезапные перемены. – Но Зорг пришёл за маной…

– Ты прав: он пришёл за Силой!

Нагош затих, а Пакром ещё некоторое время с улыбкой следил за тем, как он перемещается из угла в угол его маленькой обсерватории и как при этом реют в воздухе горячие лепестки пламени на его теле. Нагош скоро поймал этот загадочный вопросительный взгляд. Остановился, спросил.

–Что ты так смотришь на меня?

– Жду, пока ты догадаешься!

– О чём?

– О том, что мы можем опустошить Колодец Силы.

– К-как? – раскалённый от огня лик Божественного вытянулся от удивления.

– Мы закроем доступ Силе, чтобы не позволить Зоргу воспользоваться ею. А народ Благоземья мы предупредим.

Нагош с сомнением взглянул на Пакрома.

– Хорошо, но без Хранителя нам всё равно не обойтись… – вздохнул Нагош.

– Мы спросим совета у Хозяина Сущего, но прежде нам нужно сообщить обо всём Сынам Творца.

Нагош согласился, после чего закрыл глаза. Ему нужно было как можно скорее найти того, кто мог бы передать его сообщение Правителю. Не слишком молодого, но и не слишком старого, ответственного и мудрого. Собственно, он уже нашёл его…

*** *** ***

– Боль…В голове…В груди…Во всём теле…

Боль – это было первое, что почувствовал Мерглал, когда пришёл в себя. От сильной боли в голове путались мысли, но он всё равно попытался вспомнить, что с ним произошло. Гром, разбитое стекло, молния… Значит, его ударило молнией… Если так, то старцу чертовски повезло, раз он выжил после прикосновения Руки Пакрома…

Секунды шли, боль постепенно угасала. Мерглал стал присматриваться к окружающему, и с ужасом обнаружил, что находится не в своей башне: вокруг него была глухая темень.

– Где я?–спросил он. И хотя вокруг никого не было, Старец, всё же, надеялся, что ему хоть кто-нибудь ответит. И не ошибся: почти сразу в темноте послышался голос – сильный, уверенный, властный. Он был где-то очень близко, но старец почему-то не видел его.

-Мерглал… Мерглал… Грядёт великое зло…

– Кто это? – голос показался Мерглалу до боли знакомым, но кому именно принадлежал – это, похоже, совершенно вылетело из его головы.

– Моё имя Нагош! – раздалось в темноте.

– Нагош? Царь Огня? – узнав, что с ним говорит сам Огненный Владыка, Мерглал разволновался настолько, что почти не мог произнести и слова. Но, к счастью, Нагош не дал ему раскрыть рта. – Слушай меня внимательно, Мерглал, и запоминай! Грядёт Великое Зло! Скоро мана в вашем колодце иссякнет!

– Что?!

Но Нагош как будто не слышал его слов.

– Я правильно сделал, что из всех смертных для этой цели избрал тебя! Ты действительно мудр, Почтенный Мерглал! Что ж… Надеюсь, наше решение покажется тебе столь же мудрым! На совете Богов мы решили осушить колодец, дабы не одной капли из Маны Творца – Всесоздателя не досталось Зоргу. Ведь никто, даже мы, не в силах предвидеть, что взбредёт ему в голову. А значит, наша задача – обезопаситься от грядущего зла…

– Вы решили осушить колодец? – осмелев от заслуженной лести, Мерглал даже позволил себе возмутиться.

– Да! Я понимаю твоё беспокойство! За долгие годы жизни бок о бок с Маной обитателям Благоземья будет тяжело расстаться с ней! И потому при первых лучах солнца ты должен отправиться к своему королю и известить его о том, что слышал от меня!

Голос в его сознании стих. И, хотя Мерглал был полон жажды вновь его услышать, Нагош больше не разговаривал с ним. Между тем начало проясняться зрение: затмевавшая взор пелена понемногу спадала. Не прошло и двух минут, как она совершенно пропала, и тогда седовласый летописец увидел на полу следы прошедшей ночью грозы. Первым делом взгляд Летописца упал на окно, в котором с этого дня благодаря молнии зияла здоровенная дыра. Часть осколков усеяли собой стол. Книга, которую Старец так и не убрал в шкаф, теперь сверкала от обильно устилавших её прозрачных стёклышек. Несколько осколков побольше валялось на полу подле Мерглала. Они были совсем рядом, но, по счастью, не задели старца.

