Теория адекватности. Поиск оснований. Часть I

4. Идеология в качестве волшебной флейты

Присутствует сумма рассуждений об «идеологии», но все такое – это нечто пустое и бесполезное, туман или схоластика. Но почему возникают подобные разговоры? В действительности наличествует мечта о всесильном оружии, магии, которая позволяет с помощью волшебной дудочки (флейты) управлять всеми… И такая мечта является тем, что заставляет снова и снова говорить об этом загадочном слове.

Но что такое «идеология» в каком-то другом, не магическом контексте? Возможно для преодоления неопределенности такому понятию необходимо присвоить позитивное научно-формальное определение? Но и такое не решит проблему, неопределенность останется, а точнее, она станет неопределимой, и, магическое решение будет намного продуктивнее. Возможно, для «определения» можно также вырвать цитаты из работ великих и сказать, что идеология – это ложное или недействительное мировоззрение… Но что в итоге? В сухом остатке останется только бормотание, а затем схоластика в качестве опоры очередного позитивизма…

А возможно ли, что это загадочное слово можно понять, организовав мыслительную реконструкцию, герменевтическую операцию? Но, увы, возможно, и такая реконструкция не позволит обрести магическое оружие.

Очень возможно, что современное слово «идеология» ввел в обиход в конце XVIII века именно Дестют де Траси, в эпоху определенного предпозитивизма, во времена, когда возникает вера во всесилие аналитического разума (сенсуализм, эмпиризм)… Просвещение! В таком же контексте нужно рассматривать «Человека-машину» (Ламетри) и другое, и других. Предположим, что основная цель введения в обиход такого слова – это была уже ранее сформированная мечта с помощью «непонятных методов» управлять человеком-чеством? Или все сложнее? Итак, в первом приближении «идеология» – это мечта, мечта найти способ на каком-то уровне, каким-то образом управлять и изменять человека⁵⁷, просвещать человека, направляя его в нужную сторону⁵⁸, но это также стремление обнаружить базовую структуру, конституцию мышления, сознания, психики, духа… А в итоге – и явить миру «модель естественного интеллекта».

Мыслители Нового времени в результате определенных гносеологических споров пришли к общему выводу, что человек – это не просто «дух», как это было принято в первичной средневековой (античной…) модели, и это не «черный ящик» в теле, иногда неотделимый от физического носителя, сосуд в сосуде… И это не нечто святое, скрытое, автономное, неделимое, и доступ к чему запрещен⁵⁹…, то есть «кесарю кесарево» и другим в том числе… Но для философов-эмпиристов и рационалистов дух – это разное духовное, разное выявляемое – это слова, мысли, система мыслей, разговоры, язык, система актов, система духовного, система чувственного, система происходящего в качестве мысли, и поступки затем, и происходящее после в качестве человека, и все такое, возможно, сводится какому-то последнему, какому-то слову «понятие» или, возможно, слову «идея»⁶⁰.

В итоге можно представить себе «идею» как монаду, нечто последнее, из чего состоит дух. А дух-сознание можно предположить в качестве определенного «со-множества монад-идей». И в результате разложения и обратного синтеза можно будет получить «модель сомножества идей», которая должна была бы, в общем-то, и быть точной «копией сознания человека»⁶¹.

Согласно таким представлениям, действительный человек – это «система идей», и если обнаружить «первую идею» (монаду), а затем разгадать (собрать из базовых монад), как устроена «система идей в целом» (выявить закономерности, обнаружить связи между идеями) – тогда удастся определить конституцию духа, а после возникнет возможность и воссоздать эту конструкцию (модель из монад)… В итоге такое позволит воспроизвести и целостную «волшебную флейту» (инструмент просвещения) для работы с «миром идей».

И изменяя монады-идеи, переставляя их, нажимая на кнопки волшебной флейты Моцарта, можно издавать различные «звуки»… И таким образом можно действительно изменять сознание человека, управлять им… вместе с Кондильяком, Кондорсе, Франклином… в салоне мадам Гальвеций…, а затем, после, понеслось разное, и это разное, возможно, было связано не с этим, а с другим, возможно, с «бурей и натиском» или с чем-то иным, с чем-то особым «до», в «исканиях до»?

В итоге можно предположить, что так можно управлять всеми, манипулировать ими, менять их в направлении… И определенно в «лучшем» направлении, которое «архитекторы душ» могут определить, допустим, словом «прогресс».

Итоговый кризис позитивистской идеологии

В результате оказалось, что мечта управлять человеком с помощью рациональной идеологии – это только надежда. Дух – это не сумма команд, и не программа, и человек – это не сверхкиборг, и если Человека подавлять, то от него мало что останется. И сообщество из таких подавленных – станет нежизнеспособным собранием особых существ⁶². И кто-то все же, не понимая такое, может решить проверить подобное на практике, но что будет с ним после действительного эксперимента?

