Читать книгу: «Тёмный маг. Книга 5. Осознанный путь», страница 3

– Я не отказывался от опеки. Да я даже не знал о ней, – схватившись за голову, я чуть слышно выругался. Теперь понятно, о чём именно Ромка хотел поговорить, настаивая на встрече в Твери. И о чём хотел поговорить со мной отец в день своей смерти.

– Потому что отказ оформила я, – встрепенувшись, я посмотрел на женщину, вошедшую в гостиную.

– Мама?

Глава 4

– Да где же они? – Гаранин рылся в огромном сейфе, лихорадочно перебирая коробки, шкатулки, оружие и папки с документами. – Только не говори, идиот, что ты не выложил клинки после задания и оставил их в этой злосчастной куртке, – сквозь зубы процедил он. – Только не их. А если она к ним прикоснётся? Или поранится? Какой же ты, Рома, идиот. – Он поднялся на ноги и с силой захлопнул дверцу сейфа. – Конечно же, я их не выложил. Ведь сразу после закрытия контракта я поехал на эту сходку к Муратову.

Стоявшая на столе лампа неожиданно поднялась в воздух и, пролетев через всю комнату, вылетела в распахнутое окно.

– Вашу мать, – в сердцах выругался глава Гильдии убийц и выпрямился, закрывая глаза и делая глубокий вдох.

Прошло несколько дней со встречи с Дмитрием Наумовым и Вандой, и теперь Роман ощущал всё буйство собственной магии, которую он впервые за десять лет не мог взять под контроль. Слишком много событий, и ещё больше эмоций свалилось на него в тот день. Гаранин не в силах был сейчас с ними совладать, чтобы впасть в то состояние, так чётко прописанное в характеристике, выданной Ванде: холодный, безэмоциональный, лишённый эмпатии.

И у него не осталось ни одного тёмного артефакта, который помог бы ему справиться. Но последнее, что Роману хотелось сейчас сделать, – это сесть в машину и нестись в Тверь, чтобы встретиться с ними со всеми. Он не гордый, просить помощи ему не привыкать. Но Рома боялся, что не сможет после этого просто уйти. И даже если бы у него хватило решимости, он был уверен, что его не отпустят, и в этом случае он не сможет долго сопротивляться.

– Добрый день, я могу с вами поговорить, Роман Георгиевич? – Гаранин встрепенулся и повернулся к открывшейся двери, в которую вошёл молодой парень, внимательно разглядывающий хозяина кабинета.

– Евгений? – Рома нахмурился. Он практически сразу узнал в этом парне того полицейского, которому сломал руку в Колизее. – Я сейчас немного занят, – проговорил он, глядя на раскачивающуюся под потолком люстру. Источник, наконец, перестал активно бурлить, и Роману удалось хотя бы на время стабилизировать своё состояние. Только вот руки дрожали так, что это уже невозможно было скрыть. – Проходи, только быстро, – кивнул он, указывая рукой на стул.

– Что с вами? Вам плохо? У вас похмелье? – поинтересовался полицейский.

– Что? Нет. Я не пью, – тряхнул Рома головой и глубоко вздохнул, представляя, как выглядит со стороны.

– Роман Георгиевич, – в кабинет влетела девушка лет двадцати пяти на вид. Копна русых волос завивалась тугими локонами и падала на плечи, а яркий макияж привлекал внимание к миловидному личику. Высоченные каблуки, очень короткая юбка и провокационно расстёгнутая блузка довершали образ. – К вам Евгений Дмитриевич Ожогин, он говорит, что знает вас.

Роман перевёл взгляд с девушки на опешившего полицейского, а потом обратно на неё.

– Я уже в курсе, что ко мне пришёл посетитель, – скривился Гаранин. – Выйди.

Девушка ловко развернулась на шпильках и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Меня уволили, – сразу заговорил Женя, падая на стул, на который продолжал указывать Гаранин.

– Сочувствую, – сказал Рома, нахмурившись, без капли сочувствия в голосе.