Он бросил печальный взгляд на окно, за которым уже теплился рассвет, и, помня наказ Божественного Нагоша, вскочил на ноги – его ждала долгая дорога в Веленор, столицу Серединного Королевства, где в роскошном дворце сидит правитель, Царственный Элейм, сын Дирея…

Глава первая

В тот день Царственный Элейм появился в тронном зале с рассветом, чем необычайно удивил прислугу… Обычно он поднимался, когда Золотой Диск Солнца был уже высоко в небе.

Но сегодняшняя ночь стала исключением: Царственный Элейм почти не спал – ему мешала гроза. От бурных небесных раскатов, то и дело гремевших в тёмном небе, он то и дело просыпался и, вскочив с постели, в страхе подбегал к окну. На чёрной, лоснящейся словно бархат, небесной ночной глади под раскатистый гром одна за другой сверкали молнии. Их таинственный золотой блеск ослеплял Элейма. Поражённый, он отскакивал, но потом снова прижимался к окну. А там всё так же завораживающе сверкали молнии. Они, словно копья, разрезали чёрное шёлковое покрывало ночи пополам под оглушительный рокот, от которого сотрясалась вся земля. Элейм ни на секунду не сомневался – это гневался Пакром. Его голос – громовые раскаты. Его взгляд – молнии вспышки. Его руки – холодные ветры. А дождь – его слёзы.

Пакром – самый мрачный из Богов. Когда с Пантеона раздаётся его рокот, сотрясая небеса и землю, и сверкают молнии, все Благоземцы прячутся по домам. И в страхе молят Богов о пощаде. Так было и в ту ночь. От непреодолимого страха и сам молодой правитель поднимал глаза на разозлённое небо, моля его успокоиться. Но небо всё не успокаивалось, и только к утру Небесный Отец Пакром сжалился над запуганными Благоземцами; его голос затих, взор смягчился. Чёрный полог ночи рассеялся, уступая место чистому голубому небу. Только после этого Элейм позволил себе вздохнуть свободно и, когда стало понятно, что поспать ему уже не удастся, отправился в тронный зал. Тем более что дел у него хватало. Не обращая внимания на смиренные поклоны многочисленной челяди, он быстро прошёл по ковровой дорожке к золочёному подиуму. Его длинный алого цвета плащ, вившийся за спиной, точно подчёркивал дурной настрой правителя. Вместо камзола на груди сверкала сталь доспехов. Тяжёлая корона венчала его голову и, когда Элейм ступал по узкой ковровой дорожке мимо выстроившейся в ряд прислуги, он вынужден был выносить на себе взгляд каждого из них. Служители смотрели то с интересом, то с завистью, всё время желавшие угодить, раздражали молодого правителя. Шествуя по тронному залу, он, как мог, сдерживал себя, чтобы не бросить в сторону слишком навязчивого слуги крепкое словцо. Сделать это было крайне трудно, потому что после бессонной ночи эти заискивающие взоры раздражали правителя. Неудивительно, что, добравшись до трона, он почувствовал настоящее облегчение. Он даже успел забыть о грозе, нарушившей его сон. Настроение улучшилось и от раздражительности не осталось и следа. И когда в тронный зал вдруг ворвался запыхавшийся служитель, Элейм с улыбкой встретил его. По чёрному, расшитому золотом, камзолу он узнал, что перед ним не обычный дворцовый слуга, а Возчик Маны. Это заставило правителя насторожиться.

– Что случилось? – спросил он, когда слуга припал к золотым ступеням.

– Мой Король! – тяжело дыша, быстро проговорил Возчик. – В королевстве кончилась мана!

– Так что ты стоишь? Собирай своих возчиков, и езжайте к колодцу! И да помогут вам боги, если ваша повозка не будет стоять у крыльца моего дворца к полудню!

– Да, Мой Король! – не сбавляя тона, Возчик Маны склонился в почтительном поклоне. После чего, громко застучав каблуками по зеркальному паркету, скрылся. Далее всё пошло как обычно: правитель принимал долгую вереницу сытых бездельников – министров, которые пришли к нему с докладами о ходе ведения своих дел. Эти министры с важностью говорили о вещах вполне обычных, не обращая внимания на важные вещи. Элейм недолюбливал их, но как правитель прекрасно понимал, что без них нельзя было обойтись.

Как раз в этот момент, когда Царственный Элейм с бесконечным вниманием и сосредоточенностью слушал очередного докладчика, в камерной тишине тронного зала вдруг послышался скрип. Одна из створок двери в тронный зал распахнулась, и на пороге появился слуга в аккуратном алом камзоле и белых чулках.

Отвлёкшись на скрип, правитель сурово взглянул на него.

– Говори скорее, чего тебе?

