Дневник лесного янгире

Стафф

Иномарки и внедорожники одна за другой, пролетали на бешеной скорости по трассе. Одинокая зелёная жаба прыгала по асфальту и постоянно, ей каким-то чудесным образом, удавалось не попадаться под колеса. Она хотела на другую сторону к воде, но у неё никак не получалось добраться до цели. Я наблюдал за ней с края дороги и думал, что вот сейчас одна из машин её переедет. И когда движение утихло, я подбежал, схватил жабу в руки и бросился с ней к реке. Бросая скользкую счастливицу в воду, улыбаюсь во все тридцать два. День начинался хорошо.

Выходной я вновь отдыхал у дедушки за городом. Прихватив книгу Джона Картера: «Образование маленького дерева», я ушёл в лес. Там я постелил под гнутой елью, одеяло, похожее на пончо, и прилег.

Пение птиц, запах сосновых иголок, где-то надо мной барабанит дятел. Теплое осеннее солнце и интересная книга. Что может быть прекраснее? Но такое удовольствие продолжалось не долго. Моё внимание привлекли голоса. Молодые, звонкие. Их было несколько. Я отложил книгу в сторонку и привстал. Мне почему-то показалось это странным. Положив одеяло и книгу в рюкзак, я пошел навстречу голосам. У старой рухнувшей сосны, я увидел троих ребят лет по восемнадцать. Худых и бледных. Я встал за дерево так, что компания этих чертил не могла меня увидеть. Один из них был в кожаной косухе, другой в футболке с лэйблом Armani. Было не похоже, что они, упакованные в такой прикид, искали грибы или ягоды, которые впрочем, уже отошли в этом сезоне. Чёрт в косухе громко возмущался:

– В следующий раз, я твоему кладмену яйца оторву! У поваленного дерева… У поваленного дерева…

– А что не так? -спросил его другой в чёрной панаме и футболке Armani.

– В прошлом году летом здесь был сильный ураган! Здесь повсюду, мать твою, поваленные деревья! Я что, до ночи буду с совочком тут землю надрачивать, где он заныкал заказ? Пусть учиться делать качественные фотографии, чтобы потом я по ним ориентировался…

– Купи ему нормальный телефон с камерой, научиться…

– А самому купить никак?

– Ему 13 лет. Он в деле только со вчерашнего дня.

– Ага. И чувствую завтра закончит, как любой расходный материал… Или я сам его суку урою.

– У него мать бухает, а сестра сосёт таджикам за копьё…

– А у его кота – гельминтоз… Я сейчас заплачу! Бедная Россиянская семья… Знаешь, мне вот фиолетово, что там у него не так! Всем сейчас не сладко, у моего бати на фирме каждый день траблы и машину я по ходу не скоро новую дождусь. А по поводу тайника… В следующий раз пусть оставляет какой-нибудь знак… Пометит мелом дерево на крайняк, заваленное. Мы в лесу, а не в городе, ведь там закладывать в клумбы и подъезды – палево! Какой смысл тогда заниматься этим тут, я не понимаю!

– Вик, успокойся! Ты сегодня чёт с утра на взводе… Всё нормально!

Я обратил внимание, что третий их приятель, в больших очках-каплях молча, сидит на сухой траве в позе лотоса и читает какую-то книгу. Казалось, что его мало интересует происходящее действие.

– Не нормально. Кумарит меня…

– Про psilocyff слышал? -монотонно спросил молодой человек в очках.

– Мне грибы не вызывают доверия…

– Между прочим, их употребляли много веков назад. И по всему земному шару… Сибирские шаманы жрали грибы, чтобы благодаря просветлению, войти в мир духов. Ацтеки, с помощью грибов, достигали состояния, которое называли цветистым сном. А один не глупый иезуит, которого звали Джон Аллегро, всерьез утверждал, что христианство возникло на почве культа мухоморов.

Парень в косухе гневно посмотрел на читающего и затем вновь продолжил втирать корешу:

– Я думал, что сегодня ночью умру, так крипово было! Короче, до темна надо разжечь костёр, закинемся солью и поужинаем тут, я свиные ребра купил, пожарим. -скинул он с плеча сумку. -Главное не улететь уж совсем, как в прошлый раз. Пол леса чуть не спалили! Вот это был реальный стафф, посмотрим, что приготовил нам этот малолетний говнарь.

