Свадебное путешествие Лелика

– Понимаю, понимаю, – успокоил его Лелик. – Все, шуруй отсюда, а то мне работать пора.

– Можно подумать, – оскорбился было Славик, – что я какой-то ерундой занимаюсь…

Но Лелик, не слушая его брюзжание, довел приятеля до двери, пожал ему руку и выставил из кабинета.

Посольство

Славик сдержал слово – документы были оформлены довольно быстро, но Лелику с Максом пришлось отправляться на собеседование в посольство, потому что в последнее время даже турагентствам немцы уже не доверяли, требуя личного присутствия каждого кандидата. Славик перед походом в посольство долго мучил Лелика всякими инструкциями и наставлениями, а на собеседование попросил прийти за полчаса, чтобы еще раз повторить ликбез на тему – как сделать так, чтобы не отказали в визе.

Лелик, верный привычке не опаздывать, явился на инструктаж минут за десять до начала. Зато Макс, верный своему разгильдяйству, минут на пятнадцать опоздал, после чего еще десять минут выслушивал от Славика поток негодующих слов, смоля папиросу, так что на инструктаж времени почти не осталось и Славик только успел сказать, что они, дескать, едут в Германию за машиной по приглашению господина Хайнца, сунул им в руки пакет документов, благословил и затолкал друзей в проходную.

У окошек, где проводили собеседование, было довольно людно. Народ там сидел совершенно разный, и Лелик некоторое время развлекался тем, что пытался по лицам ожидающих определить, кто уже далеко не первый раз получает визу, а кто эту процедуру проходит впервые и сильно нервничает. Люди бывалые сидели развалясь на стульях и снисходительно поглядывали на окружающих. К сотрудникам посольства они подходили не торопясь, здоровались как со старыми знакомыми, а процедуру собеседования проходили со скучающим видом, показывая окружающим, что к ним все эти строгости не относятся и они здесь – лишь для проформы. Зато было очень весело наблюдать, если такому «бывалому» вдруг отказывали. В этом случае начинался такой скандал, что все остальные забывали о своих проблемах и наслаждались бесплатным представлением.

Новички же были видны по горящим щекам, испуганному виду и лихорадочно бегающим глазам. Они еще обладали неприятной особенностью сразу же заводить разговор с любым соседом по очереди, выкладывая при этом все свои проблемы, а кроме того, очень любили громогласно спрашивать советов, как именно лучше всего обмануть немцев. Одна такая весьма пожилая тетка, можно сказать – бабулька, села рядом с Леликом и начала его мучить разговорами.

– Скажите, молодой человек, – сказала тетка, зачем-то доставая из сумки все свои бумажки, – вы их как обманывать будете?

– Кого? – недоуменно спросил Лелик.

– Фашистов, – просто ответила тетка. – Я вот к внучке собралась, но мне сказали, что ни в коем случае нельзя говорить, что к внучке. Не выпустят. Надо говорить, что едешь или машину покупать, или по туризму.

– Скажите, что намереваетесь выйти замуж за богатого немца, – посоветовал Лелик.

– Вы думаете? – опешила тетка.

– Ну да, – кивнул Лелик, оглядев тетку, на которой не только богатый бундес – бедный чукча не женился бы. – Вам все равно не поверят, а значит, выпустят.

Тетка слушала его с совершенно обалдевшим видом и в иронию никак не въезжала.

– Скажите, молодой человек, – спросила она, – так мне так и сказать – хочу выйти замуж?

– Ну, если не замуж, – пожалел тетку Лелик, подумав, что она еще действительно подобное брякнет, – тогда скажите, что едете купить себе какую-нибудь скромную машину. Они это любят – нам свое старье сбагривать.

– Я не очень разбираюсь в машинах, – пожаловалась тетка. – Знаю только «вольваген» и «мерин». Мне внук рассказывал.

– «Вольваген» – это когда «Фольксваген» сталкивается с «Вольво», что ли? – поинтересовался Лелик.