Видимо, юношу что-то испугало. Потому что, вместо того, чтобы ответить, он несколько мгновений топтался у двери, не в силах выговорить ни слова. Раздосадованный этим, Король, не обращая внимания на присутствие министра, прокричал раздражённо.

– Чего ты стоишь как истукан? говори, зачем пришёл, или уходи! У меня времени нет смотреть, как ты тут мнёшься!

Услышав разгневанный голос правителя, слуга вмиг вытянулся во весь свой рост, как тетива лука, и дрожащими губами произнёс.

– Мой Король… За дверью вас ждёт какой-то старик…

– Какой ещё старец? – нахмурился правитель. В своей пока ещё не очень долгой жизни он видел лишь одного старца. – Ну, какой… Седовласый, с длинной бородой, одет бедно… Он называет себя Мерглалом, – опустив голову, тихо промолвил слуга.

– Что? Мерглал? – Элейм был раздражён настолько, что даже привскочил с кресла, – Да как он только посмел явиться сюда, после того, как я сам лично приказал изгнать его за приделы Серединного Королевства?

– Он говорит, это важно…

Лицо Элейма смягчилось. Он как будто прислушался к словам слуги. Задумался, и тогда его лицо снова напряглось, широко раскрытые невидящие глаза смотрели куда-то в сторону. Всё это время за ним следили десятки пар глаз. Но особенно внимательно за правителем наблюдал тот самый слуга, что сообщил ему о приходе Мерглала.

Прошло чуть меньше минуты, прежде чем он внезапно повернулся к нему – лицо правителя вновь обрело прежнюю мягкость – и коротко проговорил.

– Пусть войдёт.

– Слушаюсь!

Обрадованный, слуга учтиво поклонился правителю, после чего быстро зашагал к выходу, звонко стуча каблуками по зеркальному паркету. Элейм проводил его глазами до самых дверей, затем с нескрываемым интересом наблюдал, как они медленно закрываются, наполняя просторный пустынный зал тяжёлым скрипом. Когда обе створки захлопнулись, Элейм продолжал смотреть на дверь, ожидая, когда она снова откроется и на пороге покажется Мерглал. Этого момента Владыка ждал с особым нетерпением. Очень уж хотелось молодому правителю узнать, что же заставило Отшельника покинуть свою башню и отправиться в Веленор? Неужели одиночество так ему наскучило, что он пришёл просто, чтобы поболтать? Если так, он не пожалеет старика и тут же вышвырнет его прочь из тронного зала! А что, если Мерглал снова жаждет служить при дворе? Пусть не старается: Элейм ни за что не возьмёт его обратно. Он хоть и чтит память об отце, но не согласиться брать на службу этого человека только потому, что Царственный Дирей очень любил его.

Внезапно дверь заскрипела. Элейм вздрогнул и застыл в ожидании, напряжённо глядя на дверь и ждал появления Мерглала, словно он был не скромным Отшельником, а важным послом, с которым Элейму предстоял очень напряжённый разговор.

Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появился слуга.

– Мой Король! Он ждёт за дверью! – сообщил он.

– Пусть войдёт! – кивнул Элейм. Слуга открыл одну из створок и застыл в приглашающем жесте. В этот момент Элейм ещё больше напрягся; неприятная неведомая тревога душила его, и те несколько коротких мгновений он сидел как на иголках, пока Мерглал не появился в тронном зале.

Первое чувство, которое Царственный Элейм испытал при виде гостя, это жалость. Перед ним стоял облачённый в грязные изорванные лохмотья старичок. Эти одежды, давно потерявшие приличный вид, бесформенным мешком висели на его хрупких ослабевших плечах. Было видно, что старец давно потерял интерес к собственной внешности: его длинные седые волосы, лишённого всякого ухода сбились в уродливые копны, отчего голова Мерглала напоминала птичье гнездо. Свалявшаяся борода бесформенными комками ложилась ему на грудь. Из-под густых лохматых бровей на Элейма смотрели глаза. Вечно печальные, они смотрели с укором. Несмотря на блёклость, в них отчётливо читался ясный ум и нескончаемо глубокая мудрость. Именно она с первых мгновений привлекла Правителя. В глазах Мерглала, он, словно в книге, прочёл что-то. Что-то, доселе неведомое ему. Это «что-то» заинтересовало Элейма. Былая брезгливость и надменное чванство вмиг испарились, уступив место любопытству. Элейм хотел, было, подозвать почтенного гостя. Но, тот, заметив на себе его заинтересованный взгляд, набравшись смелости, заговорил первым.

– Приветствую тебя, о, Царственный Элейм! – проговорил он смиренно, но так, чтобы слышал правитель.

