Читать книгу: «Тайновидец. Том 2: Эликсир сущности», страница 3

Глава 4

– Мерзавец сорвал мне премьеру! – топнув пяткой по подоконнику, заявил Кастеллано. – Почти сорвал. Пришлось выпускать дублера. Я убью его, если увижу! Арестуйте меня, или я за себя не ручаюсь!

Он взмахнул руками и чуть не вывалился в окно, но вовремя ухватился за створку.

– Слезьте с окна, – посоветовал я. – Иначе вы разобьетесь или простудитесь. Возможно, и то, и другое. Не стоит так рисковать.

– Вы правы, – энергично кивнул Кастеллано и тяжело спрыгнул с подоконника. – Подождите минуту, я оденусь.

Он царственным жестом указал мне на потертое кресло с высокой спинкой и скрылся в спальне.

– Хотите чего-нибудь освежающего? – с улыбкой предложила блондинка.

Она удивительно быстро оправилась от испуга.

– Благодарю, я на службе, – с сожалением отказался я.

Если уж назвался полицейским, то нужно доигрывать роль.

– Вы, правда, не арестуете Марио за то, что он присвоил эти деньги? Ведь он не для себя, а для театра!

– Не знаю, о каких деньгах вы говорите, – улыбнулся я.

– О деньгах за билеты, конечно! – удивилась блондинка. – Марио велел билетерам продавать билеты по двойной цене. Ведь у нас премьера! Вчера был полный зал, приехали даже великие князья. И сегодня ожидается аншлаг. Аристократы такие богатые! Что им стоит выложить за билет двойную цену? У них денег куры не клюют. А наш театр это спасет.

– С аристократов можно брать и тройную цену, – согласился я. – Для чего же еще нужны богачи?

– Вы так считаете?

– Конечно.

Блондинка задумалась так глубоко, что на ее лбу появилась морщинка. Потом решительно тряхнула головой:

– Вы правы! Надо предложить это Марио.

– Донна ступида! – простонал господин Кастеллано, появляясь в дверях спальни. – Стоило оставить тебя на минуту, и ты все ему разболтала!

Он успел натянуть штаны и белую рубашку. Кроме того, причесался и вместо розовых шлепанцев надел модные узкие туфли.

Я улыбнулся:

– Ничего страшного. Я ведь уже сказал вам, что пришел по другому вопросу.

– Мария, выйди! – деловито заявил Марио. – Мне нужно поговорить с господином…

– Граф Воронцов, к вашим услугам!

– Настоящий граф? – восхитилась Мария.

– Выйди, прошу тебя, – просипел господин Кастеллано. – И ради всех святых, оденься!

Мария обиженно надула губки и скрылась в спальне.

– Вы – граф, и вы служите в полиции? – изумился господин Кастеллано.

Соврать повторно я не успел. В коридоре послышался топот. Затем тяжелый кулак забарабанил в дверь, и голос Зотова решительно произнес:

– Откройте! Полиция!

Кастеллано бросил затравленный взгляд в сторону окна.

– Эти люди со мной, – успокоил я его. – Откройте.

Зотов, сверкая глазами, ворвался в комнату. Битое стекло хрустнуло под его каблуками, но Зотов этого не заметил. За ним вошли Прудников и Миша Кожемяко.

– Чертовы лабиринты! – прорычал Зотов. – Мы битый час блуждали по коридорам! Никто не может толком ничего объяснить. А, господин тайновидец, вы уже здесь? Как вы умудрились найти эту чертову дверь?

– Меня проводил билетер, – с улыбкой объяснил я.

– Вы успели что-нибудь выяснить?

– Немного. Артист Спиридон Ковшин должен был играть главную роль в новой постановке господина Кастеллано. Но исчез перед самой премьерой прямо из театра. Пришлось срочно вводить дублера.

– Сбежал! – презрительно фыркнул господин Кастеллано. – Испугался выходить на сцену. Щенок! Я сегодня же уволю его.

– Где он живет? – строго просил Зотов.

– Откуда я знаю? – изумился Кастеллано. – У меня хватает забот с театром. Где-то живет, я полагаю.

Он стремительным жестом взъерошил свои волосы.

– Найдите того, кто знает, – жестко произнес Зотов. – Немедленно. У меня очень мало времени. И покажите нам его гримерку.

– Мария! – крикнул Кастеллано.