– А мне почем знать? – удивилась тетка. – Говорю же, не разбираюсь в машинах. У моего мужа всю жизнь был «Москвич-407». Так я вам скажу, что этот «Москвич» ходил – как часы. Из гаража в автосервис, из автосервиса в гараж. Но вы не думайте, мы один раз на нем съездили в магазин, а один раз – даже на дачу. Правда, перевернулись, хотя и не насмерть. Но потом за пару лет муж все отремонтировал, и мы снова поехали в магазин, где у него прорвался бензоводовод…

– Пардон, мадам, – сказал Лелик. – По-моему, ваша очередь. Говорите, что хотите купить «шестисотый» «Мерседес», не промахнетесь.

– Спасибо большое, – сказала тетка, неохотно прерывая свой рассказ и поднимаясь со стула. – Пожелайте мне удачи.

– Гитлер капут, – пожелал Лелик.

– К черту, – ответила тетка, которая, как видно, ожидала другой фразы, и отправилась к окошку.

– Бог вас накажет за издевательства над бедной женщиной, – лицемерно заметил Макс, который внимательно слушал весь этот разговор.

– Болтать команды не было, – строго сказал Лелик. – Ты инструкции выучил?

– Да выучил я ваши кретинские инструкции, – быстро ответил Макс. – Еду по турвизе покупать машину по приглашению господина Шварцкопфа во Франкфурт. Жить буду в отеле «Клопеншток» на втором этаже в номере с цветком на окне. В первый вечер приглашу к себе пышнотелый и крутогрудый немецкий фройляйн, с которой мы будем делать эрдбере тиикане дас бетт цу кумпфен цу раушен цу шлафен, – пролаял Макс.

– Ты вчера пил, что ли? – полюбопытствовал Лелик.

– Немного, – честно ответил Макс. – Две бутылки коньяка с главредом. Мы помирились. Я ему придумал выражение «горнило власти», а он пообещал взять меня в штат.

– Так, может, тебе и не надо со мной в Америку, – спросил Лелик, – раз так все хорошо складывается? Тогда пойдем отсюда, чего зря время терять?

– Э, нет! – возмутился Макс. – Я с ним коньяк уже давно пью, а в штат меня так и не взяли. Так что давай свои дурацкие инструкции – будем прорываться в Голландию.

– Макс, – сказал Лелик, – лично мне наплевать, но если ты с немецким Штирлицем начнешь острить, тебе выезд перекроют в две секунды. У них юмор совсем другой – не такой, как у тебя, имей в виду.

– Может быть, – задумчиво спросил Макс, – мне им голую задницу показать? У немцев вроде именно такой юмор.

– Ты лучше вообще обойдись без юмора, Петросян фигов, – сказал Лелик. – Что за манера – обязательно нарываться на неприятности?

– Лелик, ты же знаешь! – заныл Макс. – Я такой человек – не люблю рутину! Вокруг все должно искриться.

– Ну и шел бы в электрики, – посоветовал Лелик. – Что ты в журналистику подался?

– Слушай, – засуетился Макс, – уже мужик перед нами пошел. Мы следующие. Так что мне там говорить-то?

– Ты едешь за машиной во Франкфурт к господину Хайнцу. Он тебе забронировал отель с названием, выговорить которое ты не в состоянии. Но оно есть в факсе от господина Хайнца.

– О, – сказал Макс, – кетчуп «Хайнц». Я легко запомню.

– Вот все твои документы, – продолжил Лелик, – и справка на покупку пяти тысяч долларов. Справку потеряешь – убью на месте. Мне самому из-за тебя придется живые три тысячи показывать, потому что неохота еще одну справку покупать. А без денег могут и завернуть.

– Давай я им живые три покажу, – предложил Макс, – а ты справку на пять. Я же человек маленький, мне пять и не полагается.

Но Лелик пропустил это интересное предложение мимо ушей, потому что прекрасно знал, что будет, если к Максу в руки попадет такая безумная по его масштабам сумма.

– Главное, – сказал он Максу, вспоминая наставления Славика и свой собственный опыт подобных собеседований, – лишнего ничего не болтай, веди себя сдержанно и с достоинством. Всем видом показывай, что тебе абсолютно наплевать, пустят тебя или нет.

– Да мне и так наплевать, – начал было Макс, в котором вдруг совершенно неожиданно вскипел патриотический порыв, но Лелик прервал его излияния, показав взглядом, что подошла их очередь.