В ХХ веке произошел итоговый кризис позитивизма, и понятие «идеология», возникшее на стыке взаимодействия философской гносеологии Нового Времени и позитивной психологии XIX века, – не оправдало себя. То есть уверенность в том, что в ближайшем будущем будет вскрыто сознание человека в виде явленной гносеологии (и с помощью такого возникнет неограниченный доступ к ментальности) – это все стало недействительным. Но опять же, знание о такой недействительности – это почему-то до сих пор тайна для ученых-позитивистов, и различных позитивистски настроенных кругов в том числе…, которые, очень возможно, все же надеются воспроизвести киборга вместо наличествующего человека.

Оказалось, что «сознание» – неуловимо, неопределимо, загадочно, и также нет возможности обнаружить особую первую монаду-идею, зафиксировать ее, а затем с помощью системы монад воссоздать ментальность. Тот же Маркс работал как раз в период доминирования подобных представлений о человеке, науке, мире, отсюда все эти разговоры. Сюда же представления о том, что наука позволяет узнать последние тайны мира, позволяет затем адекватно руководить миром, преобразовывать мир, и такой же наукой о человеке, условно, является и идеология.

Конечно же, оптимистический настрой позитивистов XIX века был значительным, но идеология так и не стала наукой, она не вскрыла сознание человека, а стала всего лишь мыслительным фетишом. Все в итоге забыли о начале спора, но страх перед особым оружием или идеологией: универсальным и магическим знанием, которое позволяет тем, кто таким обладает, получить тотальный доступ к сознанию человека со всеми последствиями из такого, – остался.

В последующем все такое мышление двинулось в сторону психологических размышлений…, аналитической психологии и другого, разного прикладного… И, возможно, Беляев во «Властелине мира» смог предугадать разное, но действительный секрет воздействия так и не был вскрыт, и актуальными являются только суммы практик, разработанных в границах аналитической психологии, ну и чего-то еще, выделяемого затем в особые теории, в каких-то закрытых учреждениях⁶³…

4.1. Пропаганда и краткосрочная конституализация

«Пропаганда» – это этимологически «распространение», в историческом контексте – это также «инструмент-способ, применяемый для распространения идей, мыслей, знаний…». Пропаганда – это способ, технология распространения «мыслей, важных для всех, кто включен в …». И всегда может изменяться способ распространения или содержание, но общая цель пропаганды – это создание у тех, кто считает (или пока еще не считает) себя частью субъектии⁶⁴, каких-то похожих мыслей.

У нас нет явного коллективного сознательного⁶⁵, то есть все явно мыслят раздельно, и реальность тоже расчленяет всех, но как же тогда передать всем «общую явную мысль»? И такая «мысль для всех» может быть чем угодно: фактом, характеристикой, оценкой, отношением, задачей, целью, решением, оправданием, призывом к действию, идеей, смыслом, образом, пониманием… – чем угодно. И такая «мысль» чаще всего вырабатывается в управляющем звене, и именно управляющее звено является генератором «мыслей для всех». Иногда такое звено, оценивая мысли, витающие в субъектии и вокруг, может выделять те, которые необходимо распространить в границах индивидуальностей. Также такие мысли могут вырабатываться и в другом глобальном культурном звене (допустим, Hollywood), которое находится вне данного тела…

В современности, как и ранее, существуют «специальные органы оценки, поиска, выработки и передачи» «мыслей для всех». При этом поставленное на поток фабричное производство – это, возможно, из эпохи модернити, но сама пропаганда как способ выделения, производства и распространения «мыслей для всех» возникла на заре присутствия общностей. И важным является именно то, чтобы такие «мысли» производились конвейерным способом, а затем передавались во все «тело» субъектии, а также были понятными, простыми и доступными для всех. И тут в качестве метода может применяться и «станок Гутенберга» или нечто другое современное и сверхэффективное (массмедиа, кинематограф, ИТ), но все это на самом деле – это всего-лишь методы распространения-предложения-озвучивания-пересказывания-утверждения-развития… «мыслей для всех».