– С волчьим билетом. Нашли козла отпущения, уроды, – хлопнул ладонью по столу Ожогин. – Я никуда теперь работать устроиться не смогу, потому что в моём личном деле стоит пометка, что я стал причиной конфликта между твоей Гильдией и полицией, – перешёл на «ты» парень, игнорируя охреневшего хозяина кабинета. – После этого от меня ушла жена. Не нужен ей такой муж, на которого пальцем показывают и смеются. И который никак не может работу нормальную найти. Как оказалось, не всем с девушками везёт, как… неважно, – он махнул рукой.

– Так, стоп, – поднял руку Гаранин, с лёгким изумлением разглядывая или настолько смелого, или окончательно улетевшего парня. – Это всё очень печально, вот только я к твоим проблемам совершенно точно никакого отношения не имею. Я даже не в курсе, что у меня с полицией существует какой-то конфликт. А теперь скажи мне, Женя, что тебе от меня нужно?

– Дай мне работу, – выпалил бывший полицейский, рассматривая груду бумаг, которыми был завален рабочий стол главы Гильдии. При этом на самого главу он предпочитал не смотреть.

– Что? – удивлённо моргнул Гаранин. – Ты в своём уме? Ты понимаешь, где находишься?

– Вполне, – он пожал плечами, вытаскивая какой-то листок. – Ого, он что, твой? – искренне удивился Евгений, разглядывая накладную.

– Да. Положи на место, – Гаранин выхватил листок из рук Ожогина и бросил его на стол, скривившись при этом. Слишком много бумаг, и он явно ещё не скоро разгребёт этот завал, образовавшийся после трёх дней отсутствия на рабочем месте. – Ты не убийца, и я не стану тебя им делать.

– Я умею стрелять, и навыки рукопашного боя у меня неплохие, – пробубнил Евгений. – Зачем он тебе? Он же совсем недавно открылся, и прибыль будет приносить года через три в самом лучшем случае.

– Моим мальчикам нужно чем-то заниматься в свободное время, чтобы не свихнуться. Работа у них тяжёлая, и нужно расслабляться. Кто-то картины рисует, кто-то готовит, кто-то щенят с котятами в приюте содержит, – задумчиво проговорил Роман. – Я помогаю, как могу. У меня отморозков нет, уже нет. Гильдия – это всего лишь оружие для заказчика. А для нас – работа. Неприятная, но что поделать, жизнь вообще несправедливая штука. Те, кто считает убийства призванием, у меня не работают. Женя, иди отсюда, не порти себе карму.

– Нет, – Ожогин покачал головой. – Мне некуда идти. У меня бывшая жена даже квартиру забрала. Мне жуткая конура при разделе досталась. Хорошо иметь отца судью. Даже трёх месяцев со дня свадьбы ждать не нужно. И плевать на законы. Папочка сделает всё для развода. Тем более он был от меня не в восторге. Как говорится в постановлении, брак расторгнут в связи с определёнными обстоятельствами, – скривился бывший полицейский. – И что бы ты ни говорил, Роман Георгиевич, но именно ты виноват во всём, что со мной случилось. Поэтому дай мне работу.

– Женя! – прорычал Роман. – Просто уйди! Ты не…

Он не договорил, потому что дверь распахнулась, и в кабинет влетел импозантный мужчина в распахнутом коротком пальто с шарфом в чёрно-белую полоску. В одной руке он держал веер, которым себя обмахивал, во второй – какой-то журнал.

– Мне нужен Роман Гаранин! – требовательно произнёс он. – Где он? Мне нужно срочно с ним поговорить.

– Вы кто? – опешил Рома, делая шаг назад. Он даже рефлекторно потянулся к пистолету, лежавшему на столе, но потом одёрнул руку. На убийцу этот человек был явно непохож.

– Я? Кто я? – мужчина задохнулся, глядя на него. – Я, молодой человек, Пётр Савин! А вы, как я понимаю, тот, кто мне нужен. – Модельер обошёл удивлённого Евгения, обогнул стол и, приблизившись вплотную к главе Гильдии убийц, начал рассматривать его лицо. – Вот, это ваше? – он наконец отстранился от Гаранина и всучил ему измятый журнал. Роман ни разу не пошевелился за всё это время, стараясь взять себя в руки. Его источник снова пришёл в движение, и Гаранин прилагал все усилия, чтобы не сорваться.