Друзья отправились к заветному окошку, за которым восседал рыжеватый немец сурового вида, и Лелик велел Максу идти первым, чтобы стоять рядом и суфлировать. Немец кивнул в ответ на «их уилл эссен» Макса (они тут, вероятно, привыкли не реагировать даже на самые дикие фразы на немецком), взял документы и стал их внимательно изучать. Лелик от скуки стал глазеть по сторонам и вдруг увидел, что в соседнем окошке стоит та самая пожилая тетка, которой он давал советы, и объясняется с работником посольства. Лелик прислушался.

– Я правильно поняль, что вы ехат в Джермани купить машину? – с сильным немецким акцентом спрашивал служащий.

– Ну да, – радостно ответила тетка. – Шо мне еще там делать? Не за бюргера же замуж выходить! – и она фальшиво засмеялась.

– Какую именно машин ви собирается покупат? – поинтересовался немец.

– Так этот… как его… «Мерседес» шести… шести… шестиосный, вот, – выговорила наконец тетка.

– Какой? – В бесстрастном голосе немца впервые послышались какие-то эмоции.

– Шестиосный, – решительно сказала тетка.

– По-моему, таких не быват, – сказал немец. – Может быт, вы имеешь в виду «шестисотый»?

– Ну, «шестисотый», – легко согласилась тетка. – Какая разница? Будет шестиосный – куплю шестиосный. Будет «шестисотый» – куплю «шестисотый». Я все равно водить не умею.

Из динамика, висевшего перед теткой, раздалось какое-то булькание.

– Зачем же вы покупайт машина? – через минуту спросил немец.

– Кататься, – твердо сказала тетка. – Могу я на старости лет себя побаловать? Всю жизнь работала, между прочим. Я еще девочкой снаряды точила для фронта.

– Хорошо, – быстро сказал немец, – а у вас есть деньги на покупку такой машин?

– Конечно, – обиделась тетка. – Вон же справка об обмене тысячи долларов. – И тетка посмотрела в окошко с таким видом, как будто этой суммы хватит, чтобы купить всю Дрезденскую галерею, и еще на пару машин мелочевки останется.

– Я боюсь, – вежливо сказал немец, – для покупки хороший «Мерседес» этих денег не хватит.

– Да я же не буду большой покупать, – сказала тетка. – Мне какого-нибудь маленького хватит. Малолитражки. Да и куда я его ставить буду? У меня во дворе даже «Ока» еле проезжает. Хрущоба.

Тут рыжий немец стал задавать Максу вопросы, и Лелик отвлекся от тетки.

– Ваша цель поездки в Германию? – спросил рыжий.

– Автомобильно-туристическая, брат, – ответил Макс. – Покупаю автомобиль и становлюсь туристом.

– Я тебе сказал – лишнего не болтай, – прошипел Лелик.

Макс удивленно пожал плечами – мол, я и так нем как рыба.

– Вы едете по приглашению? – спросил рыжий.

– Так точно, – ответил Макс. – К господину Тобаско.

Лелик пнул его ногой.

– Пардон, – поправился Макс, – не к Тобаско, а к этому кетчупу… как его… к Хайнцу, вот! – заорал он. – Еще раз прошу прощения, – вежливо сказал он рыжему. – Эти немецкие фамилии – такие дурные…

Лелик снова пнул его ногой. Макс лягнул друга в ответ – мол, я и так нервничаю, а ты мешаешь.

– В каком отеле вы останавливаетесь? – поинтересовался рыжий, поднимая глаза от документов.

– Там написано в факсе на бронь, – встрял Лелик.

– Вас я попрошу отойти за черту, – строго сказал рыжий. – Я разговариваю с этим господином.

Лелик, чертыхнувшись, отошел назад, встал у черты, проведенной в метре от окошка, и начал напряженно прислушиваться.

– Какую машину вы хотите купить? – поинтересовался рыжий.

– «Хорьх», – брякнул Макс. – Как у Штирлица.

– Это очень дорогие коллекционные машины, – ответил рыжий, ничуть не удивившись. – Они могут стоить под сто тысяч марок. У вас есть такие деньги?

– У меня есть три тысячи баксов, – сказал Макс. – Но мне необязательно «Хорьх» как у Мюллера. Достаточно уже переименованного варианта.