Дверь спальни распахнулась. На пороге появилась Мария – на этот раз без одеяла. Сквозь тонкую ткань блузки просвечивала высокая грудь, а юбка оказалась такой короткой, что короче было просто некуда.

Полицейский следователь Прудников закашлялся и покраснел от смущения. Затем выхватил из кармана платок и стал торопливо протирать стекла очков.

Кастеллано деловито распорядился:

– Мария, найди эту, как ее…

Он защелкал пальцами, вспоминая.

– В общем, старуху-служанку из третьего акта. Я видел, как на репетициях они перемигивались с Ковшиным. Пусть явится в его гримерку, мы будем там.

– Еще нужен дублер, – напомнил я. – Тот, который заменил Ковшина. Кажется, его фамилия Удашев?

– Да, – подтвердил Кастеллано. – Алексей Георгиевич Удашев. Но его сейчас нет в театре. Алексей Георгиевич всегда приезжает за час до начала спектакля.

– Мы поговорим с ним позже, – недовольно нахмурился Зотов.

Мария вышла, бросив на Прудникова такой взгляд, что бедный следователь снова закашлялся.

Кастеллано церемонно кивнул нам:

– Прошу за мной, господа!

*****

Кастеллано стремительно шагал по коридорам театра.

Догнав его, я спросил:

– Фамилия Удашева попадалась мне в газетах. Давно он работает в театре?

– Тридцать лет. В прошлом году мы отмечали его юбилей. Сам император прислал поздравление.

– Вот как? – удивился я. – Тогда почему он всего лишь дублер? Почему вы отдали главную роль не ему, а Ковшину?

– Мы ставим “Ромео и Джульетту” великого Шекспира! – гордо заявил Кастеллано. – Новое прочтение классики. Вы знаете, сколько лет Ромео?

– Шестнадцать, кажется, – припомнил я.

– Вот именно! Алексей Георгиевич играл эту роль последние двадцать лет, и играл замечательно. Но публика привередлива! Она требует молодого Ромео.

Кастеллани выразительно закатил глаза к лепному потолку.

– Публику можно понять, – улыбнулся я. – Но как Удашев умудрялся играть Ромео в своем возрасте?

– Алексей Георгиевич в отличной форме. Кроме того, есть зелья перевоплощения.

– Понимаю, – кивнул я. – А где артисты берут эти зелья?

– Покупают у зельеваров на Стеклянном рынке.

Господин Кастеллано легко сбежал по черной лестнице, заваленной старым театральным хламом. Я поторопился за ним, на бегу заметив оскаленную волчью маску, которая таращилась на меня пустыми глазницами из кучи мусора. Позади громко пыхтел следователь Прудников.

– Пришли! – объявил Кастеллано, указав на дощатую дверь под лестницей.

– Так это же кладовка, – удивился я. – В таких дворники хранят метлы и лопаты.

– Отдельную гримерную надо еще заслужить! – гордо произнес Кастеллано. – А Ковшин недостоин и этого.

Я подергал дверь.

– Заперто.

– Конечно, – кивнул Кастеллано. – Ключ у Ковшина.

– Разрешите, Александр Васильевич, – сказал Зотов.

Я посторонился.

Зотов нетерпеливо хлопнул ладонью по замку. Замок жалобно щелкнул, и дверь открылась.

Комнатушка была крохотная. В ней едва поместились обшарпанное трюмо с треснувшим зеркалом и колченогий табурет. Табурет лежал на боку, одна из ножек треснула.

Словно кто-то с силой шваркнул несчастным предметом мебели об пол.

– Смотрите, Александр Васильевич, – сказал мне Зотов, шагнув вперед.

Через всю полированную столешницу трюмо тянулись три свежие царапины. Лак был безжалостно содран, под ним белело дерево.

Похоже на следы когтей.

– Интересно, – усмехнулся я.

Дар напомнил о себе коротким толчком в груди. Я повернулся к господину Кастеллано:

– Далеко отсюда до служебного выхода?

– Дверь сразу за этой лестницей, – поджав губы, ответил Кастеллано.

– И она не запирается? – уточнил я. – Воров не боитесь?

– А что здесь красть? – всплеснул руками Кастеллано. – У нас ничего нет, мы нищие! А дверь закрывается на задвижку изнутри.

– То есть, выйти через нее из здания может кто угодно?

– Ну, конечно! – непонимающе воскликнул Кастеллано.