Всегда должен быть поток таких краткосрочных «мыслей⁶⁶ для всех» – иначе субъектия распадется на мыслительные осколки, а затем… И действительно, и мышление, и особый язык в целом, и культура, и искусство, и право, и философия, и произошедшее в качестве истории после, и другое – являются различными способами конституализации субъектии. Но именно искусство пропаганды – это эффективное производство и распространение особых «мыслей для всех», при этом чаще всего краткосрочных, ярких, активных, сильно воздействующих; основных для сейчас; определяющих именно то, что сейчас; дающих взгляд и перспективу на то, что происходит и с субъектией, и вне, и внутри нее…

В таком смысле понимания сути пропаганды: ложность, истинность, правда, неправда, действительность, соответствие, актуальность, манипулятивность, моральность, чувственность, и обратное, и противоположное – это все будет присутствовать. И это все будет вызывать определенную тональность при воздействии на «тело» или другое тело, при этом передающее звено тоже включено в это «тело». В границах такого можно говорить о том, что передающий-получающий пытается получить максимальную эффективность и при передаче, и при воздействии на индивидуальное сознание, и свое, и другое. И «некая важная ложность» тут может предполагать различные последствия, то есть обманутое тело (и те, кто думает, что они мозги этого тела) может (или могут) начать действовать неправильно, неправильно понимая то, что происходит, а что дальше?

И можно предположить, что, возможно, с точки зрения отдельного сознания – пропаганда это нечто отрицательное, определенное зло. Но в качестве части процесса субъективизации (глобализации) – это то, что будет являться обязательной стороной существования «процесса включения в происходящее». То есть остановить процесс включения невозможно, потому что иначе субъектия распадется, но и при чрезмерном воздействии на сильную индивидуальность или при трансляции ей заведомых упрощений со стороны нее возможно критическое отношение или даже отторжение «слабых мыслей для всех». Но такое отторжение может быть не всегда, и с воздействием, с его приятием и отрицанием таких мыслей – все сложнее. При этом у кого-то в результате его «образования», и его включения как-то иначе, может присутствовать другая, особая конституция восприятия происходящего, и нечто, что будет как-то в неадекватном смысле противоречить такой особой конституции – это будет вызывать, в слабом значении, неприятие таких «мыслей», которые оказываются «не для всех» в таком случае. И пропаганда в таком смысле – это всегда особое искусство.

Отрицательное отношение у субъекта может быть не только к пропаганде, но и к какой-то культуре, искусству, праву, религии, истории… к чему угодно, что конституирует субъект или другой субъект. И отношение может быть не только неприятием, но и приятием, или приятием после, или неприятием после, потому что субъект обладает умением-желанием субъективизировать все, и он одновременно способен распространить свою субъектность дальше в историю, в пространство, в мысли. Или организовать обратное этому исходя из новых произошедших фактов, ситуаций, обстоятельств, осмыслений.

И утверждение, что чем выше индивидуальность – тем сильнее отрицательное отношение к субъективизации – это заблуждение. Чем значительней развита духовность, тем сильнее отторжение, но и глубже приятие субъективизации (глобализации, регионализации). И когда процесс останавливается, то он сам становится источником, посылом, тем, что продуцирует новые волны. И процессы субъективизации и отторжения могут возникать и в мыслях и становиться действием. Оценивая все это, всегда нужно учитывать и возраст, и пол, и другие характеристики тех, с кем происходит взаимодействие.

Пропагандистская война

Чем является в таком смысле пропагандистская война? Если пропаганда внутри субъектии – это распространение «активных мыслей для всех» для краткосрочной конституализации субъектии, то пропаганда, ведущаяся в направлении «тела или ума» другой субъектии, – это что-то похожее, но другое.

Инородные «мысли для всех» от другого «ума-тела» будут дезорганизовывать общие мысли в сознаниях «этого тела», то есть тех, кто субъективизирует себя с данной субъектией.

По аналогии, в слабом значении, если «экономика» – это слово для определения процесса производства экономических благ. Но экономическая война – предполагает, что присутствует другая субъектия, и предполагаемое производство благ будет производиться таким образом, чтобы уничтожить чужую субъектию. Или, это о том, как использовать чужие «экономические свойства» для себя.

Так и пропагандистская война – это «распространение активных мыслей для всех» в другое «тело», с целью уничтожения, включения, дезорганизации, подавления… И если война в самом сильном значении – это явление, связанное с распылением в пыль другой субъектии, то война с определенным предикатом указывает именно на способ распыления другого.

Отсюда, пропагандистская, экономическая, обычная, гибридная, культурная, дипломатическая, террористическая, нечестная, превентивная, холодная, горячая и т. п. … войны – это суть одно и то же. И это всегда стремление распылить другого, но по-разному, с разной силой, до разного состояния, «по голове или по печени». Что также будет связанно с наличествующими умениями, присутствующими технологиями, как в мышлении, так и в действии.

4.2. О слабом воздействии

Необходимо предположить упрощенные гипотезы, которые позволят снять предполагаемое отторжение воздействия:

– Слабое воздействие на автономное сознание возможно только в случае, если отсутствует представление о существовании в качестве мышления, и осознании того, что различное как бы действительно-существующее – это только мышление о таком.