– Так вы «Ауди» имеете в виду? – наконец догадался рыжий.

– Ее, родимую, – подтвердил Макс. – Или какой-нибудь «Фольксваген» бриз-пассат. Люблю свежий ветер в ушах.

Рыжий замолчал и стал снова листать документы.

– Хватит болтать, придурок, – прошипел ему Лелик, но Макс, даже не обернувшись, показал другу оттопыренный средний палец – мол, кончай наезжать, я все делаю правильно.

Но дальше, к счастью, немец стал спрашивать, когда Макс планирует покинуть Германию, и тот ограничился более-менее односложными ответами. А уж когда Макса спросили, какие родственники у него остаются в России, тот начал перечислять и вдруг так расчувствовался, что чуть было не заявил рыжему – мол, ну его на фиг, эту Германию, он лучше останется в России со своей мамой, тетей, любовницей Мариной и собачкой Джульбарсом, – взгляд рыжего потеплел, и он наконец поставил Максу визу.

С Леликом вопрос решился довольно быстро: у него в паспорте стояли американская и английская визы, которые обычно производят превосходное впечатление на работников посольства, поэтому рыжий даже не мучил его вопросами, а только спросил, едет ли он вместе с тем странным молодым человеком, документы которого он смотрел только что, и, получив утвердительный ответ, разрешил Лелику въезд.

– Вот видишь, – заявил Макс, когда они вышли из здания посольства, направляясь к нетерпеливо ожидающего их Славику, – если бы не я, нас бы ни черта не выпустили. А ты мне еще на ноге синяков набил так, что я перед Маринкой и раздеться не смогу. Подумает, что это засосы.

– Ты себе льстишь, – сказал Лелик. – Маринка подумает, что это я тебя в посольстве пинал.

– Но согласись, – продолжал спорить Макс, – что я блестяще провел собеседование.

Лелик ничего не ответил.

– Пустили? Не пустили? – набросился на них Славик, когда они вышли из пропускного пункта.

– Все шикарно, – важно сказал Макс. – Моя интеллигентность и спокойная уверенность сделали свое дело. Что бы вы без меня делали – не понимаю.

– Это что бы вы без меня делали! – возмутился Славик. – Ты-то тут при чем? Это я сделал документы, где комар носа не подточит!

– Я смотрю, вы все такие незаменимые, – язвительно сказал Лелик, – что прям куда деваться. Короче, Слав, когда вылетаем?

– Через неделю, – ответил тот. – Давай деньги на тебя и Макса.

– Слышишь, Максимка, – сказал Лелик приятелю, – от тебя одни расходы. Еще билет тебе покупать.

– Где ты видел, – удивился тот, – чтобы невеста сама себе билеты покупала? Мы же жениться едем. Так что уж будь добр – прояви себя джентльменом.

Лелик опешил и даже не нашелся что ответить. Тут Славик заторопился к себе на фирму, поэтому Лелик отдал ему деньги, и друзья договорились встретиться уже в день отлета в Германию.

Вылет в Европу

В день отлета Лелик проснулся рано. Обычно он не любил рано вставать, предпочитая засиживаться на работе допоздна, а затем долго спать, мучая подушку, и подниматься затем не торопясь, потягиваясь, снова засыпая и так далее, затягивая этот процесс на полчаса-час. Однако когда ему предстояли какие-либо значительные события – экзамен в институте (в юном возрасте) или поездка куда-либо, – Лелика еще в шесть утра что-то подбрасывало на кровати, он вскакивал и начинал носиться по квартире, жутко переживая и дергаясь. Лелик всегда нервничал перед любым событием, выбивающим его из того размеренного существования, к которому он давно привык. Тем не менее Лелику, как поэту, были также крайне интересны всевозможные неожиданности, которые нарушали повседневную рутину и давали пищу для воображения. Вот такой получался парадокс, от которого Лелик нервничал еще больше.