Подслушав диалог трёх наркуш, я вспомнил, как летом, не далеко от места, на котором мы находились, случился пожар. И горел лес очень долго. Огонь уничтожил много красивых молодых и старых деревьев, изуродовал просеку и теперь, чтобы залечить эту рану – лесу понадобиться не мало времени.

– Пить хочу… -говорит чертила в кожанке. -Во рту сухо, как у монашки между ног.

Он достал из сумки бутылку виски и осмотрелся по сторонам. Вдруг остановил свой взгляд на своем приятеле с книгой. Глаза у него заискрились от злости.

– Я не понял?

– Что? -чёрт с книгой вопросительно посмотрел на него.

– Я блядь не понял, ты чё тут сидишь читаешь, долбан? -тип в кожанке выхватывает из рук парня книгу и выкидывает её в сторону. —Тебе шамара влепить за тупость?

– Что такое?

– Я тебя в лес взял не для того, чтобы ты тут в книге сидел! Иди готовь костёр, собирай хворост! -сказал он и проглотил большой глоток вискаря.

Друг покорно встал и ушёл на поиски сухого хвороста для костра. Когда он направился в мою сторону, я сорвался с места и побежал прочь из леса. Не успев пробежать и пару сотен метров, к своему удивлению, на выходе из лесного массива, у тропинки, я наткнулся на старый потрёпанный полицейский уазик. Внутри авто громко играла музыка и было накуренно так, что за стеклами практически ничего не было видно. Я подошел к уазику с водительской стороны и постучал в окно. Через минуту из машины вылез худой с красными глазищами полицейский в слегка помятой форме. На соседнем сидении, как я увидел мельком, была девушка. Ярко-накрашенная, в чёрном лифчике. Девушка курила сигарету.

– Чё за кипишь? Ты чего-то хотел? -спросил меня полиционер.

– Я хотел сказать вам… Там парни. -громко сказал я. -Они под наркотиками.

– Какими наркотиками?

– Не знаю… Речь шла про какой то стафф, я в этом ничего не знаю.

– Хах! —усмехнул мент. —Где ты узрел этих обдолбышей?

– В двухстах метрах отсюда… Приблизительно. -продолжал громко я.

– Говори тише.

– Им там кто-то заныкал наркотики… Под поваленным деревом. -я перешел теперь на шёпот.

– Хм… -почесал полицейский свой бритый подбородок. -Ладно, разберёмся… Ты знаешь, иди лучше домой. В это время гулять здесь всё-таки опасно.

– Разберётесь? Но…

– Иди домой, на улице темнеет уже. -полиционер открыл дверь уазика.

– Так вы предпринимать ничего не собираетесь?

– Малой, это не твоя проблема! Свободен!

– А если они лес сожгут?

– Не сгорит твой лес. Иди иди… -развернулся и собрался он было сесть.

– В прошлый раз лес горел. Это их рук дело!

– Ты глупый? -поворачивает голову так называемый «полицейский». -Я сказал, иди домой, разберемся! Ты лучше думай о том, чтобы тебя родители не искали! Вдруг не найдут…

– Я у деда живу.

– Ну дед… Не всё ли равно. Давай реще, чтобы я тебя не видел больше!

Я ушел. Из-за того, что я увидел в лесу, настроения у меня весь вечер не было. Когда дедушка во дворе у дома пил воду из пластиковой бутылки, я спросил у него:

– Я тут был в лесу и знаешь… Тут, почти на самом выходе на въезде…

– Что опять почудилось что-нибудь? Старуху в чёрном, видел или ещё что?

– Не… Там уазик полицейский приезжает…

– О-о-о… Ну ты меня не удивил… Он часто там бывает. Я видел.

– Зачем? Что они там делают?

– Что-что… Блядуют!

– М? -переспросил я у дедушки.

– Не важно. Вырастишь, узнаешь. -дедушка протянул мне бутылку с водой.