– И возможно, что у того, на кого оказывают влияние, отсутствует смысловая рефлексия и доминирует потоковое сознание, только включенность.

– Передаваемое в сигнале может быть каким-то сверхупрощенным, сверхдоступным. Каким-то символическим упрощением в том числе.

– Воздействие может быть сверхмассированным, постоянным повторением, что позволит подавить отторжение, пересилить сопротивление и сломать экономичность, которая отторгает внешнее.

– И все такое из Липпмана не отвергает чего-то изощренного, спонтанного, высокого, и умного. То есть воздействие – это не совсем примитивное или глупое.

– И конкретное воздействие может предполагать сложную конструкцию влияния, изощренную стратегию, или быть частью сверхигры, глобального противостояния.

Неизвестно точно, как существует со-знание, и что такое человек вообще и чем является его интеллект в частности… Все это только гипотезы для стонущего от усталости отдельного присутствующего. Конечно же, можно предположить «черный ящик», но такого недостаточно для работы. И для воздействия бесконечно безразлично, как устроено сознание, тем более оно не «устроено» – это не механизм. Тут главное – понять, что присутствует нечто понимающее, страдающее, чувствующее, думающее…

Нет окончательной или промежуточной модели сознания, а наличествуют только мысли о ментальном и предположения после. И гипотетически можно «взять» мысли, и с помощью них, выделенных затем в конструкт, влиять на конкретное мышление, на другие сознания и на мышление собрания в целом.

Можно предположить, что мысли состоят из слов, понятий, идей…, но, скорее всего, это несущественно для того, кто хочет особым образом изменить объект воздействия. Мысль, понятая в качестве смысловой единицы, или того, что «я вот сейчас понял», или вот «это я передал». Подобная смысловая составляющая может быть объемной, составленной, монолитной, цельной. Ее можно разложить, объединить… В таком может предполагаться конкретная форма, содержание, направленность, замкнутость… Мысль может подразумевать временное и пространственное существование.

И «ментальное» является тем инструментом, который может эту упрощенную мысль проигрывать, но только тогда, когда она для него существует (и произведена, и доставлена), а это и есть суть всей проблемы воздействия. То есть основным в вопросе воздействия является проблема наличия действительного мышления, способного производить «особые мелодии», которые должны, к тому же, соответствовать тому инструменту, на котором они будут затем проиграны.

И предположительно, будут присутствовать «упрощенные мелодии», и нечто «изощренное», и такая изощренность может быть сложнее тех, кто считает себя высокими интеллектуалами, и может и их поворачивать как-то так, по какой-то им непонятной траектории. Ну и обязателен механизм доставки такого…, и, возможно, необходима обратная связь, что предполагается у того же Винера.

Обман другого

Может возникнуть вопрос: а нужно ли обманывать другое сознание? Зачем?

Можно предположить, что воздействие – это обман, но такое утверждение – это примитивное представление о воздействии. А, возможно, воздействие – это предложение взгляда, истины, правды, осмысления, мысли. То есть сознание «видит» мысли, и поэтому воздействие на него – это предложение ему мысли. И такие мысли могут быть совершенно разными – это могут быть великие мысли о запредельном, о последнем предназначении, о том, чего нет и чего никогда не будет. Иногда такие особые мысли могут предполагать другое содержание – это могут быть мысли о себе или о другом, а также мысли о своей субъектии или о чужой.

Сверхничтожная ситуация – это недостаточность понимания у тех, кто говорит от мыслей конкурентной субъектии, и это именно то, когда сознанию предлагается примитивная восхвалительность о собственной субъектии, или наоборот, другие субъектии высмеиваются и представляются в качестве последней грязи. Такой подход фиксирует последние дни той или иной субъектии.

Субъектия, наличествует различными сознаниями, и те сознания, которые как бы более изощренны в некотором смысле, чаще находятся в точках именно производства мыслей от субъектии. Так вот, если дана (по какой-либо причине) установка продуцировать глупость, так как это как бы достаточно легко настраивает тех, кто не изощрен в отношении необходимости получения от них лояльности, а затем и действий в отношении и по отношению. Так вот, такая система ведет к саботажу, вырождению, обособлению и выделению в субъектии разных частей, а после – кризис…

Субъектия, вначале, это всегда процесс движения к мысли. Так как сама субъектия – это мысль, то она и «представляет собой эту мысль», к которой и устремляется отдельное сознание. И если субъектия – это уже не эта мысль, а другая, то это еще тоже субъектия, но уже следующая. Но когда субъектия – это уже не мысль, тогда это конец. Отсюда – а зачем кого-то обманывать? И если обман все же необходим, то это начало конца, это говорит о том, что все очень плохо…