На этот раз он вскочил аж в полшестого, с реактивной скоростью умылся и с точно такой же скоростью побрился, ухитрившись порезаться в самых неудобных и кровоточащих местах. Чертыхнувшись, Лелик залепил порезы кусочками ваты, посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся и в гневе пошел звонить Максу, чтобы разбудить приятеля, который обладал довольно типичной особенностью опаздывать везде и всегда. Обычно Лелика Максовы опоздания не сильно тревожили, но сейчас он не без оснований полагал, что самолет Макса ждать не будет. Поэтому, услышав в трубке сначала пять, а затем десять длинных гудков, которые, казалось, умоляли дать Максу поспать хотя бы еще пятнадцать минут, Лелик снова и снова набирал номер приятеля, чтобы разбудить эту сонную царевну. Наконец Макс соизволил подойти к телефону.

– Але, – хриплым басом сказал он, – какого…

– Макс, вотр маман (Лелик любил ругаться по-французски; по крайней мере, он думал, что «вашу мать» во французском варианте звучит именно так), – заорал Лелик. – Ты уже должен выйти из дома, а ты что делаешь? Дрыхнешь во все носовые завертки, идиотина!

– Не во все! – тут же заспорил Макс.

– Нет, во все! – продолжал орать Лелик, понимая, что без хорошей встряски Макс тут же упадет в постель и снова заснет. Такие печальные прецеденты уже случались.

– Да встал я уже, встал, – заорал Макс. – Будят тут всякие в жуткую рань. Между прочим, я будильник завел. Причем судя по нему, – в трубке послышалось сопение, тяжелое падение тела, судя по звуку – тела Макса, после чего начал пищать электронный будильник, – мне еще спать оставалось минимум пятнадцать минут и сорок две секунды. Точнее, сорок одну. Уже сорок. Тридцать девять…

– Стоп! – закричал Лелик, понимая, что Макс от этого мерного пересчета снова заснет. Прецеденты уже случались. – Хорош считать! У тебя времени на все сборы остается – полчаса. Как это ты собирался вставать за пятнадцать минут до выхода? Что можно сделать за пятнадцать минут?

– Ну, лично я за пятнашку могу горы своротить, – заявил Макс. – Я же не такой толстый увалень, как некоторые.

– Не такой, – согласился Лелик. – Ты – вылитая сушеная вобла.

– Я – стройный молодой человек, – объяснил Макс. – А ты мне просто завидуешь.

– Макс, – решительно заявил Лелик. – У тебя полчаса на все сборы, а ты тут со мной препираешься. В самолете обсудим, вобла ты или глистообразный молодой человек. Иди быстро мыться и бриться. А то еще порежешься, как я, и придется дома сидеть, пока кровь не утихнет.

– Во-во, – развеселился Макс. – Наел ряшку – уже побриться нельзя, сразу кровь идет фонтаном.

– Я тебя не просил обсуждать мой обмен веществ, – разобиделся Лелик. – Тащи свои кости в ванную, только смотри, не переломись на пороге.

– Между прочим, – сказал Макс, – элементарная логика доказывает, что мне на мытье нужно в три раза меньше времени, чем тебе.

– Как это? – удивился Лелик.

– Да очень просто, – торжествующе ответил Макс. – Я же тоньше тебя раза в три, так?

– Так.

– Значит, рабочая поверхность моего тела меньше в три раза, так?

– Ну, в общем, так, – с сомнением в голосе сказал Лелик, – однако остается вопрос, что именно считать рабочей поверхностью. На мой взгляд, у тебя вся поверхность – сплошное безделье.

– А это значит, – продолжал Макс, не обращая на слова Лелика никакого внимания, – что мне требуется в три раза меньше воды для омывания всех участков моего тела и, следовательно, в три раза меньше времени. Чистая физика, братан, ты понял?

– Короче, – сказал Лелик, – шуруй омывать свое тело, и чтобы через двадцать минут стоял на углу. За нами Славик заедет.

– Прошу мне не приказывать, – высокомерно сказал Макс.

– Ах вот как ты заговорил! – возмутился Лелик. – Между прочим, на чьи деньги ты едешь – забыл? Я же из-за тебя в эту чертову Голландию собрался тащиться. Чтобы с тобой, буратиной, брак заключать. А ты тут еще кобенишься? Все, Макс, я разозлился. Снимаю тебя с довольствия пятой степени и перевожу на третью. Будешь знать, как бунтовать против капитана.

В трубке воцарилось молчание.

– Але, – сказал Лелик.