– Да кто вы такой? – повысил голос Рома, когда ему удалось с большим трудом справиться с собственной магией. Савин молча его разглядывал, и тогда Роман перевёл взгляд на раскрытую страницу, где сразу же увидел нашумевшую фотографию. На ней был запечатлён он с Вандой. Только эта была более чёткая, и его при большом желании можно было узнать.

– Я тот, кого вы унизили! Тот, у кого украли самое дорогое! – закатил глаза Савин, начиная обмахивать себя веером более энергично. От этих слов Гаранин впервые за несколько лет впал в ступор. Он совершенно не знал, что делать в этой ситуации и как вообще реагировать на этого странного мужика. Даже его источник перестал волноваться и на некоторое время замер.

– А у вас я что украл? – наконец, поинтересовался Роман, бросая журнал на стол и складывая руки на груди.

– Кроме моей музы? Моего источника вдохновения? Мою репутацию! – рявкнул Савин и наставил сложенный веер на Гаранина. – Где он?

– Кто? – Рома отодвинулся, настороженно глядя на модельера.

– Тот, кто посмел надругаться над искусством! Тот, кто буквально изнасиловал моду самым извращённым способом? Кто шил куртку, которую уже окрестили прорывом и новым веянием? Это же абсолютно топорная работа! Неаккуратная. Не лишённая определённой изюминки, в этом не могу не согласиться, но абсолютно бездарно выполненная! – почти нормальным голосом ответил Савин.

– Я понятия не имею, кто её мне шил, – наконец, до хозяина кабинета дошло, что именно хочет от него этот странный мужчина. – Мне и всем моим людям шьют одежду на заказ в обычном ателье три женщины и какой-то мальчик. Ателье стоит напротив этого дома через дорогу. Это всё? Тогда попрошу вас…

– Нет, мне нужны контакты этого… хм, ателье. О Боги, никогда не думал, что я это слово когда-нибудь произнесу вслух. – Поморщился модельер. – Мне просто необходимо встретиться с тем, кто создаёт эскизы для вашей одежды.

– Вот! – Роман схватил со стола папку и протянул нахмурившемуся модельеру. – Здесь все данные по ателье. Я уже сказал, что оно находится через дорогу в подвале. Там такая тусклая вывеска, не ошибётесь. Идите туда и встречайтесь с кем хотите. Только вот что, Савин, это моё здание и люди, которые там работают, работают на меня. Делайте с ними, что хотите, но, чтобы никаких перебоев с поставкой одежды для меня и моих ребят не было. Всё понятно? – холодно поинтересовался Гаранин и, схватив модельера за шарф, просто выволок его из кабинета. Савин даже не сопротивлялся. Он уже начал листать документы и не обращал ни на что внимания.

– Я вам сообщу о своём решении! – Сказал модельер, захлопывая папку и, повернулся к Роману, когда тот уже подтащил его к выходу из приёмной. – И да, что у вас с причёской? Хотя выглядит оригинально, – он закинул конец шарфа за плечо и вышел. Дверь за ним мягко закрылась.

Гаранин повернулся к зеркалу и выругался сквозь зубы. Попытавшись руками пригладить растрёпанные и торчавшие в разные стороны волосы, он, в конце концов, плюнул на это гиблое дело. Ничего, полдня так проходил, и ещё столько же проходит.

– Оля! – Роман отвернулся от зеркала, поворачиваясь к девушке, сидевшей за столом и мечтательно смотрящей на дверь. – Это что сейчас было?

– Это же сам Савин! – с придыханием проговорила она, закатив глаза.

– Это кабинет главы Гильдии убийц, – прошипел он и, опершись на стол ладонями, наклонился к замершей девушке. – А не проходной двор! У тебя здесь всего две функции: варить мне кофе и никого не пускать ко мне в кабинет без моего разрешения. Может, у Мишина ты делала что-то ещё, судя по твоему внешнему виду, но, запомни, я не сплю с секретаршами! Потому что я, в отличие от Мишина, не идиот. И сюда приходят люди, чтобы решить определённые очень деликатные проблемы. И им плевать на то, как ты одета!