– Здравствуй и ты, Досточтимый Мерглал! Подойди ближе! Не стесняйся!

Правитель сделал приглашающий жест, при этом стараясь сохранить на лице благодушное выражение. На его приглашение Старец отреагировал осторожно: видимо, он не надеялся, что его приходу здесь будут рады. Не сразу, с большим трудом преодолевая внутренний страх, он заковылял к трону. Величие этого места пугало его. Блеск золота ослеплял, а мраморные статуи богов полный рост, пугали своей реалистичностью. Элейм видел, как сгорбленная, жалкая фигурка Старца ещё больше сжалась, когда он ступил на роскошную ковровую дорожку. Гордые надменные, преисполненные напыщенной важности и самолюбия, лица дворцовых служителей, которые выстроились по обоим краям дорожки, в первый же миг испугали скромного писца-отшельника. На него, одетого в жалкие лохмотья, с грязными волосами и свалявшейся бородой, они – эти сытые бездельники, смотрели с презрением, и непонятной, лютой ненавистью. Под этим взглядами Мерглал чувствовал себя неловко. Схожие чувства вызывала и роскошная обстановка дворца. Весь этот блеск золота, массивные люстры, и расписные потолки заставляли Старца вжимать голову в плечи.

– Что привело тебя в мой дворец? – не дожидаясь, пока Мерглал соберётся с мыслями, осведомился Элейм, испытующе глядя ему в лицо. Голос у Элейма был жесткий, требовательный, и Мерглал как-то сразу растерялся: от страха и от волнения в горле у него пересохло, и он не мог говорить. Всё это время Элейм смотрел на него усталым, потухшим, взглядом. Казалось, он ему даже было неинтересно, что скажет ему нежданный гость, потому что единственное, чего ему по-настоящему хотелось в данную минуту, так это избавиться от старика, и как можно скорее. Но он не мог просто так выгнать Мерглала – а вдруг он хочет сказать что-то действительно важное? Но пока он ни сказал ровным счетом ничего, и только раздражал Элейма своим присутствием. Владыка с трудом сдерживал себя, чтобы только не раскричаться на незадачливого гостя. «Ну, говори же!» – думал он, с надеждой глядя в неподвижное лицо старца. «– Говори, раз пришёл! Моё терпение кончается, Мерглал. Сейчас только память об отце удерживает меня от того, чтобы натравить на тебя стражу, чтобы они выволокли тебя прочь из дворца!» – Царственный Элейм! –речь вернулась к Мерглалу так же внезапно, как и пропала. Это стала полной неожиданностью как для самого старца, так и для Элейма, который от нетерпения уже готов был подняться с трона, чтобы собственноручно вытрясти из старца хотя бы одно слово. К счастью, делать ему этого не пришлось – Элейм облегчённо выдохнул и приготовился слушать старца.

– Приветствую тебя, о Царственный Элейм! Прошу, отнесись серьёзно к словам, которые я сейчас скажу.

– Постараюсь! – пообещал Элейм, внимательно глядя в растерянные глаза Мерглала.

– Этой ночью мне пришло ведение! Клянусь тебе, это не выдумки дряхлого старика. Это чистая правда. Когда разгневанный Пакром, отец небес, метал свои молнии, он попал в меня. Я заснул и во сне услышал голоса Богов! Они говорили со мной, правитель! – взгляд Мерглала горел от восхищения. Казалось, он и сейчас видел перед собой Божественных Сынов Творца и, так же, как и ночью, слышал их голоса.

– Так что они тебе сказали, Мерглал? – стараясь сохранять серьёзный вид, спросил Элейм. Он уже давно не верит словам старца: когда пропал отец Элейма, старец говорил о Богах, о каком-то Хранителе Весов и о Коридоре Миров. Тогда Элейм поверил ему, потому что считал, что старец поможет найти отца, но Мерглал ничего не смог сделать. После этого Владыка перестал верить и ему, и самим Богам. Обвинённый в ереси, Мерглал был лишён касты и изгнан из королевства. Его поселили в старой заброшенной башне, удостоив могущественного мага скромной доли писца. С тех пор Мерглал больше не появлялся в Серединном Королевстве. Но сегодня он почему-то решил пересечь ворота башни Амсур, центральной башни, одной из четырёх, охраняющих королевство. Зачем – Элейм уже догадывался. Более того, он уже не верил старцу. Но, как мудрый правитель, он не прогонит Мерглала сразу, а сначала позволит ему высказаться. Быть может, ему удастся произвести на Владыку иное впечатление, заставит взглянуть на себя иначе.