– Да тут я, – откликнулся Макс. – Я пытаюсь понять, что такое довольствие пятой и третьей степени. Надо же знать, чем я рискую.

– Пятая степень, – объяснил Лелик, – это завтрак, ланч, обед, полдник, ужин и в качестве бонуса – ночная пицца или еще что-нибудь в этом роде. Третья степень – сокращенный вариант: обед и ужин. Никаких полдников и уж тем более – полуденного пива.

– А завтрак? – пискнул в трубку Макс, у которого от волнения перехватило горло.

– Если ночуем в гостинице, – объяснил Лелик, – там в стоимость номера входит завтрак. Континентальный завтрак – кофе, джем и булка. Если ночуем в поле – соси лапу. Или кури.

– Леля, – застонал Макс, – это бесчеловечно.

– Будешь знать, – ответил Лелик, довольный реакцией приятеля, – как бунтовать против меня, своего благодетеля.

– Леля, – взвыл Макс, – с невестой так нельзя обращаться!

– Сам знаешь, что ты фиктивная невеста, – объяснил Лелик. – Только для бумажки. А для бумажки нечего и стараться.

– Леля, я на колени упаду, – умолял Макс, – только не снимай меня с пятого довольствия! Хочешь, Маринку разбужу, и она тоже на колени упадет.

– Хочу, – сказал Лелик.

В трубке снова воцарилось молчание.

– Что ты сказал? – стальным голосом спросил Макс после паузы.

– Хочу, – повторил Лелик, – чтобы Маринка передо мной упала на колени. По телефону, конечно, – поправился он.

– Ах ты, старый козел! – разозлился Макс.

– Максик, ну что за выражения! – попытался урезонить его Лелик.

– Да засунь ты свои довольствия в… – заорал Макс, но Лелик быстро сказал:

– Через пятнадцать минут – на углу. Не опаздывай, – и повесил трубку.

«Какие нервные люди бывают», – подумал Лелик, но вдруг вспомнил, что до отхода осталось пятнадцать минут, а он еще весь в вате, как какой-нибудь паршивый Дед Мороз, а кроме того – почти не собран.

После этого по квартире стал метаться смерч по имени Лелик, который сначала запихивал в дорожную сумку все барахло, попадающееся под руки, затем выкидывал его обратно, потому что не хватало места для другого барахла, после чего выкидывал новое барахло, потому что не хватало места для старого барахла, одновременно с этим в двадцатый раз проверяя, положен ли паспорт, билет и кошелек в карманы куртки. Через тринадцать с половиной минут сумка была собрана. Причем надо отдать должное умению Лелика собираться – процентов двадцать вещей, которые там лежали, ему в поездке действительно могли понадобиться. Остальные восемьдесят, правда, к поездке никак не относились и были засунуты просто потому, что попались под руку, но главное – паспорт, билет и кошелек лежали в кармане куртки, а на остальное Лелику было наплевать слюнями с высокой башни.

Правда, Лелик, когда выходил из дома, надел совсем другую куртку, но ошибку обнаружил не в аэропорту, а у соседнего дома, поэтому успел вернуться и переодеться. Так что когда он подошел к углу, часы показывали опоздание всего на десять минут.

Между тем Славика на месте еще не было. Но это было не страшно. Страшнее было то, что Макса на месте тоже не было.

Лелик некоторое время потоптался на углу, посматривая в разные стороны, как будто ожидая, что вот-вот откуда-нибудь появятся Славик и Макс, однако они как в воду канули. Тогда Лелик вдруг испугался, что он все-таки не взял паспорт, билеты и деньги, после чего стал напряженно рыться по карманам. Он залез в один карман, другой, третий и похолодел, ничего в них не обнаружив. Тогда Лелик бросил сумку на землю и в отчаянии принялся выворачивать все карманы куртки. Наконец документы обнаружились во внутреннем кармане, куда Лелик полез в последнюю очередь. Облегченно вздохнув, Лелик поднял сумку с асфальта, посмотрел на часы и… принялся в голос костерить приятелей, которые опаздывали уже просто кошмарно. Они были просто на грани непопадания на самолет, твердил сам себе Лелик, ругая Макса со Славиком последними словами.