Я выдвинул левый ящик трюмо. Он оказался пустым.

В правом ящике жил паук. Когда я нарушил его уединение, паук испуганно заметался из угла в угол, скользя длинными ногами по гладкому дереву.

– Здесь нет никакого грима, – сказал я Кастеллано. – Ковшин им не пользовался?

– Может быть, мерзавец унес его домой? – предположил режиссер. – Эти актеры вечно все тащат!

– Опишите его, – попросил я.

– Коренастый, волосы русые. Глаза… серые, кажется. И зубы очень ровные, белые.

– Не похож на Ромео, – заметил Зотов.

Надо же, оказывается, занятой начальник тайной службы знаком с творчеством Шекспира!

Я взглянул на Зотова с уважением.

– Это и не нужно, – отмахнулся Кастеллано. – В актерском деле все решает талант и перевоплощение. А Ковшин очень талантливый, поверьте. Подлец!

– Талантливее Удашева? – предположил я.

Кастеллано пожал плечами, подтянув их к самым ушам.

– Он моложе, это огромное преимущество. Господа, вы позволите мне заняться делами? Я должен готовиться к спектаклю.

За стеной хлопнула дверь.

– Пустите меня! – выкрикнул женский голос.

Оттолкнув Прудникова, в гримерку ворвалась старушка. Она была в длинном старомодном платье и черной кружевной накидке, из-под которой выбивались седые волосы. На левой руке старушки болтался кожаный ридикюль.

– Где Спиридон? – требовательно спросила старушка. – Вы его нашли? Что с ним?

Ее голос был молодым и звучным, без старческой хрипотцы. Это меня удивило.

– А вы кто, мадам? – вежливо поинтересовался Зотов. – Мать или бабушка?

– Я? – грозно спросила старушка. – О, черт!

Она быстрым движением выхватила из ридикюля крохотный пузырек. Выдернула пробку и одним махом проглотила содержимое пузырька.

Мы во все глаза смотрели на нее.

На мгновение я заметил, что лицо старушки расплылось. Я растерянно моргнул и вдруг увидел перед собой молодую девушку.

– Так что со Спиридоном? – требовательно повторила девушка.

Полицейский следователь Прудников сдавленно охнул.

– Почему вы молчите? – воскликнула девушка. – Вы из полиции? А это что такое?

Она бросилась к трюмо и уставилась на царапины.

В треснувшем зеркале я видел, как ее карие глаза расширились от ужаса.

– Это следы когтей? Я так и знала, что с ним случилось что-то плохое!

Девушка порывисто повернулась к нам, взмахнув ридикюлем перед самым носом Прудникова. Следователь вовремя отшатнулся, хватаясь за очки.

Девушка даже ничего не заметила.

– Вы здесь главный? – спросила она Зотова, требовательно глядя ему в лицо.

Зотов не успел ответить, а она уже повернулась ко мне:

– Вы? Мы должны найти Спиридона! Едем, сейчас же! Я покажу дорогу, а вы обыщете его квартиру. Вас она не посмеет не пустить.

Она выглядела такой забавной, что я не выдержал и рассмеялся.

– Кто вы? И кто посмеет нас не пустить?

– Квартирная хозяйка, – немедленно ответила девушка. – У, мымра! Возомнила себя королевой!

Девушка гордо задрала хорошенький носик и презрительно оттопырила губу, изображая квартирную хозяйку Ковшина.

– А вы-то кто? – давясь смехом, спросил я.

Незнакомка элегантным жестом отбросила кружевную накидку. Я увидел, что под воздействием волшебного зелья она преобразилась в брюнетку без всяких следов седины. Черт, какая седина! Да ей восемнадцать только-только исполнилось.

– Актриса Екатерина Муромцева! – представилась она и чуть наклонила голову. – Играю служанку Джульетты в новой постановке господина Кастеллано.

– Служанку? – в изумлении пробормотал Прудников. – Но она же старуха!

Видно, полицейский следователь тоже знал классику.

По счастью, Муромцева его не услышала. Она смотрела на меня.

– Граф Александр Воронцов, – улыбнулся я.

– Рада знакомству, ваше сиятельство.

– Сейчас не до светских бесед, – вмешался в разговор Зотов. – Вы знаете, где живет Спиридон Ковшин?

– А что здесь такого? – подозрительно нахмурилась девушка. – На что вы намекаете?