В этот момент я понял, почему полиционер меня прогонял. Я обломал ему секс. Какое ему дело до наркоманов в лесу или закладчиков, когда в уазике сидит красивая тёлка и с ней можно бесплатно делать всё, что только придет в голову.

Я взял бутылку в руки и немного отпил оттуда. Дедушка ушел в дом, а я выкинув крышку и вылив из бутылки остатки воды на землю, задумал создать из неё оригинальное орудие мести для подлого полиционера.

Отрезав острым перочинным ножиком верх бутылки, я одел на горлышко напальчник. И когда я стягивал его резинкой, в голове у меня звучали слова моего приятеля с кладбища:

«Мусора, они все продажные… Заплати мусору и он будет молчать, даже если твою мать будут убивать… Он пришел на службу не закон защищать, а кэш зарабатывать и пользоваться всеми благами, что на его долю выпадают.»

Через пару дней, я загорал на крыше дедушкиного дома и читал книгу мифов и легенд племен древних индейцев. С крыши мне был виден лес, а главное въезд в него с шоссе и когда я увидел, как полицейский уазик быстро пронесся мимо дома, я, схватив приготовленные рогатку и маску зайца с новогоднего карнавала, поспешил за ним.

Когда я, ступая по влажной траве, направлялся к уазику, крадучись, подобно индейцу на охоте, стали слышны громкие стоны. Всё громче и громче. Открывается дверь и выходит абсолютно голая девушка двадцати лет с использованным презервативом в руке. Кожа у неё красная, как из сауны. Волосы на срамном месте вырезаны сердечком. Девушка выкидывает наполненную жидкостью, резинку в сторону и присаживается на корточки, рядом с авто. Надевая карнавальную маску на лицо, я смотрю как эта женщина уринирует, не замечая меня в кустах. Я тихонько захожу с другой стороны и присаживаюсь в кустах так, чтобы меня совсем не было видно. Полиционер в одних трусах, вальяжно развалившись на сидении и приоткрыв дверцу, закуривает папиросу. На лице у него довольная лыба. Наверное, получил сполна, что хотел от девушки.

Я достаю из кармана камень и заряжаю им самодельную рогатку из пластиковой бутылки. Прицеливаюсь в голову полицейского и стреляю. Снаряд больно бьёт под глазом. Полицейский роняет папиросу вниз и хватается за поврежденное место. Я не теряя ни минуты, пускаю в ход второй и третий камень. От волнения и дрожащих рук, второй не попадает никуда, а вот третий бьёт по лобовому стеклу авто и оставляет трещины.

– Суки! Кто здесь? -орёт полицейский и выбегает из машины.

Стреляю контрольным и попадаю парню прямо в паховое место. Полицейский падает на колени, хватаясь за детородный орган и воет, периодически матерясь во всё горло:

– Кто здесь? Бляди! Посажу пидаров!

Глаз у него раздулся и стал похож на подгнивший овощь.

К нему подходит его голый объект совокупления с сердечком на лобке и в недоумении осматривается по сторонам. А я уже во всю бегу с места преступления, снимая на ходу с лица маску, весело смеясь и сияя от счастья.

– Получил что заслужил, ублюдок! -говорю я весь запыханный и вдруг останавливаюсь.

Это было то самое место, где три чертилы устраивали в тот день наркоманский пикник. Осматриваю всё вокруг. Валяются две использованные бутылки из-под виски, пустые пачки от сигарет, на месте, где у них был костёр, сложены свежие, не жжёные дровишки. Видимо, подготовленные для очередной тусы. Я со злобой сбиваю ногой все дрова в стороны. Когда собираюсь уходить домой, вижу в кустах выброшенную книгу. Поднимаю её и читаю заголовок на обложке:

«Ритуальные грибы. Искусство употребления и практика шаманизма.»

Любопытно. Грибы – дети леса. Чем эти странные серо-фиолетовые поганки отличаются от остальных? Забираю книгу домой.