– Вот он, голубчик, стоит, как корова на ветру, – послышался насмешливый голос Макса.

Лелик резко обернулся и увидел приятелей, стоящих у другого угла здания.

– Где вы пропадаете?! – накинулся было на них Лелик, но Славик ему быстро объяснил, что это Лелик – недалекий тип с разжиженной памятью – задерживает всю компанию, потому что стоит не с той стороны дома. Произнеся свою тираду, Славик сделал Максу знак рукой, и они скрылись за углом, отправившись, как он крикнул Лелику, к машине, которая должна была отвезти их в аэропорт.

Лелик, проклиная все на свете, помчался за друзьями, по пути уворачиваясь от увесистой спортивной сумки, которая со страшной силой шлепала его по ногам.

Как выяснилось, для поездки в аэропорт Славик на работе вытребовал автомашину «Волгу», за рулем которой сидел мужичок пятой степени дряхлости.

– Знакомься, – сказал Славик Лелику, когда тот, тяжело дыша, дотопал до автомобиля. – Это наш водитель Виктор Парисович.

– Э… – сказал Лелик, несколько опешив от такого странного отчества, но затем нашелся и представился: – Лелик.

– Очень приятно, – сказал Виктор Парисович. – Кидайте сумку к ребятам, а то багажник сломан, и садитесь рядом со мной.

Лелик с ненавистью швырнул сумку прямо Максу на колени, отчего тот согнулся, как от приступа аппендицита, после чего плюхнулся на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь. Виктор Парисович завел машину, которая задрожала, как престарелая лань при виде тигра, включил первую передачу и начал потихоньку трогаться с места.

– Кстати, – спросил Славик Лелика, – ты паспорт с билетом не забыл?

Лелик автоматически сунул руку во внутренний карман и похолодел: документов там не было. Неужели он случайно выронил их, когда искал в прошлый раз?

– Стоп! – истерично крикнул Лелик, водитель ударил по тормозам, машина дернулась и заглохла.

– Паспорта нет, – сказал Лелик страшным голосом.

– Блин, вот с ним всегда так, – разозлился Макс. – Ведь наверняка в каком-нибудь кармане лежит. Слав, – сказал он приятелю, – поехали. Лелик кошелек с документами укладывает первыми, а потом всегда их по двести раз ищет, сводя с ума и себя, и всех остальных.

Лелик между тем выскочил из машины и стал бешено рыться по карманам. Через пять минут документы обнаружились в заднем кармане брюк, куда Лелик их засунул для сохранности. Усталый, но довольный Лелик вернулся в машину.

– Вот они! – воскликнул он, потрясая паспортом с билетом. Водитель снова завелся, и они поехали.

– Дай их мне, пожалуйста, – сдержанно попросил Славик.

– Зачем? – подозрительно прищурился Лелик.

– Ну дай, дай, – сказал Славик.

Лелик нехотя протянул Славику паспорт с билетом, но кошелек отдавать ему не стал, а засунул ценную вещь в боковой карман куртки. Между тем машина медленно, но верно ехала в сторону аэропорта. Хотя, скорее, намного больше верно, чем медленно, потому что у Виктора Парисовича была довольно странная манера водить: он трогался с первой передачи, затем включал сразу четвертую и невозмутимо ехал на ней, не обращая внимания на протестующие звуки, которые издавала машина. Причем выше сорока километров в час он не разгонялся из принципиальных или религиозных соображений.

– М-да, – сказал Макс. – Плохо дело. Мы так и до завтра не доберемся. А у нас посадка уже объявлена.

– Да вы не волновайтесь, – благожелательно сказал Виктор Парисович. – Я в жизни никуда не опаздывал. Со мной всегда вовремя приезжают. А если и опоздаем, то или самолет отложат, или его террористы угонят. Проверено.

Против этого возразить было нечего.

– Кстати, – вдруг оживился Макс, – мы машину заранее, наверное, не бронировали? А то ведь сегодня суббота. Мне брат говорил, что запросто нам может ничего не достаться, кроме какой-нибудь малолитражки. А я на малолитражке не поеду. Я гордый.

– Мы, – ответил Лелик, многозначительно подчеркнув это слово, – заранее ничего не бронировали. Но я, – также многозначительно сказал он, – заказал машину через Europcar. Интернет, друг мой, не просто так существует.