– Я ни на что не намекаю, – теряя терпение, ответил Зотов. – Скажите нам адрес и номер квартиры.

– Вот еще!

Муромцева смерила Зотова ледяным взглядом.

– Откуда мне знать номер квартиры? Я никогда у него не была. Я, к вашему сведению, не из таких!

– Но дом-то вы знаете? – вскипел Зотов.

– Дом знаю. Он однажды показывал мне его. Но мы просто шли мимо.

– Так назовите улицу и номер дома!

Рык Зотова мог испугать даже медведя. Но глаза Муромцевой хитро блеснули.

– Я не помню номер дома. Но могу показать.

Зотов застонал в отчаянии. Я понял, что пора вмешаться.

– Екатерина, мы будем счастливы, если вы поедете с нами и покажете дорогу, – с улыбкой сказал я. – Нам очень нужно найти Спиридона и убедиться, что с ним все в порядке. Вы ведь тоже этого хотите?

– Вот! – торжествующе кивнула девушка. – Хорошо, что вы здесь старший, а не этот солдафон. Где ваш мобиль?

– Артисты! – прорычал Зотов.

Это прозвучало как ругательство, и Муромцева фыркнула, задрав нос чуть ли не к самому низкому потолку.

А я посмотрел на часы. Время стремительно приближалось к вечеру. Надо было поторапливаться.

– Едем, – кивнул я Зотову.

Мы вышли из Старого Театра через служебный выход, и снова оказались в сквере. Возле клумбы, где я нашел след, колдовал эксперт тайной службы Леонид Францевич Щедрин.

Не щадя светлых брюк, он опустился на колени и низко склонился к земле. Широкие подтяжки на его полной спине натянулись – вот-вот лопнут.

Усатые городовые почтительно наблюдали за действиями эксперта. Один из них держал клетчатый пиджак Щедрина.

– Что он делает? – удивилась Муромцева.

– Изымает доказательства, – с улыбкой объяснил я.

Леонид Францевич повел руками над следом ящера. Земля под его пухлыми ладонями превратилась в камень. Теперь отпечаток лапы был надежно зафиксирован. Леонид Францевич кивнул городовому:

– Отнесите это в мобиль. Только не уроните.

Поднялся и стал отряхивать колени.

Городовой с натугой выворотил из земли камень с отпечатком и потащил его к мобилю Леонида Францевича.

– Что скажете по поводу зверя, который оставил этот след? – отрывисто спросил эксперта Зотов.

– Уникальное существо! – с восторгом заявил Леонид Францевич. – И абсолютно настоящее. Смотрите!

Он вытащил из кармана пиджака носовой платок, развернул его и продемонстрировал нам круглую роговую пластинку величиной с пятак.

– Знаете, что это такое? Чешуя! Нашел чуть дальше в траве. Какой-то небывалый вид, я с таким никогда не сталкивался. Никита Михайлович, вы собираетесь его поймать?

– Непременно, – усмехнулся Зотов.

– Я должен его изучить. Хотя бы, череп и шкуру! Вы представляете, как это важно для анималистики?

– Представляю, – нетерпеливо ответил Зотов. – А мог это быть, скажем, оборотень?

– Оборотень?

Леонид Францевич задумался, теребя толстыми пальцами пухлый подбородок. И неохотно признал:

– Возможно, и оборотень. Но, скажу вам честно, я бы предпочел зверя.

– Понятно, – поддразнил его Зотов. – Если это оборотень, то ни черепа, ни шкуры вам не видать. Быть оборотнем законы Империи не запрещают.

– Оборотень? – испуганно спросила Муромцева. – Он напал на Спирю?

– Не думаю, – покачал головой Зотов. – Скорее, это… Впрочем, неважно. Едем на квартиру Ковшина!

– Александр Васильевич, и вы здесь! – обрадовался эксперт, увидев меня. – Вы знаете, что на правом берегу открылась изумительная сербская клопа? Ее держит выходец из Сербского княжества. Если бы вы только знали, какие там плескавицы! Мы с вами обязательно должны там побывать.

Леонид Францевич был знатоком не только в магии и анималистике. Он наперечет знал все трактиры и кабачки столицы, и в каждом мог порекомендовать совершенно особенное блюдо.

На любви к хорошей еде мы с ним и сошлись. Леонид Францевич взял надо мной своеобразное шефство и раз или два в месяц приглашал в какое-нибудь заведение, знакомое только местным завсегдатаям.