Проговорив это, Рома вернулся в кабинет, громко захлопнув за собой дверь.

– С пожарной инспекцией лучше не связываться, – огорошил его с порога Евгений, читающий очередной документ, сидя за столом. – Лучше устранить эти мелкие нарушения. А вот со штрафом они, конечно, загнули. У меня начальник в пожарной инспекции лучшим другом отца был, могу с ним связаться, чтобы пересмотрели размер штрафа или вообще аннулировали, если вы вовремя все нарушения устраните по предписанию.

– Их сразу же устранили, – сквозь зубы проговорил Роман. Лампа, висевшая над столом, взорвалась, погружая кабинет в полумрак. Подул ветер, поднявший многочисленные бумаги в воздух. В комнате стало холодно, и по стенам побежала изморозь.

– Что с тобой? – Женя вскочил, с беспокойством глядя на него.

– Всё, пока это всё. – Пробормотал Роман, не открывая глаз. По его виску пробежала капля пота, оставляя мокрую дорожку на коже. – Женя, найди мне тёмный артефакт, желательно Лазаревский. – Прошептал Гаранин, не открывая глаз.

– Насколько быстро? – уточнил Ожогин, прикидывая, кого он знает из торговцев с чёрного рынка. Потому что тёмных артефактов, да ещё и вышедших когда-то из рук Лазаревых на свободном рынке не было. Они очень редко появлялись на аукционах, и стартовая цена была настолько запредельной, что даже не вызывала удивления.

– Вчера, Женя. Мне нужно было этим заняться ещё вчера. Сумма не имеет никакого значения, я найду её. – Продолжал шептать Роман, разжимая сжатые в кулаки пальцы. Они разжимались плохо, словно их свело судорогой.

Внезапно дверь в очередной раз за эти безумные полчаса распахнулась настежь, едва не задев замершего и пытающегося взять себя в руки Романа.

В кабинет зашёл какой-то парень и, ни на кого не обращая внимания, подошёл к столу, чуть ли не строевым шагом. Положив на стол небольшую коробку, перевязанную пышным красным бантом, он повернулся к Роману.

– Посылка для господина Гаранина, – совершенно равнодушным голосом произнёс он, глядя куда-то мимо хозяина кабинета.

– А ты кто такой? – Немного успокоившийся Роман подозрительно покосился на коробку. – Оля! – С дальней стены сорвались несколько ножей и тут же полетели в разные стороны, лишь чудом никого не задев.

– Это курьер доставил важную посылку, – отчеканила залетевшая в кабинет девушка.

– И её никто не проверил? – здание ощутимо тряхнуло. Похоже, он не успеет доехать до Твери, надо было засунуть все опасения в задницу и ещё вчера рвануть к Наумову. А теперь, похоже, поздно. – А если это бомба? Или ещё что-то в том же духе? Кто отправил посылку.

– Не знаю, мужик какой-то, – пожал плечами курьер, всё ещё глядя перед собой стеклянным взглядом. – Сказал, что открыть её может только господин Гаранин. И приказал мне уйти только тогда, когда господин Гаранин вскроет посылку и получит подарок.

– Понятно, тебе явно мозги промыли, а менталистов я знаю только троих: Клещёв, Демидов и Рощин. Ну что ж, посмотрим, кто мне удружить захотел, – проговорил Роман, уже не обращая внимания на то буйство стихий, которое происходило вокруг него.

Со стены сорвалась картина, и Ольга вскрикнула, присев, пропуская её над собой. Ожогин молча пытался не дать разлететься бумагам на столе, навалившись на них почти всем телом.

Рома же подошёл к столу. Едва прикоснувшись к коробке, он ощутил исходящую от неё ауру Тьмы. Она впитывалась в него через руки, сразу же давая хотя бы видимость контроля. Ветер стих, а в помещении сразу же стало заметно теплее.

Дрожащими руками Гаранин лихорадочно сорвал бант и вскрыл коробку. На красном бархате лежал массивный перстень, с оскаленной мордой волка вместо печатки. Именно от него исходила эта аура, и она была намного сильнее, чем от всех артефактов вместе взятых, которые у него когда-либо были.