– Отлично, – обрадовался Макс. – Чур я веду!

– Нет я! – сказал Славик. – Я дорогу знаю и за границей хорошо ориентируюсь.

– Да ты водить не умеешь! – возмутился Макс. – У тебя стаж вождения – только на «семерке» «Жигулей». Тебе нормальную машину и доверить нельзя – враз разобьешь. Нормальная машина – это тебе не «Жигули». Моща так и прет. Если такой движок в «Жигули» поставить, то его просто пополам разорвет!

– Ой, вы его только послушайте, – возмутился Славик. – У тебя же вообще машины нет. А я за рулем уже пять лет. Ну да, на «Жигулях». Ну и что? Зато я привык к экстремальной езде. Ты на «Жигулях» зимой катался? А я все время езжу. Иностранца если за них зимой посадить, он через пять минут умрет, точно тебе говорю!

– А мне брат давал на «Ауди» покататься, – продолжал спорить Макс. – Так что у меня есть практика.

– Помнится, ты же рассказывал, как этой «Ауди» весь бок помял об какой-то «Камаз» – прищурился Славик. – И как брат тебя потом долго колотил башкой сначала об «Ауди», а потом о водителя этого «Камаза».

– Ну и что, – обиделся Макс, – это был форс-мажор. У всех на дороге бывают форс-мажоры. Зато я теперь опытный. За границей все эти «Камазы» буду за версту объезжать.

– Слушаю я вас и прямо любуюсь, – спокойно сказал Лелик.

Спорщики замолчали.

– А что? – осторожно спросил Славик.

– Да ничего, – пожал плечами Лелик. – Машину мы будем брать по моей кредитке, поэтому – ясное дело – я за руль никого, кроме себя, не пущу. Ты, Славик, будешь указатели разглядывать и штурманить, а Макс…

– А я? – обидчиво спросил Макс.

– Тебе тоже работу найдем, – пообещал Лелик. – Будешь стекла протирать и водичку в бачок наливать.

– Значит как Славик – так штурман, а как я – так уборщица? – совсем разобиделся Макс.

Лелик неопределенно пожал плечами. Мол, дружок, если твоя доля такая, так нечего и обижаться.

– Понятно, – сказал Макс, и в голосе его послышалась вся мировая скорбь. – Хорошее у меня свадебное путешествие получается.

– Так вы едете брачеваться? – неожиданно обрадовался Виктор Парисович, который от волнения так сильно надавил на педаль газа, что древняя «Волга» спазматически задергалась и выдала аж шестьдесят километров в час.

– Увы, – печально ответил Макс.

– Невеста ждет в аэропорту? – продолжал интересоваться Виктор Парисович, даже не обращая внимания на то, что его машина достигла каких-то неимоверных скоростей и дрожит так, что скоро может развалиться просто на ходу.

– Вон она, невеста, на переднем сиденье развалилась, – злобно ответил Макс, даже не подумав о последствиях. А они появились очень быстро, потому что водитель за какие-то две минуты переварил информацию, осознал ее и вдруг резко ударил на педаль тормоза. Хорошо еще, что «Волга» не умела мгновенно останавливаться, поэтому сначала стала вихлять задом, как непристойная женщина, затем задрожала всем телом и только после этого притормозила у обочины.

Славик гневно посмотрел на Макса и выразительно постучал себя рукой по лбу. Ему, конечно, вовсе не улыбалось, чтобы вся работа потом сплетничала по поводу того, с кем и по какой причине он поехал за границу. Но Макс в ответ только пожал плечами – мол, что тут такого, я же правду сказал…

– Да не волнуйтесь вы, – сказал Лелик. – Мы не голубые. Это фиктивный брак, чтобы он мог за границу выехать. Вы и сами посмотрите, разве я могу жениться на таком придурке?

– Ой, можно подумать, – сказал Макс, – что я в здравом уме выйду за эдакий бочонок.

– Да я и не волнуюсь, – сказал Виктор Парисович. – Мне вообще все равно – голубые вы или какие-нибудь фиолетовые. Я за всю жизнь таких перевозил – вам и не снилось. Помню, один раз…