Чтение книги о магических грибах, произрастающих в наших русских лесах, произвело на меня огромное впечатление. Один французский ботаник Веян убеждал, что их создал дьявол, чтобы нарушить гармонию природы. На мой взгляд, эта теория не убедительна. Я читал о них в школе, дома, на кладбище, когда прогуливал физкультуру и ни о чем я больше всего теперь так не думал, как о галлюциногенных грибах, которые еще в ХХ веке получили популярность на Западе, в особенности среди англосаксонского мира. Я узнал, что эти организмы на тоненьких ножках и со шляпками в виде колокольчиков, при употреблении внутрь, способны изменить личность человека или повлиять на его судьбу. Всему виной было действующее вещество – psilocyff. Это и был ключ в другую реальность.

Однажды ночью я плохо спал. В голову постоянно лезли какие-то негативные мысли. Я встал с кровати и включил лампу. Достав из-под кровати книгу о практике шаманизма с грибами, запрыгнул на подоконник и начал читать в полумраке. А за окном шел редкий снег.

– Может стоит попробовать? -произнес голос.

И он был до боли знакомым. Это был мой голос, но только более решительный. Я отвлекся от книги и посмотрел на стену комнаты.

Кто-то однажды сказал: не имея тени, невозможно оставаться человеком.

– Боишься? -произнесла тень на стене.

– Вдруг со мной произойдет что-то страшное… Я умру!

– Ты не умрёшь. Это возможно, если ты съешь слишком много. А дозу ты знаешь, в пособии об этом очень подробно написано.

– Да, я знаю… -сказал я тени. -Но нужно ли мне это?

– Ты хочешь в себе что-то поменять? Познать другой мир? У тебя проблемы, парень… Проблемы с этим миром и с самим собой. Тебе нужна рефлексия…

– Но вдруг это не поможет, а только усугубит… Вдруг я не вернусь из миров, которые мне могут открыться. Мои родители будут плакать. Я не хочу делать им больно.

– Ты не сделаешь им больно. Они не узнают. Никто не узнает. Только ты и я!

– Что может мне открыться? А если я окажусь не способен отличить реальность от увиденного.

– Человек – это победа иллюзорного, мнимого над естественным. Не волнуйся, за тебя это уже сделала природа, индивид.

– Хм… Не понимаю…

– Пробуй. -произнесла тень.

– И все-таки мне страшно…

– Ссы. Но пробуй!

– Спасибо, что помогла решиться, моя тень!

На следующее утро я уехал к дедушке и ушел в лес. Выпавший снег растаял. Было туманно и сыро. Вокруг ни души, лишь я один бродил по лесу в поисках магических грибов. Когда я наткнулся на кочку, на которой росли мрачные фиолетовые поганки и взглянул на вырванную страницу из книги с изображением грибов, сомнений, что это оказались они, не осталось. Я смотрю на них и меня начинают одолевать, сомнения и страхи. Но вспомнив слова, тени, быстро рву и разом отправляю грибы в топку, тщательно пережёвывая. Они оказались на вкус слегка противными и отдавали старыми носками.

Вставив в свои ушные каналы вакуумные наушники, я включил на телефоне музыку и стал медленно бродить по лесу, наслаждаясь природой. Над моей головой кружил хищный ястреб, а на горизонте появлялись и начали раздуваться чёрные тучи. В ветвях деревьев резвились белочки, нарушая своими криками тишину.

Я вздохнул грудью настоящий чистый воздух и все больше начинал ощущать, как растворяюсь в этом безлюдном пейзаже. И в какой-то момент я почувствовал, что меня начинает накрывать. Сорвав лист папоротника, прикладываю его к лицу.

Моё юное и глупое сердце начинало биться медленнее, как в замедленном кино. Ритм музыки входил в мое тело, а я начинал чувствовать себя частичкой Вселенной. Впервые.

И вдруг весь лес, который был мрачным и унылым, захлестнуло красками. Я упал в папоротник, повернулся лицом к небу и посмотрел вверх на верхушки елей. Лес взрывался красками. Зрелище казалось сюрреалистическим. Темные ели переливались фиолетовыми оттенками. Они раскачивались в едином ритме со мной, подчиняясь плавному течению матери всего и вся – Вселенной. Зеленая и сухая трава, папоротник, ели, птицы, даже бродивший где-то вдали лось, все они стали неотделимой частью меня. Я вновь стал младенцем, не отличающим себя от окружающего мира.