Роман осторожно взял перстень в руки и чертыхнулся, проваливаясь в медитативное состояние, закрывая глаза, как губка, впитывая в себя исходящую от кольца Тьму. Он рассматривал свой источник. В него уже вплеталась тёмная нить, полностью его утихомиривая. Рома невольно сравнил ощущения. Тёмные нити подавляли источник. Они заставляли его находиться в спокойном состоянии. Но даже этого было недостаточно. Даже с этой тёмной нитью, нужно было контролировать себя и свои эмоции. С Вандой было не так. Рядом с ней его источник сам сворачивался в компактный клубок и мирно засыпал, даже не пытаясь возмущаться.

– Ничего себе, – голос Жени вырвал Романа из транса. Ожогин уже слез со стола и теперь подошёл к Гаранину, рассматривая перстень. – Этот артефакт делал Эдуарда Лазарев. Видишь гравировку. Даже не думал, что тёмные артефакты того периода могут сохраниться в таком отличном состоянии.

– Я тоже, – пробормотал Роман и надел перстень на палец, теперь уже с облегчением выдыхая.

– Я даже представлять себе не хочу, сколько он стоит, – покачал головой Евгений. – Интересно, кто и самое главное, за что дарит тебе такие подарки.

– Чаевые за хорошо выполненную работу, – язвительно ответил Роман, весьма демонстративно покосившись на пистолет. Женя поднял руки и отошёл от него, давая понять, что понял и отстал.

Курьера уже не было. Рома даже не заметил, как тот ушёл. Внутри коробки лежала записка. Развернув её, Гаранин уставился на знакомый почерк. Именно этим почерком была написана записка, приложенная к заряженным пистолетам для дуэли Наумова и Полянского. На том месте, где должна была быть подпись, располагался отпечаток большой волчьей лапы.

«Роман, этот артефакт тебя стабилизирует. Но ему иногда будет требоваться подзарядка. Не тяни до последнего и обратись уже к Диме».

– Как интересно, похоже, Гвэйн не погиб при разрушении школы, – Роман вытер со лба пот и осмотрел разгромленный кабинет. Переведя взгляд на сидящую на корточках девицу спокойно сообщил. – И да, Оля, ты уволена. Займись ею, – он повернулся к Жене. Бывший полицейский в это время с любопытством рассматривал странную записку. Услышав адресованную ему фразу, Ожогин встрепенулся.

– Эм, ну я знал, что будет проверка, – он пожал плечами, разглядывая опешившую девушку изучающим взглядом. – Только вот у меня нет оружия: табельное сдал, а другим не обзавёлся. Но, согласно пятому пункту второго параграфа устава Гильдии, всем необходимым оружием и снаряжением Гильдия обеспечивает своего сотрудника в полной мере.

– Ты что, псих? – Роман посмотрел на него, с удивлением выпрямляясь. – Она же просто секретарша…

– Согласно третьему пункту восьмого параграфа устава все члены Гильдии, приближённые к главе, могут уйти со своего поста только одним способом. К приближённым членам Гильдии относятся ближайшие советники, помощники, секретари и члены гильдии первого и второго звена.

– Женя, ты меня пугаешь. Я же просто хотел, чтобы ты подготовил бумаги на увольнение, – Гаранин подошёл к шкафу и вытащил толстенный талмуд с верхней полки. Стряхнув с него пыль, бросил на стол поверх бумаг.

– Прежде, чем сюда прийти, я подготовился, – ответил Ожогин, глядя, как глава Гильдии открывает книгу на какой-то странице, внимательно вчитываясь. – А ты что, устав своей Гильдии не знаешь?

– Я изучал карманную версию, – рассеянно проговорил Роман. – Слушай, Оля, не повезло тебе, – он поднял взгляд на попятившуюся девушку. – Кто же знал, что Евгений Дмитриевич так сильно захочет занять твоё место.

– Козлы, не подходите ко мне, – прошипела секретарша и, быстро подняв с пола нож, направила его в сторону мужчин. – Даже не думайте. Я пережила двух глав и просто так не сдамся!