– Клопа? – удивился я. – Это еще что за чудо со странным названием?

– Маленький трактир, только для своих, – довольно объяснил Щедрин. – Крохотный зал, даже вывески нет. Кому надо – те и так знают, что там можно вкусно поесть.

– С удовольствием составлю вам компанию, Леонид Францевич, – улыбнулся я. – Пришлите мне зов, когда в следующий раз соберетесь в это замечательное место.

– Так вот где вы задержались? – усмехнулся Зотов. – В клопе?

– Конечно, – ничуть не смущаясь, кивнул Щедрин. – Хорошая еда не терпит суеты, как и хорошая магия. Если выяснится, что здесь пробегал не оборотень, Никита Михайлович, не забудьте про череп! Очень вас прошу. Я должен описать его для “Магического вестника”.

Он снова принялся отряхивать землю с коленей, безуспешно пытаясь привести свою одежду в приличный вид.

Зотов решительно тряхнул головой:

– Едем! Господин следователь, захватите с собой вашего помощника и городовых. Нам может понадобиться их помощь.

Глава 5

Я сел на заднее сиденье вместе с актрисой.

– Куда ехать? – спросил Зотов, трогая мобиль с места.

– Спиря живет в Дождливом квартале, – ответила Муромцева. – Знаете, где это?

– Нашел местечко, – с отвращением скривился Зотов, выезжая на площадь перед Старым Театром.

– А что такого? – немедленно насупилась Муромцева. – Там очень дешевые квартиры внаем.

Я откинулся на мягкие подушки сиденья.

– Расскажите мне про зелья превращения, – попросил я Муромцеву.

– А что о них рассказывать? – удивилась актриса.

– Как они действуют? Например, ваше преображение выглядело поразительно. Не уверен, что у меня бы так получилось.

– Вам понравилось?

Екатерина слегка покраснела, и от этого стала еще прелестнее. Я с удовольствием смотрел на девушку.

– Я до сих пор под впечатлением, – честно признался я. – Неужели это так легко?

– Ну, что вы! – возразила Муромцева. – Создать нужный образ сложно. Требуется магия Иллюзий, и недели упорных репетиций. А зелье помогает проявить образ и удерживать его.

– Надо же, – удивился я. – Вы – маг Иллюзий?

– Конечно, – стрельнула глазами Муромцева. – Как и все актеры.

– Интересно, – улыбнулся я. – Значит, нельзя мгновенно перевоплотиться в кого угодно?

– Высокоранговый маг, наверное, смог бы, – мечтательно сказала Екатерина. – Но таких уже давно нет. Это же лет сто учиться надо! Да и магия высоких рангов под запретом.

– Значит, вы пользуетесь начальной магией? А зелье? Зачем оно нужно?

– Зелье помогает сконцентрироваться на образе. Оно действует три часа. А если надо выйти из образа раньше, то мы используем Зеркальное зелье. Вот!

Она расстегнула свой потертый ридикюль, достала оттуда небольшой пузырек и протянула мне.

Я с любопытством повертел его в пальцах. Внутри пузырька переливалась тягучая зеркальная жидкость, похожая на ртуть. Всмотревшись, я увидел свое крохотное отражение.

– У Зеркального зелья есть только один побочный эффект, – сказала Муромцева. – Если человек его выпьет, то целых двадцать минут не может врать. Поэтому его лучше пить, когда рядом никого нет. Ой!

– Не волнуйтесь, – улыбнулся я. – Никто не узнает, что вы влюблены в Ковшина. От меня точно.

– Ничего подобного! – покраснев от смущения, заспорила Муромцева.

– Никита Михайлович, а вы не используете Зеркальное зелье при допросах подозреваемых? – поинтересовался я у Зотова, чтобы сменить тему разговора.

– Это запрещено законом, – с сожалением буркнул Зотов, не отрываясь от дороги. – Да и не на всех оно действует.

*****

Мы свернули за угол четырехэтажного доходного дома купцов Неплюевых, и по ветровому стеклу мобиля ударили первые капли дождя. Я взглянул на небо. Оно было затянуто серыми тучами, которые полностью скрывали солнце.

Дождливый квартал. Маленький кусочек столицы, где всегда стояла хмурая, сырая погода. И это не было прихотью природы. Здесь поработала магия.