Я – лес.

Я – камни и растения под подошвой моего кроссовка.

Я – дух, который никогда не рождался и никогда не погибнет!

Начинаю танцевать в такт музыке, закрыв глаза. Я кружился до тех пор, пока не заметил, что земля начинала уходить из-под ног. Подступила тошнота и когда я открыл глаза, всё поплыло. Шатаясь и пытаясь ухватиться за что-то невидимое, что могло бы меня удержать от падения, я добрел до старой ели и рухнул к её голым выступающим из земли, корням. Посмотрел на небо. Оно тоже куда-то уплывало. Внутри всё давило. В ушах появился необъяснимый гул, похожий на тот, что я слышал совсем недавно, когда чуть было не заблудился. Я достал из куртки бутылку воды и выпил её всю, кашляя и захлёбываясь. Немного полегчало. Я тяжело выдохнул и закрыл глаза. Страшный, давящий на мозг, гул начинал стихать, а лес принимал свой будничный вид.

Когда я двигал сквозь туман, из леса домой, на меня напала икота. Пить у меня не было, чтобы попробовать справиться с ней, поэтому пришлось всю дорогу терпеть.

Слегка крадучись, захожу в дом. В комнате включен телевизор и идет повтор парада победы, но дедушка его не смотрит. Он сидит спиной к нему на кухне.

– Дед? -говорю я и подхожу к нему ближе, икая при этом.

Мой голос звучал как-то не естественно и показался мне каким-то чужим.

Вижу его красные от слёз, глаза. Он смотрит в окно, как качаются ветки яблони, волнуемые ветром, мрачно погруженный в свои мысли.

– Дед, ты чего? -я пощёлкал пальцами у его лица и снова икнул.

Он наконец обратил на меня внимание и вытирая рукавом клетчатой рубашки, глаза, произнёс:

– Что? Что случилось?

– Это я у тебя хотел узнать, чё случилось, почему ты плачешь?

Он ничего мне не ответил. Я лишь догадывался, почему дедушка плакал. Его мать, умерла сразу, как только он появился на свет, при родах. Его отец, то есть мой прадед, погиб во второй мировой войне, едва ему исполнилось восемь. Война отняла у него детство и самых дорогих людей. И парад по телевизору лишний раз напомнил о его горьком бэкграунде за плечами.

– Всё нормально… -он привстал со своего старого скрипучего стула.

– Что-то не видно.

– А у тебя, что с глазами… Как у волка, зрачки большие… И вообще…

– Тебе показалось! -сказал я и продолжая икать прошел в комнату. -Нормальные у меня глаза.

– Воды выпей. И поешь чего-нибудь. Бабушка приготовила пирог с визигой.

– Да, сейчас.

Смотрю в телевизор. На экране маршировали курсанты. Строем. Колоннами. Одетые по-праздничному. Мне вдруг становится смешно. Мне кажется всё это таким наигранным, таким ненастоящим и лицемерным. В обычном состоянии я бы ничего этого не почувствовал. Просто пропустил бы мимо себя, не задумываясь. Но под психоделиками, личность становиться чувствительной к напыщенности и помпезности. Ты видишь всю фальш и лицемерие, которые люди хотят прикрыть патриотизмом или религией. Они и сами в это не до конца верят и ты это понимаешь.

Вдруг вновь подступает тошнота. Я перестаю ржать во весь голос, подхожу близко к телевизору, который транслировал парад победы и меня рвет прямо на экран.

Я не мог объяснить себе, что именно изменилось, но я отчетливо понимал, что стал в тот день совершенно другим человеком.

Исключение

В спортивном зале все из класса стоят около меня, а я стою на руках и тяжело пытаюсь отжаться от пола. Физрук произносит, когда у меня еле-еле получается.

– Раз…

Стараюсь отжаться повторно, но у меня не выходит. Чересчур худое тело в красной майке дрожит. Физрук, уже не молодой мужчина 50-ти лет, держа в руках классный журнал и ручку, спрашивает у меня, спустя минуту моих тщетных попыток отжаться:

– И это всё? Только раз?