– Вот, Оля. Именно так ты должна охранять вход в мой кабинет, – выдохнул Гаранин, захлопывая книгу. – Иди работай. И переоденься уже. Ты принят личным помощником, – обратился он к Евгению. – Сколько ты там зарабатывал?

– Сто двадцать золотых, должен был, – Ожогин недоверчиво посмотрел на Романа. Гаранин поднял куртку с пола, накидывая её на себя.

– В месяц? – уточнил Роман.

– В год. Потом обещали повышение…

– Как вы живете на такие деньги? – фыркнул Гаранин. – Сходи с Ольгой в отдел кадров, там оформят все бумаги. Озвучишь клятву Гильдии и получишь метку. Потом разгреби эти бумаги. Через два часа вернусь, посмотрю, как ты с работой справляешься.

– А…

– Работай, Женя, – с этими словами Гаранин вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.

***

Я стоял напротив матери, не зная, как правильно реагировать на её такое внезапное появление. Нас практически сразу оставили наедине, и я одновременно был этому рад, и жалел, что остался без поддержки.

– Ты изменился, вырос, – улыбнулась мама и подошла ко мне, крепко обнимая и целуя в лоб.

– Ты тоже изменилась, – не стал я скрывать очевидного. Она словно помолодела лет на десять, да и одеваться стала по-другому. Причёску сменила. Было непривычно, но ей шло. И мне даже было неинтересно, почему, когда был жив Саша, она не экспериментировала со своей внешностью. И время, и средства позволяли ей это делать. – Ты приехала без звонка.

– Я не могу приехать в собственный дом, чтобы повидаться с сыном? – нахмурилась она отстраняясь. – И да, я тебе звонила раз десять, но ты так и не взял трубку.

– А, так вот чей это незнакомый номер был, – прошептал я, косясь на телефон, предательски лежавший на столе. – Ты приехала одна?

– Да, Герман тяжело переносит дальние перелёты, – тихо ответила мама и, подойдя к столу, взяла в руки газету со скандальной статьёй. – Я тебя не узнаю, Дима. Как ты вообще мог допустить подобное? «Все задаются вопросом, как Дмитрий Наумов отнесётся к предательству своей невесты? И не является ли это причиной того, что он начал вести разгульный образ жизни, растрачивая состояние своего отца». – Прочитала она концовку статьи, где говорилось, что Ванда сбежала в неизвестном направлении с нанятым специально для неё охранником.

– Не думал, что ты веришь всему, что пишут в газетах, – я продолжал стоять, не зная, что делать дальше.

– Гомельский обещал, что за тобой присмотрят и у тебя будут лучшие учителя. Но, судя по тому, что я вижу, тебя самого твоё образование и будущее мало волнуют, – она обвела гостиную странным взглядом. – Кто все эти люди? Я видела, что твоя невеста всё ещё живёт с тобой под одной крышей. Как это вообще допустили твои советники? Такой позор.

– Ванда не моя невеста, – пояснил я. – Никогда ею не была, и вправе встречаться с тем, с кем захочет. Что касается остальных, это мои друзья и наставники. И все они, включая Ванду, не бросили меня в тот момент, когда мне больше всего было нужно их присутствие, – довольно жёстко ответил я. – Зачем ты приехала? Убедиться, что твоему безлимитному счёту ничего не угрожает?

– Дима, ты мой сын, и я за тебя волнуюсь! Что бы ты обо мне не думал. – Она немного повысила голос.

– Что-то незаметно, мама, – я стиснул зубы так, что во рту появился привкус мела. – Вот все люди, которые находятся сейчас в доме, включая дворецкого, обо мне волнуются. А тебя я рядом с собой не вижу уже очень давно.

– Дима, это несправедливо с твоей стороны, – она бросила газету на стол. – Я приехала, чтобы забрать тебя во Фландрию. Туда, где сейчас находится твой дом. По телефону ты обсуждать со мной это не хочешь, поэтому я лично выволоку тебя отсюда. Не позволю, чтобы ты позорил себя и своё имя.