Говорят, задолго до Смуты в одном из домов этого квартала жил высокоранговый маг Погоды. Кроме способностей к магии, он отличался очень скверным характером. И однажды умудрился насмерть поссориться с собственной тенью.

Неизвестно, что они не поделили. Но маг решил избавиться от тени и сделал так, чтобы над его домом никогда не светило солнце. Заодно накрыл тучами и весь квартал – он ведь не собирался все время сидеть дома.

Переубедить упрямца не мог даже император. Со временем на чудака просто махнули рукой. Некоторые соседи мага предпочли переехать подальше, а в Дождливом квартале начали селиться любители плохой погоды и недорогого жилья.

Однажды старого мага нашли мертвым в собственной спальне. В руке упрямец сжимал обгоревшую спичку.

Видно, тень все же придумала, как добраться до своего хозяина.

Но вот погода над Дождливым кварталом с тех пор так и не наладилась. Слишком сильное заклинание применил маг. Да еще и сделал так, чтобы никто не мог его снять без опасности для себя.

Я с любопытством смотрел на вечно мокрые стены домов, покрытые пятнами плесени. Сырая штукатурка потрескалась, вдоль тротуаров бежали ручейки. Редкие прохожие казались унылыми тенями в клубящемся тумане.

Весь Дождливый квартал был сплошным лабиринтом проходных дворов, арок и закоулков. Посторонние сюда заходили редко. Заблудишься и не выберешься!

На покосившейся, истертой дождями табличке я с трудом разобрал название.

Переулок Слякоти.

Подходящее местечко для загадочного оборотня!

– Вот его дом, – сказала Муромцева, указывая на темный провал подворотни. – Но ворота всегда заперты. Ключи есть только у жильцов и у квартирной хозяйки. А она живет с другой стороны дома, и никого не впускает.

– Разберемся, – жестко усмехнулся Зотов.

Он остановил мобиль, перепрыгнул лужу, которая пузырилась на тротуаре, и пошел к воротам.

Полицейский мобиль, скрипнув тормозами, остановился вслед за нами. Следователь Прудников застегнул ворот мундира, раздраженно поглядывая сквозь очки на пасмурное небо. Миша Кожемяко плотнее нахлобучил фуражку с полицейской кокардой.

– Унылое местечко, – шепнул он мне. – Да к тому же, опасное. По улицам еще можно ходить днем, а во дворы лучше не соваться. Мы здесь каждый месяц облавы устраиваем, да все без толку. Но приезжим нравится – щекочет им нервы.

Он кивком указал на группу людей в цветных дождевиках. Они кружком стояли на другой стороне улицы и внимательно слушали своего провожатого.

– Да и столичные романтики частенько сюда забредают, – добавил Миша. – Некоторых потом так и не находят.

Зотов подергал решетку, которая запирала подворотню. Потом сердито стукнул по ней кулаком, и решетка рассыпалась в прах. На мокрую щербатую брусчатку осела рыжая пыль ржавчины.

– Третий ранг, не меньше, – уважительно сказал Миша. – Вот бы мне так!

– Второй, – бросил через плечо Зотов. – Городовые, за мной!

И быстро зашагал в подворотню. Мы поспешили за ним.

Но тут в глубине двора хлопнула дверь. В просвете арки появилась широкая фигура в нелепом желтом дождевике. Упершись руками в объемистые бока, она визгливо завопила:

– Вы куда лезете?! Сейчас ничего нет, вечером приходите! Пошли прочь отсюда!

– Квартирная хозяйка, – испуганно шепнула Муромцева, хватая меня за руку.

Ее ладошка была мокрой и холодной.

– Тайная служба, – отчетливо сказал Зотов.

Его голос гулко отразился от свода подворотни.

Квартирная хозяйка растерянно охнула и попятилась. Капюшон дождевика сполз, открывая слипшиеся волосы мышиного цвета и полное лицо, перекошенное от страха.

– Тайная? А почему… я же ничего такого…

Не договорив, женщина уставилась на кокарду Мишиной фуражки. Ее мясистое лицо вытянулось, тонкие ниточки выщипанных бровей поползли на лоб.

Мой Дар коротко ударил в ребра.

– Эта женщина что-то знает, – быстро сказал я Зотову. – Но вряд ли дело в Ковшине.

Квартирная хозяйка с ненавистью взглянула на меня и прошипела:

– Тайновидец!

Потом с неожиданной прытью бросилась обратно во двор и пронзительно заверещала:

– Тимофей, облава!