Все в классе громко засмеялись Громче всех, конечно же, Артем с дрэдами. На нём белая футболка «Спутник» и черные шорты. Я понимал, что сил, чтобы отжаться ещё хотя бы раз, у меня уже не хватит.

– Именно это я тебе и ставлю в журнал, Муров. Ты заслужил только этот раз!

Встав на ноги и окинув презрительным взглядом учителя физкультуры и всех одноклассников, которые продолжали посмеиваться надо мной, я ушёл прочь из зала. Мне хотелось напиться воды. По лицу стекал пот, а настроение было самым паршивым. Я шел по коридору и задавался вопросом, почему у меня такое слабое здоровье? Все видят это и пользуются моментом, чтобы унизить. Каждый пацан из моего класса мог отжаться и пять и десять раз, но не я.

– Ты наверное действительно слабак! -сказал я сам себе.

Сзади, меня кто-то назвал по имени. Я обернулся и увидел знакомую кореянку. Она была всё такая же пухленькая, с милыми косичками на голове и улыбалась мне.

– Привет. -сказала она.

– Салют. -равнодушно ответил я.

– Что-нибудь случилось? Почему ты такой мрачный?

– Нет, всё нормально…

– Знаешь, я после того случая, ну с тем лысым нациком… Я так тебя и не поблагодарила тогда.

– Но ведь я ничего не сделал.

– Сделал. Они меня обижали. Но потом появился ты. -девочка убирает рукой челку с глаз.

– И они мне сломали нос. Я ничего не сделал. Я лишь получил люлей… В прочем, я уже начинаю привыкать…

– Но они оставили меня в покое. Ты заступился за меня. Ты… Поступил смело.

– Я так не думаю… -качаю я головой.

Мимо нас проходит Артем. Он смотрит на меня и издевательски улыбается, напоминая, каким жалким слабаком я только что выглядел на уроке. Во мне закипает злоба. Парень уходит в туалет, громко пиная дверь.

– А знаешь, что я думаю? -продолжает кореянка. Она слегка нервничает. —В пятницу мне родители хотели устроить праздник в честь того, что я окончила четверть на одни пятерки. Будет торт, чай с мятой… Может, ты придёшь? Будут одни девочки, но ничего, может ты с ними найдешь общий язык и мы хорошо проведем время…

Я ничего не ответил. Девочка достала из кармана свернутый лист бумаги и протянула мне.

– Знаешь, я учусь рисовать. Мечтаю потом поступить в художественную школу…

Я развертываю листок и вижу на нём свой портрет, нарисованный карандашом. С бумаги на меня смотрел мальчик с добрыми глазами и улыбкой.

– Послушай, что ты за мной ходишь? —спросил я, отрывая взгляд от рисунка. -Ты чё, следишь, м?

– Нет, с чего ты взял? —её пухленькие щёки краснеют.

– Пожалуйста, отстань от меня… —я сминаю лист бумаги и бросаю на пол. -Ты мне надоела! Тебе что не понятно, что я не хочу с тобой общаться. Уходи, пожалуйста! Я тебя прошу.

У девочки меняется выражение лица. Глаза становятся влажными.

– Извини… -говорит она. -Я не знала.

– Может, свалишь уже?

Кореянка в слезах уходит. Я смотрю на неё и начинаю жалеть о сказанном. Но сказанное вслух уже не отмотать назад, а извиняться я уж точно не собирался. Пройдя в туалет, наклоняюсь к крану и начинаю пить воду. Закончив свое мокрое дело и поправляя треники, сзади меня появляется маленький кусок дерьма, фанатеющий от Lim Pumpa. Напившись ледяной воды, я вижу его отражение в зеркале. А именно его ухмылку.

– Знаешь, урод… Миру нужны такие, как ты … -говорит он.

Я молчу и просто смотрю на его отражение.

– Рожденные для того, чтобы быть грушей для битья!

В моей груди бомбануло зарядом злобы. И эта волна прошла по всему телу, дойдя до кончиков пальцев рук. Никогда я не чувствовал такой ненависти. Меня затрясло. Я крепко сжал кулак и подошел вплотную к Артему с его нигерской прической.