– Мой дом находится здесь! И Саша прекрасно понимал, насколько мне важно жить в доме, принадлежащему Лазаревым! А ты снова завела эту шарманку про переезд, – я сложил руки на груди. – А эта статья не про меня, а про моих друзей. Нам было выгодно преподнести данную информацию именно в этом свете. И да, если ты не в курсе, я вывел практически все предприятия в Россию. Осталось совсем немного. И мне даже по семейным делам во Фландрии делать нечего. Почему ты отказала Гаранину в опеке? – резко сменил я тему.

– Я не знаю этого мальчика, и это были дела Саши, а не твои и тем более не мои, – ответила она довольно резко.

– Ты должна была посоветоваться со мной! – теперь уже я начал повышать голос. – Ты понимаешь, что своим безрассудным решением ты сломала жизнь как минимум двум близким мне людям? Ты даже последнюю волю папы не уважила! Так стремилась уехать? Наверняка, если бы не купол, то улетела бы ещё раньше. Я не прав?

– Не смей говорить со мной в таком тоне! Собирайся. Мы через час улетаем. – Она повторила мой жест, сложив руки на груди.

– На том частном самолёте, покупка которого довела Гомельского до нервного срыва? – уточнил я. – Или ты успела ещё что-то прикупить за те две недели от последней покупки яхты и двух квартир на побережье? И ты меня после этого попрекаешь в тратах?

– Я даже представить не могла, что вырастила такого мелочного сына, – в сердцах бросила мне мать.

– Что? – я чуть не поперхнулся. – Мелочного? Тебе напомнить, сколько денег ты вывела за последний год со счетов и чего мне стоило успокоить моего поверенного? Гомельский как белка в колесе крутится, стараясь, чтобы мы не ушли в минус, не говоря уже о какой-то прибыли. И мне теперь интересно, ты была знакома со своим новым мужем, когда ещё с Сашей жила? Или это любовь с первого взгляда? В твоём возрасте после двух законных браков?

– Тебя это не касается, – прошипела она, и сейчас мне всё стало предельно ясно.

– Надеюсь, твой муж обеспеченный человек, – процедил я, хватая телефон. – И, я очень надеюсь, что ты всё же не изменяла Саше.

– Дмитрий Александрович, что-то случилось? – в трубке раздался спокойный голос Гомельского.

– Да, Артур Гаврилович, можете открыть бутылку самого дорого шампанского и отпраздновать то, о чём мечтали весь последний год. Заблокируйте все счета моей матери.

– Все? – недоверчиво уточнил он. – Вы имеете в виду, чтобы я установил лимит…

– Нет. Я хочу, чтобы со счетов семьи больше не ушёл ни один медный рубль на оплаты счетов моей матери. Тем более что Анна Александровна уже давно не Наумова, – я не смотрел на мать, прекрасно чувствуя напряжение, которое сейчас царило в гостиной.

– Я всё сделаю. Хочу напомнить, что покупки, сделанные в течение последнего месяца, по законам Фландрии можно аннулировать. – Гомельский даже для приличия не скрывал своей радости.

– Делайте всё, что считаете нужным, – сказал я и отключился.

– Ты не посмеешь, – проговорила мать, сжав кулаки.

– Я уже это сделал. Хочешь жить как раньше? Возвращайся сюда и живи со мной, если, конечно, всё ещё считаешь себя моей семьёй. Кормить и купать в роскоши незнакомого мне мужика я больше не собираюсь. Тем более что купленного тобой хватит на всю оставшуюся жизнь, – отрезал я. Перегнул ли я палку? Нет. Это нужно было сделать уже давно.

– Дима, прости, что отвлекаю, – в гостиную заглянула Ванда и окликнула меня, не глядя на мою мать. – Тебе звонит Рома. Мы сейчас в библиотеке, так что, если хочешь поговорить с ним наедине, то…

– Я понял, Ванда. – Ответив подруге я повернулся к матери. – Это очень важный звонок, который я не могу проигнорировать, благодаря тебе и твоей неприязни ко всему, что касалось моего отца. Да, можешь смело уезжать, считай, что я с тобой попрощался, – бросил я застывшей на одном месте матери и вышел из гостиной, направляясь в библиотеку.