Одно из темных окон под самой крышей распахнулось. Оттуда вылетел большой ящик и грохнулся на брусчатку двора. Зазвенело стекло, во все стороны полетели обломки и осколки. По двору растеклась вонючая лужа.

– Городовые, наверх! – быстро скомандовал Зотов. – Господин следователь, задержите квартирную хозяйку и вызовите подмогу!

И первым рванул в подъезд, по пути уничтожив еще одну дверь. За ним бежал Миша, позади грузно топали сапогами городовые.

Муромцева прижалась ко мне, я почувствовал, как быстро колотится ее сердце. Квартирная хозяйка, потеряв остатки сил, сползла по мокрой стене. В своем дождевике она напоминала бесформенную груду старого тряпья.

Через минуту в распахнутом окне показалась голова Зотова. В руке он держал уцелевшую пробирку.

– Взяли! – весело прокричал Зотов. – Тут целая лаборатория, и зельевар без лицензии впридачу. Но все по вашей части, господин Прудников. Так что вызывайте своих экспертов и сверлите дырочку под орден!

Я подошел к квартирной хозяйке.

– Где живет артист Спиридон Ковшин?

Хозяйка непонимающе уставилась на меня.

– Спиридон Ковшин, – терпеливо повторил я. – Он снимает у вас квартиру.

– Второй подъезд, второй этаж, – монотонным голосом ответила женщина.

Ее взгляд немного ожил.

– Так вы не за Тимофеем пришли?

Полные щеки квартирной хозяйки дрогнули, рот некрасиво перекосился. Она отвернулась от меня и уставилась на грязные разводы, которые ползли по стене подворотни.

Городовые вывели из подъезда арестованного зельевара. На вид ему было лет пятьдесят. Худые щеки заросли седой щетиной, лоб наискось пересекал старый рваный шрам. Капли дождя стекали по его лицу. Полицейские повели задержанного к мобилю.

Позади шел довольный Зотов.

– Не зря я вас потревожил, Александр Васильевич, – весело сказал он мне. – Этот проходимец у себя на квартире зелья беспамятства варил. Хозяйка продавала их местной шушере. А те подливали зелья добропорядочным горожанам или приезжим и грабили их. Сколько у вас таких случаев, Степан Богданович?

– Два десятка наберется за полгода, – ответил Прудников.

– Вот! – торжествующе сказал Зотов. – И пострадавшие ничего не помнят. Ну, теперь полиция всех грабителей переловит благодаря вам, господин Тайновидец.

– Рад, что сумел помочь, – улыбнулся я.

– Господин Кожемяко, отправьте задержанных в полицейское управление, – распорядился Прудников. – А сами займитесь лабораторией. Наших экспертов я уже вызвал.

– Получается, Спиридон живет в одном доме с преступниками? – дрогнувшим голосом спросила меня Муромцева. – Какой ужас!

Я сочувственно пожал плечами.

– Бывает. Никита Михайлович, я тут узнал, в какой квартире живет Ковшин.

– Идемте, – кивнул Зотов.

– Я с вами, – отважно заявила Муромцева.

– Только держитесь позади, – предупредил Зотов. – Александр Васильевич, вы присмотрите за дамой?

Номера квартир в подъезде были небрежно написаны краской прямо на дверях. Пахло щами и жареной рыбой, где-то двумя пролетами выше хныкал ребенок.

Мы поднялись на второй этаж.

– Кажется, здесь.

Я указал на дверь. Замок был выломан. Вокруг него на старом дереве виднелись свежие царапины – такие же, как на трюмо в гримерке Ковшина.

Муромцева тихо ойкнула, прикрыв рот ладонью.

Зотов строго оглянулся на нас.

– Ждите здесь.

Прислушался, потом осторожно потянул дверь на себя и вошел в квартиру. Через минуту из квартиры раздался его голос:

– Очень любопытно. Идите сюда, Александр Васильевич!

Муромцева вошла в квартиру вместе со мной и через мое плечо заглянула в единственную небольшую комнатушку.

– Ой! – растерянно произнесла она. – А почему он голый? Что с ним?

Спиридон Ковшин абсолютно без одежды ничком лежал на полу. Внешне он полностью соответствовал описанию господина Кастеллани. На пятках артиста засохла грязь.