– Что ты хочешь, задрот? -спрашивает он.

И тут я не выдержал, даже сам не понял, как это получилось. Мой кулак яростно попадает ему в лицо, прямо в правую скулу. Удар был таким сильным, что парень отлетел в сторону.

– Что ты делаешь… -завопил он, хватая перекошенное от удара лицо.

На плитку пола закапала алая кровь. Артем трогает свою худую челюсть в страхе, как будто я ему её проломил.

– Заткнись! -сказал я и сжимая кулак, подхожу к нему, намереваясь нанести очередной удар.

Он начинает от меня уходить, но я вновь сильно бью его и валю на пол.

В этот момент в туалет заходит директор. Уроки ещё во всех классах продолжали идти и она, проходя мимо и услышав в туалете шум, решила разведать всё ли в порядке. Я оборачиваюсь на неё. Глаза у меня вытаращены как у душевнобольного.

– Что здесь происходит? -спросила она.

Я смотрю на руку. Она в крови. Где то на полу плачет Артем.

В этот день, я отправился в кабинет директора и она пригрозила меня исключить. Выходя из кабинета, я увидел на лестнице Артема и еще двух своих одноклассников вместе с ним. Они между собой разговаривали. Я быстро проскочил по лестнице мимо них и когда уходил, мне послышался голос Артема:

– У этого урода даже глаза изменились…

***

Я шёл вдоль покрытой граффити стены под истеричные вопли внутреннего голоса: «Что теперь со мной будет и что скажут, когда узнают о произошедшем, мои предки? Они точно будут в ярости. Каким будет наказание? Домашний арест? Наверное, они будут крайне разочарованны тем, что меня исключат из школы и увидеть эту грусть в их глазах, наверное самое страшное.»

На самом деле, я всегда любил своих родителей, очень трепетно относился к маме и старался не расстраивать по пустякам. Родители часто говорили мне о том, что я на них не похож. Не внешне, а именно внутренним миром, сумасшедшими поступками. Но я и не верю, что ребенок – это твой след, твоё продолжение. Я уверен, что это совершенно отдельное существо с другим миром внутри.

Больше всего, о чем я думал, так это о животной ярости, ударившей мне в сознание. Со мной ведь никогда прежде подобного не случалось.

В кармане завибрировал телефон. Я достал из куртки гаджет и увидел на треснутом дисплее номер отца. На какое-то мгновение прикрыл глаза. Началось… Ему уже всё доложила классная. Что теперь будет?

– Па, привет… -говорю я в трубку.

– Да сын, привет…

Повисла неловкая пауза. Я решил её оборвать:

– Почему звонишь? Что-то случилось?

– Я в курсе, что произошло. Тебе нечего делать в этой школе.

– Что?

– Тебя хотят исключить. За то, что ты избил того парня. И за твои прогулы!

– Ты так спокойно об этом говоришь… Я думал…

– За то, что подрался, тебя ругать не буду! Уверен, что не ты первый начал эту драку, знаю тебя. Идиотов хватает. Меня родители никогда не ругали за подобное и правильно.

Мой отец всегда воспитывал во мне мужчину. В свободное от работы время, занимался со мной и показывал, как ставить блок, чтобы уйти от удара, как самому бить сильнее.

– Мир стал сложнее, чем тот, в котором я вырос. Но кое-что никогда не меняется. Бей первым. Не плачь! -говорил он, подставив кулак под мой мальчишеский подбородок.

Я знал, что он поймёт меня в данной ситуации.

– А по поводу прогулов мы ещё поговорим… -продолжил он по телефону.

– Да, конечно…

– В общем, тебя переведут в лицей…

– В лицей? Ого! За не посещаемость и махач? -я сиял от счастья, услышав отца. – Это прелестно!

– У моего босса с работы есть связи с директором этого лицея. Тебя принимают. Я уже договорился. Только там учиться будет сложнее… Обещай хотя бы там голову включать.

– Хорошо… Я постараюсь

– И где ты шляешься до сих пор?

– Иду домой…