Ящики комода были вывернуты. На полу вокруг Спиридона валялись стеклянные пузырьки – похожие на тот, что лежал в сумочке Муромцевой. Все они были пустыми.

– Сердце бьется, – сказал Зотов, послушав пульс Ковшина. – Я уже вызвал дежурных целителей.

Он поднял с пола один пузырек и показал его мне. Я заметил внутри пузырька остатки жидкости. Жидкость была не зеркальной, а прозрачной. Я недоуменно нахмурился и показал пузырек Муромцевой.

– Взгляните, Екатерина! Это ведь не Зеркальное зелье, о котором вы мне рассказывали?

Муромцева удивленно повертела флакон в руках.

– Нет. Это зелье превращения. Видите символ на этикетке?

Она показала мне значок, похожий на коническую спираль.

– Таким знаком метят зелья превращения. Но зачем…

– Давайте вернемся к этому разговору через пару минут, – решил я. – Сейчас нужно позаботиться о вашем друге.

И взглянул на Зотова:

– Предлагаю отвезти Ковшина в наш госпиталь.

Зотов согласно кивнул:

– В госпиталь Воронцовых? Хотите и дальше разбираться с этим делом?

– Если вы не против.

– Наоборот, буду очень рад. При условии, что мы с вами будем сотрудничать.

– Непременно, – согласился я.

И, не откладывая, послал зов целителю Макарову, который служил в госпитале Воронцовых.

– Антон Григорьевич, добрый день! Это Александр Воронцов. Мне необходимо поместить в госпиталь одного артиста. По всем признакам, он злоупотребил зельями превращения, и сейчас без сознания.

– Он в своем облике? – деловито спросил Макаров.

– Да, свидетельница его опознала.

– Говорите адрес, Александр Васильевич. Я пришлю наш мобиль и санитаров.

– Не нужно. Полиция уже вызвала дежурный мобиль. Я скажу санитарам, чтобы сразу везли его к вам.

– Хорошо. Тогда я подготовлю палату.

– Пожалуйста, сообщите мне сразу, как он придет в себя. Мне нужно с ним поговорить.

– Непременно, Александр Васильевич, – пообещал Макаров.

– Вы читали утренние газеты? – уточнил я.

– Да, дежурство выдалось спокойным. Вы намекаете, что этот артист как-то связан с чудовищем, которое видели возле Старого Театра?

В голосе Макарова проснулось любопытство.

– Именно так, Антон Григорьевич. Так что поместите артиста в отдельную палату, и позаботьтесь о том, чтобы он не смог сбежать. Его зовут Спиридон Ковшин.

– Сделаю все, как вы говорите, – пообещал Макаров.

Все время, пока я говорил с целителем, Екатерина Муромцева смотрела на меня.

– Скажите, со Спирей все будет в порядке? – спросила она, едва я закончил разговор.

– Надеюсь, – ответил я.

– А мне можно поехать с ним?

– В госпиталь? – задумался я. – Не стоит, сейчас вас просто не пустят к нему в палату. Но как только его можно будет навестить, я сразу же вам сообщу.

– Он выпил так много зелий превращения, – удивленно сказала Муромцева. – Зачем? И почему он тогда ни в кого не превратился? Может, зелье не сработало?

– А есть предельная дозировка? – поинтересовался я.

– Не знаю, – растерялась актриса. – Для того, чтобы войти в образ, достаточно одного глотка. Зелье стоит недешево, кто же станет вот так пить его флакон за флаконом?

– Мы во всем разберемся, – успокоил я девушку.

И повернулся к Зотову.

– Вопрос с госпиталем улажен. Думаю, мне пора. Я пришлю вам зов, как только узнаю что-то новое.

– Извозчика вы здесь не поймаете, – заметил Зотов. – Я скажу Прудникову, чтобы вас отвезли домой на полицейском мобиле.

Он крепко пожал мне руку.

– Спасибо за помощь, Александр Васильевич!

*****

Я откинулся на мягкую спинку сиденья и с улыбкой глядел на пролетающие за окном мобиля столичные улицы. Строгие дворцы с колоннами и статуями на главных проспектах, особняки и обычные дома, утопающие в зелени садов. Вот за перилами моста мелькнула серая невская вода. По ней неторопливо шел белый прогулочный пароход с черной трубой.

Денек выдался насыщенный. Сначала знакомство с Мальчиком, потом поиски артиста, которому зачем-то вздумалось обернуться ящером.